Их семья никогда не была обычной. Они были прославлены как святые, но при этом было совершенно очевидно — они таковыми не являются. У Морозовых было все — безмерная власть, почти благоговейное воспевание их фамилии. Один этот факт уже мог бы развратить юную душу. Но как можно развратить ту, что уже родилась таковой? Заранее проклятой?

По линии отца Марго относилась к самой могущественной семье Равки, а по линии матери — ее корни шли, можно сказать, практически к самому Дьяволу. Ситри имеет титул принцессы ада, в то время как ее дед, демон Асмодей, властвует над целым адским кругом. Морозовы же — заклинатели тьмы и пространства.

Потрясающее поприще для восхождения возможной разрушительницы миров.

Но, признаться честно, Марго совершенно не страдает от вожделения власти. Зачем? У нее она и так есть, причем в полной мере. Она любит свою жизнь такой, какой та и является. Морозовой плевать на любые пророчества, она не стала бы разрушать ни один из миров. Зачем ей это? Ведь тогда стало бы очень скучно. А от скуки девушка и так страдала часто.

Возможно, в ней, и правда, заложено зло по праву рождения. А, может, все дело в ее избалованности. В семье ее безмерно любили, никогда ничего не запрещали, не ругали. Потому частенько, когда на Марго наваливалась скука, она приходила к своему деду — прославленному Дарклингу. На самом деле, она была отличным решением многих государственных проблем. Один щелчок ее пальцев — и все. И делала она все это исключительно от все той же скуки или простого желания провести время с дедом, потому что, по факту, девушке было плевать на Равку и ее судьбу. Да и на Нью-Йорк тоже, где и протекала вторая половина ее жизни.

Марго возгордилась своим дьявольским происхождением и совершенно того не стеснялась.

И именно ее надменность не позволяла ей заводить близкие связи с кем-то «обычным». Зачем это нужно, если ты можешь проводить время с семьей? Тем более, что ее дядя и тетя — близнецы Марк и Макария — были практически ее ровесниками. Но Макарию было практически невозможно на что-либо подбить. В ней не было азарта, она была спокойна и покладиста. Более того — чуть что точно пошла бы сдавать всех Дарклингу. А вот Марк — другое дело. С ним Марго проводила довольно много времени. Исключением из правил стал лишь один гриш — Сэмюел Гринвуд. Сэм был сыном Ольги Каминской и Митчелла Гринвуда — друзей ее родителей. Он — обычный сердцебит, но при этом умудрился занять чуть ли не центральное место в жизни Марго. Ее лучший друг и партнер по преступлениям. Местами даже кто-то типа голоса разума.

Кому-кому, а ей такой человек был необходим. Девка-то абсолютно без тормозов.

Последнюю неделю Сэма не было в Равке. Он и его родители уезжали в отпуск куда-то на средиземноморское побережье в другом мире. И вот только сегодня они должны были вернуться.

Этим вечером в Большом дворце отмечали день рождения царевича Павла Ланцова. Успела даже произойти небольшая заминка — оказывается, Павел укатил с Макарией в Нью-Йорк. Уж от кого не ожидали подобного, так это от прилежной дочурки Дарклинга. Благо, братья Морозовы быстро вернули беглецов домой, и никто из посторонних ничего об этом инциденте не знал.

Марго бродила по банкетному залу с самым откровенно скучающим видом, пока наконец не заметила подходящих к ее родителям Ольгу и Митча. С ними был и их сын.

Младшая Морозова мигом подлетела к ним и бесстыдно запрыгнула Сэму на спину. Ей всегда было плевать на общественное мнение — кто тут что считал приличным, а что нет. Эти люди и гриши вокруг — простые смертные. Какое ей дело до их этикета?

Сэм тут же рассмеялся. Ольга неодобрительно поджала губы, глядя на то, как Марго висит на ее сыне, но ничего не сказала.

— Эта неделя была просто невыносимой, — тут же принялась канючить Марго. — Мне приходилось общаться с гришами на озере!

— Какой кошмар, — продолжал смеяться Сэм. — И как они живы-то остались?

— Сама в шоке.

Морозова слезла со спины друга, но все равно, остановившись рядом с ним, тут же обхватила его рукой за шею. Наверное, такое неуважение чьего-то личного пространства у нее в деда.

— Раз уж ты наконец здесь, надо валить отсюда, — предложила Марго Сэму.

— Нет уж, подождите, — все же вмешалась недовольная Ольга. — Будьте, пожалуйста, оба на виду. Здесь, в зале.

— Да ладно тебе, — Митч попытался обуздать свою жену. — Пусть идут. Здесь реально скучно.

— Да, не вижу ничего плохого в том, что дети прогуляются, — согласилась Ситри.

Ольга бросила короткий, но довольно свирепый взгляд в сторону жены Матвея. Эти двое, казалось, не ладили с первой встречи и даже сейчас, спустя восемнадцать лет, ничего не изменилось. Рыжеволосая сердцебитка оказалась довольно… злопамятной.

И тогда Марго решила попытать счастье ещё с отцом — если он сейчас разрешит им с Сэмом уйти, перевес родительских голосов будет на их стороне.

— Пап, — обратилась дочь к Матвею, состроив максимально умоляющие и невинные глазки. — Можно мы пойдем на улицу?

Марго и Сэм обменялись подозрительными взглядами. У их семей между собой была довольно странная ситуация. Его мать на дух не переносила ее мать, а ее отец — его отца. Причины ни один из отпрысков не знал. Все, что им было известно — за год до их рождения их родители вместе грохнули одного из верховных демонов ада — принца Столаса. В аду шли долгие разбирательства, поскольку такое случилось впервые и это создало прецедент. От суда Ситри спас лишь факт ее беременности. Но это отнюдь не объясняло, что за кошка пробежала между их семьями.

Гринвуд-младший рассказывал своей подруге, что его мать порой даже пыталась настроить его против нее. Ольга, бывало, капала Сэму на мозги, убеждая его, чтобы он не водился с Марго. Если бы его отец, Митч, не вступался бы за них, то, возможно, Ольга и вовсе настрого запретила бы им дружить.

Да, конечно, то, что Морозова втягивала его во всякие неприятные истории, было правдой. С самого детства они подстраивали разного рода шутки над придворными в Равке, пугали народ и в Нью-Йорке. Но тогда они были ещё совсем детьми. По мере взросления их «приколы» становились жестче и опаснее. Если бы Сэм периодами не останавливал Марго, кто знает, чего бы она наворотила в одиночку? У нее совершенно не было стоп-крана и чье-либо «нет» для нее ровным счетом ничего не значило. Только к своему другу она с горем пополам прислушивалась.

