— Обычно я не нуждаюсь в напоминании, но мне приятно слышать подобное от тебя, — отшучивается Клара.

На самом деле, конечно же, слышать эти слова из его уст было прекрасно. Знать, что это не пустая лесть, как случалось в ее жизни обычно.

Звучание этой музыки было далеко от той, что играла на балах и иных светских мероприятиях. Было очень хорошо и приятно откинуть в сторону формальности классического танца. Когда Штурмхонд наклонился к ней и поцеловал, то принцесса ответила с большой охотой, ничуть не смущенная присутствием всей его команды. Однако же, его объявление об их женитьбе поразило ее. В очень приятном ключе. Улыбка не сходила с ее лица, когда все вокруг принялись поздравлять их.

— Но я все равно буду ожидать официального предложения, когда ты вернёшься за мной, — усмехнувшись, обратилась девушка к корсару. — Чтобы все было, как положено.

Вскоре танцующих пар стало, действительно, много. Они заполонили собой почти все пространство. Принцесса продолжала сидеть подле капитана, совсем не по-королевски хлестала вместе со всеми ром. В какой-то момент она разговорилась с Толей на тему поэзии — нельзя сказать, что Клара была любительницей стихов, но вот ее гувернантка Ирина — да. Та часто читала ей на ночь целые поэмы.

Некоторые члены команды решили устроить небольшое танцевальное состязание, и это не могло не привлечь внимание Гримьер. Многие здесь умело делали настоящие сальто, а какая-то девушка присела на шпагат.

Слишком просто.

Клара усмехнулась и поднялась со своего места, утянув за собой за руку и Штурмхонда.

— Подстрахуй меня, — попросила она.

— Чем же вы нас удивите, принцесса? — послышался вопрос из расступившейся толпы.

— Вы не думайте, что одно лишь воспитание во дворце делает из меня неженку, — девушка загадочно улыбнулась, сбрасывая с ног туфли.

— И даже крыс больше не испугаетесь? — по-доброму поддразнила Тамара.

Клара совершенно не обиделась — лишь бросила в сторону сердцебитки смешливый взгляд. А затем она, посерьезнев, замерла и глубоко вздохнула. Поочередно ее руки принимали традиционные позиции в балете — первую, когда те опущены вниз, плавно переходящую во вторую, и затем — третью, когда они подняты над головой. Все это давалось ей с невероятными изяществом и грацией.

Но поразить окружающих она собиралась не этим. Параллельно с движением рук, принцесса плавно поднималась на носочки до тех пор, пока не оказалась стоящей на самых кончиках пальцев — и это без пуантов. То была та самая боль, которую Клара уже давно научилась терпеть, сохраняя выражение абсолютного достоинства на лице.

Ребята вокруг одобряюще засвистели, восхищенно хлопая в ладоши. На губах Гримьер расцвела улыбка, и в следующее мгновение она со смехом буквально рухнула в руки корсара.

— Не такая уж я и слабачка, да?

Клара совершенно не сопротивлялась. Лишь звонко смеялась, пока Штурмхонд разбирался с ее одеждой.

— О, привыкай, жених. Я всегда так одеваюсь и даже хуже.

Когда последние из вещей оказались на полу, она цепко схватилась за шею парня, чтобы тот мог вновь подхватить ее на руки.

— Эй! Надеюсь, это не станет тем самым ласковым прозвищем, которым ты будешь нарекать меня всю оставшуюся жизнь?

Мгновение, и они уже лежат на койке. Принцесса с улыбкой наслаждения принимает все его распаляющие ласки и сама не отстает, водя по его телу самыми кончиками пальцев, намереваясь раздразнить. Когда же страсть охватывает их с головой, очертания каюты плывут перед глазами, воздух начинает казаться душным, а собственное сердцебиение отдается где-то в ушах. Клара безуспешно пытается восстановить дыхание после того, Штурмхонд от нее отстраняется.

— Так целуйте, капитан. Я в вашем полном распоряжении.

Она усмехается, все ещё тяжело дыша, и толкает корсара так, чтобы он оказался на спине.

— Или погоди-ка.

Несмотря на полученное удовлетворение, Гример все ещё испытывает томительное желание. Даже удивительно. Это тебе не то же самое, что позажиматься с каким-нибудь придворным в оранжерее и разбежаться, напрочь потеряв интерес друг к другу. Здесь было что-то большее, гораздо более глубокое, что лишь усиливалось колючей мыслью о том, что скоро им придется расстаться на месяцы. До этого момента хотелось успеть как можно больше.

Девушка припадает губами к шее капитана, забираясь на него сверху, проводит по коже языком, в то же самое время скользя ладонью по его телу вниз. Она тоже хочет ещё, но не слишком торопясь. Всегда лучше как можно дольше наслаждаться друг другом. Вскоре ее пальцы мягко, почти щекочуще касаются его мужского естества. Некоторое время она лишь дразнит — легко и ловко. Он должен захотеть ее с новой силой. И должен запомнить нежность ее на рук на все предстоящие месяцы разлуки. Только после чувственного поцелуя в губы ее движения становятся настойчивее и ощутимее.

— Повтори, — просит принцесса. — Повтори то, что сказал мне в ванной.

Она блаженно прикрывает глаза, позволяя ему целовать свою шею. Слышать слова любви, пусть и сцепленные с дурацким прозвищем, к которому теперь, видимо, ей придется привыкать, было очень хорошо. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. За ребрами разрастается необъятное тепло, схожее по своим размерам, наверное, разве что с равкианским Тенистым каньоном. Сердце лихорадочно колотится.

— И я тебя люблю, — таким же шепотом отвечает Клара, ничуть не боясь таких признаний ни вслух, ни про себя.

Теперь, когда она лежит на его груди и тяжело дышит, по-кошачьи жмурясь от его прикосновений к ее волосам, можно с уверенностью сказать, что жизнь принцессы перевернулась с ног на голову. Такое должно пугать. Однако, Гримьер чувствует умиротворение, говорящее о том, что она, наконец, нашла свой путь. Словно до этого ее жизнь прожигалась без какого-либо смысла. До этого парня она просто растрачивала время впустую, надеясь познать как можно больше жизненных благ до своей смерти. Лишь теперь стало кристально ясно, какой же глупой Клара была раньше.

— Думаю, что есть, — отвечает девушка, чуть приподняв голову, чтобы посмотреть корсару в глаза. — Но я уверена, что потребую ещё и ещё больше таких воспоминаний, пока мы не окажемся в порту Джерхольма.

