— Мне всегда казалось, что я люблю Сент-Монро, — задумчиво продолжает мысль девушка. — Но, наверное, это простая романтизация. Многие романтизируют болезненные вещи, чтобы защитить психику.

Должно быть, то же самое Энджел делала с теми моментами, когда ей больно делал Лайонел. Она не просто прощала их и закрывала глаза. Они все копились на определенной полочке в ее подсознании, которая грозила сломаться, если ее перегрузить. И тогда вступает романтизация — обивает все вокруг мягким. Как стены палаты в дурдоме.

Но пока парень с ней внезапно мягок и нежен. Можно расслабиться, усыпить собственную бдительность. И он улыбается. Так, что невозможно не улыбаться в ответ.

— Но теперь я все равно буду ассоциировать с тобой альпийские луга.

Не получится спрятаться. Тот, кто хочет, всегда найдёт, за что зацепиться. А Энджел хочет очень-очень. Наверное, Лайонел и не догадывается, насколько много он для неё значит. Что она и живет-то ради того, чтобы его видеть. Дышит ради того, чтобы чувствовать эти самые альпийские луга.

И она рада слышать, что ей можно вернуться сюда завтра. И послезавтра, да ведь? И после-послезавтра? Было бы чудесно. Было бы волшебно. Так же волшебно, как было прямо сейчас. В данную секунду.

— А сейчас я просто хочу к тебе, — и она берётся за протянутую руку.

Мардж переползает на кровать, снимает с себя свитер, чтобы заползти под одеяло. Удобно устроившись на подушках, она улыбается и смотрит в упор на Линча, ожидая, когда он к ней присоединится. И как только она его дожидается, то тут же прижимается к Лайонелу всем телом, обнимает его и руками, и ногами. Приклеивается намертво, как жвачка к подошве. Перебирает пальцами его кудряшки.

— Я помню, как впервые тебя увидела, — вдруг говорит она. — Виола взяла меня на одну из ваших первых репетиций. Это было два года назад. В сентябре. Ты взглянул на меня всего раз за несколько часов. Так холодно и безразлично, что у меня кости заледенели. Но я сразу обратила внимание на то, что твои глаза напоминают бездну. И ощутила, что хотела бы в эту бездну пасть. А ещё в тот день шёл дождь, и твои волосы завились от влаги особенно сильно. На тебе был полосатый свитер, как у Кобейна. Я всю репетицию просидела, глядя на тебя. Скажи кто-нибудь той девчонке, тогдашней мне, что сейчас я буду лежать рядом с тобой и слышать твой смех…

Энджел запнулась от переизбытка чувств и продолжила, чуть приподнявшись на локте.

— Я знаю, что я тебе уже это говорила… Но я очень сильно люблю тебя, Лайонел.

И после она тут же прижалась щекой к груди Линча, словно прячась, боясь столкнуться с прежним холодом в его ответном взгляде.

Вдруг он отворачивается. Говорит, что она его совсем не знает, и отворачивается в другую сторону от неё. Энджел показалось, или Лайонел вытирал свои глаза? Она расстроила его?

Девушка проводит в смятении буквально пару секунд, а затем как-то даже твёрдо говорит:

— Да. Да, я уверена.

Она подползает ещё ближе. Наверное, это выглядит так, словно Мардж загнала его в ловушку. Но кажется, что не только физически, но и морально. Она лежит у него за спиной, аккуратно кладёт руку на его плечо. Бережно гладит. Целует куда-то в гущу кудрей и продолжает уже куда более мягко:

— Я не думаю, что я не знаю тебя. Вернее — да, многие стороны не узнала. Пока что. Но ведь узнаю, верно? Но я наблюдательная. Знаю, что у тебя есть ямочки на щеках, когда ты улыбаешься. Знаю, как у тебя меняется взгляд, когда злишься. Он словно пустеет. Знаю, что, хоть ты всегда для всех и был молчаливым и черствым, ты ценишь друзей и музыку. И пару раз видела, как ты кривился, когда Бакстер в очередной раз заигрывал с Эстер. Сегодня я тоже узнала о тебе очень много. И все запомнила. Ничего из этого меня не удивило и не оттолкнуло, что бы ты ни думал. И даже вчерашняя ночь… Вчера мне было очень плохо, да. Но я ни разу не подумала плохо о тебе. Ни в чем не винила. Ни о чем не жалела. И именно твоё сообщение спасло меня от… От большой ошибки.

Говоря все это тихим, спокойным голосом, Энджел продолжала самыми кончиками пальцев нежно гладить кожу на руках парня. По предплечью вверх и вниз.

— Ты ничем меня не удивил… Я имею в виду — своими тёмными сторонами. Я таким тебя и представляла. Таким и полюбила. И мне приятно узнавать светлые. Лайонел, ты можешь думать, что я дура и все такое, но за последние два года я… Мне никто не нужен, кроме тебя. И никогда не будет нужен. Пугай ты меня или не пугай.

И лишь теперь она по позволила себе вновь обнять Линча. Вновь прижаться и прикрыть глаза, наслаждаясь теплом его тела.

— Ты мне веришь?

