Когда тебя заебывают клиенты за долгую смену в дешевой забегаловке, лучший способ расслабиться — купить травки у местного дилера. Мальвина ещё не заглядывала к нему, перебравшись на окраину Гданьска совсем недавно. Ее родители, Ванда и Чеслав, жили в историческом центре города. Именно там, где дорожки вымощены, а дома цветные и красивые. Нельзя сказать, что семья была богатой — напротив, с деньгами у них было не слишком хорошо, а квартира досталась от деда.

Мальвина слишком долго прожила с родителями и теперь решила, что настал момент съезжать. Ее собственных сбережений пока хватило лишь на однокомнатный номер в небольшом отеле. Речи о квартире пока и не шло — официантка же. И сегодня был не самый приятный день. Клиентов много, чаевых мало. Хотя достаточно для того, чтобы заглянуть в магазинчик напротив.

Осень могла бы быть приятным временем где угодно, но только не в городе у Балтийского моря. В конце улицы уже начинался пляж, и с той стороны душ мокрый, соленый, пронизывающий до костей вечер. Мальвина плотнее закуталась в куртку и хмурилась, ступая в ботинках по глубоким лужам. Неоновые вывески на магазине гласили: «Napój» и «Tytoń 24». Но под видом напитков и табака здесь должны продавать кое-что ещё. Что-то покруче.

Но едва Соболь подошла к двери, как вдруг ее окатила из лужи проезжающая мимо машина — почти с ног до головы. Куртка-то ещё ладно, но штаны тут же впитали дождевую воду, а ветер с моря стал казаться настолько невыносимым, что застучали зубы.

— Drań! — выкрикнула девушка ругательство вслед автомобилю, и из окошка высунулась рука водителя, показывающего ей средний палец.

Потрясающий вечер.

Мальвина, стиснув зубы в попытке унять дрожь, вошла в магазин. Здесь хотя бы было тепло, слава богу. Звякнул колокольчик, и из подсобного помещения вышел молодой и очень высокий парень — явно приверженец андеграунда. Тату на лице, выжженные краской волосы, окрашенные в сплит. Вообще-то Мальвине нравится. Видимо, это он — тот самый дилер.

Все ещё дрожа всем телом от холода, она обняла саму себя, надеясь согреться, и подошла к прилавку.

— Хэй, я ищу кое-то..

Херовое начало для разговора о косяках.

— Я от Агнешки. Работаю теперь с ней в кофешке напротив. Она сказала, к тебе можно обратиться.

Неосознанно Соболь поймала себя на том, что старается звучать как можно более обворожительно. Ты что, деточка, пытаешься очаровать торговца наркотой?

— Я Мальвина.

Мальвина напряглась — она тут пытается понравиться, а парень не ведет себя дружелюбно.

Ну и черт с тобой, просто куплю травку.

Но в следующий момент дилер улыбается, говоря, что пошутил. Видимо, у Соболь был реально дерьмовый день, раз она сразу не поняла. Обычно она куда лучше читает людей.

— Мне нужен косяк, может, парочка, — пожимает плечами Мальвина. — На что хватит.

У нее не так много злотых сейчас.

Она рассматривает парня почти бесстыдно. Кажется, он ее примерный ровесник. На голову выше нее, но очень худощавый. И бунтует против системы — ей такие нравятся. На дилере розовый спортивный костюм с черепами, что выглядит более, чем умилительно. Сама же Мальвина в черном, со змеями на штанинах.

Она вглядывается в его лицо и вдруг говорит:

— Клевые тату. Я сама типа татуировщица. Вернее, должна стать, а пока только эскизы рисую.

И зачем ему эта информация? Наверное, Соболь просто хочет провести побольше времени в магазине — не очень приятно выходить на улицу в ветер и морось, когда машина окатила тебя из лужи, и она вся промокла.

— Ты местный? А хотя забей. Много болтаю.

