Бреккер старался всегда держать себя в руках. Всегда. Потому, что если он этого не делал, то сразу же бросалось в глаза его подлинное нутро, а оно было ещё хуже, чем та личина, которую он на себя натягивал. Возможно именно поэтому Инеж и не захотела его любить. А даже если бы и любила — разочаровалась бы сразу. Из-за этих чувств, Каз ещё больше замкнулся в себе. А Нина …

Впервые он почувствовал то, что чувствуют люди, когда их любят. Не когда они вкладывают все силы, чтобы получить заветное признание, а когда наоборот кто-то подходит к тебе и говорит: «Я люблю тебя». Восхищение, удивление, недоверие, радость, странное желание мечтать — все это поднимается в тебе волной, когда ты слышишь эти слова от того, кто тебе приятен. Бреккер потянулся к Нине не за тем, чтобы заменить Инеж, а потому, что она очаровала его собой. Он словно захотел стать кем-то другим с ней. Забыть все плохое.

Но все же вряд ли у него бы это получилось. Бреккер понимал, что многое ему никогда не будет доступно. Он ведь не был нормальным. И никогда не будет — даже если избавится от собственных блоков. Даже сейчас, когда он улыбался и сердце его переполняла любовь, Каз понимал, что никогда не станет тем, кто даст Нине все. Тем более был шанс, что она поймёт это.

Он спрашивает, что они будут делать, но истина в том, что он боится услышать ответ. Что он будет делать, когда настанет черёд обниматься, целоваться? Не говоря уже обо всем остальном. Бреккер боялся явить перед Ниной свое уродство, равно как и не хотел всю жизнь жить так, как жил теперь. Хуже нет участи, когда ты вынужден отказывать потому, что не можешь — любой может решить, что ты не хочешь.

Внутри Бреккера словно играет мелодия, которая никак не может быть настроена. Кто во что горазд. Он уже знает, что почувствует, когда поймёт, что Нина придет к выводу, что он не привлекательный, мерзкий, больной. Уже знает, что будет, когда она оттолкнёт его.

Все это прокручивается в его мозгу мерзким скрипом. Лицо Каза совершенно бесстрастно. Он глядит в сторону, словно подсчитывает нечто в уме. 

— Ты права, — наконец говорит он своим каркающим голосом, — Сначала нужно сосредоточиться на этом.

Ведь если бы не Пекка Роллинз Каз вырос бы другим. Нормальным, а не непонятно чем. И тогда … Тогда бы он мог верить в то, что его любят, как всех прочих.

Бреккер хмыкает, когда Нина говорит о свидании.

— Я выберу место. Но там обязательно будут вафли.

И много чего ещё. Если он ради Инеж пошел на все эти действия, вроде закладывания клуба и тому подобное, то на что же он способен ради Зенек?

— Думаю, нам стоит поужинать прямо сейчас. Заодно можем обсудить дальнейшие планы. Или … Что захочешь.

Он хочет много чего на свете, но больше всего — чтобы они с Джорджи никогда не приезжали в этот город. Или уж если приехали, то лучше бы Бреккер никогда с той баржи не сходил. Лучше бы он правда умер. Потому, что то, что в итоге от него осталось уже никогда не станет человеком.

В свечном свете вышивка на его жилете слабо блестела. На ужин был какой-то странный кролик в сметане и деревенский хлеб. Джаспер украл это с лотка монахов, что готовили или грели для всех желающих принесенное ими мясо и прочие блюда.

— По крайней мере, теперь у нас есть деньги.

Подпись автора

Бѣлый генералъ
Откланялся на вокзалъ
И я пригублю бокалъ
За Маркса и «Капиталъ»!
Ѣшь ананасы и рябчиковъ жуй
День твой послѣдній приходитъ, буржуй!