Эстер так и осталась стоять на своём месте. Даже не шелохнулась, лишь нахмурилась. Возможно, ей было даже стыдно. Возможно.

Ни Виола, ни Бакстер не успели среагировать так же быстро, как Лайонел. Мгновение, и вот парень уже приподнимает голову Энджел, прощупывает пульс. Диалог между братом и сестрой тоже не остался незамеченным. Шестерёнки в голове у Виолы заскрипели. Она быстро присела на корточки перед младшей, молча, но выразительно посмотрела на Линча.

— Я вызову скорую, — сказала она, поднимаясь и доставая из кармана штанов телефон.

— Вот это номер, — подал голос и Бакстер, искренне удивленный. — И давно вы…?

Он тоже не был слепым. Тоже видел, как Энджел смотрит на Лайонела. Понимал, что она приходит на эти репетиции точно не ради сестры. Так что теперь Торнтон даже неосознанно присвистнул. Малышка Мардж растопила холодное сердце социопата Линча?

Но тут девушка пришла в себя. Сфокусировала взгляд на Лайонеле, наплевав на всех, протянула руку и коснулась кончиками пальцев его волос. Лицо словно онемело, и теперь чувствовалось, будто кто-то втыкает в кожу много маленьких иголок. Но в остальном Энджел чувствовала себя нормально. Виола тут же сбросила вызов, отвлекшись на сестру. Подбежала к ней в к тому моменту, когда та уже приподнималась на локтях.

— Я в порядке, — пролепетала она.

— Черта с два, — злилась старшая Мардж. — Я сейчас позвоню в скорую, и тебя закроют в рехабе.

Но затем, поймав испуганный взгляд Энджел, Виола смягчилась.

— Какого хера здесь происходит, мне кто-нибудь объяснит?

— Твоя сестренка добилась желаемого, неужели непонятно? — Бакстер усмехнулся, тоже поднялся на ноги с корточек. — Или.. Боже мой, Виола, ты не знала?

— Не знала что? — она нахмурилась.

— Похоже, это знали все, кроме тебя.

Тем временем сама Энджел, держась за Лайонела, поднялась на ноги. Виола и не знала, как реагировать. Неужели она, действительно, пропустила столь важную деталь в биографии собственной сестры? Она ощутила укол стыда. Но затем… Старшая Мардж взглянула на Линча. Она никогда не относилась к нему плохо. Виола любила людей с ебанцой. Но если это он оставил синяки ее сестре…

— Что значит: «это все из-за Эстер»? — аккуратно переспросила старшая.

— Ну типа.. Не доглядели, — тут же встревает Энджел, прикрывая Линчей. — Ви, они тут не причём. Я сама.

— Сама обдолбалась? Я вижу.

— Я же подросток. Просто экспериментирую.

— Энджи, я видела мамин ксанакс у тебя в комнате.

— Ты рылась в моих вещах?

— Ты мне не оставила выбора!

— Так, давайте угомонимся, — Бакстер прервал сестёр. — Я думаю, нам всем сейчас не до репетиции.

Эстер фыркнула.

— Мы едем домой, — Виола уже сделала шаг к Энджел, но та вжалась спиной в Линча.

— Я поеду только с Лайонелом, — прозвучало более, чем категорично.

— Ладно, — взгляд старшей Мардж мазнул по синякам на шее сестры, но все же она кивнула. — Окей.

Виола все-таки испытывала сильное чувство вины. Тем более — они же будут у них в квартире. Что может случиться?

— Ты подвезёшь нас к нам домой? — спросила она у парня сестры.

А там уже она подумает, говорить ли об этом всем родителям и дяде. Виола не была стукачкой, но ее, понятное дело, беспокоило происходящее с младшей.

Сама же Энджел была бы только рада оказаться с Лайонелом у себя дома.

Отредактировано Camilla Macaulay (2023-01-05 21:38:08)

Виола сидит сзади, навострив уши и сложив руки на груди. То, что отчудила ее сестра, переходит любые границы. А Лайонел… Это он оставил синяки Энджел? В этом тоже необходимо разобраться. Но не сейчас.

Младшая Мардж кусает губы, теребит пальцами рукава своей куртки. Она все еще чувствовала себя странно — словно оказалась в полной невесомости, а затем резко пригвоздилась к земле. Энджел прекрасно понимала, что парень и сестра будут ругать ее. Чертов Бакстер! Должен же был ее отвезти именно сюда. Однако раскаяния она как-то не чувствует. А может и чувствует. Сама ещё не разобралась. Главное, чтобы в машине не затошнило.

— Я не специально.

Специально. Просто не хотела, чтобы ты знал.

