У неё болело сердце. Очень сильно. Оно ныло так, что хотелось снова плакать, но Энджел боялась разозлить этим Лайонела. Вряд ли он бы был тем, кто обнимал бы ее, перебирал волосы и успокаивал. Хоть сейчас ей это и было практически жизненно необходимо.

А ещё у неё болела голова. Чесались и болели глаза. Сконцентрироваться на фильме было почти непосильной задачей. Девушка то и дело просто залипала, глядя на экран невидящим взглядом. Но тут Линч все же берет ее за руку. Говорит, что хочет все исправить. Ее взгляд и сейчас вначале безучастен, но затем все же теплеет. Сочится надеждой. Пустой ли?

— Хорошо. Да, я… Я хочу этого больше всего на свете.

И ведь не врет же. Сейчас вся ее вселенная сузилась до размеров одного человека. Все зависит от того, что скажет или сделает Лайонел. Абсолютно все. Вся ее жизнь. И это отнюдь не шутка.

На фразу о том, что он будет держать себя в руках, девушка молча переплетает свой пальцы с его. Пододвигается чуть ближе, чтобы устроить свою голову на его плече. От него пахло почти стерильно — разве что улавливались нотки кондиционера для одежды, и то, который, судя по всему, купила Эстер. Ее одежда вчера пахла так же. Вчера… Мардж почти передергивает. Она вздрагивает, жмурится. Крепче вцепляется в руку парня. Льнет к нему, жмётся так, словно он — единственная ее опора. Но ведь иной у Энджел, и правда, не было.

Вряд ли она сейчас думала о том, что он и был тем, кто ее разрушал. Скорее, искала все причины и проблемы в себе. Что это именно она какая-то не такая. Будь она другой, на неё бы хотя бы собственная семья обращала больше внимания. И она бы.. Может, тогда бы она, действительно, нравилась Лайонелу?

А сейчас, интересно, что движет им? Простая жалость? Или, может, даже стыд? Нет, что-то не верится. Но поверить в наличие истинных чувств к себе у него Энджел тоже не могла. Она пока не понимала, не могла понять, зачем сдалась ему сегодня. Зачем он пригласил ее на свидание? Но, в любом случае, она ценила каждую проведённую с Линчем секунду.

Ей не верилось, что сейчас она здесь с Лайонелом. Нельзя сказать, что к Энджел раньше не подкатывали парни — подкатывали и очень активно. Миловидная девчушка, начинающий музыкант. Многие желали погреться как в ее объятиях, так и в лучах славы восходящей звезды. Но ей никогда не было до них дела. Она, как идиотка, сохла лишь по одному человеку. Тому, кто подарил ей наивысшую боль. Тому, кто в данную секунду не обижал ее — даже странно. Он хочет построить с ней отношения? Не верится. Не из-за него самого, а просто сам факт невероятен. Ты просто не можешь поверить в своё счастье после двух лет без результатов.

Мардж поворачивает голову к Линчу. Смотрит на него со смесью лёгкого удивления и бесконечной нежности. Ему, правда, интересно?

— Ну.. — девушка немного теряется. — Я немного трудоголик. Спасибо СДВГ, благодаря которому я не могу усидеть на месте и просто отдохнуть. Но с концентрацией внимания тоже есть проблемы — приходится принимать аддералл. Большую часть своего времени я посвящаю музыке, хоть и приходится ещё заниматься с учителями. Нужно получить диплом об окончании школы.

Ее голос звучит мягко и высоко. У них с Виолой были совсем разные тембры. Если старшая сестра говорила и пела чуть низковато, с бархатистыми нотками, то Энджел всегда звучала как маленький котёнок. Все-таки это было очень точное сравнение.

— Я люблю гулять. Могу нахаживать километры. Часами. Ещё я хороша в спорте. Когда я ещё ходила в школу очно, то выигрывала во всем и у всех на физкультуре. В Сент-Монро неплохо уметь быстро бегать.

Энджел даже немного рассмеялась собственной шутке.

— Нет, я… — она чуть замялась на предложение попкорна. — Не хочу, чтобы ты уходил.

Даже на пять минут за попкорном.

В конце концов, сейчас в машине между ними, как ей казалось, образовалось что-то даже уютное. Не хотелось портить момент ради чего-либо вообще.

— Нет, не боюсь. Тебя — нет.

Это было сложно объяснить. Одновременно, конечно, Мардж испытывала страх. Но одновременно и нет. Она боялась не Лайонела, а его реакции на ее же глупость. Опрометчивость.