Он прерывает ее, но Энджел не обижается. Просто замолкает, выдыхает, кусая губы. Слушает то, что говорит ей Лайонел, когда переворачивается обратно к ней лицом и гладит ее по щеке. Она понимает. Сложно осознать, что тебя любят. Ей бы тоже было сложно. Но ей не стыдно на собственную навязчивость, потому что пока кажется, что парень и впрямь хочет проводить с ней время. Он говорит, что она хорошая, и Мардж нежно улыбается самыми уголками губ, глядя ему в глаза. И тогда он говорит, что постарается быть не самым плохим парнем для неё. Это… Это все же официальное предложение встречаться?

— Так я теперь твоя девушка? — подаёт голос она, замерев. — Хорошо. В смысле, что… Я очень рада. Очень.

Наверное, ей стоило бы взорваться счастьем, побежать всем об этом трубить. Как сделала бы любая другая на ее месте. Но Энджел пока не станет. Почему? Потому что ее шею все еще опоясывают фиолетовые синяки. Ей бы не хотелось, чтобы Виола донесла обо всем дяде-комиссару. Или чтобы кто-то из друзей донёс Виоле, и та опять же дяде. Энджел будет защищать Лайонела до последнего. Даже на смертном одре.

— Значит, у меня тоже нет выбора, — смеётся девушка, когда Линч касается ее шеи.

Мардж выползает из-под одеяла, впивается в губы парня жарким, но все таким же ласковым поцелуем. И вновь ещё пальцы путаются в его волосах, а нога перекинута через его талию. Она прижимается так сильно, насколько это возможно.

Счастье переполняет до краев.

Она — его девушка. Энджел Мардж встречается с Лайонелом Линчем. Это сон? Это розыгрыш такой? Если да, то очень жестокий. Но она верила ему. Верила, глядя парню прямо в глаза. Улыбалась ему, пока сердце плясало чечетку.

Тем временем он сжимает ее талию, затем подминает Мардж под себя. Ей нравится чувствовать на себе вес его тела, быть словно в западне. Западне, на которую она сама подписалась, в которую попала абсолютно добровольно. Лайонел просит ее не бояться, она качает головой.

— Я не боюсь.

Нет, безусловно, ей бывало дискомфортно, но не сейчас. Тем более, что он даже спросил, чего бы она хотела. Энджел немного теряется с ответом поначалу. Она — девушка неискушенная, которая не была фанаткой порно или даже обсуждения чересчур откровенных тем с подругами. Потому немудрено, что она не знает, что именно нужно делать. Чего именно хотеть. Но в итоге ответ находит себя сам. Правда, и это она делает скорее для него, чем для себя. Немного подтянувшись на подушках, Мардж закидывает одну ногу Лайонелу на плечо. Ей это даётся легко и безболезненно — она же, помимо прочего, спортсменка.

— Я была чирлидером в школе, — поясняет девушка. — Не просто танцевала на футбольном поле, выкрикивая кричалки, а даже ездила на соревнования.

Парням же нравится такое? Возможность войти глубже, овладеть партнершей целиком и полностью.

Да и самой Энджел, признаться, было любопытно попробовать именно так. И она оказывается права — стоит ей почувствовать его в себе, это оказывается ещё приятнее. Для неё уж точно. Но главное, чтобы нравилось Линчу.

— Тебе так хорошо? — собственно, осведомляется Энджел.

Сама же прогибается в спине от удовольствия, тяжело дышит, позволяя себе постанывать, прикрывает глаза. С губ не сходит улыбка. Ей очень хорошо. Очень.

Сейчас Энджел очень рада, что угодила Лайонелу. Даже слегка самодовольно усмехается, когда он говорит, что теперь понимает, почему все хотят встречаться с чирлидершами. На самом деле, ей не достаёт спорта в жизни с того момента, как ее перевели на домашнее обучение. Нет, она не жалеет, что выбрала музыку, но спорт очень помогал ей раньше. Особенно, когда дело касалось СДВГ. Но кое-что у неё все же осталось, что может пригодиться в жизни. Отличная растяжка.

Линч наваливается на неё, тяжело дыша. У девушки и у самой сбилось дыхание после того, как ее омыло удовольствие на самом пике. Сейчас ей понравилось особенно сильно, но не только из-за новой позы, а ещё из-за отношения самого парня. Он был значительно мягче с Мардж, позволяя ей познать и наслаждение, а не только боль. И сейчас, сгребая ее в охапку, Лайонел целует Энджел.

— Да, — тяжело выдыхает она, не способная на большее после столь яркого оргазма.

Она его обнимает, пока он ещё лежит на ней. Своей грудью девушка чувствует, как сильно колотится сердце в его груди. А когда Линч все же переворачивается на спину, она, словно прилипшая, притягивается к нему магнитом. Не выпускает из своих рук, устраивает голову у него на груди. Постепенно веки тяжелеют, сознание затуманивается. Это был очень насыщенный день. Очень насыщенная ночь. Энджел и не замечает, как проваливается в сон.

Уже с утра она открывает глаза с трелью будильника. Нужно на студию, но прежде стоит заехать домой, чтобы привести себя в порядок. Девушка быстро отключает звук на телефоне, вновь кладёт голову на подушку и ещё минут пятнадцать просто таращится на спящего Лайонела с ужасно глупой и счастливой улыбкой. До тех пор, пока он сам не открывает глаза.

— Доброе утро, — шепчет она, тянется к парню и звонко чмокает его в щеку. — Мне нужно ехать, но я вернусь сразу же, как освобожусь.