— Должно быть, моя психика… Я.. Наверное, я слабее, чем думала. Не знаю, — она то и дело запиналась. — Но это не значит ничего.

Энджел, наконец, вскинула голову и посмотрела на Лайонела.

— В смысле, не значит, что меня нужно от чего-то оберегать. Или что-то не рассказывать. Я больше так не буду, обещаю.

А точно ли сдержишь обещание?

— Не злись на меня. Пожалуйста.

— Я тоже тут, и я злюсь, — напомнила о своём присутствии Виола. — Может, тебя под домашний арест посадить? Или как там обычно делают старшие, когда младшие накидываются таблетками?

— Ты не сможешь, — парирует Энджел. — Мне нужно репетировать. Через неделю концерт. А в пятницу день рождения Ирмы. Я — часть шоу, так что…

— Но ты же не думаешь, что пойдёшь туда одна?

— А я и не одна. Со мной пойдёт Лайонел.

Виола едва заметно хмурится.

— Надеюсь, нашей с Бакстером компании ты тоже будешь рада. Все-таки мы тоже приглашены.

На это Энджел ответить нечего. Она вновь бегло смотрит на Линча, а затем отворачивается к окну. Так глупо попасться! Черт возьми.

Марджи жили за западе Сент-Монро. Практически у подножия промышленного района. Район был странным — и безопасный, и нет. Иногда казалось, что здесь цивильно, светло и чисто, а иногда по ночам можно было встретить таких типов, что сердце в пятки уходило. Вскоре Лайонел паркуется у многоэтажки, вся троица выходит из машины. Лифт чуть дребезжит, когда они поднимаются на нужный им шестой этаж.  Виола открывает дверь своими ключами и тут же, в последний раз глянув на парочку, направляется к себе в комнату.

— Ксанакс я у тебя забрала, — уведомляет сестра перед тем, как скрыться да дверью.

Квартира у них довольно просторная. Прихожая тут же ведёт в гостиную, смежную с кухней. Слева — дверь в комнату Энджел, справа — в комнату Виолы. По центру коридор, ведущий в спальню родителей и комнату для гостей, располагающуюся точно напротив.

— Пойдём, — взяв Лайонела за руку, Энджел ведёт его к себе.

Стены светлые, но обои в мелкий-цветочек практически полностью сокрыты под постерами, фотографиями, рисунками. В глаза сразу бросается кровать с балдахином из чёрной прозрачной ткани. На стене рядом — яркая розовая неоновая табличка с надписью: «Angel». На столе царит лёгкий бардак. Записные книжки, комиксы, кружки из-под горячего шоколада. У стены — синтезатор, в углу — гитара. Много фотографий с друзьями, с тренировок чирлидеров, с поездок с родителями. Гирляндой развешаны старые билетики в кино. Темный паркет сокрыт пушистым бледно-розовым ковром. Комната была пестрой, цветастой, напоминала комнаты подростков из кино. Окна плотно зашторены. Энджел тут же включила неоновую вывеску, и все вокруг погрузилось в кодеиновые цвета. Девушка рухнула на кровать — ее все еще мутило.

— Ты… Прости меня, правда.

Она с пару секунд боялась поднять взгляд, но затем все же сделала это и похлопала по мягкому черно-белому в шашечку покрывалу рядом с собой.

— Обними меня, пожалуйста.

Она и не думала, что может умереть. Роузи ведь знает, сколько можно принять? Наверное. Должна же. Однако то, как Лайонел на неё прикрикнул в машине, произвело на Энджел впечатление. Она ещё не успела привыкнуть к тому, что ее чувства теперь взаимны. И сейчас, когда она лежала в его объятиях на своей кровати, ее сердце колотилось как бешеное. Линч в ее комнате. Ахуеть.

На прикроватной тумбочке стоят фотографии в рамочках. Вот — мама и папа улыбаются на фоне рождественской ёлки. Вот — Энджел и Виола смеются и обнимаются. И рядом стояла третья. Фото с концерта «Жнецов и Потрошителей». Да, в центре, как вокалистка, находилась Виола, зато стоящий сбоку от неё Лайонел с гитарой был обведён в сердечко розовым маркером.

— Никто не надоумил, — чуть вяло отвечает девушка, задержав взгляд на фото. — Я сама. Но я больше так не буду.

Ладно, и правда — не будет. Она не хочет пугать своего парня. Вдруг он бросит ее? Энджел бы этого не вынесла.

А он, похоже, волнуется и сейчас. Говорит о словах Виолы. Мардж переворачивается так, чтобы ее лицо было четко напротив его. С нежностью касается его лица, гладит кончиками пальцев.

— Виола этого не сделает. Она просто не знает, как меня обуздать, потому угрожает. Она не скажет ничего ни родителям, ни дяде.

