Ебаные панки. Ни вчера, ни сегодня Рамона не смогла отдохнуть, а ведь у неё в «Кэтхаусе» сейчас были выходные. Теперь все своё свободное время она вынуждена тратить на малолеток с гитарами. Но она будет это делать. Почему? Ну, во-первых, у неё было множество нереализованных идей, а теперь появились живые куклы, чтобы их наряжать. А во-вторых… Нет, этот Юстас все же задел ее. Он собирается контролировать ее работу? И он считает, что единственный здесь профессионал?

Рамона Сантана докажет ему обратное.

После концерта девушка не легла спать. Она тут же принялась разрабатывать дизайн мерча для обеих групп, у «Летучих Мышей» делая акцент на вампирскую тематику, а у «Острых Предметов», соответственно, на всякие годы, скальпели и прочее. Выходило очень даже ничего. Этим делом она занималась на своём ноутбуке, а когда глаза уставали, Рамона брала в руки скетчбук и принималась разрабатывать индивидуальный стиль для каждого из членов обеих групп.

На секунду — их было восемь человек, и у каждого должна иметься собственная индивидуальность.

Сантана так и уснула. На диване, а не в кровати, и с карандашом в руке. На улице едва ли не светало. Но на репетицию она не опоздала — эта девушка презрела отсутсвие пунктуальности у людей и была очень ответственна.

Договорились на два часа дня? Отлично, я приду к половине второго.

Так что явилась стилистка на базу раньше остальных. Поставила свой ноутбук на стол, рядом — скетчбук. Налила себе кофе и погрузилась в работу. Вскоре пришли все ребята, Фелисити и сам Юстас. Рамоне было глубоко плевать, что там происходит — она занята делом. Она была наслышана, что на вчерашнем концерте нашли труп девушки. Какой-то фанатки. Ну и что с того?

Удивительное безразличие. Но иначе в Сент-Монро и не выживешь.

Юстас, кажется, снова раздавал указания и кого-то хуесосил. Сантана бросила в его сторону беглый взгляд и тут же заценила надетый на нем пиджак с крупными булавками. Стильно. Может, они и сработаются. Но после стилистка вернулась к своему делу. Конечно, многие здесь были шокированы произошедшим вчера. Смертью фанатки и появлением самого Юстаса. И непонятно, чем больше.

Рамоне не особенно нравилась их музыка, но работа под их песни внезапно пошла хорошо. Это добавляло атмосферы и настраивало на определённый лад.

— Пожалуйста, можно мы возьмём перерыв? — откровенно ныла Нелли.

— Да, у нас же вчера был концерт, — добавил Марвин.

«Летучие Мыши» явно устали. А «Острые Предметы» ещё не были готовы. Сантана невольно усмехнулась, когда до ее слуха долетело недовольство ими Юстаса. Настоящий Дьявол, а не мужчина. Но ее внезапно цепляла его самобытность. Рамона была девушкой жгучей, красивой, но никогда не любила гламур и вылизанных мужиков. Например, тот же Ламберт или те же братья Мёрфи были явно не в ее вкусе.

И почему она вдруг об этом думает?

А ещё ей нужен кто-то, кому бы она могла противостоять. Кто-то слабее неё самой ей бы не подошел — Сантана элементарно раздавила бы такого человека. Ей важны страсть, накал, возможность поспорить. Такие вещи держали ее в тонусе.

Вдруг Юстас присел к ней за стол. Рамона не отвлекалась от работы, продолжая делать мелкие поправки в дизайне первых футболок, что станут мерчем групп. Уэллингтон взял в руки ее скетчбук, и лишь тогда девушка повернула к нему голову.

Откуда она знает его фамилию? Она ночью его, прости господи, гуглила.

Теперь она молча смотрела на то, как рыжий листает ее работы. Индивидуальный стиль для каждого. Все-таки Рамона проделала очень большую работу за эту ночь.

— Это пока наброски, — спокойно сказала она. — Я ещё должна довести все до ума. Но пока…

Рамона повернула к Юстасу свой ноутбук.

— Я думала над мерчем, и пока получается вот так.

И чего это она так дружелюбна? Сантана явно не ждала похвалы — ей такое никогда не было интересно. Но, возможно, ей хотелось немного утереть Уэллингтону нос. В том ключе, что не один он здесь работает. Однако…

— Пиджак сам кастомизировал?