— Я боюсь тебя потерять, — продолжила своё пояснение девушка. — Боюсь сделать что-то, что тебя оттолкнёт.

Говоря это, Энджел вновь теребила рукава свитера, но затем подняла свой ласковый, невинный и чуть встревоженный взгляд на парня. Придвинулась ещё ближе. Настолько, насколько позволяли сидения автомобиля. Она потянулась к Линчу и осторожно поцеловала его в щеку. Выждала пару мгновений и коснулась губами уже его губ. Чуть отстранилась, как бы спрашивая, можно ли ей получить чуть больше.

— А как ты любишь проводить время?

Я ведь подстроюсь.

Потихоньку девушка успокаивается. Отпускает то напряжение, что сидело в ней весь этот день. Вечер, если учитывать, во сколько она проснулась. Особенно ее успокаивает их поцелуй. Сердце начинает биться быстрее. Как у живого и полноценного человека. И даже быстрее. Как у нормальной влюблённой девчонки. Энджел все еще была немного настороже, но теперь начинала потихоньку верить в то, что Лайонел, и правда, хочет попробовать по-другому.

Она вздрагивает, когда он гладит ее по спине. И улыбается. Приятно. И даже невероятно — Лайонел Линч, парень, которого она любит так давно, нежен с ней. Она ведь по-своему ценила даже грубость с его стороны. «Да, он груб, но зато со мной». Очень ненормальная херня. Нездоровая.

— Это звучит интересно.

Не то чтобы Мардж была за убийства животных, пусть и птиц, а не кого-то иного, но если ему так надо и так нравится — то ладно.

— А что тебе тогда хочется сейчас?

В том, как звучит этот вопрос, нет ни грамма пошлости. Энджел, как и всегда, спрашивает мягким и высоким голоском, не очень громким тоном. Кусает свои губы. Размышляет. Все же ей хочется быть ближе к Лайонелу. Как можно ближе. И плевать на какие-то неудобства. Девушка снимает со своих плеч куртку. Не слишком медленно, но и не порывисто — просто спокойно. Она доверяет Линчу и хочет это доверие показать. Потому тихонько переползает с пассажирского сидения к нему на колени. Все так же мягко и нежно устраивается у парня на бёдрах. Бережно кладёт ладошки ему на щёки, поглаживая скулы большими пальцами, целует его. Раз уж пока она получила зелёный свет на поцелуи, она будет этим пользоваться.

Ей не верится, что ему, кажется, хочется встречаться с ней. Ему. С ней. Эта мечта была для неё важнее любой другой. Важнее самореализации, своей музыки. Это тоже неправильно и нездорово. Но вряд ли девушка об этом думает, растворяясь в мягкости его губ.

Она крепко обнимает Лайонела за шею, слегка прогибается в талии. Продолжает его целовать. Ласково, но теперь уже чуть более уверенно. У неё от этого кружится голова. И словно крыша едет — чердак течёт. Даже внутри все сжимается как-то так, как раньше никогда в жизни не сжималось, заставляя Энджел немного заерзать, сидя на парне. Сейчас она гораздо больше уверена в своих действиях и желаниях, чем вчера. Но все же стоит осведомиться.

— Может, ты хочешь…?

Только не рви одежду, пожалуйста.

Энджел раньше не понимала, когда говорили, что от любви люди расцветают. Да и откуда ей было знать? Ее предмет воздыхания не обращал на неё внимания, так что девушка просто жила как жила. Занималась своими обычными делами. Пела, тусила с друзьями, училась в школе, делая успехи в спорте. И, конечно, ходила на репетиции «Жнецов и Потрошителей», чтобы наслаждаться Лайонелом издалека. А сейчас она сидела у него на коленях, целовала его и чувствовала, как его руки нежно гладят и сжимают ее. Энджел упала в омут с головой. И, действительно, расцвела в то же мгновение, как парень начал обращаться с ней лучше.

— Ну.. — улыбнулась она, даже слегка краснея. — Мы можем и тут, и там.

Часть неё хотела остаться на нейтральной территории. Все боялась, что у себя дома Линч снова выставит ее за дверь без одежды или типа того. Но ей хотелось ему доверять. Хотелось бывать у него дома, узнавать его ближе и лучше.

Так что…

— Мне же можно остаться у тебя на ночь?

Если Виола и сегодня не станет ничего поджигать и нарываться на гнев дяди.

Но пока… Пока Мардж понимала, что сейчас, в данную секунду, ощутила настоящее желание. Неподдельное. Не потому, что ей так сказали. И она не слишком хочет терпеть до дома Линчей.