У Марго практически не было понимания, что такое «хорошо», а что такое «плохо». Она никогда не понимала, например, совестливости своей матери. Как Ситри умудряется быть такой альтруистичной, будучи демоном? Для ее дочери это загадка.

Наибольший вес во всей семье для нее всегда имели лишь мнения ее дедушек. Вот кого она реально слушала — так это Дарклинга и Асмодея. И, ясное дело, эти двое вряд ли могли бы научить ее чему-то хорошему. Особенно учитывая то, что иногда Марго казалось, что у нее в душе словно что-то чесаться начинает, если она подолгу не использует свои способности и не подстраивает никакие пакости. Сама природа внутри нее требовала творить и сеять зло, хаос и разруху. И тот факт, что ее семья эти ее стремления лишь поощряет, конечно, ситуации не помогал.

Конечно, мама с папой ей бы, наверное, совершить что-то уж совсем злое не дали бы, но… Что поделать, если для этой девушки мнение ее дедов было куда авторитетнее родительского?

Вот и сейчас Марго, признаться, спросила разрешения у отца чисто номинально. Просто чтобы никого не расстраивать. Если бы семьи запретили им с Сэмом уйти, Морозова-младшая все равно бы не послушалась.

Но папа разрешает. Вот и замечательно. Дочь одаривает его широкой улыбкой.

— Конечно, пап, разве я когда-нибудь тебя расстраивала?

Сэм издаёт смешок, который пытается скрыть за искусственным кашлем, на что Марго, все так же лучезарно улыбаясь, пихает его локтем в бок.

Матвей жалуется на усталость, и Ситри спешит взять его за руку, чтобы покинуть этот праздник жизни. На самом деле, демоница по-прежнему любила людные мероприятия и всякого рода веселье, но она просто знала, как ее муж легко расстраивается из-за любой ерунды, потому и уходит вместе с ним. А ещё Ситри до сих пор было сложно свыкнуться с ролью матери, и оно понятно — две тысячи лет она жила как простой демон, а мамой стала всего семнадцать лет назад. Иногда очень бросалось в глаза то, что Ситри изо всех сил старалась казаться повзрослевшей и серьезной, но, конечно, на самом деле, это было далеко не так. И, разумеется, дочь часто пользовалась этим.

Марго и Сэм сбегают на улицу поскорее, пока с ними опять не заговорила Ольга. Вернее — сбегает Морозова, а Гринвуда она просто волочет за собой за рукав красной кефты сердцебита.

Едва они высовываются во двор, как застают весьма забавную картину — Дарклинг отчитывает Макарию, пока рядом с ней стоит и мнется Павел. Марго беззвучно хохотнула и тихонько прокралась вместе с Сэмом мимо так, чтобы никто из присутствующих их не заметил.

— Так что мы будем делать? — поинтересовался Гринвуд. — У тебя есть какой-то зловещий и дьявольский план?

— У меня их много, — сверкнула глазами Морозова с довольной ухмылкой. — Но сегодня я подумываю попугать Апрата.

Апрат, кто-то вроде местного священнослужителя, уже был совсем стар. Отпустил длинную седую бороду и теперь стал походить на вполне типичного христианского священника из православных стран другого мира. Марго знала, что он был странным ещё тогда, когда ее дедушка и бабушка только познакомились, а теперь старик и вовсе местами впадал в бредни и маразм.

— Ему восемьдесят лет, — напомнил Сэм. — Может, не надо?

— Надо, — коротко хохотнула Марго в ответ.

Друг тяжело вздохнул и покачал головой.

— Ты настоящий антихрист, ты же знаешь?

— Прости, Господи, мою грешную душу, — уже совсем рассмеялась девушка, сложив ладони в молитвенном жесте.

Ее все это крайне забавляло.

— Напомни, почему я в этом всем участвую? — продолжал бурчать Сэм, пока они подходили к местной церкви.

— Потому что я — само очарование, и ты не можешь мне отказать.

На самом деле, ее сегодняшний план не являл собой ничего особенно страшного. Обычный «пранк». Марго подумывала заставить лики святых кровоточить и спрятать в церкви парочку десятков змей, чтобы с утра, когда Апрат вернётся к своей службе, ему было, чем заняться.

— А если у него инфаркт случится? — продолжал стоять на своем Гринвуд.

— Не случится, — небрежно махнула рукой Марго.

Один взмах ее руки, и все замки церкви отпираются сами собой. Сэм ещё раз вздыхает перед тем, как переступить порог. Внутри очень темно, витражи на окнах практически не пропускают в помещение лунный свет. Морозова уже собирается применить свои силы для того, чтобы зажечь свечи, как вдруг сзади раздаётся высокий противный девичий голос.

— А можно с вами?

Морозова раздраженно поводит плечами, как всегда делал ее отец. Оказалось, за ними увязалась Полина — гришиха из проливных, которая уже давно навязывалась к ним в тусовку. Марго сто раз говорила, что ей с ними нельзя, но, очевидно, не очень умная девка никак не могла понять, что ей здесь не рады.

Вот и сейчас Морозова закатила глаза и почти презренно ответила ей:

— Нет, нельзя. Иди отсюда.

— Да ладно тебе, — вмешался Сэм.

Марго раздражало человеколюбие ее лучшего друга.

— Нет, ей с нами нельзя, — с нажимом проговорила девушка, обращаясь к парню. — Мы с тобой — элитная тусовка. Ей здесь делать нечего.

— Ну пожалуйста, — принялась упрашивать Полина.

На самом деле, возможно, Марго банально ревновала. Нет, между ней и Сэмом никогда не было романтики, не смотря на то, что они росли бок о бок и, понятное дело, в пубертатный возраст тоже вступили вместе. Но нет, это не та история, в которой кто-то обязательно в кого-то влюблен. Морозова просто боялась, что если Гринвуд найдет себе девушку, то начнёт проводить все свое время с ней. А Марго была слишком надменна по отношению к окружающим ее и ведьмам, и гришам. Все они казались ей какими-то недоделанными, а значит, что и недостойными. Она выбрала себе в друзья одного Сэма, и ей было этого достаточно. Ей и не хотелось ничего менять.

— Да пусть останется, раз уж пришла.

На самом деле, Сэм просто не хотел провоцировать конфликт, но Марго восприняла его слова иначе. Она восприняла их как за заступничество за эту недоделанную девку. И это сильно ее оскорбило.

