Фантомные боли доканывали его третий день.

Эдварда никогда не прельщал воздушный транспорт. Он не засматривался на небо, гадая, каково это — летать. Не изучал чертежи безумных изобретателей, опьянённых мечтами подарить человеку крылья и поднять его в воздух. Его вполне устраивало твёрдо стоять на земле — или ползти по ней же на колёсах паровозов, следуя ленте железнодорожных путей.

Теперь под ним пролегал океан пустоты.

Здесь, на большой высоте, атмосферное давление значительно отличалось от земного, и старые шрамы, чувствительные к перепадам погоды, ныли, не переставая. От острого чувства дискомфорта хотелось лечь лицом в пол и пролежать так остаток вечности, но Эдвард не позволял себе расслабляться. Раз уж он застрял в этом странном больном мире и на этом корабле, ему придётся привыкнуть ко всему: к высоте, к давлению, к постоянным ветрам, на которые тело тоже реагировало, к боли. Ему не впервой превозмогать себя и заставлять организм работать на пределе своих ресурсов. Он справится.

Он сидел в ангаре, искоса наблюдая за работой механиков. Механическая рука лежала на столе, пока кто-то из экипажа, Эдвард почти никого не успел запомнить по именам, колдовал с отвёрткой над ней. Всё произошло так быстро и так странно, и Эдвард был благодарен везению, случаю или что там несло ответственность за случившееся — Истина? — за то, что протезы остались при нём. Как он уже успел понять из разговоров, нейромеханика не была развита в этом мире, а потому Эдвард мог остаться просто бесполезным калекой без руки и без ноги, ни на что не годным и неспособным даже самостоятельно передвигаться. В таком случае ему оставалось бы только сдаться, но сдаваться он не желал. Не теперь, когда он столько прошёл. 

— Аккуратнее! — прикрикнул он. Если этот горе-механик из любопытства сломает что-нибудь, починить будет некому. Уинри здесь нет, как нет и Ала. Нет никого, чьё лицо было бы Эдварду знакомо, но он не жалел о том, что сделал. Его жизнь в обмен на жизнь Ала, учитывая, что он всё ещё дышит, не такая уж большая цена.

Могло быть хуже. Помимо того, что он мог остаться с пустыми культями, без автоброни, он мог остаться и без алхимии. Странно, но в этом мире она работала — так же чётко и бесперебойно, как в другом. Может, никакой странности в этом и не было, если взглянуть на модель мира, которую ему показывали ранее. Всё это абсолютно не укладывалось в привычную Эдварду парадигму, голова шла кругом, и до сих пор не верилось, что гул пола гигантского дредноута под ногами ему не снится.

Не двигая кистью, в которую едва ли не носом уткнулся незнакомый механик, Эдвард потёр свободной рукой плечо в месте состыкования с протезом, и тут же пожалел об этом. Грубая ткань рубашки царапнула чувствительную кожу, крайне возмущённую подобными условиями. Эдвард был с ней солидарен: он человек, а не чайка, чтобы лететь по небу! Хотелось очутиться на твёрдой почве, чтобы тот самый океан пустоты оказался у него над головой, а не под ним. Но — мало ли, чего он хотел.

Ирония заключалась в том, что, лишившись одного бесполезного начальника в виде полковника, Эдвард, похоже, попал к другому, столь же бесполезному. Серьёзно, иногда ему казалось, что этот Роу ни черта не делает, только сидит у себя в каюте или на капитанском мостике. Да и эта резкая высокомерная Татьяна, которую тут половина экипажа то ли уважала, то ли боялась, то ли всё вместе, не внушала ему радости. Он уже начинал скучать по Уинри. При всех своих недостатках и любви к рукоприкладству, она была добрым и отзывчивым человеком.

— Ну, насмотрелся? — спросил он, когда механик отстранился, и широко ухмыльнулся, сжимая пальцы в кулак. — Это собирал первоклассный механик, чтоб ты знал!

Он ещё не свыкся с мыслью о том, что теперь ему категорически запрещено подставляться и рисковать протезами. Придётся переучиваться и вести себя в бою немного иначе, не рассчитывая на то, что паровоз отвезёт его в Ризенбург, чтобы Уинри починила сломанный поршень или прикрутила на место выпавший шуруп. Вряд ли, конечно, ему придётся драться — Эдвард снова напомнил себе, что «Сильвана» плыла по небу на огромной высоте, — но лучше быть готовым к любым неприятностям.