Энджел становится смелее. Целует Лайонела в шею, проникает пальчиками под его куртку, водит ладонями по груди и плечам. Распускает свои волосы, чтобы пучок не давил, и те рассыпаются каскадом. С полгода назад она стриглась под маллет, но волосы уже успели прилично отрасти, хоть пока и не опускались ниже плеч.

Сама по себе Энджел была очень живой. Носилась, как в одно место клюнутая, была очень игривой девушкой, настоящей хохотушкой с солнечной улыбкой. И ничто никогда не могло ее погасить — до вчерашней ночи. Нет, конечно, она расстраивалась, получая недостаточно внимания от семьи, но не настолько, чтобы хвататься за мысль о суициде. Но сейчас… Сейчас этого словно и не было. Мардж была очень и очень счастлива. Улыбалась сквозь поцелуи, тихо взвизгнула, когда холодные пальцы Лайонела коснулись ее кожи, задрав ее платье-свитер.

— Это было щекотно, — рассмеялась девушка. — Продолжай.

Коллекция оружия — Энджел не удивлена. Этого стоило ожидать, и это совсем не пугает. Даже самую чуточку. Захочет убить — убьёт, и это будет даже лучшим исходом. Гораздо лучшим, чем если Лайонел ее бросит или снова будет издеваться. Но пока… Она улыбается и чувствует, как по телу проходятся мурашки, когда парень говорит о подушке и кровати. Как же давно она мечтала услышать от него нечто подобное.

Как давно мечтала о таких поцелуях, о его руках на своём теле. О том, чтобы он касался ее именно так. Мардж вновь слегка краснеет, когда Линч скользит рукой ниже, теперь начиная гладить ее через белье. Она ещё немного зажимается, но и природа берет верх, и действия парня помогают ей расслабиться. Это, оказывается, приятно. И очень. И дело не столько в самих касаниях, сколько в том факте, что это именно Лайонел. Вряд ли Энджел так чувствовала бы себя в чужих руках. Она прикрывает глаза, прерывисто дышит, сама двигается навстречу его движениям, по-кошачьи трется. К тому моменту, когда Линч просит ее расстегнуть молнию и коснуться его, девушка уже достаточно распалена. Сама чувствует, насколько сильно увлажняется. Так что теперь она покорно запускает руку ему в джинсы, принимается гладить очень ласково, очень бережно, но весьма ощутимо. Она не знает, как все это правильно делается, действует по наитию, но, кажется, делает все правильно, иначе бы не чувствовала горячего дыхания Лайонела на своих губах и давно была бы остановлена. А он побуждает ее продолжать.

Вскоре Энджел сотрясается от удовольствия. С губ срывается сладкий стон. Пожалуй, в ее жизни не было ощущения лучше. И теперь она, совладав с головокружением, послушно кивает, облизывая губы. Стаскивает с себя белье, едва не задевая спиной руль машины. Случайно просигналить было бы неловко.

Она целует Лайонела снова. Очень проникновенно, чувственно, даже настойчиво. Словно благодарит его за то, какое наслаждение он ей принёс. Но многое было ещё впереди — теперь девушка поудобнее устраивается на его бёдрах, позволяя парню овладеть собой. Ей ещё немного больно с непривычки, но теперь уже лучше, особенно учитывая то, что сейчас она находится сверху и может сама контролировать темп. Ее движения — сначала неторопливые, затем более уверенные. Природа снова делает все за неё — Мардж боялась, что растеряется, но в итоге, кажется, делает все так, как надо. Девушка и стонет уже куда более активно и без стеснения, держась за плечи Линча. Ей нравится чувствовать его руки на своих бёдрах, нравится то, как он направляет ее. Нравится вообще все.

За ее спиной на экране показывают один из ее любимых фильмов. Они в автокинотеатре, что уже само по себе романтично на ее вкус. Энджел вообще не уверена, что все это — происходит с ней.

Когда же по ее телу проходит дрожь вновь, а с губ срывается особенно громкий стон, девушка утыкается носом в шею Лайонела и, не разрывая контакта с ним, неразборчиво бормочет:

— Господи, как же я тебя люблю.

Сердце сжимается сильно-сильно, еле качая кровь. Возможно ли вообще любить столь сильно, сколь Энджел любит Лайонела?

В итоге она, вновь поцеловав парня, перекарабкивается обратно на пассажирское сидение, борясь с пляшущими перед глазами звездочками. И затем, улыбнувшись, говорит:

— Фильм заканчивается. Поехали, пока не попали в пробку на выезде?