В конце концов, у них же ещё есть время, правда?

— А ты расскажешь мне, где хоть у тебя дела? Территориально. Чтобы я могла иметь представление, как далеко ты от меня находишься.

Пока Клара не будет спрашивать, что именно за срочность вынуждает их временно расстаться. Пусть она и не отличается особенной терпеливостью, наверное, стоит дождаться рассказа уже после всех событий. Как говорится — чтобы не сглазить.

— И я надеюсь, что это не слишком опасно? Потому что если ты погибнешь в ходе этой своей непонятной операции, клянусь Джелем, я тебя из-под земли достану.

Ничто в мире не могло бы сделать ее более несчастной, чем мысль о том, что они больше никогда не увидятся.

— О, за это можешь не волноваться. Как только моя мать узнает, что сделал герцог Кристоф, она тут же его казнит.

И, обменявшись с корсаром ещё кучей нежностей и колкостей, принцесса заснула в его тёплых объятиях с самой умиротворенней улыбкой на свете.

Оставшиеся время в пути на борту «Волка Волн» все было не так насыщенно, как в первые дни. Но нельзя сказать, что Кларе было скучно. В какой-то момент она успела даже привыкнуть к палящему солнцу и солоноватому морскому запаху. Когда Штурмхонд был занят своими капитанскими обязанностями, принцессу неплохо развлекали Толя и Тамара. Шуханцы оказались очень интересными личностями. Брат Тамары был очень начитанным и глубоко мыслящим человеком. Было занимательно рассуждать с ним о культурах разных стран, он поведал Кларе множество изумительных фактов о своей родине и их вере. Сама же Тамара оказалась остроумна и очень дружелюбна. Ее шутки и бодрый настрой не могли не вызывать улыбку.

Но, конечно, большую часть времени девушка проводила со своим, как приятно ей было называть его в своих мыслях, женихом. Совместное пребывание в его каюте ощущалось как дар богов, как настоящий раз на земле. Было горько думать о том, что так скоро они расстанутся на неопределенный срок, но Гримьер старалась не отсчитывать дни. Она просто наслаждалась тем временем, что им было дано. Думала о том, что впереди их ждёт целая совместная жизнь. Что там — какие-то несколько месяцев.

Однако, забавно то, как это маленькое приключение перегнуло многое в сознании принцессы. Она капитально поменяла свое мнение о гришах, о том, что могло бы сделать ее счастливой, о замужестве в целом. Раньше Клара если и думала о том, чтобы стать чьей-то женой, то эти размышления всегда подкреплялись расчетливостью. Где ей будет наиболее комфортно? Где наиболее роскошно? Насколько много жизненных благ ей может предложить то или иное место? Теперь же все было иначе. Она поверила на слово Штурмхонду, когда тот пообещал ей, что у нее будет все, что она любит. Но дело было даже не в этом. Дело было в том, что теперь принцесса понимала, что пошла бы за ним куда угодно. Если она и размышляла о его происхождении, исходя из догадок, основанных на его манерах и знании этикета, то теперь эти мысли были направлены в иное русло. Она думала о том, что если корсар, действительно, происходит из какого-то дворянского рода, то король и королева не станут возмущаться, когда он придет за ней, и они смогут объявить о своей свадьбе.

Но все же в день, когда они подплывали к Джерхольму, ей, конечно, было грустно. Клара стояла на палубе в самом носу корабля, задумчиво глядя в туманную даль. Она знала, что вот там, где-то за светлой дымкой, вот-вот покажется порт столицы Фьерды. Сердце неприятно съежилось. На ее шее на золотой цепочке висел счастливый компас Штурмхонда — его подарок. Принцесса сжала его в своей руке и боялась расплакаться в любой момент.

Сейчас был конец ноября, и в холодном воздухе чувствовалось приближение зимы. Вот она и оказалась вновь в самом северном из государств. Во Фьерде, которую, как принцесса очень надеялась, она очень в скором времени сможет покинуть навсегда. С тем, кого она любит.

Так Клара и погрязла в своих мыслях и тумане. Ее плечи начали подрагивать из-за заметно опустившейся температуры. И вдруг она почувствовала, как со спины ее обхватили сильные руки, и улыбка на ее лице расцвела сама собой.

— Поверить не могу, что нам уже приходится прощаться, — с горечью выдохнула она облачко пара. — Больше всего на свете я надеюсь, что эти месяцы пролетят как можно быстрее.

— Ну конечно, — ее ответная улыбка была полна нежности и тепла. — А разве может быть иначе?

Клара теперь не могла себе даже представить, как она снова сможет быть при Ледовом дворе. Ее не радовали мысли ни о балах, ни об ином светском веселье. Не было желания принимать участие в празднествах, находиться в окружении своих фрейлин. Хотелось просто закрыться в своих покоях и ждать того момента, когда Штурмхонд вернётся за ней.

— Да, я тебе верю.

Принцесса вновь поймала его руки и сжала пальцы корсара в своих, будучи не в силах оторвать взгляд от его лица. Она будто старалась запомнить каждую черточку особенно ясно, надеясь видеть его хотя бы в своих снах.

Из тумана вылезли очертания Джерхольма. Команда корабля закопошилась, готовясь причалить в порту. Гримьер бросила полный грусти взгляд в сторону столицы своего государства и вновь посмотрела на своего жениха. Не раздумывая, она поднялась на носочки и, обвив руками его шею, прильнула своими губами к его. Прижалась к нему всем своим дрожащим телом, словно надеялась, что он сможет оставить на ней отпечаток, что будет согревать ее в разлуке.

Она понимала, что это — их последний поцелуй на долгое время.

— Я люблю тебя, — выдохнула девушка Штурмхонду в губы. — Пожалуйста, помни об этом и будь осторожнее, что бы ты ни делал.

С командой Клара тоже попрощалась довольно тепло. Сама ступила вперед и обняла Толю, а затем и Тамару, тихонько взяв с обоих обещание, что они будут защищать своего капитана и вернут ей его в целости и сохранности.

Порт — не самое приятное место. Особенно — порт столицы. Здесь многолюдно и шумно. Принцесса собиралась найти кого-то из своих людей, что могли бы доставить ее во дворец, когда вдруг вновь наткнулась на посла, держащего путь из Нового Зема. Дядя Густав поведал ей, что они тоже приплыли совсем недавно, и теперь она может расслабиться, отправляясь домой вместе с ними.