Мардж сладко тянется, почти набрасывается на Лайонела с ещё одним потоком поцелуев и уже потом бодро поднимается на ноги, надевает своё платье-свитер. Они легли спать почти под утро, но она отнюдь не чувствует себя уставшей. Напротив — энергия в ней буквально бушует. И вновь она жалеет, что больше не занимается спортом. Сейчас бы очень помогло.

— Мне очень понравилось спать с тобой, — все также с улыбкой говорит Энджел. — Ну.. Во всех смыслах.

Уже когда Линч закрывал за ней входную дверь, она успела мельком увидеть Эстер. Та стояла в дверном проеме гостиной и, изогнув левую бровь, ухмылялась. Мардж, явно покраснев, помахала ей и скорее скрылась на улице.

Едва попав домой, Энджел тут же направилась в душ — негоже в таком виде ехать на студию. Выйдя, она облачилась в одно из своих любимых кукольных платьев. Настроение было очень приподнятым, не смотря на то, что девушка капитально не выспалась. Она даже накрасилась, уложила волосы и, конечно, не забыла нанести толстый слой тонального крема на свою шею. Однако такие синяки так просто не замажешь — они все равно проглядывали.

В их квартире кухня была смежной с гостиной, и младшая Мардж попыталась быстро юркнуть мимо сестры. Но не получилось.

— Где ты была? — непринуждённо спросила Виола, наливая себе кофе. — Уже две ночи дома не ночуешь.

— Да так, — отмахнулась Энджел. — Была у Ирмы.

— У неё же день рождения на днях?

— Да, в пятницу. Будет отмечать в «Пропаганде» рядом с Чайнатауном.

Повисла почти что неловкая тишина. Между сёстрами обычно не было напряжения, не смотря на то, что Энджел явно не хватало внимания Виолы. И, как назло, именно сейчас старшая решила его проявить.

— Что это? — вдруг нахмурилась она.

— Мне надо на студию. Такси вот-вот подъедет, — едва ли не пискнула Энджел, готовая рвануть в прихожую.

— Нет-нет-нет, стой!

Виола тут же обогнула кухонную стойку, почти подбежала к младшей, хватая ее пальцами за подбородок. Энджел пыталась отвернуться, вырваться из хватки, мотала головой, чем вызвала ещё больше подозрений. Сестра видела синяки.

— Что случилось? Кто это сделал?

— Я не знаю, Ви, отстань!

— В смысле ты «не знаешь»?

— Вот так. У Ирмы была вечеринка, я мало что помню.

Конечно, Энджел, очень умно. Очень.

— А Ирма? Она помнит?

— Ви, пожалуйста, меня ждёт такси! — нервно почти прокричала младшая, вырываясь из рук Виолы.

Девушка просто сбегает от сестры, быстро спускаясь по лестнице вместо лифта. Запыхавшись, садится в машину. Сердце стучит как бешеное.

На запись Мардж едва не опоздала, чем вызвала, конечно, недовольство со стороны Юстаса. И теперь, почти вжав голову в плечи, чтобы не повторять ошибку с Виолой, она быстро прошмыгнула в комнату звукозаписи. За счёт своего счастливого настроя она даже записала нужную партию едва ли не с первого раза. Даже не мешали привычная рассеянность и мечтательность. Странным образом состояние подействовало даже наоборот — Энджел не была излишне сосредоточена на работе, пела мягко и непринуждённо. То, что нужно. Юстас даже похвалил ее.

Но она уже не слушала — растворилась в ожидании новой встречи с Лайонелом. Садясь в такси, тут же назвала адрес дома Линчей, и отписалась своему парню, что уже едет. То и дело посматривала в зеркало, подмечая, что сегодня выглядет свежо и красиво. Ей очень хотелось понравиться ему ещё больше.

По пути Мардж списалась с Ирмой. Подруги обсуждали предстоящую вечеринку в честь для рождения последней. Тусовка будет тематической — культовые фигуры и стиль девяностых и нулевых.

«Будешь Бритни Спирс. Ты же чертова несчастная девственница» — писала Ирма.

Энджел усмехнулась. Уже нет, подруга. Не девственница и не несчастная. Но она не спешила сообщать об этом виновнице предстоящего торжества. Интересно, Лайонел согласится пойти с ней на эту вечеринку?

«А вообще, пора бы тебе перестать сохнуть по одному и тому же человеку. Сколько там прошло? Года два? Присмотрелась бы к Джейку, он давно на тебя слюни пускает. Он будет на вечеринке, так что советую надеть белье покрасивее» — настаивала Ирма в смс.

Мардж намеревалась раздраженно ответить, что не заинтересована ни в каких Джейках, но такси уже как раз подъехало к дому Линчей. Она радостно выскочила из машины, оправила своё кукольное платье и почти вприпрыжку направилась к двери. Постучала. Дверь открыла Эстер.

— Ты теперь у нас поселилась? — усмехнулась она, смерив гостью каким-то странным взглядом пару мгновений, а затем отошла в сторону. — Входи.

А затем сверху спустился и сам Лайонел. Энджел подошла к парню и, почти повиснув на нем, поцеловала.

— Я страшно соскучилась.

