— Корделия ахуеет, — почти радостно сообщила Мэдисон из примерочной.

Этот парень, что явился за ней и Куинни, дал обеим девушкам возможность переодеться — все, чтобы впечатлить Верховную как можно эффектнее. Монтгомери же уже довольно долго меняла платья в примерочной, и спустя какое-то время послышался недовольный голос Куинни:

— Шлюшка, ты там что ли в платье застряла?

— Нет, дорогуша, у меня же не такие… формы, как у тебя, — блондинистая голова Мэдисон высунулась из-за шторки. — Хотя осмелюсь заметить, что ты схуднула.

Прежняя Мэдисон бы не деликатничала и даже бы не попыталась как-то завуалировать слово «жирная» в отношении своей… подруги по несчастью? Новая же…

Забавно, что этот паренек, представившийся как Майкл Лэнгдон, совершенно не торопил ее. Конечно, если ему было под силу то, что он сделал, то, наверное, и время он мог, так сказать, поставить на паузу.

— Мэдисон, сучка, выходи! — в который раз окликнула недовольная Куинни.

— Да черт, сейчас!

Признаться, на самом деле Монтгомери наряжалась далеко не для Корделии. Не , конечно, ей было до одури приятно вновь облачиться в чёрный, в нормальные вещи, а не в униформу продавщицы, но было тут кое-что ещё. Этот Майкл, и правда, был красавчиком. Золотые завитки волос, навевающие ассоциации со сладкой карамелью, ясные голубые глаза, в глубине которых словно плясали чертята. Она так давно не видела привлекательных парней. И она прилично так ахуела от пребывания в аду. Прошлый раз, когда она была мертва, был как-то лучше — тогда она помнила лишь черноту, а теперь она провела в аду… сколько? Несколько лет?

Эти годы неплохо изменили ее. Смягчили. Нет, Мэдисон — все та же язва, но внутри нее больше не было того гнева, что заставлял ее вести себя особенно мерзко. Майкл Лэнгдон дал ей ещё один шанс, и она непременно им воспользуется. Будет жить на всю катушку, начиная прямо с этого мгновения.

С самого лучшего из платьев и возможного перепихона со своим спасителем.

Он же сможет потянуть время ещё немного?

— Да бля! — вновь выругалась Куинни и уже было попыталась раскрыть шторку, но Мэдисон вдруг сделала это сама.

Монтгомери вышла к подруге и Лэнгдону в лучшем одеянии, какое только могла подобрать в этом месте. К платью она выбрала черную шляпу и солнечные очки — глаза, отвыкшие от солнца, могут начать слезиться, а ей это не нужно. Но пока она не спешила надевать аксессуары. Девушка покружилась вокруг своей оси и обернулась, чтобы посмотреть Майклу в глаза. Именно ему. На Куинни она даже не взглянула, спросив:

— Ну как вам? Достаточно сексапильно, чтобы сразить наших сучек наповал?

Или одного сладенького колдуна.

Когда Майкл шагнул к ней вплотную, Мэдисон с непривычки едва на отшатнулась назад.

Это какой-то сигнал или типа того? Ведьма усмехнулась, смотря в глаза парня снизу вверх самым обольстительным из своих взглядов. Хотелось верить, что за годы в аду она не разучилась так смотреть.

Да, раньше бы она сразу взяла быка за рога и затащила бы Лэнгдона прямиком в примерочную, но новая Мэдисон почти захлебывалась воздухом где-то глубоко внутри себя от внимания колдуна. Это было приятно, но надо, черт возьми, брать себя в руки.

— Надеюсь об этом забыть, — усмехнулась девушка краешком губ.

Куинни, стоящая в стороне, закатила глаза. Ей явно не терпелось вернуться к ковену, но что уж поделать? Она может орать на Мэдисон, но ее имеет права перечить тому, что вернул ее из мертвых.

А тем временем стальная броня Монтгомери оказалась окончательно пробита — Майкл словно прочел ее, как открытую книгу, предложив сигареты. Блондинка счастливо взвизгнула и, ничего не стесняясь, повисла у Лэнгдона на шее.

— Черт, я за все это время не выкурила ни сигареты, — она все ещё крепко прижималась к нему. — Столько работы в этом чертовом универмаге, и ни одного перекура!

Едва отпустив парня, Мэдисон почти дрожащими от нетерпения пальцами выудила из пачки сигарету и закурила. Она закатила глаза и почти зарычала от удовольствия, делая первую затяжку и выпуская струйку дыма. И потом обернулась к колдуну с уже привычной призывной, чуть нахальной ухмылкой.

— И что ты попросишь за этот подарок?

— А ты не меняешься, — Куинни сложила руки на груди. — Все ещё готова лечь под любого.

— Почему под любого? — Мэдисон выгнула одну бровь, так и не сводя взгляда с Майкла.

Она определенно сегодня очень-очень счастлива. Вот какие мелочи, оказывается, могут приносить это чувство, которого в прошлой жизни Монтгомери даже не знала. Теперь же даже краски вокруг словно стали ярче. И самым ярким цветом выделялись сейчас глаза Майкла Лэнгдона.

Черт, как же не хочется возвращаться к кислой мине Корделии.

— Абсолютно все, что пожелаешь, сладкий, — Мэдисон так и не сводит с Майкла глаз.

Ей нравится эта игра, нравится, что от подхватывает ее настрой. Сейчас она чувствует себя удивительно живой. Где-то внутри гнездится обида на Корделию и остальных девочек, но сейчас даже она отходит на второй план. И дело не столько в самом сексе, сколько в томных взглядах, флирте, в самой живости общения с кем-то вне вечных мук. Тем более, с кем-то столь хорошеньким, от кого буквально за версту несёт опасностью, несмотря на всю внешнюю миловидность.

Лэнгдон берет ее за руку, и через ее кожу словно проходят мелкие разряды тока — такой сильной энергией сочится его прикосновение. А Монтгомери так и не разрывает зрительный контакт. Она видит свое отражение в глубине его зрачков. Надо же, она даже неплохо выглядит.

— Мое рвение может быть очень велико, если я чего-то хочу, — почти вкрадчиво говорит ведьма, словно рассказывает парню некую тайну. — И я такая во всем. Абсолютно.

— Снимите себе номер и отпустите меня уже, — с отвращением морщит нос Куинни.

— А ты не завидуй, — небрежно бросает Мэдисон, по-прежнему смотря только на Майкла.

— Разве нас не ждут? — ведьма игнорирует выпад Монтгомери, продолжая морщить нос так, словно в помещении дурно пахнет.

— Я согласна куда-то идти только в случае, если мне пообещают более близкое знакомство позже и наедине.

Куинни презрительно фыркает.

— Я не только про секс, если что. Мне не помешают интересные знакомства. Не хочу снова общаться с Зои.

И точно не с Кайлом.