Однако… Дальше все пошло совсем не по плану. Дядя Густав передал девушку из рук в руки ее матери, и они оба обменялись странными взглядами. Посол поспешно ретировался, и, стоило принцессе остаться с королевой наедине, как та влепила дочери звонкую пощечину. Клара была настолько шокирована, что у нее не нашлось ни слов, ни слез. Агата говорила с ней ровным и до дрожи холодным тоном, хлестко обзывая ее самыми немыслимыми ругательствами. Конечно, мать не поверила ни единому ее слову. Как оказалось, герцог Кристоф тоже уже вернулся, и он отрицал любую свою причастность к исчезновению принцессы. Клара ещё никогда не видела свою мать настолько разгневанной. Та заявила ей, что она позорит род Гримьер своими выходками уже далеко не первый год, и теперь чаша ее терпения переполнена. Агата так быстро поверила в то, что ее дочь банально загуляла, что Клара вмиг ощутила пропасть между ними. Словно мать ее никогда и не знала. Наверное, это было правдой.

Но хуже всего было не это. Она бы пережила любые нападки королевы, согреваемая мыслью, что скоро за ней вернётся ее любимый, если бы не план, уже приведенный Агатой в действие. У принцессы все внутри похолодело, когда она услышала свой приговор, прозвучавший хуже смертельного.

Ее выдают замуж за царя Василия. Как оказалось, король и королева уже давно вели переговоры с Равкой, и теперь, когда принцесса, по их мнению, совсем вышла из-под контроля, они пообещали доставить ее в Большой дворец в Ос Альте в самые кратчайшие сроки. Они словно продали ее. Как породистую лошадь. По мнению Агаты, она убивала одним выстрелом сразу двух зайцев. Учитывая приобретенную Равкой силу за счет подчинения Каньона, Фьерде, как их извечному врагу, могла угрожать опасность. Подобный союз же мог смягчить ситуацию. Но помимо этого, королева давно уже раздумывала над тем, чтобы отправить строптивую дочь на перевоспитание. А возможность выдать ее замуж за недавно коронованного царя представлялась ей в гораздо более выгодном свете, чем отправление в монастырь.

Подготовка завертелась очень быстро. Клару должны были выслать через три дня. Первый день она провела в истерике, второй — в ступоре отчаяния. Но в ночь перед третьим она приняла самое радикальное решение из всех возможных. Побег. Это зерно в ее светлую головушку вложил дядя Густав за утренней трапезой, и оно очень быстро проросло и дало плоды. Принцесса и сама не видела иного выхода. В конце концов — она знает, где ей искать Штурмхонда. Возможно, это его не обрадует, если она полезет в гущу ей самой неведомых событий, но как иначе? Если она выйдет замуж за Василия, то обратного пути не будет. Они никогда не смогут быть вместе. Даже н когда не увидятся.

Дядя Густав, как бывший королевский советник, знал Ледовый двор как свои пять пальцев. В ночь перед отправлением принцессы он провел ее через кухню к помещениям для прислуги, а оттуда — к самому быстрому и наименее охраняемому выходу из дворца, где их уже ожидал экипаж. Клара куталась в подобие мехового плаща, спрятав лицо за капюшоном.

Если до этого она полагала, что самые страшные в ее жизни события — это похищение герцогом Кристофом и нападение пиратов на «Волка Волн», то теперь становилось кристально ясно, что то были ещё цветочки. Они ехали достаточно долго, пока не покинули Джерхольм и не добрались до небольшой деревушки. Дальше ехать в экипаже с королевской символикой было нельзя. Густав выдал Кларе мешочек с деньгами и, посоветовав ни в коем случае никому не называть своего имени, оставил ее одну. То была точка невозврата. Уже светало в тот момент, когда принцессе удалось договориться, чтобы ей помогли добраться до следующего селения. Так ей и пришлось болтаться по деревням несколько дней, пока она не добралась до границы Фьерды с Равкой.

Она знала, что Штурмхонда ей предстоит найти в Черности. Деньги уже были на исходе. Приходилось экономить буквально на всем. Никогда ещё Кларе не было так худо. Она мало ела, спала в ужасных провонявших комнатах в дешевых гостиницах при тавернах. Приходилось постоянно прятаться, чтобы как можно меньше попадаться на глаза местным жителям.

Самое сложное — таможенный контроль. У принцессы не было необходимых навыков выживания в лесу, чтобы хотя бы попытаться миновать посты. Приходилось держаться дорог. И вот тут она и прокололась. Ее нервы и физические силы были на исходе. Клара была практически полностью истощена, когда равкианцы практически приперли ее к стенке. Больше всего она опасалась, что об ее пропаже уже объявили. В таком случае ее могут искать уже везде.

Допрашивали ее явно гриши. Они следили за каждым ее вздохом и словом. Клара понимала, что не сможет солгать сердцебитам, когда те попросят ее назвать имя. Тогда-то она и принялась умолять, говорить о том, что ей необходимо попасть в Черность, чтобы воссоединиться с любимым. Она наивно надеялась, что ее слезы подействуют на этих мужчин. В какой-то момент, почувствовав, что оказалась очень близко к краю, она назвала имя Штурмхонда. Предположила, что, если он — корсар, работающий на Равку, то это может сработать. На удивление, гриши странно переглянулись, и допрос прекратился.

Мышка попала в мышеловку.

Ведь ее не отпустили. Напротив — быстренько упаковали, ничего не объяснив. Клара слышала лишь обрывки их разговоров. Среди фраз она разобрала: «генерала Киригана это заинтересует».

Вот и всё. Конец всем ее стараниям и стремлениям. Жизнь мигом утратила краски. В ее душе лишь кое-как копошилось отчаяние. Принцесса понимала, что ей не сбежать от сердцебитов Второй армии.

Она чувствовала себя совершенно обреченной, потеряла любые силы бороться. Путь от государственной границы до Ос Альты занял почти неделю. Клара абсолютно безучастно наблюдала в пыльное окно за сменяющимися пейзажами. Ее везли словно какую-то преступницу.

В конечном итоге, Гримьер доставили в Малый дворец. Ей было даже плевать — почему не сразу в Большой? И, похоже, преступницей ее и считали, потому что вскоре ее завели в странное подземелье. Отчаяние душило девушку. Она чувствовала себя на грани. Даже плакать не могла.