Им ехать не так уж долго. Энджел весь путь то с улыбкой поглядывает на Лайонела, то смотрит на проползающие за окном огни Сент-Монро. Сразу достала телефон, чтобы написать сестре, что сегодня не придёт домой. В машине тихо играло радио — какая-то сладкая веселая песенка. Девушка не против такого. В конце концов — у неё сегодня хороший день. Особенно на контрасте со вчерашним.

И все же Мардж чуть вздрагивает, оказавшись на пороге дома. Часть неё все-таки ещё боится повторения прошлой ситуации. Не хочется снова таскать вещи у Эстер и выплакивать собственные глаза. Но Линч словно чувствует это — кладёт руку ей на плечи, мягко массирует.

— Не обманул, — тут же улыбнулась девушка.

И вскоре она оказывается в кабинете, заполненном огнестрельным оружием. Это… Впечатляет. Энджел широко распахивает свои большущие глаза, разглядывает коллекцию, хлопая ресничками. Парень берет в руки пистолет, подходит к ней. Выглядит он даже счастливым. А, значит, счастлива и Энджел.

— Оружие — красивое, тяжёлое и холодное, — с улыбкой рассуждает она. — Это напоминает мне тебя.

Странный комплимент. Но Мардж сказала то, что думает. Ведь сравнение, и правда, идеальное.

— Я? Оу.. Я люблю дохлых экзотических мотыльков. Таких.. На булавках.

У неё их много.

— А ещё змей.

А вот змей, к сожалению или счастью, нет.

Вообще-то ещё Энджел любила подростковые фильмы девяностых и нулевых. У неё было много плакатов. «Добейся Успеха», «Дрянные Девчонки», «Бестолковые». В том числе — и сегодняшний «10 Причин Моей Ненависти». И чирлидинг. Ей очень нравилось быть чирлидиром, когда она училась в школе, но потом пришлось выбирать — спорт или музыка. Мардж выбрала второе. Но эти ее увлечения казались слишком сладкими на фоне комнаты, полной оружия, так что она об этом смолчала.

Она коснулась кончиком пальца холодного металла. Провела вдоль дула пистолета. Подняла сияющий взгляд на Лайонела.

— Это очень круто.

Но ещё круче все же было то, что парень показывает ей это все. Рассказывает что-то о себе. То, что он сегодня так мягок с ней. То, что он, черт возьми, повёз ее смотреть романтическое кино.

— А что из этого ты купил первым?

Пусть продолжает рассказывать. Энджел нравилось смотреть в черноту его глаз, которая становилась лишь гуще, когда Линч говорил о таких вещах.

— Смотря в какие моменты, разумеется.

Энджел вскидывает голову, обаятельно улыбаясь.

И усмехается, когда Лайонел спрашивает, покажет ли она ему своих мотыльков. Радостно кивает, про себя думая о том, в каком ужасе будет парень, когда увидит ее до ужаса девчачью комнату. Конечно, там не было сплошного розового плюша, там сочетались разные стили — в том числе и что-то от хорроров, и много дерзких элементов. Но все же.

— Змеи пока нет. Но это точно в планах.

Его улыбки обращены к ней. Его взгляд. Тон его голоса. Девушка буквально млеет, вновь и вновь думая о том, мечтала об этом два года. Все ее подружки звали ее несчастной девственницей, осуждая за такое помешательство на ее безответной любви. «Давно бы обратила внимание на мальчиков вокруг». А Энджел не нужны мальчики вокруг. Ей подавай вот этого. Злого и черствого.

— Да. Я люблю слэшеры и всякое про мертвяков.

И скримеры Мардж тоже любит. Ей всегда нравилось вздрагивать и щекотать себе нервы. Тоже похоже на отношения с Лайонелом, не так ли?

Он рассказывает ей о купленной с отцом винтовке, она с интересом впитывает, смотрит на оружие. Энджел знала, что их с Эстер родители мертвы. Но не знала, как именно это случилось. Не знала, как это повлияло на обоих Линчей. И не знала, стоит ли об этом спрашивать. Но все же решила попытаться начать издалека. Отнюдь не из простого любопытства — она хотела лучше понять… своего парня?

— Здорово, что у тебя сохранились хорошие воспоминания о родителях. У вас были тёплые отношения? Извини, если лезу не в своё дело, можешь не отвечать.

И ей, конечно, очень приятно и хорошо оттого, что они проведут всю ночь вместе. Что он продумывает их досуг. Энджел нравятся все предложения и сразу, так что девушка, довольно улыбаясь, соглашается на все и сразу.