— Если ты так хочешь, то иди отсюда вместе с ней, — почти процедила Морозова. — Я и без тебя прекрасно справлюсь.

— Марго…

Сэм сделал примирительный шаг ей навстречу, но девушка решительно выставила вперед руку, давая понять, что ничего не желает слушать.

— Зачем так драматизировать? — друг почти взмолился.

— Вот именно, — вставила свое слово Полина, вздернув свой противный поросячий носик. — Ведешь себя как сука.

Зря она не промолчала. Едва эти слова сорвались с губ проливной, Сэм понял, что беды не миновать. Он предпринял ещё одну попытку приблизиться к своей подруге и как-то ее успокоить, но было поздно. Марго сделала решительный шаг в сторону Полины, подойдя к ней практически вплотную.

— Ты думаешь, что хоть сколько-нибудь имеешь право распускать свой поганый язык? — почти шипела Морозова. — Имеешь право стоять рядом с нами, даже дышать?

Проливная затряслась, но назад не отступила, отчаянно делая вид, что не боится. Но нет — она боялась. И очень сильно.

— Я могу избавиться от тебя щелчком пальцев. А что сделать с тобой потом — я ещё подумаю. Может, я найду тебе местечко в одной из пыточных в аду. А потом, когда ты мне наскучишь, я просто уничтожу твою душу. Тебя ждёт забвение. И никто, никто мне этого не запретит.

Полина почувствовала, как кровь начинает кипеть в ее венах. Что-то в буквальном смысле жгло ее изнутри, но девушка не могла даже закричать — горло сдавил спазм. В ее глотке закопошилось что-то живое, мешая ей дышать. Вскоре зажгло и глазные яблоки. Полина упала на пол, корчась от боли, ее кожа быстро побагровела, с когда она все же умерла, из ее рта вырвалось несколько опарышей — именно они не давали ей вдохнуть.

И только тогда, когда девушка оказалась мертва, Марго словно отпустило. Ей даже самой показалось, что она пребывала в трансе — настолько ее ослепила бесконтрольная ярость.

— Что… — в ужасе шептал Сэм. — Что ты наделала?

Морозова почувствовала, что ее тело начала пробивать мелкая дрожь. Она растерянно смотрела то на лежащий на полу труп, то на Гринвуда. На самом деле, сам факт убийства ее совершенно не напугал. И жаль ей Полину тоже не было. Марго испугалась лишь одного — она перешла грань. Она испугалась того, что теперь Сэм решит, что она — монстр. Решит, что его мать была права, что теперь он сам не захочет с ней дружить, не захочет ее даже видеть.

— Я… Я сейчас все исправлю, — залепетала она. — Подожди… Подожди минутку.

Марго присела над телом Полины, и под ее дрожащими ладонями зажегся слабый свет. Она приложила все свои силы вплоть до того, что у нее самой начала кружиться голова. Прошла минута, две, и вдруг проливная начала потихоньку приходить в себя. Ее кожа приобретала нормальный оттенок, черви вывалились из ее рта все до последнего, и тогда девушка смогла вдохнуть. Она резко выпрямилась, принимая сидячее положение, и сильно закашлялась.

— Что… — хрипела Полина, дезориентированно озираясь по сторонам. — Что случилось? Почему мы здесь?

— Ничего, — соврала Марго. — Мы гуляли, и ты потеряла сознание.

Обе девушки поднялись на ноги. Сэм казался шокированным, взгляд его выглядел совершенно безучастным. Он двигался так, словно был на шарнирах, и поспешно покинул церковь, будучи более не в силах вдыхать спертый воздух. Морозова тут же ринулась на улицу за ним, хватая его за рукав кефты.

— Сэм, прости меня, пожалуйста, я…

— Все хорошо, — ответил Гринвуд. — Я… Мне просто надо поспать, наверное. Это был очень… длинный день.

Марго почувствовала, что вот-вот может заплакать — в уголках глаз защипало. Обычно довести ее до слез было невозможно. Это не было под силу даже членам ее семьи. Она даже в детстве не плакала.

— Правда, все нормально, — Сэм натянул улыбку, чуть сжав ее руку в своей. — Увидимся завтра, хорошо?

И тогда он скрылся в ночи, направившись в сторону Малого дворца. Морозова некоторое время так и стояла на месте, глядя ему вслед. Она понимала, что сейчас друг просто пытался ее приободрить, но было совершенно точно очевидно, что теперь все изменится. Тяжело дыша, из церкви вышла и Полина. Марго даже не обернулась к ней, просто развернулась в обратном направлении. Ведь, если признаться честно, она бы с радостью убила эту девку ещё раз.

В саду, благо, в это время никого не было. Марго остановилась около сильно разросшихся кустов роз, все ещё пытаясь прийти в себя после случившегося. Но тут произошло нечто мало объяснимое — сверкнула резкая и очень яркая вспышка света. Всего на мгновение, но ей даже пришлось зажмуриться. Вспышка эта сопровождалась неприятным высоким звуком, от которого заложило уши. А затем — все. Та же ночная темнота, тот же сад. Только теперь перед Морозовой стоял высокий парень. Она никогда не видела его прежде.

— Ты ещё кто нахер такой?

Неужели все не могут просто оставить ее в покое?

Все ее мысли все ещё крутились вокруг Сэма и смерти Полины с последующим ее воскрешением. Да, Марго и раньше могла помогать своему деду с разными жестокими вещами, но она никогда не переходила черту при своем лучшем друге. По остальным членам своей семьи она всегда видела то, как находили для себя одного комфортного человека и просто вцеплялись в него на всю свою жизнь — а ведь, на секунду, жили они вечно. Так было с ее отцом и матерью, так было с ее бабушкой и дедушкой. Для самой же младшей из Морозовых таким человеком был Сэм. Она знала, что он, как простой сердцебит, смертен, и часто говорила ему, что заставит его жить вечно. Друг смеялся, полагая, что то — лишь шутка. Но Марго не шутила.

Да, у нее больше не было друзей по ее же вине. Она была слишком надменна и брезглива по отношению ко всем остальным. Потому ей и был так важен тот единственный друг, что у нее есть. И иногда ей казалось, что она привязана к нему больше, чем он к ней. Он-то был нормальным, мог заводить и другие знакомства. А она нормальной не была.