Он встречает ее с широкой улыбкой. Улыбкой, от которой Энджел тает, как мороженое летом, делая пальцы липкими. И одновременно ей хочется парить. И творить. И вообще все на свете. А затем Лайонел делает ей комплимент, и девушка внутренне ликует — понравилась. Это хорошо. Она старалась. Эстер проходит мимо со странным ехидным комментарием, но Мардж не обращает внимания. Младшая Линч всегда была такой, с самой первой репетиции «Жнецов». Едкой и злой. Энджел подозревала, что Бакстер и Эстер спят друг с другом, но также понимала, что у них нет ничего серьёзного. Бакстер был соседом Виолы и Энджел, жил в квартире напротив, и Мардж регулярно видела, как тот водит девушек. Иногда даже двоих сразу.

— Чем займёмся сегодня?

Вариантов было много. Начиная с отличной погоды на улице, заканчивая тёплой кроватью.

— Можем прогуляться. Или повторить попытку просмотра кино. Или.. О, кстати!

Девушка ослепительно улыбнулась и потянулась к своей сумке. Прямо перед тем, как отправиться к Лайонелу домой, она успела забежать в магазин и теперь вынула коробку с шоколадными кексами, которые сверху были покрыты густыми клубничными взбитыми сливками.

— Я именно такие таскала на ваши репетиции. Так и не успела понять, нравились ли они тебе, но подумала, что это было бы символично.

В конце концов, если что, можно оставить их Эстер. Та всегда закатывала глаза и злорадничала, в очередной раз видя Энджел с этими кексами, но тем не менее съедала почти все.

— Может, чаю?

Мардж проходит на кухню, ставит коробку на стойку. Сама на неё облокачивается, смотрит на Лайонела, ставящего чайник, и буквально вся светится. Виола ещё пару звонила младшей сестре, но та быстро отписалась, что задержится на студии. Потом ещё что-нибудь придумает. Конечно, скрывать вечно не выйдет, но пусть хотя бы синяки пройдут. Потому что сейчас Энджел смотрит на своего парня и ещё чётче понимает, что ни за что не хотела бы, чтобы что-то с ним случилось. Чтобы, тем более, обо всем узнал дядя.

— Как прошел твой день? Я уже наконец заканчиваю работу над альбомом. Но никаких туров не хочу. Благо, меня пока и не отправят — нужно закончить с учебой. Но я бы просто не хотела уезжать никуда без тебя.

И снова она болтает. Смотрит на него, облокотившись локтями о кухонную стойку, и все болтает. Не может остановиться.

— Сейчас я руки перед кексами помою и приду, — искрясь счастьем, Энджел отложила на стойку свои телефон и сумку и скрылась в дверях ванной комнаты.

Уведомления так остались непрочитанными гореть на экране.

Энджел возвращается на кухню, но никого на ней не находит. Но она и подумать ничего не успевает — слышит сверху шум. Что-то разбивается, затем слышится удар в дверь. Ровно в тот момент, когда девушка подбегает к ней. А затем Лайонел втаскивает ее в комнату, запирает замок. Что-то в нем изменилось буквально по щелчку. Взгляд снова стальной, кожа бледнее обычного.

— Конечно, давай поговорим.

Парень садится на стул, собирает пистолет, а Мардж стоит рядом и ничего не понимает. Не дрожит, не боится. Вернее, может, и боится — вот только не за себя. Она видит кровь на руке у Линча. Разбиты костяшки. Едва она хочет дёрнуться в его сторону, он вновь заговаривает.

— Да, конечно, — согласно лепечет Энджел. — Я от тебя ничего и не скрываю. Что случилось?

Серьезно, спроси он о чем угодно — она все выложит подчистую.

Пистолет щёлкает, а Лайонел как-то сбивчиво дышит. Мардж не дышит вовсе. Смотрит на парня, чуть сдвинув брови и приоткрыв губы, а затем все же порывисто подходит к нему. Садится на колени у его стула. Тянется к руке с разбитыми костяшками.

— Я думаю, это надо обработать.

Она широко распахивает глаза, смотря в упор в лицо Линчу. Что произошло? Энджел сбита с толку, абсолютно не понимает, что происходит. Что она сделала?

— Я чем-то тебя расстроила? — теперь уже ее голос дрогнул.

Давай, же, посмотри на меня. Пожалуйста.

— Лайонел?

И вот — к ее голове приставлен пистолет. Пугается ли Энджел? Внезапным образом — нет. А чего бояться? Если Лайонел нажмёт на курок, ей будет уже все равно. А если нет… То он может бросить ее. И тогда ей будет куда хуже живой, нежели мертвой.

— Какими парнями? — недоумевает девушка несколько мгновений и лишь потом понимает, что Линч видел сообщения Ирмы. — Ты о… Даже не парься на этот счёт. Правда. Я говорила, что мне не нужен никто, кроме тебя.

У него дрожит голос, и это производит на  Мардж сильное впечатление. Очень сильное. Неужели это она вызвала в нем подобные чувства? Она причинила ему боль? Как это возможно, если он ее не любит?

Или…

Лайонел говорит ей обратное. Нечто совершенно неожиданное. От этих слов внутри все сжимается. Энджел самой хочется расплакаться, даже в уголках глаз начинает щипать. Парень ее мечты только что признался ей в любви? Это вообще возможно? Сердце бешено стучит, тело бросает в дрожь. Она пялится на него во все глаза, будучи не в силах вымолвить хоть слово. Ей плевать, что пистолет скользит по ее щеке к губам. Что она чувствует привкус металла. На все плевать. На все, кроме Линча.