Выглядит круто.

Честно говоря, Рамона ожидала каких-нибудь пререканий. Но когда Юстас стал ее хвалить, она удивилась, хоть на ее лице это и не отразилось.

— Пока футболки простоваты, но ребятам надо с чего-то начинать. Я подобрала им логотипы для обеих групп. Все в стиле классики лондонских панков. Вот здесь можно добавить пятна, словно кровоподтеки, а вот здесь — будто кто-то оставил грубую надпись из баллончика.

Работа всегда захватывала ее. Наверное, Сантана была тем ещё трудоголиком. Но сейчас она взаправду задумалась о том, чтобы покинуть бурлеск-сцену. У неё было много идей, и все было необходимо реализовать.

— Круто, — ответила она, улыбнувшись, когда Юстас сказал, что переделывает все вещи под себя. — Я люблю такое. Никакого гламура, чистая анархия.

Ее тон все еще звучал по-деловому, но уже гораздо теплее, чем до этого. От вчерашней агрессии не осталось и следа. Уэллингтон казался профессионалом, а пока у них примерно одинаковые взгляды на стиль обеих групп, они могут спокойно сотрудничать.

— Да, эскизов у меня полно. Все они дома в моем портфолио. Могу завтра захватить.

Пусть Рамоне не было пока близко творчество новых подопечных, подобный стиль в одежде ей нравился. Сантана любила все бунтарское, самобытное и дерзкое.

— Пока я сделала четыре варианта футболок. Две с названиями групп и две с названиями их предстоящих альбомов. «Мыши» местами уходят в нечто готичное, а от «Острых Предметов» должно веять опасностью.

Сама девушка была сегодня одета в длинный чёрный свитер с голубыми языками пламени, высокие сапоги на каблуках. Она всегда тщательно продумывала свой образ на следующий день ещё ночью перед сном.

— Я могу рассказать подробнее про отдельные задумки для ребят. Например, Стивен и Дебра должны сразу бросаться в глаза, как пара, но при этом иметь собственный стиль. Может, выпьем чаю или кофе?

Стилистка очень воодушевилась, и Юстас ей уже совершенно не казался таким уж неприятным человеком — просто требовательным. Это нормально. Пока он не цепляется к ней, все будет хорошо.

Сантана поднялась со своего места и поставила чайник. И потом решила сказать:

— Мне было бы интересно взглянуть и на твои задумки тоже. У тебя интересные аутфиты.

Она ничуть не подлизывалась — не ее стиль. Рамона всегда честно говорила все, что думает.

А ещё ей внезапно понравилось выражение лица Уэллингтона, когда он говорил с ней. Бешеный взгляд сменялся едва ли не ласковым, и можно было разглядеть то, что вообще-то он довольно приятный парень внешне. Не вылизанный, но точно не страшный.

Вполне во вкусе Рамоны.

Кажется, они пришли к мирному соглашению. Им просто повезло, что у обоих оказался примерно одинаковый взгляд и вкус, иначе бы эти двое поубивали друг друга. Скорее всего. С наибольшей вероятностью.

Рамона относилась к своему дизайну как к родному дитя. Как стилист, она быстро улавливала нужный вайб. Даже там, где не особенно разбиралась — например, в панк-культуре. Но она отлично чувствовала стиль этих ребят, и ей даже проще работалось под их репетиции. Сразу все визуализировалось — именно как и говорил Юстас.

— Я понимаю, о чем ты, — кивнула Сантана. — Именно за этим я работаю здесь, а не дома. Я слушаю их и рисую то, что чувствую.

— Они там че… — шепнул Марвин остальным ребятам. — Пока не подрались?

— Как она его терпит? — также шепотом поддержал Майкл.

— Да вы гляньте, он ей лыбится во все тридцать два, — подхватила и Нелли.

Сама же Рамона, отхлебнув карамельного чая, внимательно наблюдала за Юстасом. Ну вот — может же быть нормальным человеком. Хотя даже и в другом, возможно, всем здесь была необходима подобная встряска, которую и привнёс своим появлением представитель лейбла. Сантана отхлебнула еще и поймала себя на том, что разглядывает его черты лица. Типаж у него не менее интересный, чем стиль. Девушка определенно испытывала к нему симпатию.