Мальвина усмехается. Ей ведь совсем не с кем проводить время в этом районе. Агнешка, коллега-официантка, пока что ее единственная знакомая. Нормальная девчонка, вот только.. Видимо, пресытившись долгим одиночеством, Соболь очень нуждается в мужском внимании. Тем более того, кто в ее вкусе.

Несмотря на то, что в магазине было тепло, Мальвина все равно чувствовала себя зябко — мокрые штанины неприятно липом к коже. Она даже вздрогнула.

Она принялась практически выворачивать маленькую сумочку, которая в этот момент казалась бездонной, чтобы найти свои деньги, параллельно отвечая:

— Ну я пока не профи. Била только парочке знакомых и бывшему. Настоящих клиентов у меня не было. Но задумок много. И я хорошо воплощаю чужие. Вроде как.

В конце концов, Соболь находит смятые купюры. Словно ребенок, не знающий, что такое кошелек. Злотые теперь лежат на прилавке. Как из задницы вынутые.

— Я типа из центра. Но явно не из числа богачей, как ты видишь, — усмехается девушка. — У меня был нервный и абсолютно душевно пустой день, так что ищу способ справиться с негативом. Агнешка пригласила меня на вечеринку, но я не хочу. На улице холодина, и меня окатили из лужи.

Теперь Мальвина показывает парню на мокрую ткань своим штанов. Неясно, что там за грязь была в воде, но даже на черном цвете были видны разводы.

— Короче говоря, хочу провести вечер в уюте и тепле.

И, немного подумав, она спрашивает:

— Я тебе представилась, а как тебя зовут? С такой работкой я буду заглядывать к тебе часто, я думаю.

Ну или просто пообщаться с приятным и необычным молодым человеком. У нее даже настроение немного поднялось, и плечи расслабились.

— О.. Я, ну…

Мальвина аж растерялась, когда парень просит ее показать работы. Ему реально интересно, или он ее кадрит? В принципе, она не против и второго варианта.

— У меня все эскизы дома, могу в следующий раз принести. А так на телефоне фотки есть. А.. ещё у меня есть «инста» с работами.

Должно быть, она сейчас производит впечатление довольно потерянной девушки. Обычно Соболь не такая, но отчего-то сейчас теряется. Может, просто сильно устала.

А затем дилер предлагает ей затучить вместе. Интересно, на что он намекает? В принципе, Мальвина не ханжа. А когда он выгоняет из магазина покупателя и представляется, она уже однозначно уверена в том, что Доминик хочет от нее, говоря простым языком, ебли. Не привыкла она, чтобы парни вели себя иначе и хотели чего-то другого.

— А.. Хорошо, давай.

Доминик-то очень симпатичный.

А она все как будто мямлит.

Соберись, девочка, и не будь растерянной тряпкой. У тебя есть характер и стержень, разве нет?

— Куда мы пойдем? — прочистив горло, Мальвина звучит уже увереннее.

На самом деле, в обычное время она готова хоть тут в магазине на полу сидеть, но сейчас Соболь слишком устала, чтобы не расчитывать на мягкий диван. Главное — не отключиться при Доминике. Вот позор-то будет.

— Да, конечно, я дам аккаунт.

Ей приятно, что он интересуется ее работами.

Мальвина просто молча кивает, когда Доминик говорит, что секса у них не будет. Нельзя сказать, что до этого ей было как-то страшно — вовсе нет. Признаться, ей было вообще плевать, если бы они даже переспали. Она не имеет ничего против. Возможно, Соболь потеряна по жизни куда сильнее, чем ей самой кажется. Она просто плывет по течению. И все.

Они поднимаются в квартиру дилера, и Мальвина все больше убеждается в его словах, что он совсем не плохой парень. Обстановка хоть и не дико богатая, но, действительно, достаточно уютная. Когда Доминик аж закрыл ради нее магазин, она было подумала, что он ей врет и на самом деле спермотоксикозник, но теперь она ему верит. У него, похоже, даже бухла нет.

Девушка расслабленно плюхается на диван, тут же устало выдыхая и облокачиваясь на спинку. Ноги страшно гудят после смены в кафе.