В темноте послышались шаги. Ее не связали, ничего такого с ней не сделали. Видимо, решили, что она и так слишком тщедушная. Клара обернулась на звук приближающихся шагов и увидела перед собой того, кого боялась больше всего. Было очевидно, что перед ней — сам генерал Кириган. Черная кефта, гордая осанка и пронизывающий взгляд таких же черных глаз.

Столкнуться нос к носу с Дарклингом — ужас всей ее жизни. Этот гриш пугал ее до такой степени, что, казалось, содрогались даже кости. Девушка буквально подпрыгнула на месте, когда тот повысил голос.

— Подождите! — пискнула она. — Разве я здесь не из-за Василия?

Принцесса очень старалась унять дрожь в пальцах, цепляясь ими на складки юбки своего платья.

— Клара-Вильгельмина Гримьер, — она живо представилась, абсолютно ничего не понимая.

Интересно, есть ли в этом мужчине милосердие? Клара слышала, что генерал и сам женился несколько месяцев назад. Абсолютно бесчувственный человек и полюбить бы никого не смог, так? Может, стоит попытать удачу?

— Я… Пожалуйста, может, вы бы смогли мне помочь? Я.. Я не хочу выходить замуж. Вернее, не за царя Василия. Мне просто нужно в Черность.

Ее голос заметно дрожал. Принцесса хваталась за последние крупицы надежды, надеясь, что те не рассыплются прямо у нее в руках. Ведь, если есть ещё хоть крохотный шанс, что она вновь сможет быть со своим корсаром… Тогда у нее есть причины не только жить, но и бороться.

С ее губ срывается тихий стон облегчения. Не такой уж этот генерал и жестокий, наверное? Всю жизнь Клара слышала о нем лишь от дрюскеллей. Тех немногочисленных, что умудрялись выжить после столкновения с ним и его гришами. Те рассказывали, что Дарклинг умеет призывать не просто тьму, а заодно и каким-то неизвестным магическим образом превращать ее в оружие, способное разрезать человека на куски с дальнего расстояния. Но сейчас этот пугающий гриш говорил с ней уважительно и почти тепло.

Принцесса едва сдержала слезы, когда он согласился ей помочь. Она благодарно кивнула ему и вложила свою подрагивающую руку в раскрытую ладонь. Ванна ей и впрямь не помешает.

Вскоре Клару передали в руки красивой рыжеволосой девушки в красной кефте. Та представилась Женей Сафиной и отвела ее из Малого дворца в Большой. Здесь ей выдали просторные светлые покои. Набежал целый рой служанок. Те подготовили горячую ванну с ароматными маслами и удалились хлопотать над прочими вещами. Вода расслабила девушку и заставила ее вновь почувствовать себя человеком. В сердце теплилась надежда.

Когда Гримьер вернулась из ванной, Женя уже все подготовила. Очевидно, что в Равке готовились к ее приезду — видимо, их никто не уведомил об ее побеге. Конечно, ведь это стало бы страдным позором для королевы Агаты. Взбалмошная дочь обернулась сбежавшей невестой. Служанки помогли ей одеться — и вновь Клара утопала в бесчисленных дорогих тканях. Сафина оказалась портной — ей ничего не стоило завить светлые волосы принцессы в локоны и собрать из них восхитительную причёску просто парой взмахов руками.

Но едва только Клара расслабилась, как…

— Пойдемте, Ваше Высочество, — улыбнулась Женя. — Вас ожидает царица.

Идти очень не хотелось. Но Дарклинг же обещал ей помочь, верно? Говорят, он имеет очень большое влияние на царскую семью. Если это так, то бояться нечего? Ведь да?

Большой дворец кажется поднятым на уши. Повсюду снуют слуги и придворные, надеявшиеся хотя бы глазком взглянуть на знаменитую фьерданскую принцессу. Но отчего-то, пока рядом с Кларой Женя, никто из них не решается с ней заговорить. Они лишь пытаются замаскировать свои любопытные взгляды за радушными улыбками и учтивыми поклонами и реверансами.

Гримьер приводят в просторную комнату с большими окнами и дверьми, ведущими в сад, но то был на тронный зал, а гораздо более неформальное помещение. Здесь много света и воздуха. Царица Татьяна элегантно восседала на бархатной кушетке в окружении своих фрейлин. Ее лицо озарила улыбка при виде Клары, и она одним небрежным взмахом руки прогнала щебечущих придворных дам. Те быстро и деликатно удалились.

Татьяна бросает взгляд на стоящую рядом с принцессой Женю, и на мгновение ее губы кривятся. Сафина выдерживает этот зрительный контакт с невозмутимым спокойствием, а затем скрывается за дверьми вслед за фрейлинами.

— Клара, какой чудесный сюрприз! — Ланцова поднимается на ноги и подходит к Гримьер. — Почему же нам никто не сообщил, что ваш приезд следует ожидать сегодня? Мы бы встретили вас как подобает, организовали бы банкет.

— В этом нет необходимости, сударыня, — с деланной улыбкой отвечает принцесса.

Ей неуютно в компании этой женщины.

— Как же это так? — охает царица. — Мой старший сын, наш дражайший царь женится! Это настоящее событие!

Татьяна все кружила вокруг нее, причитала, какая она красивая, какой чудесный праздник они устроят. Клара же лишь еле находила в себе силы натягивать вежливую улыбку. Дарклинг ещё не говорил с царицей? Или, наверное, правда о ней и корсаре — их общий секрет? Хотелось бы в это верить. Кажется, ждать помощи ей больше не от кого.

Вдруг позади девушки вновь раскрылись двери, и послышался до ужаса неприятный мужской голос.

— Моя дорогая, наконец, вы прибыли ко мне!

Только этого не хватало.

Клара, до боли сжав челюсти, обернулась и вновь обворожительно улыбнулась. Крайне некрасивый мужчина с недобрыми глазами поклонился ей, а затем сразу же довольно настойчиво подставил свой локоть. Принцессе пришлось присесть в реверанс, выказывая уважение, которого она на самом деле не испытывала. Она тяжело вздохнула и, подавляя сильнейшую неприязнь, уцепилась рукой за подставленный локоть царя Василия.

— Позвольте, я проведу для вас небольшую экскурсию, — предложил он, но глаза его сверкали неприкрытой похотью.

— Ох, какая же вы чудная пара!

Этот почти театральный вздох Татьяны стал последним, что услышала Клара прежде, чем царь увел ее прочь.