Но насколько глубокую?

Рамона улыбнулась одними уголками губ и отвела взгляд, подула на чай, чтобы тот скорее остыл. Последние отношения у неё были… Когда? Года два назад, три? В университете она встречалась с одногруппником, который тоже нестандартно мыслил. Но ближе к выпуску их чувства остыли. Он собрался перебираться в Европу, а Сантана не желала покидать Сент-Монро. Этот город и вдохновлял ее на дерзкие мотивы в своём дизайне. Ее родители были очень набожны и совершенно не понимали дочь, считая ее работу в «Кэтхаусе» позором и блядством, а ее стиль одежды — идущим против Бога.

— Знаешь, как говорят? Цензура — творческий аборт, — внезапно решила поделиться стилистка. — Это я к тому, что в своей семье я не нашла понимания. Они считают меня едва ли не антихристом за то, что я делаю.

Рамона усмехнулась.

— Если что, я не жалуюсь, а веду к тому, что творчество должно быть свободным. Не люблю, когда меня тормозят и контролируют, так что я рада, что мы нашли общий язык.

На самом деле, после нескольких часов работы за ноутбуком у девушки рябило в глазах. Допив чай, она взяла своё любимое кожаное пальто и надела, желая пройтись до ближайшего магазина за чем-то сладким. Но тут вдруг притормозила.

— Юстас, — позвала она. — Не хочешь сходить со мной в магазин?

Отчего-то хотелось провести еще время в его компании.

Ребята из групп разом вылупились на свою стилистку.

Ближайший магазин располагался лишь в конца улицы, где-то в десяти минутах от «катакомб». Рамоне оказалось по-странному спокойно с компании Юстаса, и даже молчание не раздражало. Она не была социофобом, как, например, Фелисити. Та бы, должны быть, вся тряслась, в то время как Сантана чувствовала себя свободно. Уэллингтон спросил ее о любимых сладостях, и девушка улыбнулась. Глянула на парня чуть лукаво, но потом отвела взгляд.

Кто угодно представил бы Рамону с каким-нибудь бизнесменом, парнем-моделью или ещё кем. Но она таких не жаловала. Ей подавай фриков с нестандартным мышлением. Когда она только увидела Юстаса в клубе, то и не подумала ни о чем таком. Он не был образцом красоты на первый взгляд. Но, как часто бывает, когда человек раскрывается перед тобой душой, ты и внешность его воспринимаешь иначе. Вот и Сантана посчитала, что Уэллингтон красив именно тем, что не похож на других.

— Мне нравятся пирожные с заварным кремом. Чизкейки. Не знаю даже.. Что ещё?

Она мягко рассмеялась.

— Печенье с глазурью — это тоже замечательно. Тем более домашнее, — и затем, ради эксперимента, Сантана решила добавить: — Я бы с радостью попробовала.

Звучит ли это, как слишком навязчивый подкат?

— Я со своими родителями почти не общаюсь. Созваниваемся с ними раз в пару недель. Мама сразу начинает спрашивать, хожу ли я в церковь и прочее. Знаешь, замолить свои грехи за мой образ жизни. Хотя я ничего и не делаю — только постоянно работаю.

Рамона снова рассмеялась, поделившись этой информацией. Не то чтобы ей было грустно из-за этого. Скорее, немного одиноко и обидно. Ей нравились семьи, где царили любовь и взаимопонимание. Здорово, что у Юстаса хорошая мама. Это было ясно по теплу в его голосе, когда он говорил о ней.

— Я окончила Редфорд. Они могли бы и гордиться, но вместо этого пилят меня за то, что я не стала медсестрой, представляешь? Мама просто помешана на этой идее. Чтобы у меня не было своей жизни, чтобы я посвятила себя другим и работала за копейки.

Она рассказывала это не с горечью и не жалуясь. Просто делилась абсурдностью ситуации.

— А как ты занялся музыкой?

Да-да, я читала о тебе в интернете, но ни за что тебе об этом не расскажу.

— Меня в своё время вдохновила Круэлла Де Виль. Конечно, не тем, что она собиралась обдирать собак, нет. Мне просто нравился ее стиль. Эпатажный, яркий. На пятилетнюю меня это произвело впечатление.