— А что будет, если смешать клубничное молоко и виноградную газировку? — усмехается Соболь. Его набор напитков крайне умилителен. — Я люблю смешивать странные вещи. Например, куриные котлеты и нутеллу. И не смотри так. Пока не попробуешь, не поймёшь.

А ещё Мальвина ест пиццу с ананасами и бургеры с соусом из манго.

— Так и как так вышло, что ты стал дилером? Ты слишком милый для такой.. профессии.

Оказавшись в приятном и теплом помещении, она даже осмелела. Хорошее чувство. Когда нет стеснительности.

Мальвина радостно заливает в один стакан клубничное молоко и виноградную газировку, затем смешивает. Может быть, не так уж и плохо, что она проводит этот вечер иначе, чем планировала. По крайней мере, она не одна в маленьком номере вшивого мотеля, а во вполне хорошей и уютной квартире и в приятной компании. Они всегда была немного отчаянной, ничего не боялась. В том числе — пойти домой к незнакомому дилеру.

— Крутая у тебя бабуля, — усмехается Соболь, делая глоток самодельного коктейля. — Вау, это вкусно! Попробуй! Сладость и кислинка вместе. Ещё и газы язык пощипывают.

И Мальвина протягивает Доминику свой стакан.

А тут он как раз и интересуется, есть ли у нее кто-то. Девушка вновь усмехается и отрицательно вертит головой.

— Знаешь, я вроде как оставила старую жизнь за плечами. Пусть всего лишь переехала в другой район, но все равно. Так это и ощущается. Должно ощущаться. На деле же что там было пусто, что здесь.

Начала за здравие, закончила за упокой.

И к чему ему все твои философствования, девочка?

Тем не менее, Мальвина вновь делает глоток странной смеси и продолжает:

— Так что спасибо, что пригласил меня. Вечер вроде как обещал был унылым. А этот коктейль приятнее раздирающей горло травы.

Она смеется, поднимая вверх стакан так, словно отсалютовала им.

Мальвина даже радуется, что Доминику тоже пусто. Совсем не из злорадных соображений, очень даже наоборот. Хоть кто-то не понимает. И только она собирается ответить на его вопрос про ее увлечения, как вдруг он просит ее не употреблять. Предлагает вместо этого вместе тусить. Это такая забота только что была? Надо же, дилер просит не быть его клиенткой.

— Да на самом деле я не то чтобы принимаю… Вернее.. Позволяю себе траву или выпить в особенно плохие дни. Но меня это не слишком прикалывает. Не отпускает ни боль, ни пустоту, понимаешь? Мне иногда кажется, что я делаю это тупо из цели ну.. саморазрушения. Типа так будет ещё хуже, я смогу упиться этой болью.

Невероятная честность с незнакомцем, но такова уж Мальвина.

— А так да. И кино люблю, и музыку люблю. Провожу слишком много времени наедине с собой, чтобы не любить.

Не слишком веселый разговор клеится. Девушка допивает свой стакан залпом, словно вот-вот ждёт ощутить горечь алкоголя на дне, но ее там не будет. Это же, и правда, один из тех забытых детских вечеров с невинными посиделками.

Даже уж слишком невинными. Поэтому…

— А что насчет тебя? — ловко интересуется Соболь, пересаживаясь к Доминику лицом. — У тебя девушка есть? Она не будет против, что мы вместе тусим?

Она спрашивает это бодро, желая звучать понаглее, но в итоге все равно тон получается слишком наивным и детским. В ней действительно слишком много от ребенка. Того, что потерялся на старой детской площадке с плюшевым мишкой и зовёт маму.

Теперь и Мальвина пожимает плечами. Может, ей и не нужно лезть в это болото, но разве у нее есть, ради чего этого не делать?

— Музыка — это круто, — улыбнулась она. — Дашь как-нибудь послушать?

Отчего-то Соболь уже уверена в том, что это что-то печальное, но стильное.