И вот она сейчас стояла перед этим странным человеком, думая лишь о произошедшем. Ровно до того момента, пока тот не заговорил о небесах. Этим он привлёк ее внимание, отвлекая от тяжких мыслей. Марго посмотрела на него со скепсисом, пока сам он говорил с ней так, будто уже давно ее знает. Как какой-то сталкер.

— И как я должна это понимать? — задрав подбородок, спросила Морозова. — Хочешь сказать, что ты типа ангел?

Мать рассказывала ей об ангелах совсем немногое. Говорила, что они — каменные глыбы. А ещё, что они практически не покидают рай. Демона в мире смертных можно встретить с куда наибольшей вероятностью.

— И чем же, позволь узнать, я заслужила такую честь?

Марго задала этот вопрос с явным саркастическим тоном. Нельзя сказать, что она ему не поверила. Она, действительно, чувствовала с его стороны странную энергетическую вибрацию, которую ранее нигде не встречала, хотя она и знавала в своей жизни и гришей, и ведьм, и демонов. Этот парень на них похож не был. Его энергия была величественной и очень сильной сильной. Плотной до такой степени, что девушка почти чувствовала мигрень.

Если он — ангел, то это объяснимо. Они из двух абсолютно противоположных миров. Стоять неподалеку от него было похоже на попытку соединить разные полюса у магнита. Но Морозова не испытывала страха. Лишь смутный интерес. Ведь до этого она не встречала никого даже равного себе по силе. И тем более не встречала никого, кто был бы ее сильнее. Все знали, что дьявольские дети часто превосходили своих демонов-родителей.

— И было бы неплохо, если бы ты представился. Но не жди, что я упаду на колени пред твоим могуществом или что-то в этом роде.

Если и этот явился сюда отчитывать ее за грехи, то пусть встает в очередь.

— Мне плевать, что там угодно Богу, — огрызнулась девушка. — Будто бы сам факт моего существования ему угоден.

Но ее не волновало то, что она — само зло во плоти. Марго была проклята просто по праву своего рождения. И самое забавное здесь то, что обычно дьявольских детей рожали самые обычные женщины, не сделавшие никому ничего плохого. А у нее была ситуация иная. Демоница родила ее от члена семьи Морозовых, которые и сами по себе шибко добрыми не были. Можно считать, что Марго — зло в квадрате.

Но ничье одобрение ей не нужно. Разве что Сэма, но это уже совсем другое дело.

Но ангел, назвавшийся Натаниэлем, вдруг ставит ее в тупик. Девушка недоуменно сводит брови. Это какая-то небесная манипуляция или что? С чего бы ему вдруг утешать ее? Ту, кто, если бы захотела, могла бы стать и разрушительницей миров?

— Не лезь ко мне в голову. И не надо меня жалеть. Не помню, чтобы я записывалась на какую-то божественную психотерапию.

Натаниэль с улыбкой становится напротив, касается ее запястья. Марго его поведение ставит в некоторый ступор, но назад она не отступает. Смотрит на ангела открыто, даже с неким вызовом. Она знает, что, если он захочет, он может убить ее одним взглядом. Даже прикасаться не понадобится. Но так же она, по рассказам дедушки Асмодея, знает, что ангел не имеет на то право. Она происходит из семьи верховных демонов, и ее смерть ад мог бы расценить как акт войны со стороны рая.

— И что же будет, если я позволю чувствам взять верх? Боишься, что я психану и схлопну человечество?

Иного объяснения этой странной доброты со стороны ангела Морозова просто не видит. С чего бы ему, воину света, убеждать ее в том, что она прекрасна сама по себе и тому подобное? Разве ему не должно быть противно?

Но, тем не менее, возможно, какие-то из его слов все же попали в точку. Заставили что-то внутри нее екнуть, хоть девушка и не пожала виду. У них была одна, скажем так, семейная наследственная проблема. Все они жаждали того, чтобы в их жизни появился кто-то, кто не осуждал бы их природу. Любил бы их такими, какие уж они есть.

Кому-то из них везло, а кому-то нет. У ее отца была ее мать, а у ее деда — бабушка. А сама Марго пока такого не встречала, равно как и ее дядя и тетя — Марк и Макария.

Ангел вдруг потянул ее на себя и затем выкинул нечто ещё более странное — попросил о возможности провести с ней время.

Чего?

Обычно Марго хорошо считывала чужие эмоции и ее было нелегко привести в недоумение. Но то были люди. А сейчас перед ней стоит то создание, что находится наиболее далеко от людей. Даже демоны были к ним ближе.

— Ладно, я не против. Может, это даже будет весело.

Помолчав какое-то время, девушка открыто и без стеснения вглядывается Натаниэлю в лицо. С его чертами она бы даже скорее приняла его за демона.

— Я думала, все ангелы — пухлощекие и с крыльями, — Морозова усмехается.

И лишь потом до нее доходит ещё одна сказанная им деталь.

— Ты наблюдал за мной с детства? Какой ужас. Ты знаешь, что это жутко?

Когда Марго росла, мать часто пугала ее ангелами. Ситри всегда говорила, что, если она встретит кого-то из них, то должна немедленно переместиться в ад, а не пытаться вести с ними переговоры. И вот — Марго встретила представителя божественного войска, и, признаться, она не знала, как на него и реагировать. Он вел себя чудно. Очень чудно.

— Мне не грустно, — отрезает девушка.

Нет, тут явно что-то не так. Почему он как-то по-странному добр к ней? Почему говорит, как с равной, а не как с мерзостью? Ведь те же христиане считают, что дьявольские дети — ещё более ущербные существа, чем сами демоны.

А этот ангел, кажется, даже шутит с ней.

Сидел на диете. Ещё один родственник. Что он несёт? Морозова не могла отделаться от странного ощущения, что весь этот вечер — просто какой-то сюр. Может, она и вовсе спит? И все ей снится? Иначе это все просто не объяснить.

Натаниэль протягивает к ней руку и касается ее щеки. Девушка не отпрянула, когда он это сделал, потому что явной угрозы не ощущала, но все равно она продолжала смотреть на него очень недоверчиво.

— А может мне нравится быть Антихристом, — возражает Марго.

Когда же он начинает говорить про нее и Сэма, она начинает себя чувствовать окончательно дискомфортно.

— Вот не надо. Конечно, он не моя судьба. Я как бы замуж за него не собираюсь. Мы дружим. Разве это не нормально — бояться потерять друга?

Кажется, Натаниэль все же продолжает испытывать к ней жалость, раз все это говорит. Но ей жалость не нужна. Нет в мире ощущения хуже подобного унижения.