Отредактировано Edward Elric (2021-07-05 16:21:33)

Подпись автора

[хронология]

Механик как раз закончил удовлетворять своё любопытство и принялся собирать разбросанные по столу отвёртки, когда раздался звук открывающихся дверей, и в помещение вошёл ещё один человек. Эдвард, не глядя на вошедшего, повращал рукой, согнул её в локте, сжал и разжал пальцы, проверяя, все ли части на месте и не сломал ли механик что-нибудь ненароком. Протез, как всегда, был отзывчив, а хорошо смазанные детали двигались идеально. Кстати, о смазке: нужно будет попросить у кого-нибудь немного масла про запас. Уинри заботилась о том, чтобы масло всегда было при нём, но на сей раз в карманах оказалось пусто, а в условиях новой, незнакомой реальности следить за авто-бронёй придётся с особой тщательностью.

— Мы закончили, — ответил Эдвард, когда вошедший сообщил о том, что этот Роу хочет его видеть. Хлопнув себя по колену здоровой рукой он добавил: — Веди!

Избегать встречи с Роу смысла не было. В некотором роде судьба Эдварда зависела от капитана дредноута. И это, между прочим, бесило! Эдвард предпочитал сам отвечать за свою жизнь, а не полагаться на милость руководителей, которые даже не имеют к нему никакого отношения. Он и полковнику Мустангу-то подчинялся скорее из необходимости, чем из мифической субординации или чем там руководствуются солдаты, бездумно следующие приказам? Бездумность — не про него. Выключать голову и делать, что говорят, он точно не привык и привыкать не собирался.

Дверь помещения, в которое, похоже, его и вели, раскрылась, и в коридор вышла девушка в очках и форме. Красивая девушка, и нет, Эдвард вовсе на неё не пялился! Дались ему местные девушки, да и не местные тоже! Он тут, вообще-то, другими делами занят. И он даже не собирался оглядываться ей вслед, прошла и прошла, какая разница!

Не ожидавший нос к носу столкнуться с девушкой, Эдвард даже как-то успел забыть о том, что в помещении его ждал Роу. «Соберись», — сказал он себе, переступая порог комнаты. Или каюты? Как такие помещения вообще называются на летающих кораблях? Эдвард и в морской-то терминологии не разбирался, а в воздушной так тем более. Да и не важно, надо будет — сами поправят. Занятно, кстати, что язык у них оказался одинаковый. Некоторые гласные звучали немного непривычно, но в целом Эдвард прекрасно понимал речь всего экипажа, да и его, вроде бы, понимали без труда. Могло ли это что-то значит, или являлось простым совпадением?

Слишком много вопросов, на которые ни одного ответа! И брать эти чёртовы ответы попросту неоткуда. Вряд ли Роу сейчас возьмёт и выложит ему подчистую все тайны местного мироздания. Не факт, что он сам хоть какими-то знаниями обладал.

— Итак? — Эдвард прислонился спиной к двери и скрестил на груди руки. Он пригласил бы себя сесть, в конце концов, он вовсе не обязан стоять перед чужим командиром, но не приметил, куда. Его сопровождающий остался снаружи — то ли дожидался Эдварда, то ли уже ушёл по своим делам.

Вообще-то, Эдвард понятия не имел, что говорить. Правду? А почём ему знать, что за эту правду его не вышвырнут за борт или не сдадут в местный аналог психиатрической лечебницы? Сам он точно покрутил бы пальцем у виска, скажи ему кто-нибудь ещё полгода назад о том, что прибыл из другого мира. Правда, ему было, чем подкрепить свои слова, начиная с авто-брони и заканчивая алхимией. Вот только если алхимии в этом мире не существовала, скудные умы вполне могли бы принять её за магию, а прикидываться полоумным волшебником в планы Эдварда не входило — это бессмысленно и не принесёт никакой пользы. Всё, чего он хотел на данный момент — просто выжить. В идеале, конечно — вернуться домой, к брату, но задачи следует решать постепенно. Прямо сейчас он не мог себе позволить даже эксперименты со сложными алхимическими кругами для попытки открытия Врат. Дредноут плывёт по воздуху, и если что-то пойдёт не так…

Эдвард беспокоился не только за себя — все эти люди пока что не сделали ему ничего плохого, и рисковать их жизнями он не станет ни под каким предлогом. Они с Алом давным-давно решили, что не готовы никем жертвовать ради себя и даже ради друг друга. И это — правильно.

Подпись автора

[хронология]