Рамона отнюдь не была замкнутой девушкой. Обсуждала всё налегке, словно это само собой разумеющееся. Она не искала жалости — это чувство Сантана презрела. Потому надеялась, что Юстас ее правильно поймёт и не решит, что она просто ноет или навязывается. Просто ей оказалось с ним приятно говорить.

Отчего-то Рамоне очень не хотелось говорить Юстасу, что она артистка бурлеска. Нет, она не стеснялась своей работы, любила ставить номера в как можно более необычном формате, но она понимала, что парень из андеграундной среды вряд ли это оценит. Потому ограничивалась словами, что просто много работает. А работала Сантана, правда, много. Постоянно кастомизировала те или иные вещи, переделывая их под разные стили. Она не хотела быть как классические модные дизайнеры вроде Шанель. Это было ближе той же Фелисити. Рамону вдохновляли Вивьен Вествуд, Москино, Баленсиага, Мейсон Маржела. Наибольшее влияние на неё оказали «Dust Of Gods». Именно в подобном направлении девушка и двигалась.

Они с Юстасом уже подходили к магазину, когда вдруг парень задал ей вопрос, что немного ее ошарашил. Сантана посмотрела на него пару секунд и выдала даже быстрее, чем подумала:

— Да, хочу.

Не то чтобы она успела уже стать какой-то безумной сталкершей. И не то чтобы была готова к подобному шагу. Но Рамона была не глупой, умела неплохо анализировать людей. Ей показалось, что Уэллингтон такое предлагает далеко не всем. Что для него это — важный шаг. Только шаг в какую сторону? Рамона ему понравилась? В каком ключе?

Сантана прекрасно знала, что красива и горяча, но ее часто воспринимали не так, как ей хотелось. Особенно узнавая, что она раздевается на сцене. Все думали, что она должна западать на кукольных Кенов. Что сама она — тоже кукла. Все пророчили ей брак с кем-то вроде Ламберта или Мёрфи, но, как уже говорилось, это было совсем не для неё.

Потому было вдвойне приятно то, Юстас смог в ней разглядеть ее саму. Настоящую. По крайне мере, девушка сделала такой вывод из его приглашения к нему домой.

Они заходят в супермаркет и сразу направляются к отделу со сладостями. Однако Рамона думает уже отнюдь не о еде. Отчего-то у неё сердце забилось быстрее — должно быть, ее это все так взволновало, потому что она слишком долго не могла найти кого-то, кто был бы именно таким, как Уэллингтон. Этот парень — точно не серая масса. Этот парень — точно не какой-нибудь вылизанный банкир, что заставлял бы ее сидеть у себя на колене в качестве украшения. Ей казалось, что Юстас — тот, с кем они были бы на равных. Тот, кто слушал бы ее.

В итоге Рамона берет пачку печенья с шоколадной крошкой, крутит ее в руках, а затем вновь поворачивается к парню.

— А когда мы поедем?

Честно — она бы сделала это хоть сейчас. Но, конечно, нужно подготовиться.

И чего ты так нервничаешь, estúpida muchacha? Обычно Сантана умела держаться рядом с мужчинами холодно и даже высокопарно. Однако не с Юстасом.

Похоже, все же запала.

— Удобно, — быстро кивнула Рамона, стоило только Юстасу договорить.

На самом деле, Сантана себя сейчас странным образом почувствовала едва ли не школьницей. Она надеялась, что приглашение парня к нему домой было неким сигналом с его стороны. Знаком симпатии. Они оба будто мялись, будто никогда не имели отношений, а теперь не знают, что делать, как говорить и все тому подобное. По крайней мере, девушка чувствовала себя именно так.

Ей понравилось то, что он сказал о разрушении. Ему это подходило более чем. Сразу видно, что Юстас — человек, ломающий любые рамки, выходящий далеко за них. Рамона даже уже не была против его активного контроля над группами, потому что, узнав его чуть лучше, она подметила про себя, что действует он отнюдь не из меркантильных соображений. И точно не для того, чтобы почесать свою гордыню. Он видел алмазы и спешил их огранить. Чтобы донести определённый посыл. Чтобы разрушать.

— Я стараюсь, — улыбнулась девушка, когда он сказал, что и она умеет разрушать.