— Я бы не отказалась от пиццы. И пострелять, и от кино, и от подвала тоже. У нас вся ночь впереди.

И хочется верить, что не одна.

Поразительно то, как быстро все может измениться. Вчера в это же время Лайонел практически стёр Энджел как личность. Она едва не покончила с собой, но спас ее он же одним своим сообщением. Это доказывало то, какую власть этот парень имеет над этой девушкой. И то, что сейчас ее настроение взмыло вверх, тоже было его заслугой. Она уже не собиралась самоубиваться. По крайне мере — пока у них все идёт так хорошо.

— Замечательно, — соглашается Мардж на предложение о кино.

Улыбается широко и искренне.

Линч соскакивает с вопроса об отце, но девушка и не настаивает. Может быть, когда-нибудь он ей расскажет. Когда сочтёт нужным и что сочтёт нужным. Она не станет давить и делать ему неприятно. Ни за что на свете.

Уже не кухне Лайонел звонит в пиццерию, интересуется вкусами Энджел. Она взгромождается на стойку, улыбается, болтая ногами. Призадумывается буквально на секунду.

— Не знаю, мне, главное, чтобы без сладкого перца. Ненавижу его.

Оказывается, Лайонел умеет быть таким чудесным, открытым и милым. Энджел пребывала в восторге от раскрывающихся его граней. Теперь ей было куда проще поверить в то, что у него тоже могут быть какие-то чувства к ней. Может, пока не такой силы, как у неё к нему, но ее все устраивало. Он нежен, заботлив, но при этом остаётся собой. Не скатывается в дешевую няшность. Если бы парень внезапно стал иным, слишком приторным, то уже не был бы собой. Не был бы той тьмой, что притянула такую светлую Энджел к себе. Сейчас же ей нравится ощущать, что он — ее личное чудовище, которое спрятало когти рядом с ней.

Она все еще сидит на кухонной стойке и болтает ногами, когда он подходит и смотрит ей прямо в глаза, спрашивая о кино.

— Даже не знаю. Наверное, «Джиперс Криперс». Но говорят, что новый фильм — говно. Я люблю кино девяностых и нулевых. Было тогда в нем что-то… Самобытное и атмосферное.

Теперь Энджел смотрит на Лайонела игриво своими большими глазками Бемби. Кладёт руки ему на плечи, чтобы притянуть Линча за шею, разводит колени в стороны, позволяя ему прижаться к себе как можно ближе. Теперь Мардж действует куда более смело. Может, счастье размывает ее страх, но того уже почти не осталось. Как она правдиво сказала парню, теперь она боится лишь того, что как-то чем-то его оттолкнёт. Ведь она не сможет без него жить. Это было бы очень несправедливо со стороны судьбы — дать ей насладиться долгими мгновениями блаженства рядом с тем, кого она так любит, а затем просто забрать это все.

Какое-то время девушка просто смотрит Линчу в глаза, улыбаясь. Глаза горят счастьем и озорством. А затем она придвигается ещё ближе, целует его в губы. Буквально зацеловывает, касаясь губами щёк, носа, подбородка. Сжимает его шею крепко-крепко. Ничего не может поделать с этим приступом нежности. Мардж уже обвивает ногами его талию, когда вдруг на пороге кухни появляется Эстер. Секунд пять она оглядывает их с явным скепсисом, а затем безразлично хмыкает.

— Привет, ребятки, — здоровается младшая Линч, проходя к холодильнику.

Она берет банку пива с дверки и покидает кухню, так и не взглянув на парочку снова. Надо бы Энджел испытать неловкость после вчерашнего, верно? Но ей так все равно. Она ослеплена любовью. Потому так и не выпускает Лайонела из своих объятий, вновь принимаясь с улыбкой его целовать.

Она умела наслаждаться настоящим. Нельзя сказать, что Энджел не боялась будущего вовсе, что ее не терзали опасения, но сейчас ей было слишком хорошо для того, чтобы позволять себе впадать в отчаяние. Она все еще не верила в то, что происходит. В то, что она может открыто и даже смело тискать и целовать парня своей мечты. В то, что он будет ей так улыбаться и просить поцеловать его ещё. Хотя скорее — командовать. Но такие команды Мардж готова выполнять до конца своих дней. Как хорошо дрессированная собака. Или нет — котёнок. Он же сравнивает ее с котёнком. Очень послушным и нежным.