Он тянет ее за собой все дальше и дальше от дворца, и ей в голову невольно закрадывается предположение — может, все это какая-то ловушка? Ангел просто забалтывает ее, уводя подальше от дома, от родителей?

А потом он ещё и моменты из ее детства припоминает. Какой кошмар. Нет ничего хуже, чем когда симпатичный парень обсуждает с тобой такие вещи.

— Может, ты ещё и цвет моего первого ночного горшка вспомнишь?

Морозова тормозит и смело выдерживает его тяжелый взгляд, хотя, признаться, на деле она чувствует себя неловко. Впервые в жизни.

— А что мы все обо мне? Если ты и так все про меня знаешь, то тут и обсуждать нечего. Давай лучше о тебе. Например, откуда такая доброта к дьявольскому отродью? Или — что ты, действительно, здесь делаешь? Чего хочешь от меня?

Внутри девушки поднимается стойкое желание как можно скорее вернуться домой и прижаться к папе.

— Моя мама устроила целую эпопею для того, чтобы спасти моего папу и ее смертных друзей от другого демона. А она принцесса Ада. Так что, думаю, что я, являясь наполовину человеком, тоже имею право на человеческие эмоции и привязанности.

Ее поражает то, как этот ангел пытается убедить ее в том, что она — не стопроцентное зло. Типа у нее есть душа, и не совсем плохая, и бла-бла-бла. Да ладно уж прям. Возможность привязываться к людям добреньким тебя тоже не делает. Ведь ладно ее мать — Ситри когда-то была человеком, а дедушка Асмодей? Он и сам был ангелом, а теперь он — князь ада. И то все равно нашел себе любовь.

Натаниэль сказал, что в раю ее считают антихристом. Так, может, он и спустился сюда для того, чтобы воззвать к ее совести, чтобы предотвратить апокалипсис? Хах, а совести-то у нее и не было. Если захочет — весь мир дотла сожжет. Она не делает этого лишь потому, что у нее есть семья. Была бы Марго одинока, будь ей нечего терять, может быть, она бы, и правда, исполнила библейское предназначение.

Но пусть святоши с крылышками выдохнут. Ничего такого она делать не собирается. Так что и пасти ее необязательно.

И только Морозова собирается прямо сказать это Натаниэлю, как вдруг он отвечает на ее вопрос. Девушка молчит, внимательно его слушает, чуть щурясь.

Не нужно было оживлять ту девушку. О, поверь, я и не хотела.

Но то, что он говорит дальше… Он не даст ее никому трогать? Что? Она игнорирует то, что ангел говорит о Полине, сразу переходя к волнующей ее сути. Эта проливная пусть ещё хоть сорок раз сдохнет.

— Ты только что пытался сказать, что я тебе нравлюсь?

Марго складывает руки на груди.

— Это что, у вас там на небесах акция какая-то? Решили выделить девчонке-антихристу личного ангела-хранителя? Думаешь наставить меня на путь истинный?

Она делает шаг вперед, подходя к Натаниэлю максимально вплотную, и понижает голос почти до шепота, проникновенно смотря ему в глаза.

— А не боишься, что это я собью тебя с верного пути?

А что — этот Натаниэль очень красивый. И, кажется, нехило так к ней привязан. Это может быть даже интересно. И выгодно. Ее дедушки бы одобрили.

— И насколько сильно я тебе нравлюсь? Мне всегда было интересно, вы там все наверху живете как монахи или как?

Ведь смертные грехи придумали демоны. И раз уж Натаниэль наблюдает за ней всю ее жизнь, то должен знать, что ее мать и дедушка Асмодей — представители похоти воплоти.

На самом деле, Марго с детства росла очень самостоятельной и немного отстраненной. Она развивалась куда быстрее своих сверстников. Да, она была очень привязана к своей семье, но, тем не менее, не так сильно, как другие дети. Пока остальные пятилетние малыши плакали на руках у своих мам, боясь подкроватных монстров, маленькая Марго повелевала ими. Она-то этих чудищ на остальных детей и насылала. Ей было смешно оттого, как те тряслись от страха. То были лишь мелкие черти, на самом деле, неспособные причинить кому-то реальный вред.

Младшая из Морозовых, можно сказать, сразу росла вполне цельной личностью. Да, сегодняшним вечером она проявила слабость в своем страхе лишиться лучшего друга, но сейчас она уже чувствовала себя достаточно спокойно по этому поводу. Разве есть в мире проблема, которую она не была бы способна решить? По крайней мере, сама Марго решительно полагала, что нет. Данная ей ещё при рождении власть сильно развратила эту девочку.

Если кому-то что-то не нравится — она ведь может и заставить быть рядом с собой.

Но сейчас происходило нечто не совсем объяснимое. К ней явился ангел, внезапно к ней очень привязанный. Ангел, которого и не нужно заставлять. Он сам пришел. И, кажется, даже желает остаться. Стоит все же признаться, что это немного подкупает.

Натаниэль отвечает «я не знаю», но в этом его ответе сквозит вполне очевидное «да». Да и после он это подтверждает. Своим «достаточно сильно». Тем, как протягивает руку и сжимает ее пальцы.

Забавно — за весь их разговор он коснулся ее уже несколько раз, причем очень даже ласково. А ведь Марго, по рассказам матери, думала, что ангелы вряд ли окажутся такими.. тактильными?

— Ну почему сразу «не нравится»? — вкрадчиво спросила девушка. — Считай, что мне просто нужно время привыкнуть. У тебя-то оно было. Сам сказал, что знаешь обо мне все, в то время как я о тебе — ничего.

Наверное, родители бы ее грохнули, узнай они о том, как она любезничает с могущественным существом, превосходящим по сила любое другое. Ангелы — враги демонов. Так заведено. Так было ещё до того, как люди вообще говорить научились.

— И так. Ты говоришь, что хочешь жить по-своему, а не так, как диктуют небеса, верно? Так чего хочешь именно ты? Я имею в виду… Вот, ты спустился ко мне из Рая. И что теперь ты хочешь сделать?

Теперь Марго сжимает его пальцы в ответ. Она словно слегка провоцирует его, желая проверить, как далеко Натаниэль готов зайти.

Да, во многом происходящее для нее — игра. Морозова очень любит играть. Но, помимо этого, она ещё и ужасная собственница. Если этот ангел по доброй воле ей отдается, то пусть теперь и не рассчитывает, что она куда-нибудь его отпустит. Нельзя просто прийти, сказать все то, что он сказал, и потом свалить обратно в закат. В его случае — назад на пушистые облачка.