Доминик отвечает на ее вопрос о девушке деланно беспечно. Мальвина-то видит, что все это напускное. Что парню явно не так «нормально», как он говорит.  Потому в следующий момент она зачем-то протягивает руку и берет его пальцы в свои. Замечает на них тату в виде карточных мастей. Жест поддержки и понимая.

— У меня похожая история. Мой парень, с которым мы встречались со старшей школы, стыдился меня. Видимо, любил вначале, потому не бросал, но я тоже не вписывалась в его представление об идеальной жизни. Ему подавай милых девчонок, любящих книги и все светлое и высокое, а я не такая. Я из грязи. Типа.

Мальвина пытается усмехнуться, чтобы ее слова не звучали так горько. Ровно так же храбрится, как и Доминик минуту назад.

В ее жизни бывали и другие парни, но все не те. Развлечение и для нее, и для них. Но даже и своего единственного официального бывшего, Мстислава, Соболь главной любовью назвать не может. Детское это всё, переросла она. Теперь он жил в Варшаве, а она вроде как и не скучала.

Должно быть, своего человека она пока просто не встретила.

Или, может?..

Она не убирается свою руку, просто ждёт реакцию Доминика. Этакая русская рулетка. Не знаешь, уберет он свою в следующий момент или нет. Сейчас ей казалось, что у них есть что-то общее. Похожая печаль.

А это она даже не пила ничего, крепче клубничного молока и чертовой виноградной газировки.

— Жить настоящим — это правильно, — соглашается Мальвина.

Она ведь тоже так считала. В ее прежней жизни совершенно не осталось вещей, по которым можно было бы скучать. Абсолютно серая и заурядная жизнь, о которой и вспомнить-то нечего.

— Нет, не расстроил, — говорит девушка почему-то чуть тише, чем прежде, и сильнее сжимает пальцы Доминика. — Наоборот.

И так, она знает, что у него нет девушки. Плюс, они держатся за руки, что уже само по себе кажется ей чем-то интимным. Гораздо интимнее, чем если бы они сразу перешли к делу ещё внизу.

Признаться, этот парень ее удивил. Он казался таким простым и таким сложным одновременно. Все эти речи о предназначении в жизни, тату, клубничное молок в холодильнике, ещё и наркотой барыжит. Интересная смесь. Не менее интересная, чем была в ее стакане несколько минут назад.

Решившись, Мальвина зачем-то кивнула самой себе и подалась вперед. Она привыкла действовать на опережение. Так что теперь Соболь коснулась своими руками лица Доминика и быстро поцеловала, пока тот не успел опомниться.

И только потом поняла, что своим порывом могла сделать только хуже. Отрывисто выдохнула, и тут же отстранилась, боясь открыть глаза. Так, с закрытыми, и сказала:

— Извини. Я не знаю, что на меня нашло.

Желание заполнить пустоты вместе с человеком, который, кажется, может ее понять?

Мальвина открывает один глаз, когда Доминик говорит, что не злится на нее, и второй, когда называет ее странной. Она и не думает обижаться на это замечание — задорно смеется. Даже воспринимает это за комплимент. Значит, поддерживает свою репутацию непредсказуемой дамочки даже в «новой» жизни.

— Прости, я подумала, что это не очень уместно, когда ты говоришь о бывшей. Ну типа такой момент, а я сосаться лезу.

Ее улыбка становится намного более лукавой.

— Но раз ты не против..

На ее губах все ещё горел этот поцелуй, так что хотелось повторять его снова и снова. Потому Мальвина вновь подается вперед, но на этот раз уже куда более ощутимо и смело. Она буквально впивается в Доминика, кусает его губы, но при этом остаётся нежной. Обнимает его за плечи, может, чересчур поспешно перебираясь на его колени. Но он ведь дал ей зеленый свет, верно?