Важен только он. Во всем мире. Только он.

Он сжимает ее плечи, а затем закрывает лицо руками. Мардж чуть приподнимается, касается его волос. Очень осторожно.

— Лайонел, — мягко зовёт она. — Посмотри на меня, пожалуйста.

Все так же бережно отбирает у парня пистолет. Очень медленно заставляет его отпустить оружие, кладёт его на стол рядом. Энджел сейчас словно в трансе. В странной, непонятной дымке. Возвращается ощущение, будто она просто лежит в коме, наглотавшись таблеток. Неужели Линч не понимает, что он — весь ее мир? Что ей больше никто и никогда не понадобится?

— Для меня нет никого, кто был бы важнее тебя. Даже сестра и родители.. Все они идут лишь после тебя. Я тебя люблю. Тебя.

Девушка улыбается, гладит Линча по волосам, по плечам. Берет его руку в свою, аккуратно и нежно целует разбитые костяшки. Гладит тыльную сторону ладони.

— И я как раз хотела тебя спросить — ты пойдешь со мной на день рождения моей подруги? Виола и Бакстер тоже будут там, так что..

Она говорит почти на автомате. Все еще оглушена признанием Лайонела. Словно контужена.

— Я ничего не ответила Ирме на сообщения, потому что уже подъезжала сюда. А ещё потому, что мне плевать на ее слова и предложения. Я не рассказала ей, что мы встречаемся, лишь из-за синяков. Пройдут — и я все всем скажу. Я хочу, чтобы все знали, что мы с тобой вместе.

Мягкая усмешка.

— Между прочим, красивое белье я надела для тебя, а не для какого-то Джейка.

— Потому что это так.

Ну какие другие парни? Энджел не видела никого, кроме Лайонела, и раньше, так с чего вдруг она должна обратить на кого-то внимание теперь? Она знала этого Джейка ещё со школы, но вот, что было забавно — девушка даже толком не помнила его черт лица. Не помнила цвет глаз. Просто какой-то левый мальчик, пусть и из их тусовки. В то время как лицо Линча она помнила досконально. Каждую его черточку. Она могла спокойно отличать один его настрой от другого, потому что знала, как выглядит та или иная эмоция у этого парня.

— Не вижу ничего сложного, — она пытается ободряюще улыбнуться. — Потому что наши чувства взаимны. Более чем. Я… Лайонел, ты — все, что мне нужно. Все, что у меня есть.

Мардж не лукавит. С того момента, как он впервые поцеловал ее, весь остальной мир померк. Теперь все остальное не было так важно, как раньше. Ни семья, ни друзья, ни увлечения.

— Да, я бы хотела сходить с тобой.

Энджел видит, что Лайонелу сейчас тяжело. Сама она готова танцевать, петь, скакать — он признался ей в любви. Но это все позже. Сейчас важно лишь то, чтобы парню стало лучше.

— Мне плевать, кто что скажет. Пошли они все нахер.

И это так. Сейчас она скрывает все ото всех отнюдь не из стыда или чего-то подобного. Энджел хочет, чтобы все знали, что Линч — ее парень. Важно лишь то, чтобы никто не доебался до него. Вроде ее дяди.

— Прям сейчас? — усмехается девушка.

И все же она поднимает с колен. Расстёгивает молнию на своём платье, стаскивает его через голову. Опять же — никакого лукавства. Она взаправду сегодня постаралась. Надела бордовый бархатный комплект с дополнительными чёрными полосами, как у портупей. Мардж берет Лайонела за руки, тянет на себя, вынуждая парня встать. И тогда вновь виснет на его шее. Целует его нежно. Ещё, ещё и ещё.

— Я очень сильно люблю тебя, — шепчет она ему в губы.

В итоге, держа его лицо в своих ладонях и постепенно отступая назад, Энджел натыкается на кровать и валится на покрывало, утаскивая парня за собой.

— Чего бы ты хотел?

Она открыта для предложений и экспериментов.

Почему-то Энджел так и думала, что он попросит именно это. Но ведь она сама спросила, верно? И ее ничего сейчас не пугает, не унижает. В конце концов, ей самой хочется сделать Лайонелу приятно. Да, некоторые вещи она иногда не понимала, но ханжой девушка не была точно.

Тем более, что он даже, кажется, задумался о том, хочет она этого сама или нет. Прогресс.

— Да, хорошо, — улыбается Мардж, и в улыбке этой сквозит тепло и даже некое озорство.

Она выползает из-под парня, становится на колени на пол. Удивительно — даже не краснеет. Вполне себе смело расстёгивает ремень на его джинсах, заставляя Линча чуть их приспустить. Энджел не совсем знает, что именно нужно делать, но решает действовать по наитию. Лайонел ведь скажет, если что-то будет не так? Вот и сейчас она чуть приподнимается, вначале целует его в губы, а затем опускается, чтобы коснуться его плоти кончиком языка. Ей ничуть не стыдно и не противно, ведь он — ее любимый человек. Теперь она обхватывает его губами, помогая себе рукой. Ориентируется на дыхание парня. Сначала делает это неспешно, очень нежно и ласково. И уже потом старается ускориться, нарастить темп. Честно говоря — занятие сложное, потому что затекают и шея, и рука, и колени, но что поделать? Любовь зла.