И она продолжает целовать Лайонела. Зарывается пальцами в светлые кудряшки, спускается ладонями по шее, плечам. Кто бы мог подумать, что Энджел может быть даже настойчива с ним? Что она может испытывать столь сильное желание? Ещё пару дней назад не поверила бы. Теперь ее руки скользят по его груди, спускаясь вниз. Девушка хватается на ремень Линча, слегка нетерпеливо расстёгивая его. Продолжает осыпать поцелуями его лицо, касается губами и языком его шеи, мочки уха. Мардж распаляется не по-детски в его руках.

— Мы можем успеть до появления доставщика, — бормочет она в губы Линча.

Можно заметить, как Энджел становится сильнее ежечасно, ежеминутно, все больше раскрываясь и все сильнее доверяя Лайонелу. И ее тело реагировало на него очень быстро. Он забрал ее белье ещё в машине, но она и не говорила ничего против. Пусть так, раз он хочет. Пусть вообще все будет так, как он захочет.

Вот и сейчас девушка, обнимая его, прижимаясь к нему все ближе, сильнее и красноречивее, просто радуется. Так, как не радовалась ещё ничему и никогда.

Его просьба или, скорее, приказ заставляет девушку покраснеть едва ли не с головы до пят. Она смотрит на него, робко хлопая ресничками. Энджел хочет протянуть к Лайонелу руку, но парень ей не позволяет. И тогда она, не разрывая зрительного контакта, выполняет то, что было ей сказано. Касается самой себя, не сгорая со стыда, но явно испытывая дискомфорт. Дискомфорт такой, что фактически ничего и ощущает от этого прикосновения. В итоге хмурится и спрыгивает с кухонной стойки. Смотрит на Линча снизу вверх.

— Когда это делаешь ты, ощущается лучше, — почти капризничает Мардж.

Ему так нравится унижать ее? Ведь только Энджел расслабилась и осмелела, как Лайонел словно решил нарастить ее травмы. Наслоить одну на другую. Нет, девушка ещё не готова к подобным извращенным экспериментам.

— Ну что? — по-детски надув губы, бормочет она и складывает руки на груди. — Я же делаю это ради контакта с тобой, а подрочить и дома можно.

Это же просто несерьёзно.

— Ты бы лучше..

Если уж ему хочется почувствовать свою власть над ней, то пусть попробует сделать это иначе. Например — Энджел разворачивается в его руках, теперь упираясь все в ту же стойку животом. В конце концов, она — в прямом смысле вчерашняя девственница. Пусть они просто пока попробуют в ином положении и, так сказать, под иным ракурсом.

Да, Мардж часто допускает мысль, что сделает для Линча что угодно. Но это не должно унижать ее, верно? Все-таки она и без того умрет за него.

Он же не бросит ее из-за этого? Но, в конце концов, нужно же понимать парню, что он старше и опытнее, в то время как сама Энджел даже школу по документам ещё не окончила. Она юна и уже делает многое из того, что не стали бы делать на ее месте примерные девочки-девственницы. У неё тоже есть терпение, и, оказывается, оно тоже может быть не безгранично.

Тем более, что она тут предлагает варианты на замену.

Но вот — Лайонел снова груб. Кажется, придётся все же привыкать к постоянной боли. Но сейчас Мардж уже куда менее больно, чем было вчера, хотя, конечно, все равно не слишком приятно. Плюс — Линч вновь хватает ее за шею, синяки на которой и без того ныли. Но внезапно девушка встречает это с куда большим безразличием, нежели вчера. Почему? Потому что начала привыкать к парню? Или потому что снова задумалась о плохом?

Но он разворачивает ее лицом к себе, снова командуя. И команду она слушается — отталкивается от пола, обвивает Лайонела ногами, чтобы в следующее мгновение оказаться прижатой к холодильнику. Магнитики с шумом валятся на пол, а с губ Энджел срываются довольно громкие стоны. Новая позиция оказалась на удивление приятной.

Бедная Эстер. Хочется надеяться, что она сидит в наушниках или типа того.

— Не больно.

Мардж не врет, но совета слушается, активнее подаваясь навстречу настолько, насколько это возможно в данном положении.

Но тут раздаётся звонок в дверь. Лайонел выругивается, а Энджел в ответ на это легко, непринуждённо смеётся. Она тоже не удовлетворена до конца, но все же опускается на ноги, когда парень ее отпускает. Мышцы бёдер подрагивают, и она усаживается на стул, чтобы не упасть, пока Линч идёт расплачиваться за пиццу. Когда же он возвращается с коробками, девушка вновь поднимается на ноги и подходит к нему, стоит ему опустить коробки на стойку. Примирительно кладёт руки ему на плечи.