Забавно, но раньше она не думала о себе в таком ключе. Но сейчас, стоило парню это сказать, она почувствовала, как слова нашли в ней отклик. Это звучало правдиво и правильно. Например, Рамона очень любила кастомизировать косухи. Настоящие, тяжёлые байкерские косухи. Она часто изображала на них символы известных брендов, известных личностей, а затем нещадно перечеркивала лица и логотипы. Выражала тем самым некий протест.

Они возвращаются в катакомбы и тут же застают разговор ребят. Они весьма грубо и некультурно выражаются, говоря про Уэллингтона. Рамону это внезапно очень сильно злит. Ей хочется агрессивно выступить вперёд, обматерить каждого, кто посмел открыть рот, поставить несчастных малолеток на место, но сейчас она этого не делает. Почему? Да потому, что считает, что унизила бы этим Юстаса. Девушка заступается за парня перед шпаной. Не очень-то красиво получается.

Но кое-что Сантана себе позволяет после того, как Уэллингтон торопливо поясняет ей про свою аллергию на пыль.

За зачинщика она приняла гитариста «Летучих Мышей», который так и не научился нормально носить одежду с прошлого ее замечания. Вот за это и можно зацепиться. Она же стилист.

— Джо, — невозмутимо обращается Сантана. — Подтяни штаны. Никто не должен знать о том, что тебе холодно.

Ребята разом заулюлюкали. Это была очень жестокая фраза по отношению к молодому парню. Джо покраснел как помидор и в итоге даже ничего не ответил.

Затем Юстас вновь принялся гонять малолетних преступников по их программе, а Рамона вернулась к своему ноутбуку. По пути из магазина к ней внезапным образом прилетело вдохновение, так что хотелось сделать ещё несколько поправок. Просидев так ещё с час, девушка засобиралась домой. Попрощалась с Юстасом и ребятами и поспешила уехать.

Почему поспешила? Да потому, что судорожно перебирала в мыслях свой собственный гардероб и с ужасом поняла, что все ее наряды чересчур вызывающи и откровенны. То была кожа, латекс, портупеи, прозрачные ткани. Это все не годится для того, чтобы знакомиться с миссис Уэллингтон! Возможно, у Рамоны просто был некий комплекс. Она, конечно, не слушала то, что говорят ей родители, но те всегда активно намекали на то, что дочь одевается как падшая женщина.

— Фелисити! — выпаливает Сантана, стоит миссис Ламберт открыть ей дверь. — Мне нужна твоя одежда!

— Чего?

— Дай мне что-нибудь приличное. Милое. Закрытое.

— Тебе зачем? — Фелисити недоуменно хлопает ресничками.

— Это неважно, просто надо. Эй, я же пошла тебе навстречу, пока что абсолютно бесплатно работая с твоими панками?

— Ладно-ладно. Не мельтеши.

И на следующий день в обговорённые три часа дня Сантана уже стояла перед дверью нужной квартиры. На ней было надето чересчур милое розовое платье. Должно быть, этот стиль сильно контрастировал с ее вечным «бичфэйсом». Решившись, девушка глубоко вздохнула и нажала на звонок. Дверь открылась моментально. Рамона чуть замялась на пороге, держа в руках небольшой букетик белых тюльпанов.

— Привет.

Отредактировано Camilla Macaulay (2022-12-18 02:28:00)

Он протягивает ей руку, и она вкладывает свою ладонь в его, ощущая, словно по телу прошел разряд тока. Юстас был прямым доказательством того, что не нужно быть Брэдом Питтом для того, чтобы заставлять девушку млеть.

И он очень быстро разгадал ее сегодняшний замысел. Понял, что платье не ее. Рамона даже почти покраснела — дурацкая была затея брать вещи у Фелисити. Она и сама не чувствовала себя комфортно в подобном одеянии. Розовые вещи тоже бывают крутыми, но не когда они такие милые и строгие.

— Буду знать, — просто на выдохе ответила девушка.

Но тут Уэллингтон шагнул к ней чуть ближе, сказав.. Что она лучше них всех? Обычно Сантане было плевать на чужое мнение, даже высказанное в позитивном ключе. Ей никогда не нужны были чьи-либо комплименты. Но этот ей понравился. Вселил больше уверенности.

Они проходят в столовую, где к ней тут же подходит мать Юстаса. На женщине все еще надет фартук для готовки, и она, посмеиваясь, спешит его снять.