Ей нравится, что ему хорошо и приятно. Она не знает, как там это делают другие девушки, с которыми Лайонел мог бы ее сравнить, но Энджел вкладывает в свои действия всю свою любовь и нежность. По его дыханию и стонам она понимает, когда он становится близок к пику, и тогда девушка тормозит. Поднимается резко, рассчитывая сбить его с толку, и надавливает ему на плечи, заставляя улечься на спину.

— Оставь силы и на меня, — смеётся она, вскарабкиваясь сверху.

Должно быть, то, что постепенно Мардж очень и очень смелеет, заметно. И хорошо. Она снимает с себя белье и усаживается к парню на бёдра, позволяя ему войти в себя. Так она тоже ещё не пробовала. И так она может сама контролировать движения. Пока почти дразняще замедляется, но только для того, чтобы все не кончилось слишком быстро. А затем, чуть ускоряясь, опускается, прижимаясь своей грудью к груди Линча, чтобы поцеловать того в шею. Ещё раз и ещё.

Стоит ли говорить ему, что ей даже понравилось?

Она лежит на нем и тяжело дышит ему в щеку. Помада на губах безбожно размазалась. Энджел довольна, что угодила Лайонелу. Да и сама она тоже получила удовольствие, от которого теперь звенело в ушах. Девушка чуть сдавленно смеётся, когда Линч говорит, что это было слишком хорошо. Целует его в щеку.

— Я рада. Нет, правда.

Кому бы было неприятно услышать подобное от своего любимого человека? Мардж ведь понимала, что у парня, в отличие от неё, есть опыт. И если она смогла обскакать остальных, то… И все потому, что она любит его.

— Мы так и не выпили чай, — напоминает Энджел.

Она поднимается, одевается. Находит на столе салфетки, чтобы стереть остатки помады. И вот — она снова куколка.

Они спускаются обратно вниз. Телефон Энджел все так же лежит на кухонной стойке и теперь разрывается звонками от Виолы.

— Черт.

Брать трубку или нет? Брать или нет?

— Алло, — пристыженно отвечает Энджел.

— Только не ври, что ты до сих пор на студии.

Виола никогда не была строгой старшей сестрой, но сейчас ее словно прорвало. Очень, сука, вовремя решила включить родственную заботу. Лучше бы так и витала в облаках, как делала обычно. Как делала годами. Едва Энджел открывает рот, чтобы сказать, что она у Ирмы, Виола продолжает:

— И что ты у своей подружки — тоже не ври. Она не видела тебя уже несколько дней.

Сука.

— Где тебя носит, Энджи?

— Я расскажу тебе все завтра, — выпаливает младшая. — Мне надо идти.

— Эй, стой! Ты опять сегодня не придёшь домой? Энджи!

Но она уже наживает на «отбой». Жмурится, тяжело вздыхает. А если Виола обратится к дяде? Что делать?

— Эстер не очень жалует меня, да? — спрашивает Мардж у Лайонела. — Мне надо что-то соврать Виоле. Она с утра видела синяки и теперь страшно прицепилась ко мне.

— Ври, — вдруг в дверях появляется сама Эстер. — Скажи своей сестренке, что у нас с тобой классная пижамная вечеринка.

Ее голос явно сочится сарказмом.

— Вы оба будете мне должны, — хмыкает Эстер, забирает коробку с шоколадными кексами и уходит восвояси.

Виола доверяла Эстер. У них, можно сказать, были даже очень неплохие отношения. Сестра явно успокоится, если Энджел скажет ей, что проводит время с младшей Линч. Потому она и поспешила строчить в смс выдуманную легенду.

И теперь Мардж возвращает своё внимание к Лайонелу. Улыбается ему чуть нервно, но потихоньку успокаивается. В конце концов, надо будет рано или поздно все рассказать всем. Энджел не собиралась скрывать их отношения. Только и всего нужно придумать, как их обезопасить. В частности — от дяди-комиссара.

— Кстати, вечеринка у Ирмы будет тематической, — чтобы отвлечься, она меняет тему. — Девяностые и нулевые. Мы с ней и Роузи будем Бритни, Мадонной и Агилерой. Ей взбрело в голову повторить их выступление из 2003-го на свой день рождения.

Энджел догадывалась, что вряд ли Лайонел является поклонником тусовок в костюмах. Но ему ничего не стоило быть, например, Кобейном. Даже стараться не нужно.

— Чем теперь займёмся?

— Не знаю, — улыбается Энджел. — Ты можешь прийти в своём, если тебе некомфортно. Все равно все примут тебя за Курта Кобейна.

Она перетягивается через стол, чтобы поцеловать Лайонела. Ведь догадывается, что вряд ли этот парень любит вечеринки. А если согласен пойти с ней, то… Это было ей очень-очень ценно.

— Я выбираю кино. Хочу полежать с тобой.

И даже неважно, если фильм снова окажется дерьмом. Куда важнее была вторая часть сказанного девушкой.

За чаем Мардж продолжала рассказывать про свой грядущий альбом. С записью она как раз закончила, осталось сведение и прочие штуки. А на следующей неделе состоится ее дебютный концерт — об этом тоже нельзя забывать. Нужно репетировать, но как этим заниматься, если все своё время Энджел хотела бы проводить с Лайонелом?

