Итак. В этой истории не будет громких порывов души, волнительных идейных мотивов и неустанное дрочерство на красоту созидания и великолепие разрушения попеременно. Выродок из богатых слоев иметь хотел всех ваших горячо любимых богов, щедро начхал на пламенные речи про хаос и свободу, а книжечкой со сводом моральных правил с удовольствием вытирает клетки любимых птиц от высохшего помета. Атеист, циник, эгоист, капиталист, control freak. Освальд Кобблпот обожает эту жизнь, обожает себя в этой жизни, любит дорогое вино на завтрак и тугие девичьи лона вместе с ужином. Весь его мир вертится на максимальном потреблении всех дорогих сердцу благ, а единственное, что иногда способно заменить по желанности шелест купюр, это крики птиц. Кобблпот боится смерти, ведь это означает потерю контроля, конец блажи. Между выбором жить на коленях или умереть в свободном полете, в отличие от пернатых компаньонов, выберет первое, не моргнув и глазом — потому что когда ты на коленях, всегда можно найти хитровыебанную стратегию, как встать на место своего хозяина. Кобблпот желает быть королем и править всем этим миром, но на шахматной доске достаточное количество иных выразительных фигур, чтобы ему пришлось сдерживать свои амбициозные порывы. Учитывать в своих планах всех и вся, договариваться как с психопатами, так и с блюстителями порядка — в этом весь Освальд, великий тактик и изготовитель отборной лапши на уши, абсолютный центрист, жаждущий социума — и быть на самом верху этого социума. Джентльмен отнюдь не удачи, но тщательных планировок, Освальд ловко чует, в какое время нужно действовать преступно, а когда лучше сидеть в своем «Айсберг Лаунж» и не высовываться, по-бытовому поглощая морепродукты и упиваясь отвоеванным правом на красивый быт. Как понимаете, птичий нос выполняет функцию не только многозначительного среднего пальца прямиком по центру лица.

Урод, фрик с идиотским профилем и потерянным в недрах материнского утроба подбородком. Не жиртрест, но что-то есть блять, негармонично худые ноги для такого мясистого туловища. Крупный неестественно для росточка символично в сто шестьдесят девять сантиметров. Пингвин какой-то, ну нахуй, мерзость. Родительских денег и титулов, очевидно, не хватает, чтобы сделать юного Кобблпота привлекательнее в глазах ни сверстников, ни их еще более материальных предков. Недостаточно влияния, нужно больше, выше, сильнее, ведь только так этот мир признает твое величие, в сортире он видел твой глубокий ум, нежную трепетность к птицам, элегантный слог и яркий потенциал к научной деятельности. Нахуй ты им не сдался таким умным, придется купить расположение, учись вертеться и идти по головам ради собственной цели. Мама говорит — не смей выходить без зонтика, твой папа выходил без зонтика и умер от пневмонии. Да бросьте, она была бы счастлива, если бы пневмония побрала ее сына, а не идеального импозантного мужа, с которым выходить в свет одно удовольствие, в отличие от этой генетической ошибки. Не выходить, блять, без зонтика — потому что его края аккурат скрывают хотя бы острый кончик носа, а все, что ниже, смотрится не так ужасно, покуда наличие все того же зонта придает хоть какой-то призрачный шарм. Светские подруги матери улыбаются ей в лицо саблезубо, качают пустыми головушками, мол что ты, какой хорошенький сынок, какой умненький — вообще-то, в Оксфорд поступил, выдающимся орнитологом станет, это звучит гордо! Не сомневайтесь, в спину звучит другое — птицы, вы что, серьезно? Какой-то пингвин пошел изучать свою породу глубже вместо того, чтобы нырнуть в канализационные воды и там и остаться ради спокойствия всего высшего света. Какой-то пингвин подсознательно дает себе твердое обещание; он станет настолько властным, что выебет всех их дочерей и купит каждой по издевательски большому бриллианту в знак отметки своей территории. Он, как видите, оказался человеком слова. Кобблпот понял не только язык птиц, но и тот, на котором следует говорить с людьми. Деньги пахнут — свободой. Единственно возможной в этом мире.

У Освальда нет принадлежности ни ко злу, ни к добру — если вы изначально делите мир так черно-бело и слепо, конечно же. У него нет союзников, которые являются таковыми из принципа, а не своей полезности. Он не убьет ни за кого из чистых сердечных побуждений, а лишь ради перспективы собственного блага. Эгоизм как единственно возможная религия, Айн Рэнд вместо Иисуса Христа, ответ только перед тем господом, что внутри — а последнего, как вы помните, внутри него и нет вовсе. «Айсберг Лаунж» занимается не только крышуемой подпольной деятельностью и финансовыми махинациями с опаснейшими из преступников, но и служит Бэтмену местом для охоты на информацию. Почему бы и нет? Кобблпот — единственный, пожалуй, из заклятых врагов этого сумасшедшего, который не испытывал радости побывать в психбольнице. Расчетливый, абсолютно трезвый мозгом, пускай и склонный к часто обоснованным вспышкам гнева. Его можно хоть как-то контролировать и сотрудничать, несмотря на продажность и зацикленность только на себе. Не бывает независимых королей, свободен только шут. Но короли и не метят; им бы мантию из горностая, чтобы грела эго, и самодельную корону из вороньих перьев, чтобы ни у кого не осталось никаких сомнений — пингвин-то, суки, исключительно императорский. Кобблпот нашел себя и сам же себя сделал; детские комплексы перекрыты безупречным кроем фрака и сотней благородных стильных способов скрыть странный текучий подбородок. Заостренный нос и отсутствующие брови уже стали эмблемой, визитной карточкой; господин идет, склонитесь пред господином и целуйте его множественные алмазные перстни. В подошве лакированных туфлей стальные лезвия, аристократичный зонт плюется огнестрельным, монокль скрывает чертей в одном глазу и подчеркивает доброжелательность в другом, а кулаки натренированы достаточно, чтобы за свою жизнь бояться не так часто, как пришлось бы. Впрочем, Освальд предпочитает закулисные роли, как и положено вальяжным лордам. Марать себе руки для мечтающего стать мэром Готэма было и остается крайней мерой.