— Прости, если я тебя разозлила. Просто, ну… Не забывай, что я не пока не особенно… Ну, в общем, наверное, я еще слишком приличная девочка внутри.

Внимательный взгляд глаза в глаза. Разозлится ещё сильнее или нет?

— Но я подстраиваюсь. И быстро учусь.

Просто, пожалуйста, учитывай и мои желания тоже.

Но вряд ли Энджел скажет это вслух.

— Мы хотели смотреть кино?

Лайонел говорит о доверии, и это заставляет Энджел немного пристыдиться. Он считает, что она не доверяет ему? Нет, конечно, местами она ещё побаивалась, но конкретно в этом случае дело было не в недоверии. Просто девушка ещё не была достаточно раскрепощена, но ведь она, и правда, быстро подстраивалась и училась.

— Я доверяю тебе, — возразила Мардж, закусив нижнюю губу.

Если честно — больше, чем самой себе.

Он просит подать тарелки и нож, и она слушается. Выполняет просьбу. И следующую тоже. Берет пиво и следует за Линчем к нему в комнату. Сегодня у неё имеется гораздо больше возможности оглядеть его комнату, и ей нравится все, что она видит. Энджел впитывает интересы парня как губка. Замирает на пороге, оглядывая плакаты, винтовку с интересом. Отмирает тогда, когда он зовёт ее на кровать. Тогда она тут же заползает к нему, открывает обе банки — и себе, и ему.

— Я пока не смотрела некоторые из новинок. Подожди, у меня все записано в заметках.

Мардж разблокирует телефон, пролистывает список с фильмами. Они останавливают свой выбор на новом слэшере в стиле классических ужасов. Старая ферма в Техасе, семидесятые, убийства порно-актеров. Наверное, то, что нужно?

Девушка попивает пиво, чуть морщась, прижимается к Лайонелу. Кладёт свои ноги на его ноги, причудливо их сплетая. Наверное, он даже не представляет, насколько это можно для неё значит — контакт с ним. Местами они смеются с некоторых сюжетных поворотов, переговариваются, вместе поедая пиццу. Кино оказывается откровенным дерьмом, и они понимают это даже раньше середины, но все же дожидаются первого убийства. И то им тоже не заходит.

— Ладно, я больше не могу, — признается Энджел, смеясь. — Это кошмар какой-то.

Уют. Вот, что она сейчас чувствует, не смотря на плохое кино.

И тогда они переходят от новинок к классике. История о брате и сестре, что случайно ввязались в странное дело с не то маньяком, не то сверхъестественным созданием. И то тоже оказывается не лучше. Они вновь смеются, едва ли не синхронно закатывают глаза.

— Я сдаюсь, — девушка делает ещё глоток пива, деланно обреченно выдыхает, улыбается. — Сегодня нам не везёт на ужастики.

Но, не смотря на это, ночь кажется Мардж очень удачной. Да, присутствовали шероховатости наподобие того, что было на кухне, но на самом деле все было идеально. Энджел была с Линчем, что само по себе превращало времяпрепровождение в почти волшебное. Допив пиво, она тихонько поставила опустевшую банку на пол и уместила голову на плече парня, предварительно поцеловав его в щеку.

— С большим успехом можно почитать городские легенды Сент-Монро. Они хотя бы основаны на реальных событиях.

Ее большие глаза поблёскивали от лёгкого опьянения и любви.

— Ты слышал, что в Биттер-Парке вчера нашли седьмую жертву за последние два или три месяца?

Вот это интересно.

На самом деле — сегодня все идеально, не смотря ни на что. Ни на плохое кино, ни на то, что какими-то мелочами Энджел умудряется злить Лайонела. Но парень на удивление легко отходит. Сейчас он обнимает ее, целует за ухом, заставляя девушку глупо хихикать и покрываться мурашками. Она тут же поворачивает голову и целует его в губы. Легко и невесомо. Прикосновение ангела.

— Бабуля, у которой давно не было секса — потрясающий злодей, — смеётся Мардж, когда Линч удивляется тому, как такое приходит людям в голову.

Лайонел смотрит в потолок своими чернющими глазами, что особенно контрастируют со светлыми волосами, а Энджел смотрит на него с улыбкой, подпирая голову рукой. Ей нравится в нем все. Буквально каждый дюйм лица и тела. И шрам над губой, и бледность кожи. Нравится звук его голоса, его смех над тупыми сюжетными поворотами в кино.