Как долго ей придется жить в этом кошмаре?

Дни шли мучительно долго. После того разговора в подземелье Малого дворца Клара больше не видела Дарклинга, и теперь ее раздирали сомнения. Что, если генерал вовсе не станет ей помогать? Что, если все это — какая-то уловка? Потому что все вокруг вели себя так, словно, и правда, близилась их с Василием свадьба. Татьяна выделила принцессе королевскую швею, которая уже полным ходом трудилась над созданием свадебного платья. То выходило красивым, вот только Клара предпочла бы надеть его на церемонию совсем с другим мужчиной. Мужчиной, которого, возможно, она уже больше никогда не увидит.

Нервы сдавали, и абсолютно каждую ночь девушка проводила в слезах. По утрам она просыпалась с опухшими красными глазами, и Жене регулярно приходилось хлопотать над ней, чтобы вернуть ей более-менее живой вид. С Кларой здесь обращались хорошо, и в любой другой бы ситуации она наслаждалась бы пребыванием в Большом дворце, но только не так. Здесь даже не с кем было обсудить свою боль — Гримьер абсолютно никому не доверяла.

Хуже всего было то, как часто к ней в компанию навязывался Василий. Сначала он вел себя довольно галантно, но с каждым их совместным времяпрепровождением становился все более настырным. Несколько раз он пытался напроситься к ней в покои, и ей постоянно приходилось уворачиваться, сетуя на свою усталость. Потом царь совсем обнаглел и прямым текстом предложил ей провести с ним ночь — Кларе пришлось состроить из себя саму невинность и попросить его дождаться свадьбы. 

С каждым ее новым отказом Василий словно только сильнее распалялся. И принцесса понимала, что здесь дело было совсем не в какой-то его тяге к ней. Нет. Дело было в подчинении. В контроле. Царь мечтал сломить ее, а не добиться. Мечтал видеть ее у своих ног — ведь фьерданскую принцессу можно считать ценным призом. Он желал видеть ее игрушкой в своих руках, комнатной собачонкой у своих ног. В конце концов — ее ведь ему, можно сказать, подарили.

В какой-то момент Клара сорвалась и пожаловалась на приставания Василия Жене, когда та в очередной раз убирала синяки под ее глазами, свидетельствующие о бесконечных бессонных ночах. Сафина как-то странно дёрнулась от слов принцессы, но затем взяла себя в руки и продолжила улыбаться, болтая с ней на более отвлеченные темы.

В тот же день фьерданка впервые познакомилась с генеральшей. Флоренс явилась к ней вскоре после ее разговора с Женей. Чувствовалось, что госпожа Морозова что-то утаивает и не договаривает, но зато теперь она умудрялась оказываться рядом каждый раз, когда на горизонте появлялся Василий со своей похабной ухмылкой. Жена Дарклинга старалась увлечь Клару рассказами о другом мире, откуда она прибыла. Иногда это помогало немного отвлечься, но по большей части лишь расстраивало. Принцесса завидовала генеральше — та явно вышла замуж по любви, учитывая то, с каким теплом она говорила о своем супруге. А ещё она завидовала ее дару к перемещению, который позволял ей просто по щелчку пальцев упорхнуть в любую точку мира. Или даже — миров.

Так прошла целая неделя. Подготовка к свадебному торжеству шла полным ходом. Это был ясный день, который мог бы порадовать своим солнечным теплом. Кого угодно, но только не Клару. Она чувствовала себя пленницей, из которой стремились сделать ещё и рабыню царя. В этот день состоялась очередная примерка ее платья, и Гримьер как раз уныло брела от швеи в свои покои по коридорам дворца, когда сзади послышались властные шаги.

— Дорогая моя, я совсем не вижу вас в последнее время.

Клара притормозила, мысленно выругиваясь так грязно, как принцессы делать не должны.

— О, я плохо себя чувствую… — было начала она, когда вдруг Ланцов бесцеремонно схватил ее за запястье, дёргая ее на себя.

Девушка едва не потеряла равновесие, печатавшись в его грудь. Она тут же сделала шаг назад, но царь сильнее сжал ее руку — казалось, что почти до хруста.

— Вы делаете мне больно, — Клара испуганно пыталась освободиться из его хватки, но все было тщетно.

— Что вы все бегаете от меня и бегаете, — и вновь эта гадкая ухмылка. — Цену себе набиваете? Вы прекрасно знаете, что вы уже моя. Принадлежите мне.

— Я уже говорила, что вам стоит дождаться свадьбы, — принцесса и сама заговорила жестче, ощущая, как потихоньку вскипает. — Терпение — не ваша сильная сторона, да?

Василий усмехается и одним толчком пригвождает девушку к стене, теперь уже удерживая ее за обе руки и прижимаясь к ней своим телом. Его лицо было так близко от ее, что Клара чувствовала его дыхание на своей коже.

Ну, это уже слишком.

Такого неуважения к ней ещё никто не проявлял. В этот момент в ней бурлило негодование, и она ещё не понимала, что своими следующими действиями просто рыла себе же могилу. Когда Василий чуть отстранился, чтобы победно посмотреть ей в глаза, утверждая свою власть, принцесса просто плюнула ему в лицо и, воспользовавшись его замешательством, лягнула коленом в область паха.

И затем Клара тут же сорвалась с места. Она знала, что в своих туфлях и этом платье далеко не убежит, а коридоры казались длинными и пустыми, так что в следующее мгновение принцесса просто вырвалась на улицу. Спокойно гулявшие придворные тут же заинтересованно зашептались, когда перед ними предстала до ужаса комичная картина: невеста, впопыхах убегающая от настолько разгневанного царя, что у того аж лицо побагровело.

Вдруг ее взгляд зацепился за черные кефты. Флоренс и Дарклинг стояли у подъездной дорожки вместе с царицей Татьяной и с кем-то общались. К тому моменту, когда Клара до них добежала, у нее уже почти мутнело в глазах. Она резко вцепилась в руку генеральши, словно та была ее единственным спасением, и тут же зашлась в приступе кашля от усталости и нехватки воздуха.

— Клара, что случилось? — с искренним беспокойством спросила Флоренс у запыхавшейся принцессы, что безвольно повисла на ее плече.

Но ответ явил себя сам. Вскоре около них оказался и сам Василий — красный и взмокший. Он явно намеревался высказать что-то очень грубое и даже уже открыл рот, но тут же его закрыл, напоровшись на строгий взгляд своей матери.