Уж такова ее суть. То, что ей дарит судьба, Марго уже никому не позволит у себя забрать.

Марго, надо сказать, оторопела. Когда она задавала свой вопрос, то не ожидала настолько масштабного ответа. Ей казалось, что ангел немного гнал лошадей, но, в принципе, она могла понять, почему он это делает. Он давно ее знает и сейчас, что называется, наконец дорвался. А ещё Натаниэлю очень много лет. Больше, чем всем ее другим вечно живущим родственникам. Понятное дело, что ангел точно знает, чего хочет, но откуда знать это ей — семнадцатилетней девушке? Несмотря на все могущество, что было сосредоточено в ее руках, она оставалась ещё почти ребенком. Ей неоткуда было знать, хочет ли она вечно быть рядом с тем, кого встретила буквально двадцать минут назад.

Но и отталкивать Натаниэля она тоже не спешила. Зачем? Негатива он у нее не вызывает. Напротив — ей интересно. А ее ведь очень трудно заинтересовать. Почти невозможно.

Немного шокированная ангельским откровением, Морозова не успела ничего ему ответить прежде, чем он ее поцеловал. Первым инстинктом было отступить назад, но не потому, что ей было неприятно, а потому, что она окончательно перестала понимать, что происходит, и верить в реальность этого вечера в принципе. Но в итоге девушка не отступает. Натаниэль сам отстраняется от нее.

— Чего же ты боишься? Я что, такая страшная, что пугаю даже ангелов?

Но, стоит признаться, ей вполне понравилось ощущение его губ на своих губах. Это было несколько.. бодряще? Да, наверное, так оно и было, когда его энергия коснулась ее энергии. Две равно противоположные друг другу силы.

— Ладно, парень. Я не могу пока ничего обещать, но…

Марго пытается подобрать слова, чтобы как-то описать свои собственные чувства, но она понимает, что те слишком смешались. Это очень странный вечер. Очень.

Поэтому в итоге она, забив на попытки объяснения всего словами, делает шаг навстречу Натаниэлю и, обхватив его шею руками, целует его уже сама. Мгновение, два, три.

— Так, окей. Почему бы нам не вернуться во дворец? Торчать в лесу, конечно, круто и все такое, но меня больше устроят мои покои.

Тем более, что туда в любой момент может наведаться кто угодно из родни, и объясняй потом им, почему тебя нет среди ночи дома.

Одна секунда, и вот Марго и Натаниэль уже стоят в ее комнате все в том же положении — она по-прежнему обнимает его за шею. И лишь теперь она делает шаг в сторону, чтобы снять с плеч свою фамильную черную кефту. Девушка остаётся в кожаных шортах и футболке с «Экзорцистом» и присаживается на свою кровать. Мода Америки всегда прельщала ее больше.

Она пристально смотрит на ангела и затем хлопает по постели рядом с собой, чтобы он тоже сел.

— Ну и? Что ты собираешься со мной делать теперь?

Морозова сопровождает этот вопрос абсолютно дьявольской ухмылкой.

Да, Марго была достаточно горделива, но все равно ее ставило в ступор то, что ангел любит ее. Раньше с ней такого не случалось. Ее не назовёшь опытной в отношениях с противоположным полом девушкой. В Равке она грубо отшивала всех парней из гришей, что вообще набирались смелости заговорить с ней. Потому что то — жизнь при дворе. Попробуй с кем-то закрутить — об этом станет известно всем. Того же Марка постоянно ругали его родители за неразборчивость в половых связях. В Нью-Йорке — другое дело. Там можно было и поиграть. Но все равно дальше поцелуев для нее эти игры не заходили. Не потому что она была какой-то ханжой или целомудренно берегла себя. Это было бы глупостью. Марго явно не святая. Просто она была слишком надменна, чтобы позволить какому-нибудь простолюдину касаться своего тела. Не дай боже какой-нибудь жалкий смертный ещё бы решил, что имеет над ней власть.

Так что да, вполне можно сказать, что Морозова ждала кого-то иного для себя. Кого-то, кто не будет казаться рядом с ее могуществом слабым червяком.

И вот в ее жизнь вторгся ангел Господень, который, как оказалось, ещё и влюблен в нее по уши. Отличный вариант. Такой не сбежит сразу же после секса, оставив ее в максимально глупом положении.

Однако, Марго забавляет то, как она уже второй раз достаточно непристойно намекает ему на близость, а Натаниэль оборачивает разговор в сторону возвышенных чувств.

— Да, такое бывает, что одной любви может быть мало, — отвечает она.

Разные же обстоятельства бывают, разве нет?

Но вот ангел снова целует ее, и целует так чувственно, что, стоит признаться, от этого даже немного кружится голова. Девушка чувствует, что он достаточно робок по отношению к ней, и это получается даже забавно — столь древнее существо робеет перед ней. Перед той, кого ему по-хорошему надо бы уничтожить для спокойствия своих братцев-ангелов. Ей нравится эта мысль. Нравится то, что она контролирует ситуацию. Нравится его верность и покорность. С каждым годом своего существования Марго все больше, что называется, «ловила звезду». Особенная девочка от особенных родителей. Самая сильная в своем роде. Ослепленная своей властью, она не могла не очароваться преданностью ангела. Даже можно сказать — его чувства к ней опьяняли ее и будоражили.

Но стоит взять все в свои руки, потому что очень быстро становится очевидно, что сам Натаниэль ни за что не начнёт к ней приставать. Небесное это воспитание или же глубокое трепетное уважение к ней самой — она не знает. Потому Морозова, не разрывая их поцелуя, вновь обнимает его за шею и тянет его на себя, укладываясь на подушки. Ну, а чтобы святоша окончательно понял, чего она от него хочет, девушка стягивает с его плеч пиджак и резво обвивает его пояс своими ногами, прижимаясь своим телом к его телу максимально плотно.

— Чего же ты ждёшь? — шепчет она между поцелуями. — Ты хотел меня, и вот получил.

Давай, не стесняйся.

Обычно все девушки дорожат своей девственностью так, словно это — что-то невероятно ценное. Марго знала, что та же Макария, как хорошая и правильная девочка, мечтает о том, чтобы все в ее жизни случилось едва ли не волшебно. Для нее это — важный шаг. Марго же не воспринимала сей процесс в таком ключе. Напротив — во многом ее раздражал этот культ невинности. Ей хотелось просто покончить с этим и всё, чтобы дальше иметь возможность делать вообще все, что вздумается.