В конце концов, пара возвращается в комнату Линча. Они устраиваются на кровати, девушка прижимается к своему бойфренду. Даже не верится. На этот раз они смотрят очередную новинку — продолжение одной из культовых франшиз. И, конечно, та оказывается высосанной из пальца. Особенно удручает убийство одного из центральных персонажей предыдущих частей.

— Не везёт нам с кино, конечно, — делает вывод Энджел, посмеиваясь. — Но зато здесь убийца не похотливая бабка.

Чем ещё можно себя занять? И тут ей думается, что она могла бы показать Лайонелу свои песни. Парочка уже вышла, а остальное она может напеть. У них же есть комната с музыкальными инструментами.

— Хочешь послушать мое творчество? — предлагает Мардж. — Ой, я телефон опять внизу оставила. Сейчас принесу, момент.

Эстер добила почти всю бутылку. Ей надоело постоянно слышать, как ее брат трахает эту малолетку. Ей надоело, что Бакстер звонит ей лишь тогда, когда сам хочет секса. Он никогда не смотрит с ней кино, позволяя положить голову к себе на плечо. Кто бы мог подумать, что младшая Линч вообще может запасть на такого, как Бакстер Торнтон? Она и сама себе дивилась. Потому не предпринимала никаких попыток сблизиться с барабанщиком «Жнецов и Потрошителей». Более того — девушка допускала мысль, что однажды сделает с ним то же самое, что сделала с собственными родителями. Сейчас эта мысль казалась особенно соблазнительной. Катализатором, конечно, стало появление этой сопливой Мардж в их доме. Теперь здесь было так сладко, а брат лыбился во все тридцать два. Противно.

Добив залпом ещё стакан, Эстер с шумом поставила его на стол. Линч сидела в гостиной в кромешной темноте. Взяла бутылку, чтобы плеснуть себе ещё виски, качнулась, пролила немного на пол. И тут услышала шорох в дверях. Девушка даже не повернула голову. Знала, что это Энджел. Только эта малолетняя шлюшка могла передвигаться так тихо, почти порхать.

— Эй, иди сюда.

— Ты мне? — послышался тихий высокий голос Мардж.

Эстер скривилась.

— А кому по-твоему, блять, ещё?

Энджел послушно прошла в гостиную. Попыталась включить свет, но едва не пальцы коснулись выключателя, Линч жестом остановила ее. Малолетка села в кресло напротив пьяной вдрызг Эстер. Смотрела своими большими оленьими глазками. И как Лайонел ее терпит?

— И что, нравится тебе тут?

— Да, — девчонка отвечала очень робко, что раздражало. Будило давно похороненное внутри чудовище.

Взгляд Эстер скользит по темному пятну на паркете. Кровь тогда так и не отмылась. Они специально поставили на это место кресло, в котором сейчас и сидела Энджел.

— Ты никогда не задавалась вопросом, что не так со мной и твоим парнем? Почему мы такие ебанутые?

Ее язык уже начинает заплетаться.

— Эстер, вы…

— Не ебанутые? — прыснула со смеху девушка. — Ты это хотела сказать? Лайонелу можешь сколько угодно сосать, а вот мне подлизывать не надо.

Ещё глоток виски.

Ее душа была темной. По-настоящему темной. Напоминала густую смолу. Младшая Линч была способна на убийство — так думали все, когда ее видели. И они были чертовски правы.

— Что такая идеальная девочка забыла здесь, серьезно? — она рассмеялась, откинулась на спинку дивана. — И не страшно тебе? В призраков веришь, мм?

— Ты о чем?

— Дорогуша, ты в прямом смысле сидишь в луже крови, — кривая усмешка. — Все всегда винят родителей в своих бедах с башкой, верно? Вот и наша мамаша была жалкой пьянью. Защищала отца даже тогда, когда тот вёл себя как мудак. А так было девяносто девять процентов времени.

Ее уже несло. Эстер буквально выплёвывала слова. Как змея яд. Струйно и точно в цель.

— Ты бы видела их глаза, когда я всадила нож ей в горло. Она так забавно хрипела, барахталась, хватаясь за рану. А кровь брызгала во все стороны.

Мечтательная улыбка не сходила с губ Линч. Она так долго носила все это в себе.

— Папочка захотел ударить меня. Буквально озверел. Вот и получил по голове от твоего дорогого Лайонела. Его труп рухнул прямо рядом с ее.

Энджел сидела тихо. Очень тихо. Прямая, как струна. Сердце колотилось с силой, вызывая тошноту в горле.

— Что, не ожидала? Или не веришь? Никогда не пробовала гуглить «нападение на семью на Вингс-Хиллс»? Тебе выпадет наш адрес.

Внезапно Эстер вскочила и, на удивление, даже не пошатнулась. Задрала свою футболку, демонстрируя шрам на животе. Затем оттянула ворот, показывая такой же в районе правого плеча — сразу под ключицей.

— О, не пугайся. Это я сама себя. Как хорошо на отлично знать анатомию и не задеть ничего жизненно важного, верно? — Линч подмигнула Энджел. — Соседи до сих пор считают нас невинными сиротками. Бедные детишки, потеряли родителей во время нападения на дом.

В дверях вновь мелькнула тень. Эстер плюхнулась обратно на диван, с ухмылкой закинула ногу на ногу.

— А вот и твой бойфренд-убивец. Обыскался тебя поди.