— Здравствуй, милая. Мы так рады, что ты к нам пришла!

— Здравствуйте, миссис Уэллингтон, — она тут же протягивает женщине букет тюльпанов. — Это вам.

— Ох, это так мило с твоей стороны! — Скай кажется такой приятной и легкой, что Рамона невольно расслабляется. — Проходи скорее, у меня как раз все готово. Какой будешь чай?

— Пахнет очень вкусно, — девушка все равно не спешит присаживаться за стол, готовая помочь Скай, если ей это понадобится. — С бергамотом, если есть.

— Садитесь, садитесь!

Помявшись ещё пару мгновений, Сантана все же присаживается. В столовую проходит и Дуглас, лучезарно улыбаясь.

— Мы очень рады, Рамона. Скай готовит лучшее печенье во всем штате, можешь не сомневаться.

— Ни капли не сомневаюсь, мистер Уэллингтон.

Кто бы мог подумать, что экспрессивная латиноамериканка будет так смущаться чьих-то родителей. Но удивляться нечему — Сантана не была в подобных ситуациях очень давно. Юстас сидит рядом с ней, а его родители начинают расспрашивать девушку о том, как они с их сыном познакомились, и чем Рамона занимается.

— О, я стилист у «Летучих Мышей» и «Острых Предметов».

Конечно, момент с бурлеском девушка снова опускает. Все равно она дорабатывает последнюю неделю. Говорить, что они с Юстасом начали знакомство со срача, она тоже не торопится.

— Мы вместе разрабатываем мерч для ребят. У нас получился хороший тандем.

Скай и Дуглас лукаво переглянулись.

— Давно ты занимаешься дизайном?

— О, с самого детства. Я всегда сама шила одежду своим куклам. Потом поступила в Редфорд, а потом… В общем, мечтаю когда-нибудь открыть свой модный дом.

Его родители реагировали на все очень восторженно. Окунувшись в семейную атмосферу Уэллингтонов, Рамона начала еще лучше понимать самого Юстаса. Может быть, он был и строг в работе и обладал острым языком, на самом деле в нем чувствовалось сокрытое внутреннее тепло, которое не угасало, видимо, благодаря этим чудесным людям, что сейчас сидели напротив них.

Их, кажется, впечатлила и информация про Редфорд — все знали, как сложно туда поступить. И тем более — не вылететь. Они немного обсудили ее учёбу, дальнейшие планы, и теперь Дуглас с гордостью рассказывал о достижениях Юстаса в музыкальной школе. Рамона с радостью слушала, время от времени отхлебывая чай и поедая печенье, которое, и правда, оказалось самым вкусным из тех, что она когда-либо ела.

Говорить с его родителями оказалось очень легко и приятно. Настолько, что Рамона по-настоящему ощутила уют этого дома и расслабилась окончательно. Но ей хотелось немного… Немного большего контакта с самим парнем. Так что теперь она незаметно подвинулась чуть ближе и коснулась под столом своим коленом его колена. Снова ощутила мурашки по всему телу и невольно задержала дыхание.

— Он всегда был у нас очень музыкальным и нестандартно мыслил, — с гордостью улыбнулся Дуглас.

— Поверьте, это чувствуется за версту, — согласилась Рамона, тем не менее сосредоточенная исключительно на их невинном касании.

Кажется, этот момент был для неё гораздо более интимным, чем если бы они уже срывали друг с друга одежду.

— Он ещё не играл тебе на скрипке? — спросила Скай с заговорческой улыбкой.

Она словно подталкивала их остаться наедине. Поняла, что они сами вряд ли решатся?

— Нет, — тут же подхватила Сантана ее мысль и повернулась к Юстасу. — Я бы очень хотела послушать.

И посмотреть твою комнату.

Едва войдя в комнату Юстаса, Рамона сразу начала цепляться взглядом за ту или иную деталь. Все здесь было таким самобытным и вдохновляющим, что дух захватывало. Ей очень и очень нравилось. Она очень давно не встречала таких людей, как Юстас, не смотря на то, что была окружена творческими дамами в клубе. Все в Сент-Монро казалось пластиковым, плоским и лицемерным. Но не это место.