В какой-то момент ее септум едва не цепляется за его кольцо в крыле носа, и Мальвина вновь смеется. Сейчас она внезапно чувствует некоторую лёгкость, которой не ощущала уже слишком долго, вечно загруженная тяжкими мыслями о настоящем и будущем. Первое ей казалось слишком бессмысленным, а второе слишком… тоже бессмысленным? Да, наверное, так. Но нынешнее сейчас ей нравилось. Она не одна, ощущает тепло чьего-то тела. Того, с кем ей даже понравилось разговаривать. Кто ей, в принципе, понравился.

Она касается своим языком его языка, углубляя поцелуй, и ощущает, как внутри разгорается пожар. Но то был не совсем или не только пожар похоти — ей хотелось зацепиться за него, как глупая рыбка за крючок, чтобы на этой пустой и холодной окраине города, где вечно дует ледяной ветер с моря, у нее было что-то свое. Кто-то свой.

Что-что, а этот шаг Мальвина продумывала наперед. Она не хочет, чтобы это была встреча на один раз.

— Знаешь, — мычит Соболь между поцелуями. — Я ведь тут ещё толком ничего не смотрела. Заселилась, ходила на работу, а все остальное время сидела в номере. Может, ты знаешь, куда здесь можно сходить?

Да, это приглашение на дальнейшие свидания.

Вцепится ведь, как клещ.

А вздрагивает она потому, что вдруг думает о том, что сам Доминик может и не захотеть, чтобы она постоянно мельтешила рядом. Даже сейчас Мальвина не может отпустить себя до конца, прочувствовать мгновение всем нутром, постоянно страшась завтрашнего дня.

Потому она непонимающе хлопает ресницами, когда парень вдруг просит ее не уходить.

Он подумал, что она решила свалить?

И главное — просит ее остаться?

Соболь думает о том, что, наверное, Доминик так старается не думать о своей бывшей, отвлекается с ней. Но ведь и она пока надеется хотя бы заполнить свою пустоту. Может, они оба побудут друг для друга чем-то вроде пластырей? Она совсем не против.

Он прижимает ее к себе, и, стоит признаться, это очень приятно. Чувствовать себя кому-то нужной.

— Я не ухожу, ты чего, — шепчет девушка и вновь целует его в губы. — Я никуда не ухожу.

Мальвина переходит дорожкой поцелуев к его шее, но делает это почти что невинно. Натыкается по пути на тату с розовой пантерой и мягко усмехается — какой же он все же милый.

— Я тебе ещё надоесть успею. Ты даже не подозреваешь, какую беду на себя накликал.

Она делает вид, что шутит, но ведь это чистая правда. Сущий ночной кошмар — такой ее считали все парни и друзья. Сумасшедшая, абсолютно чокнутая. И далеко не в хорошем смысле. Девчонка-то без башни, как вытворит что-то, так хоть стой, хоть падай.

Мальвина прижимается ближе к Доминику, обнимает крепко, словно упадёт, если отстранится. Оплетает его тело своими ногами.

Она просто в восторге от наркодилера в, черт возьми, розовом спортивном костюме.

Его улыбка и впрямь очаровывает ее. В нем, кажется, столько нежности, и просто удивительно то, что он хочет подарить ее именно Мальвине — девчонке-катастрофе.

И она улыбается ему в ответ, правда, в ее внешности мало мягкости — кто-то даже однажды сказал ей, что она могла бы пойти в порнографию. Слишком порочная внешность.

— Мы обязательно полежим, — обещает Соболь. — Но только после того, как я выполню твою первую просьбу.

Новый поток поцелуем становится уже куда более настойчивым и жарким. Мальвина сама чувствует, как внутри нее что-то закипает, готовое сойти на парня лавиной. Но отнюдь не снежной. Отнюдь. Ей сейчас с ним так тепло, как не было очень, очень давно. Да и было ли когда-то? Теперь она, все так же сидя на Доминике, снимает с себя черную толстовку со змеиным принтом и швыряет ее куда-то на пол. Лиф Мальвина не носит почти принципиально, не смотря на внушительный размер груди. Но она не дает начать тискать себя сразу, сначала освобождает от розовой толстовки и самого парня. Проводит кончиком пальца вдоль тату на его теле, что-то прикидывая в уме. На груди и животе у него их не так много, как можно было представить. Ее палец задерживается практически у основания его шеи, и тогда девушка говорит:

— У тебя очень красивые ключицы. Никогда не думал, что их можно обвить чем-то? Каким-то рисунком? Например, можно сделать по лозе с шипами. Будет круто.