Энджел переваривает услышанное долго. Сама не замечает, как почти в кровь кусает собственные губы, обдирает кожу зубами. По мере рассказала Эстер она косится на пол под своими ногами. И правда — огромное чёрное пятно. Кресло не скрывает его полностью.

Как нужно реагировать, когда ты узнаешь подобное? Что твой парень и его сестра убили своих родителей? Для такого есть инструкция? Она бы сейчас очень пригодилась Мардж, потому что она потеряна и дезориентирована. Одновременно она чувствует себя прикованной к месту, и одновременно ей хочется скорее вскочить с пятна давно засохшей крови. Она молчит. Она, которую обычно не заткнуть, всегда молчит в пугающих ситуациях, как воды в рот набрала. Но тут на пороге появляется Лайонел. Взгляд Энджел прикован к нему. Она растерянно хлопает ресницами, внутри поселяется тяжесть. И тогда девушка находит в себе силы оторваться от кресла. Ноги чуть подкашиваются, но она тут же спешит к старшему Линчу, пока младшая допивает последний стакан. Бутылка опустела.

— Пойдём, — говорит Энджел, но не узнает свой голос.

Лайонел ужасно бледен.

— Пойдём обратно, — она берет его за руку, тянет вверх по лестнице.

Оказавшись в его комнате, Мардж сама прикрывает дверь. Все еще неосознанно кусает губы. Он выглядел так плохо, что сердце невольно сжималось. От страха? От боли? Скорее от боли. За него.

— Я… Слушай.

Но все же девушка запинается. Залипает взглядом в стену.

Может ли она поверить? Она знала, что Лайонел бывает очень жесток. Очень. Легко поверить в то, что он способен на убийство. Но… Ведь Эстер сказала, что он просто защищал ее? Настоящая убийца сидит внизу. От этой мысли по спине пробегают мурашки. Энджел молчала с пару минут, а затем резко и неожиданно подняла взгляд на парня и стремительно заключила его в крепкие объятия.

— Все хорошо, — непонятно, кого она убеждает — его или себя. — Я уверена, что у тебя были на то свои причины.

Но все же в горле пересохло. Энджел сейчас и самой бы не помешало выпить чего покрепче. Но спускаться вниз за пивом и вновь проходить мимо Эстер не хотелось.

Но точно ли на то были причины? Брат и сестра всегда казались странными и пугающими. Всегда производили впечатление тех ещё садистов. Но нет. Нет. Энджел не верит, что тот парень, что был так нежен с ней последние дни, мог просто так убить кого-то. Из простой жажды насилия.

— Я тебя люблю. Все хорошо.

Однако ощущение реальности все равно было под большим вопросом. Оно словно размывалось. Напоминало запотевшее стекло, которое ты все пытаешься протереть, но оно снова и снова мутнеет. Энджел сейчас обнимает убийцу. Человека, убившего родного отца. Сокрывшего преступление вместе со своей сестрой. Но опять же… Нет, это не могло быть совершено просто так.

Она никуда от него не уйдёт. Мардж не боится Лайонела. Должна, наверное, но она просто не чувствует страха. А вот Эстер…

— Ты запрешь на ночь дверь, пожалуйста?

Энджел чувствует, как лоб покрывается испариной, когда она слушает, что говорит ей Лайонел. Девушку бросает то в холод, то в жар. Сексуальное насилие над ребёнком. Так вот в чем было дело. Это открывает ей глаза на многое. Не только на убийство, но и на поведение Линча в принципе.

— Не надо жалеть, ты…

Сделал все правильно? Это ты хотела сказать, Энджел?

— Просто не надо жалеть. Он заслужил.

Это прозвучало твёрдо. Как вердикт. Потому что Мардж просто не могла поверить, что какой-то урод мог так поступать с Лайонелом. Хорошо, что его больше нет.

Парень по ее просьбе запирает дверь. Энджел даже со стороны видит, как он дрожит. Голос искажается от слез, которые он упорно вытирает рукавом. Ее сердце сжимается от боли за Линча. Она порывисто подходит к нему, обнимает со спины. Не собирается отпускать.

— Нет. Я тебя не боюсь. Не боюсь. Люблю. Очень-очень сильно.

Ее слова звучат чуть отрывисто, но они правдивы. Энджел не боится Лайонела. Ей просто больно за него. Это не простая жалость, а именно боль за дорогого человека. Его отец — ублюдок. И он получил по заслугам. Сам факт убийства все же отдавался странной пульсацией внутри, но Мардж не чувствовала испуга. Скорее — прострацию.

Девушка берет Линча за руку, теперь тянет к кровати. Вынуждает сесть, затем — лечь. Сама ложится рядом и продолжает его обнимать, почти баюкать. Целует в щеки, ловя губами слёзы.

— Мне очень жаль, что он был уродом. И что делал все это с тобой. Я здесь, слышишь? И никуда не денусь. Никуда. Никогда.

Ночь теперь казалась бесконечной. Энджел помнила, что с утра Линчам нужно ехать на репетицию. Как и Виоле. У неё ещё будет время все обдумать позже. А сейчас…

— Давай поспим. Завтра много дел.

Мардж гладит парня по щеке, ложится близко-близко, так, что ее кончик носа касается его. Но вряд ли сама она сможет сегодня уснуть. Будет в таком случае оберегать сон Лайонела.