Потому Морозова была более чем довольна происходящим. Она с радостью открывала для себя мир новых ощущений с этим ангелом, когда он покрывал ее тело поцелуями. В каждом касании Натаниэля чувствовалась его любовь к ней. Почти обожание. Это — именно то, что ей нужно.

— Разве я похожа на человека, умеющего о чем-либо жалеть?

И это тоже правда. В собственной парадигме восприятия Марго просто априори не могла быть не права. Она не могла принимать плохих решений. И даже если вдруг после определенных решений ее ждали дурные последствия, Морозова всегда все списывала на неудачные обстоятельства. Не прав может быть весь мир, но только не она.

— Да и ты серьезно спрашиваешь о сожалениях в момент, когда уже снял с меня одежду? — усмехается девушка. — Далековато мы зашли, чтобы тормозить.

Если сейчас Натаниэль сдаст назад, она, действительно, почувствует себя глупо. Может, даже оскорбится. Потому, чтобы расслабить ангела, придется действовать самой. На опережение, так сказать. Да, Марго — тот человек, который обычно что-то берет, а не дает, но, видимо, под разные ситуации придется все же как-то мимикрировать.

Потому девушка напирает на него сама. С новой силой целует его, льнет к нему, вкладывая в свои действия как можно больше страсти. Даже забавно то, как много в дьявольском дитя холодного расчета заместо пылкого адского пламени.

Но, конечно, нельзя сказать, что Марго так уж использует Натаниэля сейчас. Ей бы очень хотелось думать, что это именно так. Она отчаянно убеждает себя в этом. Но все же нельзя отрицать того, что нежные чувства ангела к ней немного трогают ее за живое. Ведь всегда приятно, когда тебя любят. Даже если ты — воплощение зла на земле.

Она вновь тянет его на себя. Ближе, ближе, ещё ближе. Зарывается пальцами в его волосы, прикусывает за нижнюю губу. Нет, конечно, как бы ей ни хотелось думать иначе, ее страсть сейчас — не сплошной расчет. Потому что хочешь ты или нет — собственное тело не обманешь. Нельзя заставить себя желать кого-то.

А Марго, действительно, желает Натаниэля сейчас.

— Давай. Просто продолжай и ни о чем не думай.

Марго не нервничает. Любая нормальная девушка на ее месте бы могла испытывать вполне понятное волнение, страх. Но только не Морозова. Она совершенно спокойна, почти хладнокровна. Ведь ситуация находится целиком под ее контролем. Она в выигрыше со всего происходящего. Во-первых — никакого больше клейма девственницы. Во-вторых — то, что сейчас происходит между ними, привяжет ангела к ней ещё сильнее. А ведь всегда хорошо иметь на своей стороне кого-то столь могущественного, верно?

Когда он входит в нее, она вполне ожидаемо чувствует боль, но ее довольно скоро становится очень легко игнорировать. Марго повезло иметь очень высокий болевой порог — она спокойно может вытерпеть то, что для обычного человека показалось бы настоящей агонией. Наверное, это передалось ей от демонической природы ее матери. Тот, кто метит в возможные антихристы, просто не может быть слабаком.

Натаниэль начинает двигаться в ней, и девушка чувствует его дрожь. Признаться, это, и правда, чертовски приятно, когда кто-то реагирует на тебя подобным образом. Она ведь ничего особенного пока не сделала. Даже не старалась. Он сам просто взял и полюбил ее. Просто поразительно и очень интересно.

Марго плавно подается ему навстречу до тех пор, пока боль не развеивается окончательно, уступая место томному наслаждению, и тогда девушка может позволить себе ускорить темп. Ее заводит мысль о том, что она совратила ангела. Марго готова поспорить — мало кто в истории мог похвастаться подобным. Тем более — кто-то дьявольского происхождения.

Она по-прежнему обнимает его за шею, держа его к себе максимально близко. Сердце дробно колотится, пока по телу разливается блаженная нега. Удовольствие нарастает снежным комом, дыхание сбивается, и в скором времени они оба достигают пика практически в одно и то же мгновение. Морозовой приходится проморгаться, чтобы избавиться от пляшущих перед глазами черных точек. Она все ещё чувствует пульсацию в мышцах после сводящей тело сладкой судороги.

Какой непредсказуемый вечер.

Стоит отдать ангелу должное — он явился к ней в самый подходящий момент. Кто знает, как бы события этой ночи развивались, не встреть она Натаниэля. Вполне возможно, что Марго натворила бы каких-нибудь дел на эмоциях, а небесный гость замечательно ее отвлек.

Немного переведя дыхание, девушка молча выползает из-под него и вновь надевает на себя свою объемную футболку и встает с кровати. В одной из тумбочек у нее был припрятан графин с знаменитым равкианским медовым квасом. Морозова наливает немного себе в бокал и поспешно делает глоток — в горле чуть пересохло.

— Будешь? — невозмутимо обернувшись, предлагает она ангелу.

Надо будет похвастаться завтра Сэму своим новым достижением, побившем все ее предыдущие рекорды. И все же она — зло во плоти.

Марго не была уверена, что вообще способна на какие-то глубокие чувства. И это неудивительно — ей никогда и не приходилось размышлять о любви. Нет, любовь к семье — это понятно. Это совершенно другое. Нечто очевидное. Не из своей семьи Морозова любила лишь Сэма, да и то до этого вечера и не осознавала до конца, насколько тот ей важен. Ведь она привыкла видеть Гринвуда рядом с собой. Никогда прежде, даже когда они ссорились, ее не посещала мысль, что она может его потерять. Ведь то, что они всегда будут вместе, было для нее практически нерушимый аксиомой. Именно сегодня ее уверенность в этом впервые в жизни пошатнулась. И этот внезапный страх породил страшную боль, что моментально вылилась в масштабный гнев, который на себе и ощутила Полина. Это было что-то новое и уж точно что-то очень неприятное. Марго просто не была готова к мысли, что они с Сэмом теперь достаточно взрослые для того, чтобы по-прежнему сидеть в одной песочнице. Они уже не дети, и это означало, что вот-вот наступит момент, когда им придется начать строить свои собственные жизни. Отдельно друг от друга. Признаться, это сводило девушку с ума. Она не хотела ничего менять. И самым ужасным было то, что этого никак не исправить — здесь виновато время, взросление. А не кто-то из них.

А если она так сильно ревновала своего лучшего друга, то насколько масштабна и разрушительна могла бы быть боль, если бы она в кого-то влюбилась?

Познавать этого совершенно не хотелось.