— Как хорошо, что вы оба здесь, — сладко пропела Татьяна. — Василий, дорогой, твой брат вернулся.

Лишь теперь Клара, все ещё пытающаяся выровнять свое дыхание, подняла голову и увидела того, с кем они разговаривали.

Сердце пропустило удар. По телу прошла волна мурашек. Прямо перед ними стоял Штурмхонд собственной персоной. Принцесса словно онемела и окаменела разом, будучи не в силах оторвать от него взгляд.

— Клара, познакомься, это — мой младший сын, царевич Николай Ланцов, — объявила царица, даже не заметившая замешательства девушки.

— Что? — тихим шепотом сорвалось с ее губ.

Это какая-то шутка?

Клара скосила взгляд в сторону Дарклинга. Он знал? Он же точно знал! Не мог не знать!

К горлу подступила паника. Сердце забилось так быстро, что закружилась голова. Принцесса вновь перевела взгляд на Штурмхонда, представленного ей в качестве Николая Ланцова, и попыталась сделать шаг в его сторону, но поняла, что ноги ее совершенно не слушаются.

В глазах помутнело, перед ними заплясали звездочки. Мир вокруг поплыл. Одно крошечное мгновение, и Клара лишается чувств, беспомощно оседая прямо на каменную плитку.

Когда Клара приходит в себя, то сразу видит перед собой расплывчатые лица на фоне ослепляющего солнца. Тамаре уже однажды приходилось с помощью способностей сердцебитки приводить ее в чувства, и сейчас она повторила этот трюк. Принцесса растерянно захлопала ресницами, пытаясь вернуть своему зрению ясность. Прямо перед ней — Штурмхонд. Или ей теперь называть его Николаем?

В голове все смешалось.

Василий даже не подошел к ней, стоя в стороне со сложенными на груди руками. По одному его виду было ясно, что теперь его невесту ждёт настоящий ад на земле.

Гримьер сосредотачивает взгляд на младшем Ланцове. Ей так много нужно ему сказать. И в то же время — сказать и нечего.

Первой реагирует Флоренс, когда понимает, что зрительный контакт этих двоих как-то подзатянулся. Генеральша помогает царевичу поставить Клару на ноги, заботливо отряхивает ее платье от дорожной пыли.

— По такому случаю мы устроим сегодня же праздник! — объявляет Татьяна. — Наконец-таки наша семья воссоединилась! Как жаль, что мой дорогой покойный муж этого не видит.

Голос царицы звучит праздно, пока она не упоминает бывшего царя. Тогда в ее интонациях сквозит настоящая сталь. Но женщина быстро вновь натягивает беззаботную улыбку.

— На этом же приеме я буду счастлива сообщить об еще одном знаменательном событии, что очень скоро нас ждёт. Это касается тебя, Николай. Ты очень вовремя вернулся.

Клара все еще пошатывается, держась за любезно подставленную руку генеральши. Ей кажется, что силы окончательно покинули ее. Вот он — ее любимый. Стоит на расстоянии вытянутой руки от нее. Но… Знает ли она его на самом деле? Почему он смолчал даже тогда, когда она ему рассказывала на борту корабля о возможной помолвке с Василием? Его же собственным братом?

Она предполагала, что у корсара есть тайны, но на такого же масштаба? Если бы… Если бы он сразу сказал ей правду, все могло бы быть иначе. В ее жизни не было бы этих жутких трех недель. Сначала ей пришлось кое-как продираться через Фьерду, едва ли не ночуя на сеновале. Затем этот ужасный допрос на границе с Равкой, путь до Ос Альты без каких-либо удобств. И как вишенка на торте — домогательства Василия.

— Пойдемте, принцесса, я помогу вам подготовиться к празднику, — Флоренс мягко берет ее руки в свои и спешит увести ее обратно во дворец.

Та даже не сопротивляется. Слишком слаба духом для этого.

Теперь все вокруг видятся Кларе предателями. Дарклинг обещал ей помочь, зная всю правду. Его жена, какой бы госпожа Морозова не казалась доброй, явно действовала с ним заодно. Возможно, что она даже специально втиралась к ней в доверие.

Словно чувствуя обиду фьерданки, генеральша и сама не спешила начинать разговор. Она нашла Женю, и теперь, сидя в покоях принцессы, наблюдала за тем, как Сафина хлопочет над ней.

Должно быть — рыжеволосая портная тоже была в сговоре с Дарклингом и его супругой.

Клара чувствовала себя пешкой в чужой игре. Сначала мать отправила ее прямо в лапы к Василию, видимо, надеясь на то, что этот брак урегулирует отношения между Равкой и Фьердой. Теперь здесь, в Большом дворце, она попалась в сети дворцовых интриг.

А Штурмхонд… или Николай? Что теперь им делать?

За своими не самыми радужными мыслями девушка и не заметила, как пролетело время. Ей было абсолютно безразлично происходящее вокруг. То, как хлопотали служанки и Женя над ее внешним видом. Наряжали словно куклу. Раньше ей это нравилось — казалось, что все вокруг существуют ради удовлетворения всех ее потребностей. Но сейчас она понимала, что это не так. Это она для всех — красивая картинка, которая должна помалкивать и вовсе не иметь собственного мнения, собственной воли.

Вскоре ее сопровождают в банкетный зал. Усаживают за стол подле Василия. После лёгкого ужина обещают бал. Николай сидит прямо напротив нее, но у Клары нет сил поднять на него взгляд. Она пялится в свою тарелку абсолютно безучастно.

Вдруг Татьяна принимается за пламенную речь, и принцесса вздрагивает от звука ее голоса.

— Дорогие мои друзья и подданные, — величественно начинает царица. — Мы сегодня собрались здесь, чтобы чествовать моих чудесных сыновей. Сегодня, здесь и сейчас мы с вами открываем новую страницу жизни! Как вы знаете, в скором времени наш достопочтенный царь Василий свяжет себя узами брака с прекрасной принцессой Фьерды — Кларой-Вильгельминой. Но это отнюдь не все хорошие новости. Я счастлива объявить, что за одной свадьбой сразу же последует другая. Мой младший сын, наш царевич Николай, женится на принцессе из Шухана — Ее Высочестве Эри Кир-Табан.

Татьяна торжественно поднимает вверх бокал с шампанским.

— Наступит конец нашим войнам! И три могущественных государства смогут жить в мире!