Сантана рассматривала рисунки на стенах, чувствуя, что парень смотрит на неё. И отчего-то даже смущалась — muchacha, ты вообще себя слышишь? Оторви взгляд от стены и посмотри на него в ответ. Хлестко, заигрывающе, как привыкла.

Но вместо этого девушка смотрит на Юстаса мягко, с почти ласковой улыбкой. У неё на щеках образовывались ямочки, когда она улыбалась кому-то так. Затем он показывает ей пиджак, и она, переключившись на знакомую тему, все же выдохнула. Посмотрела на его работу и впечатлилась. Все здесь сочеталось идеально, каждая даже самая маленькая деталь находилась на своём месте.

— Это… Очень круто.

Рамоне захотелось пошутить, мол, «может, тогда ты будешь стилистом у ребят вместо меня?», но она не успела этого сказать. Уэллингтон взял ее за руку, отчего девушку бросило в жар, и сердце забилось быстрее. Она коснулась бархата, провела по нему ладонью, оценивая мягкость. Он, и правда, был очень нежным. Сантана ещё не отняла руки от пиджака, когда вдруг едва не вздрогнула от следующей сказанной парнем фразы. Несмело подняла на него взгляд, почти чувствуя его дыхание. И тогда решилась — почему нет? Шагнула ещё ближе, коснулась самыми кончиками пальцев его лица и прижалась своими губами к его. Всего на мгновение — после она чуть отступила назад и открыла глаза, все еще держа руки поднятыми. Словно сама от себя не ожидала этого действия. Но на самом деле, она думала об этом и хотела этого с того самого момента, как перешагнула порог дома. Теперь Рамона просто смотрела на Юстаса, ощущая, как гулко бьется сердце в самых ушах. Ей хотелось дождаться его ответного действия, но одновременно с этим она вдруг едва не залилась краской и, пытаясь это скрыть, подошла ближе к разрисованной стене. Теперь она стояла к нему спиной. Тяжело дышала, пытаясь придумать хоть что-нибудь, что можно сказать, чтобы себя успокоить. Это же посто парень, ну.

Нет. Не просто парень.

— Я очень давно не встречала таких людей, как ты. Если вообще встречала.

У неё в голове что-то тихо щёлкнуло. Пазл сложился. Сейчас, в этой комнате, Рамона впитывала атмосферу творчества кожей, вдыхала вместе с кислородом, и такого ощущения она не испытывала никогда — даже на выставках, показах, в музеях. Здесь присутствовало нечто.. особенное. Может, потому что это все — творение Юстаса. А, может, Юстас ей понравился, потому что это — его творения. Черт ногу сломит сейчас в ее мыслях. Может, это все взаимосвязано. Но этот парень раскрыл в ней невиданную ранее робость. Неожиданное и какое-то щекотливое ощущение за рёбрами.

Он кладёт руки ей на плечи, и вдруг Рамона успокаивается. Надо же — он ее взволновал, и он же успокоил. Теперь она хотя бы может дышать. И потому, когда Уэллингтон спрашивает, не хотела бы она с ним встречаться, она уже уверенно разворачивается к нему лицом.  Всего с мгновение смотрит ему в глаза, а потом почти невесомо обнимает за шею.

— Я хочу.

Как говорится — в омут с головой. Интересное, однако, стечение обстоятельств. Ещё неделю назад Сантана была просто танцовщицей. Без особой цели и с далекими от реальности мечтами. Теперь же каждая из этих мест начинала воплощаться. Надо будет поблагодарить что ли Фелисити за то, что заманила ее в это логово панков. Потому что теперь Рамона чувствовала себя очень правильно. Так, словно встала на нужные рельсы и теперь готова мчать вперёд. Ее новая работа, встреча с Юстасом — это словно сон наяву. Вот-вот проснёшься. Вот-вот.

А она просыпаться не хочет. Хочет сделать этот мираж сладким и тягучим, словно мёд. Парень спрашивает, что бы она добавила в дизайн его пиджака, но она не отводит от него взгляда. Ей нужно ещё чуть-чуть вдохновения. Ещё чуть-чуть. Потому Сантана вновь целует Уэллингтона, теперь уже увереннее, но ни на йоту не вульгарнее. Девушку переполняют чувства, которые ей будто хочется передать ему, как проводник. От губ к губам. Как электрический ток.

