Маккей говорил, что Кэсси — самая красивая девушка, которую он встречал. И потом эти же слова повторил Дэниел прямо перед тем, как она отказала ему в сексе, и он сменил настроение, тут же высказав, что она неинтересна сама по себе. Исключительно для секса. А намного ли лучше поступил Маккей? Он говорил, что любит ее, но, тем не менее, явно ее стеснялся. Ведь вот такая Кэсси Говард? Шлюха, давалка. Кроме больших сисек парни в ней и не видели. Не хотели видеть.

И куда все это ее привело?

В больнице было неприятно. Холодно и слишком ярко. Обилие белых тонов и флюоресцентных ламп давило на и без того опухшие от слез глаза. И пусть Кэсси пришли поддержать мать и сестра, она ещё никогда не чувствовала себя настолько одинокой. Маккея тут не было, да они даже и не говорили с тех пор, как парень настоял на аборте. Ясно дело, что он в этом случае Кристофер думал лишь о себе и своем будущем, не об ее. Говард не такая уж и дура — понимала, что ей самой не нужен ребенок в столь раннем возрасте, но реакция Маккея ее обидела. Она всего лишь хотела помечтать о том, что когда-нибудь будет иметь свою семью. Нормальную. Совершенно нормальную.

В Ист-Хайленде была хорошая больница, но не очень большая — в холле сидели пациенты, прибывшие на самые разные процедуры. Кэсси сидела рядом с мамой и Лекси с абсолютно отсутствующим выражением лица, которое слегка припухло от долгого плача. Это сильно бросалось в глаза из-за отсутствия косметики, но сейчас ей было все равно. Внутри нее зародилась небольшая жизнь — возможно, это тот единственный, кто любил бы ее, несмотря ни на что. И сейчас она собирается его убить.

Ее пустой взгляд пробежался по другим людям в холле, и тогда она заметила молодого черноволосого парня. Похож на ровесника, но Кэсси видела его впервые. На бледном лице россыпь родинок. Рядом с ним сидели хмурые мужчина и женщина. Должно быть, родители. Интересно, а что здесь будет делать он? Мысли о чужих судьбах немного отвлекали от собственной.

— Форд на МРТ! — вызвала медсестра, вышедшая в общий холл из больничного коридора.

Парень и его родители поднялись и удалились.

Вскоре вызвали и саму Кэсси.

Ей дали какую-то таблетку — она даже не спросила какую. Видимо, что-то около наркотические, что должно было снять боль и затуманить сознание. В ее наушниках играла печальная музыка, пока из ее чрева вырывали крохотный сгусток клеток, которому не суждено стать чем-то большим.

Уже после Кэсси сидела за ширмой в коридоре. Ждала сестру и маму, что говорили с врачом. После заполнения анкеты им посоветовали отправить Кэсси к психологу и, возможно, психиатру. Депрессия на лицо, говорили они.

И тогда Говард вновь заметила его. Того грустного парня из холла больницы. Его, видимо, привели с обследования и усадили в кресло недалеко от самой девушки. Его родители тоже говорили с врачом.

Неосознанно она вновь задержала на нем пустующий взгляд, а затем поднялась на ватные после жестокой процедуры ноги и подошла к автомату со снеками, что стоял прямо возле кресла парня. Ее вниманием завладел сникерс с белым шоколадом. Маленькая радость, но хоть какая-то. Она похлопала по карманам одежды, в которую переоделась совсем недавно, и поняла, что выложила все деньги дома.

Даже чертового сникерса ее лишают.

Хотя может…

— Эй, — мягко и ломко позвала Кэсси. — Извини, пожалуйста, у тебя случайно нет доллара?

Неприятно выпрашивать, но разве не может в ее жизни хоть раз случиться что-то хорошее?