Сердце Клары застучало гулко и больно. Теперь она оторвала взгляд от своей тарелки и уставилась на Николая в упор.

Только ей показалось, что хуже быть уже не может, как вдруг со дна постучали.

Кто-то из придворных ахнул, кто-то — нервно рассмеялся. Царица и сама слегка покраснела, явно прилагая усилия для того, чтобы ее выражение лица осталось беспристрастным.

— Ох уж эти дети, — хохотнула Татьяна, надеясь как-то спасти свое неловкое положение. — Разбаловался совсем в Кеттердаме. Не переживайте, он обязательно поймёт, что нельзя ставить свои интересы выше благополучия своей родины.

Василий лишь криво ухмыльнулся, с абсолютным невозмутимым спокойствием продолжая разрезать свой бифштекс на части.

Клара ощутила, что напряжена до предела. Ей было ужасно душно сидеть в этом зале. Подождав, пока придворные немного успокоятся, чтобы не вызывать подозрений, она поспешила извиниться и, посетовав на плохое самочувствие после своего дневного обморока, удалилась из-за стола. Василий изобразил притворное беспокойство, выразив желание проводить принцессу до ее покоев, но она быстро оборвала его, даже не дав договорить. Придворные наблюдали за ними с откровенным любопытством — как так невеста посмела перебивать самого царя?

Гримьер покинула зал, углубляясь в дворцовые коридоры. Обида диктовала ей одно — просто уйти в свои покои, в то время как все остальные чувства умоляли ее поступиться своей гордостью и нагнать Николая.

Но где же ей его искать?

Девушка ещё не успела хорошо изучить дворец, поскольку все время своего недельного пребывания здесь она только и делала, пряталась от Василия. Но все же Клара решила попытать удачу на улице, предположив, что и младшему Ланцову могло понадобиться выйти на воздух. После такой-то сцены.

Вскоре она прошла через большие двери. В лицо ударил поток холодного ветра — уже наступил декабрь. В скором времени стоит ожидать снег. Но все равно здесь было не так холодно, как в ее родной Фьерде. Каблуки тихо застучали по светлому камню, которым была отделана лестница. Клара сразу заметила его. Николай стоял чуть поодаль, и она почти бесшумно подошла к нему со спины. Остановилась в нескольких метрах.

— Значит — Ланцов, да? Великий князь?

Ее голос звучал неуверенно и немного дрожал, но то, скорее, от холода.

Они стоят довольно близко, но одновременно и очень далеко. Клара всем своим существом ощущает эту дистанцию.

Ей кажется, что он говорит с ней довольно сухо, и это причиняет ей боль. Сердце сжимается, отказываясь качать кровь. Девушка не сразу находит в себе силы ответить ему и молчит какое-то время, просто вглядываясь в его лицо.

— Почему я должна быть против? — голос вновь заметно дрогнул. — Я собиралась выйти за тебя в любом случае, даже если бы ты оказался крестьянином.

По ней было очень заметно, что ее уязвили и его слова, и тон, какими они были сказаны. Будто она в чем-то виновата.

— Я даже сбежала. Думаешь, что я здесь по своей воле? Стоило мне вернуться в Ледовый двор, как мать заявила мне, что уже договорилась обо всем с Равкой. Меня должны были выслать сюда незамедлительно, привезти к царю, словно какое-то подношение. Я сбежала сразу же, как смогла. Пыталась найти тебя. Но меня задержали на границе, силком приволокли сюда.

Клара задышала чаще, ощущая, как хлюпают легкие.

— Ты понятия не имеешь, через что мне пришлось пройти. Я скрывалась в фьерданских деревушках, практически без денег. Потом меня допрашивали гриши на таможне. Из меня сделали пленницу. А стоило мне оказаться здесь, как твой омерзительный брат начал требовать от меня секса. Сегодня днем я еле убежала от него, когда он зажал меня в одном из коридоров. Это были худшие три недели в моей жизни.

Неосознанно принцесса схватилась за золотой компас, что все ещё висел на ее шее. Она всегда делала так, когда происходящее вокруг становилась особенно невыносимым. Этот подарок напоминал ей о том, что где-то в мире есть один единственный человек, который любит ее.

Но теперь этот человек стоял напротив нее, и Клара даже не знала, имеет ли право шагнуть ему навстречу.

— Ничего не было, — уточнила Клара. — Но Василий стал проявлять… крайнюю настойчивость.

Девушка вытянула руку, демонстрируя большой синяк на своем запястье в качестве подтверждения своих слов.

В конце концов, она оказалась в объятиях Николая. В первую секунду принцесса неосознанно напряглась, а затем сразу же расслабилась. Именно так, в его руках, для нее ощущался дом. Ради этого можно было стерпеть и все то, что ей пришлось вынести за последнее время. Ее руки неуверенно оплели его шею — так, словно он мог оказаться простым миражом, мороком, способным рассыпаться в любой момент.

— Я не злюсь. Наоборот, так даже лучше. До этого я не знала твоего титула и была уверена, что, даже если ты найдешь меня, то не сможешь забрать у царя. Ты не представляешь, в каком отчаянии я была.

Когда же их губы, наконец, соприкоснулись, Клара почувствовала, словно по телу прошел разряд тока. Она ответила ему со всей охотой, прижимаясь все ближе и ближе, будто бы хотела и вовсе в нем раствориться.

— Наверное, я должна благодарить жену генерала за то, что Василий до меня пока так и не добрался. Она постоянно спасала меня от его общества. Но…

Они все равно предатели.

— Дарклинг знает, что ты — Штурмхонд. Меня задержали на границе, не зная, что я принцесса. Они привезли меня сюда именно из-за того, что я искала тебя. Лишь потом вскрылась правда о моем происхождении. Генерал обещал мне помочь, но теперь я понимаю, что была просто марионеткой в его руках.

Клара уткнулась носом в шею Николая, вдыхая привычный и любимый запах. Даже в дали от моря от него пахло именно им.

— Не бросай меня больше никогда, пожалуйста. Я… Мне было так плохо. Я думала, что больше не увижу тебя.

Ее голос вновь предательски задрожал.

Когда Николай назвал Клару привычным дурацким ласковым прозвищем, все словно окончательно встало но свои места. Девушка облегченно выдохнула.

— Да, хорошо. Здесь ко мне приставили портную, и она милая, но я подозреваю, что на самом деле она шпионит для Дарклинга. Мне будет спокойнее рядом с Тамарой.