И Мальвина бы очень хотела, чтобы Доминик позволил ей сделать это самой.

— Сделаю, — обещает Мальвина.

Правда, она понятия не имеет, где достать машинку. Но предполагает, что если парень — такой крутой дилер и имеет много татух, то должен знать народ из местного салона. Вот бы устроиться туда вместо уродской закусочной.

Его прикосновения к ее груди и шее ощущается приятно. Настолько приятно, что девушка тут же выгибается ему навстречу, стоит Доминику прильнуть губами к ее груди.

— Можно, — смеется она на его вопрос.

Можешь делать это сколько хочешь. И лучше как можно дольше. Вообще постоянно.

С ее же губ срывается нетерпеливый и сладкий стон, когда он принимается щупать и наминать ее тело. Другие парни никогда не были с ней столь же бережными и страстными одновременно.

— Стой, — вновь шепотом просит Соболь и смеется, почти неуклюже сползая с колен парня, чтобы избавиться от ботинок. — Идиотские шнурки.

Она еле справляется с ними, потому что пальцы отчего-то дрожат.

И тогда Мальвина вдруг осознает, что ей становится холодно не только физически, но и на душе сразу же, как она перестает касаться своей кожи его кожи. Потому, как только «мартинсы» летят на пол, девушка порывисто налетает на Доминика с новой силой. Ее губы почти врезаются в его губы, она одним толчком укладывает парня на лопатки, вновь оплетая его тело ногами, оказываясь сверху. Что его, что ее спортивные штаны начинают казаться до ужаса лишними, но Мальвина не слишком торопится. Ей нравится смаковать слияние их тел во всех возможных смыслах. Нравится впитывать кожей его тепло. Она почти вжимает Доминика в диванные подушки — кто бы знал, что в этой девушке столько силы?

— Знаешь, — она продолжает говорить между поцелуями, потому что не хочет прерываться ни на мгновение. — Я теперь точно не жалею, что переехала сюда. И что устроилась в кафе. И что пошла покупать травку. Это все привело меня к тебе.

Какие громкие заявления, Мальвина.

И только ради следующего вопроса она отрывается от его губ и глядит в омут его глаз.

— Ты веришь в судьбу?

— Ну..

Мальвина немного теряется, смотря в глаза Доминику.

— А что, если да? Я не то что бы верующая, но сейчас у меня есть ощущение, что все, что было в моей жизни до, вело меня именно сюда к тебе. Я даже чувствую себя почти не бессмысленной прямо сейчас. А это чувство никогда не покидало меня раньше. Никогда. С тобой.. тепло. И я как будто впервые могу быть собой, ничего не боясь.

Очень необычное чувство.

Она вновь наклоняется к нему, поверхностно чмокает и после шепчет ему в самые губы:

— А ещё ты до одури красивый. Никого лучше не знала.

В ее вкусе — что тут ещё сказать? Раньше Мальвину окружали либо вылизанные мальчики, либо быдло. Третьего не дано. Доминик же — милый, необычный парень. Барыжит наркотой в розовом, мать его, спортивном костюме, имеет клевые нетипичные тату, смешивает с ней странные напитки и целует так сладко. Соболь чувствует, что..

— У тебя есть душа, — озвучивает она свои мысли. — Ты не пустая оболочка, как другие.

Возможно, она расчувствовалась и разоткровенничалась. Даже не подумала о том, что парень может быть с ней несогласен. И если это окажется так, он разобьет ей сердце.

Мальвина смотрит на Доминика чуть с опаской, ожидая его ответных слов. И даже дыхание сбивается. С каким позором ей придется уйти, если он рассмеется ей в лицо.