— Ты шутишь? — подскакивает девушка, когда он говорит про журнал с городскими легендами. — Я тоже покупала его! У меня до сих пор остался потертый альбом, который я заклеивала вырезками оттуда. Особенно жуткими иллюстрациями, самыми прикольными из статей. Моей любимой историей были утопленники в Сильвер-Вуд, которые становились вечно разлагающимися призраками из-за токсичных отходов в Блайнд-Ривер. Мои родители рисуют похожие картины. Боди-хоррор и все такое.

Было до одури приятно найти что-то общее с Лайонелом. Энджел аж стало жарко, и сердце заколотилось сильнее.

Однако, когда речь зашла о маньяке из Биттер-Парка, девушка почему-то погрустнела от заданного парнем вопроса.

— Я не сильно боялась стать его жертвой. Он как раз начал убивать пару месяцев назад, когда вы уехали в тур. Родители уехали в Париж, чтобы готовить выставку. Я два месяца была одна в квартире, только дядя иногда следил за мной. И то — ни разу не заехал ко мне, заставлял меня ездить к нему в полицейское управление. Мне было неприятно, холодно и одиноко, так что я… Бывало, я специально шаталась одна по ночам. Думала, что, может, умерев, я наконец привлеку внимание родителей и Виолы. И твоё тоже.

Энджел ведь, и правда, была склонна к саморазрушению, когда что-то шло в ее жизни не так. Она, бывало, шла на опасные вещи, чтобы как-то справиться с болью и пустотой. И это наталкивало ее на мысли, что у неё явно должно стоять ещё что-то кроме СДВГ. И ведь если Лайонел уйдёт… Мардж понимала, что тогда ее занесёт так, как не заносило ещё никогда в жизни.

Но она тут же попробовала взбодриться. Как-то странно дёрнулась и снова заулыбалась. Нечего портить Линчу настроение своим нытьём.

— Может, раз уж кинематограф нас разочаровал, почитаем что-то из страшилок Сент-Монро?

Ей до одури нравится видеть его таким. Энджел и представить себе не могла, что однажды Лайонел будет с ней тёплым, почти любящим, будет рассказывать про свои любимые вещи, улыбаться. У неё уже щеки болят от смеха и бесконечной улыбки, но она продолжает смотреть на парня во все глаза, когда тот достаёт выпуски журналов из тумбочки. Мардж сейчас так хорошо, что она готова подскочить и танцевать. Но пока она сидит на месте, пожирая Линча влюблённым взглядом.

Но ещё больше ее поражает его реакция на ее откровения. Она ждала, что, может, он даже разозлится на то, что она разнылась. Но вместо этого Лайонел обнимает ее, гладит по голове. Говорит, что она не одна, а глаза у него блестят.

— Больше нет, — отчего-то шепчет девушка, смотря на него со всей нежностью мира.

Теперь на покрывале лежат журналы. Старенькие журналы из нулевых, местами мятые и стертые, но при этом в отличном состоянии. Видно, что их хранили едва ли не с любовью.

— Хм, — Энджел облизывает губы, проводит указательным пальцем по обложкам и останавливается на том выпуске, что лежит в центре. — Вот этот.

Она берет его в руки, аккуратно, бережно пролистывает. Раскрывает разворот, где речь идёт о местной «женщине в белом».

— Никогда не любила истории о зелёных человечках. Помню, какая-то бабушка якобы нашла ребёнка-инопланетянина, пыталась растить его, а тот от чего-то помер. Уже не вспомню. Но это даже по телику показывали. Одноклассникам нравилось, а я любила историю про женщину в белом. Она показывалась на определенном участке кольцевой дороги Сент-Монро. У самого леса. Сводила мужчин с ума.

Девушка листает дальше.

— О, вот это интересно. В центре Сент-Монро в районе Фордж-Бридж, где всегда жили самые сливки общества, обитают призраки. Согласно одной легенде, там бродит призрак манекенщицы, которая душит своим чулком разносчиков газет. Другой призрак — это неуловимый извозчик, который поджидает у казино игроков и увозит их в иной мир.

Энджел поднимает сияющий взгляд на Лайонела.

— Может, раз уж оба любим длинные прогулки, как-нибудь прошвырнемся по самым «зловещим» улицам? — на слове «зловещим» Мардж шутливо изображает низкий загробный шёпот.

Невинные, почти детские развлечения, но почему нет?

Отложив журнал в сторону, она с улыбкой тянет к Линчу руки. Она буквально чувствовала, как между ними рушатся стены. Хотелось верить, что это не просто придумывает себе влюблённая девчонка. Хотелось, чтобы так было всегда. На веки вечные.