Хорошо, что Василий не сможет ничего приказывать сердцебитке. Хотя бы эта новость вселяла в принцессу новую надежду.

— О, насчет болезни — это я запросто. Я, можно сказать, даже уже начала следовать этому плану. Я и с приема ушла, пожаловавшись на плохое самочувствие.

Николай обещает никогда не покидать ее, и Клара ему верит. Коротко кивает, продолжая смотреть ему в глаза так, будто наглядеться на него не может. Хотя почему будто?

— В таком случае, я считаю, что нам стоит вернуться во дворец, пока нас здесь не застукали. И…

Принцесса вновь приближается к Ланцову очень, очень нежно целует его в губы. Она так сильно скучала по нему.

— Я буду ожидать вас в своих покоях, Великий Князь. Мне выделили розовую комнату в восточном крыле.

Ещё один легкий, почти невесомый поцелуй. Гримьер отстраняется, напоследок наградив Николая ласковой улыбкой, и, воровато оглянувшись по сторонам, спешит тихонько проскользнуть обратно во дворец. Все придворные должны развлекаться на празднике, и, к счастью, по пути девушке не попадаются даже слуги или стражники. Однако, у самых дверей покоев ее неожиданным образом поджидает генеральша.

— Вы что-то хотели, госпожа Морозова?

Но холодному тону Клары сразу становится понятно, что то хрупкое доверие, что имелось между ними, теперь было утрачено.

— Я с примирительной миссией, — вполне искренне улыбнулась Флоренс. — Разве вы не должны были уже быть в своих покоях?

— Я выходила подышать, — принцесса сложила руки на груди, теперь уже и всем своим видом демонстрируя глубокую обиду.

— Послушайте, Клара. Ни я, ни мой муж не допустим того, чтобы хотя бы одна из этих свадеб состоялась. Верите вы или нет, но мы с вами относительно на одной стороне.

— Относительно?

— По крайней мере, у нас с вами имеются общие интересы.

— Это какие же?

— Я пока не могу раскрыть всех карт, — увильнула генеральша. — Просто хотела, чтобы вы знали, что по-прежнему можете обращаться ко мне, если понадобится помощь.

Принцесса нахмурилась на мгновение, собираясь сказать, что ей больше не потребуются услуги Жени, и что теперь ее место займёт Тамара, но затем осеклась и просто кивнула. Произошедшее в ее жизни за весь последний месяц, начиная с похищения герцогом Кристофом, научило ее держать язык за зубами. Любая информация может быть использована против нее. Так думать не хотелось, ведь Флоренс производила очень приятное впечатление, но кто знает, зачем она на самом деле сюда сейчас пришла? Ее муж уже дал ей одно пустое обещание в день их встречи и, как оказалось, обвел ее вокруг пальца. Доверять Морозовым — себе дороже.

— Спокойной ночи, Ваше Высочество, — генеральша одарила ее дружелюбной улыбкой, за которой словно скрывался намек, что та и так в курсе всего.

Клара вздохнула и прошла в свою комнату, тут же запирая дверь на щеколду. Как же хорошо, что она тут есть. Вероятно, к ней в скором времени пошлют слуг, но принцесса уже заранее решила, что не впустит сюда никого, кроме Николая.

Она прошла к туалетному столику, снимая с ушей увесистые серьги, как вдруг сзади раздался шорох, и по ногам повеяло прохладой. Сквозняк?

Гримьер едва не подпрыгнула на месте, резко оборачиваясь, но тут же облегченно выдохнула, увидев перед собой именно младшего Ланцова.

— А ты не шутил насчет тайных ходов, — девушка кивнула на темный проход за его спиной. — Никогда бы не подумала, что здесь вообще есть эта дверь.

Ее несомненно радует то, что Василий не знает об этих ходах. Иначе бы ей было даже страшно спать.

— Значит, помимо прочего, он ещё и трус? — усмехается Клара. — Это нам точно на руку.

Принцесса охает от неожиданности, когда Николай разворачивает ее к себе спиной, но тут же вновь усмехается, когда понимает, что именно он делает.

Она слушает, что он ей рассказывает, но на самом деле уже почти не слышит. То, что она снова чувствует на себе его руки, кажется божьим благословением — словно Джель все же услышал ее молитвы.

— Может, это даже хорошо, — пожимает плечами девушка. — Зато мы провели в разлуке всего три недели, а не четыре месяца.

Наверное, это звучит эгоистично — наверняка Ланцов был занят чем-то, что пошло бы на благо Равке и бла-бла-бла. Но Клара никогда не отличалась патриотизмом. Ей было плевать на Фьерду точно так же, как сейчас — на Равку. Но. Если раньше она лишь гедонистически наслаждалась жизнью, то отныне ее заботило лишь то, чтобы больше ничто и никогда не разлучило ее с Николаем.

Гримьер с улыбкой повинуется, позволяя парню вытащить ее из упавших на пол тканей и отнести в постель. Вообще-то есть кое-что ещё, что она хотела бы ему рассказать — речь, разумеется, об ее престранном разговоре с Флоренс. И принцесса уже было открывает для этого рот, когда вдруг рука ее любимого князя перемещается с ее груди все ниже и ниже, и в итоге с ее губ вместо слов срывается стон.

Клара цепляется пальцами за его плечи, податливо разводя колени шире, чтобы уж точно обеспечить ему доступ к самым чувствительным точкам. Сердце пускается в пляс, а дыхание стремительно учащается.

— Что, так сильно соскучился? — уже почти запыхавшись, спрашивает принцесса между отрывистыми вдохами и выдохами.

Она расслабляется в его руках, тает, как сливочное масло. Позволяет себе блаженно прикрыть глаза, а вот стоны приходится сдерживать, чтобы их ненароком не услышали. Остаётся лишь переходить на невнятный писк и кусать свои губы.

Когда Клара открывает глаза и видит, что Николай бесстыже смотрит на нее, то тут же тихо смеется и заливается краской.

— Прекрати, не пялься так! — со смехом протестует девушка.

Она толкает его на спину, вынуждая принять ее правила, и уже без тени смущения забирается на него сверху. Ловко и проворно разбирается с его брюками, чтобы наконец позволить их телам соединиться. Ее первые движения мягкие и плавные, совершенно неторопливые. Принцесса прижимается своей грудью к его груди, продолжая дразняще медленно двигаться, и шепчет ему в губы:

— Я очень-очень сильно люблю тебя.