Меланхоличные мысли вновь коснулись ее разума — и это было совершенно гадко. Марго никогда не знала даже намёка на депрессию прежде. Из неприятных размышлений ее вырвал голос ангела — тот спрашивал, хочет ли она, чтобы он ушел.

— Зачем? — недоуменно сдвинула брови Морозова.

Ну уж нет. Если Натаниэль сейчас уйдёт, то она так и останется наедине с неприятным, раздирающим грудь чувством тоски из-за неизбежного будущего.

Она отставляет опустевший стакан на комод и возвращается к кровати, вновь садясь рядом с ангелом.

— Оставайся тут сколько хочешь, — Марго пожала плечами. — Мне не помешает компания.

Последнюю фразу она произнесла с какой-то непонятной даже ей самой горечью — девушке моментально стало противно от самой себя.

Фи, Маргарита, не будь размазней. Антихристам размазывание соплей не идет.

Потому она тотчас постаралась вновь себя отвлечь. А не способна лучше отвлечься от собственных чувств, чем переключиться на чужие.

Марго лукаво усмехнулась, посмотрев Натаниэлю в глаза, и чуть подтолкнула его плечо своим.

— А что, тебе хочется уйти? Сделал дело и в кусты, да?

Это не было настоящей претензией — Морозова просто немного его поддразнивала.

Слово «навсегда» как-то странно покоробило девушку, но она не подала виду. Ведь что такое «навсегда»? Марго знала, что все из ее семьи обладают вечной жизнью. Но, тем не менее, ей самой было всего семнадцать. Она не могла понять значения этого слова в полной мере. Как-то она сказала Сэму, что заставит его жить вечно, но он, кажется, решил, что она пошутила.

— Навсегда — это очень долго, — пространно напомнила она.

Она сказала это, потому что Морозова не была уверена, что она сможет кого-то удержать подле себя навечно. Всю свою жизнь она гордилась тем, кто она есть, но сегодня что-то в ней дало сбой. Наверное, это произошло, когда она увидела изумление в глазах лучшего друга. Ведь ясное дело, что семья будет любить Марго всегда и любой. А кто-то, у кого всегда есть возможность уйти — вряд ли. Она умудрилась напугать Сэма, который всю их совместную жизнь всегда поддерживал ее, опекал и уравновешивал. А он был лишь гришом. Насколько же тогда глубоко она может отпугнуть от себя ангела со временем?

Сегодня Марго впервые осознала, что способна стать настоящим монстром. И хуже всего было то, что это не заставило ее задуматься и постараться исправиться, стать лучше. Нет. Ее просто объяла боль, которая питала собой гнев. Настоящую ярость. И это может привести лишь к ещё более страшным последствиям — к слепой мести. Она не сможет просто отпустить того, кого любит. Она будет убивать всех и каждого, кто ему дорог, чтобы в итоге у него не осталось никого, кроме нее.

В парадигме Марго любовь — высшее зло. Потому что именно она толкает гнусные поступки. Она медленно убивает. И тебя, и того, кого ты любишь.

Натаниэль, словно прочитав ее мысли, спрашивает, не устанет ли она от него. Марго вновь усмехается — но уже не лукаво, а как-то кривовато и горько.

— Это ещё кто от кого устанет, пернатый.

Морозова готова поспорить — узнав ее поближе, ангел пулей умчится обратно на небеса. Как из пушки вылетит.

Она вновь заползает на постель, откидывается на подушки. Смотрит на Натаниэля из-под полуопущенных ресниц.

— Ну так и? Чем хочешь заняться в мире смертных? Не все же время нам в моей комнате торчать.

Конечно, все происходящее было дико странным. Убийство и воскрешение Полины, явление Натаниэля, его признание в любви, их последующая близость. Какая-то часть сознания Марго все же допускала мысль, что все в ее жизни немножко вышло из-под контроля. Но разве может она позволить себе это признать? Разумеется — нет. Сейчас она лежала рядом с ангелом и ловила себя на том, что чувствует себя довольно тревожно. Не из-за него, а просто сама по себе. Ведь Морозова привыкла держать все под контролем, привыкла знать, что ее ждёт завтра. А сейчас у нее не было никакой уверенности. Ни в чем. Она абсолютно не знала, что ей принесёт день грядущий. И это страшно выводит из себя. Марго привыкла сама лепить свою судьбу, не позволяя иным обстоятельствам в этот процесс вмешиваться. А сейчас… то, что происходило сейчас не изрядно пугало, а этот самый страх ещё и страшно выматывал.

Неужели все остальные люди живут так постоянно? Какая мерзость.

Но, конечно, она не признает, что не имеет понятия, что ей делать. Будет до последнего создавать видимость контроля. Видимость уверенности и спокойствия.

И абсолютно некстати все это начало закручиваться прямо перед выпускными экзаменами ее класса в Малом дворце. Пока все сверстники бодро планируют свое дальнейшее будущее, решают, остаться служить Второй армии или поступить в университет в Кеттердаме, Морозова почти паникует. Ей почти по-детски наивно казалось, что ее жизнь навсегда останется такой же беззаботной, как и прежде. И лишь сейчас девушка начинала потихоньку осознавать, что это совсем не так.

— Ну, я ведь в любом случае не смогу быть рядом ежеминутно. У меня на носу экзамены и выпускной. Завтра я как раз должна…

Завтра они вместе с Сэмом должны были вместе готовиться к экзамену по иностранным языкам. Но теперь… А если он не простит ее?

Эта мысль заставила Марго умолкнуть и чуть содрогнуться.

— Потом можно будет погулять по Ос Альте, к примеру. Я не думаю, что нам с тобой стоит вместе высовываться на территории Малого дворца. Если мы натолкнемся на мою маму, она сразу почувствует твою ангельскую сущность. И будет пиздец. Я не преувеличиваю.

В Нью-Йорк ей пока соваться не хотелось. Она привыкла бывать там с Сэмом. Морозова любила пульсацию этого города, но понимала, что сейчас он только действовал бы ей на нервы.

Натаниэль лежит на боку, глядя на нее, и Марго тоже переворачивается на бок, чтобы посмотреть на него в ответ. Конечно, этот ангел очень чудной. Но, может, они все такие. Откуда ей знать? Иных представителей небес она не встречала.

Он смотрел на нее так, как любая девушка бы хотела, чтобы на нее смотрели. Частично это заставляло ее возгордиться ещё больше. Но после этого вечера в ней проснулся крохотный червячок, шептавший, что она этого совершенно не достойна.