Дяде особенно нельзя знать. Как хорошо, что Виктор Мардж не имеет своих детей — несчастные у него по струнке бы ходили. Чертов коп же. Комиссар. У него все должно быть безупречно. У него все должно быть под жестким, тотальным контролем.

Но Энджел сейчас об этом не думает. Она думает лишь о Лайонеле, лежащем напротив неё. Как раз над кроватью были развешаны в рамочках те самые мотыльки на булавках. Тут была и небезызвестная «мертвая голова», но любимцем девушки была желто-розовая павлиноглазка. Мягкая и пушистая.

— Я обещала тебе их показать, — кивает Энджел на стену. — Даже жаль, что они все мертвые.

Но возиться с гусеницами и выводить их самой ей, конечно, не хотелось. Как говорится — ну нахер.

Мысли скакали беспорядочно. Все приятные ощущения от принятых таблеток уже сходили на нет, заставляя задумываться не о самых хороших вещах. Например — что, если Лайонел теперь решит, что она слишком слабая для него? Что не сможет адекватно реагировать на трудности в отношениях? А сможет ли, в действительности?

— Ты… Ты же никуда не уйдёшь?

— Я понимаю, — спокойно ответила Энджел, слегка надув губы. — Я не хочу тебя расстраивать.

Или сердить.

Она, и правда, не могла объяснить свой внезапный порыв. Должно быть, все же у неё течёт чердак. Младшая Мардж всегда казалась со стороны более адекватной, чем витающая в облаках Виола, но в итоге на деле была почти что отбитой. Чокнутой. Иначе как объяснить ее любовь к Лайонелу, которая ничуть не уменьшилась даже тогда, когда он делал ей больно? Но последующие дни парень был другим. Преобразился на глазах. Стала ли именно она катализатором этих перемен?

— Она просто переживает. Не думаю, что у неё есть к тебе какой-то негатив.

А даже если и да — Энджел плевать. Старшая сестра ей не указ. Особенно после того, как сама попала в лапы к копам после поджога заброшенной школы. Виола нашла себе парня, а ей нельзя? Ещё и притащила домой странное пыльное чучело капибары. Вот кто тут ебанько?

Девушка усмехается, когда Линч говорит о ее мотыльках. Что они не улетят. Было ли это каким-то прозрачным намеком на что-то?

Но затем Лайонел принимается ее тискать, заставляя ее смеяться и шутливо отбиваться. Заставляя ее страхи если не улетучиваться, то хотя бы снизиться в своей концентрации. Как же приятно слышать от него слова любви. Именно от него.

— Не забыла, — чуть запыхавшись от смеха, отвечает девушка. — Просто иногда в это сложно поверить. Я тоже очень люблю тебя.

Энджел с улыбкой тянется к парню за поцелуем. Вряд ли она вообще когда-то сможет не испытывать тягу целовать его ежесекундно. Так лежать было очень приятно. И пусть она ещё не до конца пришла в себя, Мардж пытается запомнить, впитать в себя каждое мгновение. Не может насмотреться в его чернющие глаза.

— Виола как-то предлагала мне записать дуэт. Я тогда отказалась, испугавшись оказаться с тобой на одной сцене. Типа.. И так я достаточно навязывалась, — она аккуратно перебирала пальцами его светлые кудряшки. — А теперь я думаю, что это совсем не плохая идея.

В какой-то момент Энджел почти подрывается с места, поймав почти что «вертолёт» из-за резкого движения, но быстро берет себя в руки и выдвигает свой синтезатор поближе к центру комнаты. Она не собралась писать что-то прямо сейчас — сил не хватит. Но просто попеть.. Почему нет? Она ведь так и не показала Лайонелу свои песни.

— Только не смейся надо мной, но у меня есть призрачное упоминание тебя почти в каждой песне. Вот такая вот я помешанная сталкерша.

Ее дебютный альбом назвался «Запрещённый Контент» и содержал в себе десять композиций, в которых раскрывались грехи их проклятого города, обёрнутые в сладкое, почти приторное звучание ее голоса. Начала сейчас Энджел с песни, припев которой буквально звучал как:

— «Обрати на меня внимание, обрати ко мне свои худшие намерения, и я покажу тебе все прелести Сент-Монро».

В следующей песне смысл состоял в том, что темная фигура забирает девушку глубоко в недры Биттер-Парка, и там тоже было совершенно очевидное упоминание: «взгляд твоих чёрных глаз, мягкость светлых волос, театр теней на асфальте в кромешной тьме».

Восходящая звезда синтипанка в какой-то момент остановилась, посмотрела на Линча почти смущенно.

— Как-то так.