— Извини, — усмехается Рамона. — Мне просто было мало.

А вот теперь она готова работать.

Она отходит от Уэллингтона, вновь пробегается пальцами по мягкому бархату. Сосредоточенно смотрит на уже имеющиеся детали, задумчиво покусывает губы. Но ответ находит себя сам.

— Я бы добавила немного металлических звёзд. Какие-то побольше, какие-то поменьше. А вот здесь, в центре я вижу Сатурн. Его кольца можно отделать мелкими жемчужинами. Это будет контрастировать с грубыми следами от ботинок и краски. Космос — начало начал, и за счёт подобного штриха будет создаваться ощущение и порядка, и хаоса одновременно.

Целая Вселенная и всего лишь на куске ткани. Но бывает и такое, что Вселенной может быть другой человек. Именно такое впечатление на Рамону производил Юстас. Он казался бескрайним. Наверное, поэтому ей и пришла в голову именно эта мысль, когда он спросил ее совета.

Теперь она вернулась к нему, вновь подошла достаточно близко, но не слишком навязчиво. Снова усмехнулась, положила руки ему на плечи. Отчего-то ей опять и опять хотелось касаться этого парня. Тактильность выкрутилась на максимум.

— Знаешь, я уже забыла, что делают люди, когда встречаются, — взгляд глаза в глаза. — Но я определённо хочу снова целовать тебя.

Отредактировано Camilla Macaulay (2022-12-18 07:20:19)

На самом деле, у Рамоны была ещё одна идея, помимо Сатурна и звёзд, но ее она решила приберечь, чтобы потом сделать косуху для Юстаса. Ей нравилась то, как можно обыграть идею со знаком анархии. Просто заменить круг на сердце. Казалось, это банально, но ей хотелось сделать что-то этакое для парня своими руками. Что-то, что несло бы в себе и разрушение, и ее чувства к нему.

— Сатурн я могу вышить. А его кольца можно нарисовать аляписто краской из баллончика. Я оставлю для него место вот здесь, а тут…

Она приняла звезды из его рук и принялась их закреплять. Придирчиво оглядела собственную работу и кивнула сама себе.

Когда же их губы снова смыкаются в поцелуе, Сантана даже немного вздрагивает. Отвечает очень охотно, обнимает Уэллингтона чуть крепче, запускает пальцы в крашеные рыжие волосы. Ее совсем не беспокоит то, что они ещё мало знакомы — девушка привыкла сразу хватать то, что ей нравится. А Юстас ей нравился более чем. Она всегда была человеком, который влюбляется в первую очень в душу. Ей никогда не были нужны смазливые личики. Последний ее парень вовсе был альбиносом. Но расстались они довольно легко. Пожелали друг другу всего наилучшего, и он укатил в Европу. Он, конечно, тоже был человеком весьма необычным, но явно проигрывал Юстасу. Юстас вдохновлял ее в разы сильнее, чем кто-либо до этого.

Рамона чувствовала себя настолько воодушевленно, что ей хотелось находиться рядом с ним как можно дольше. Она даже думала о том, чтобы пригласить его к себе на ночь, но не только ради каких-то физических утех, а просто потому, что не хотела расставаться. Хоть они и увидятся завтра на репетиции вновь.

Сама Сантана снимала небольшую квартиру-студию недалеко от городского зоопарка, совсем рядом с католическим собором. Тот восхитительно подсвечивался в тёмное время суток, а окна ее студии выходили прямо на эту красоту. Конечно, часто ей не хватало денег, заработанных в клубе, на такой дорогой район, потому периодами финансово ей помогала старшая сестра. Франческа Сантана тоже не особенно общалась с родителями. Удачно вышла замуж несколько лет назад, и они с супругом открыли свою маленькую сеть кофеен. Та пользовалась популярностью, так что Франческа жила вполне себе в достатке.

— Может.. Может, ты хочешь побывать и у меня дома?

Только бы Юстас не решил, что она чересчур торопит события. Только бы его это не оттолкнуло. Он производил впечатление серьёзного парня.

— У меня там много интересных работ. Дебра и Стивен в скором времени собираются устроить свадьбу, и я сейчас занимаюсь ее платьем.

И ещё у меня есть бутылка текилы, но об этом я пока умолчу.

Юстас соглашается быстро — Рамона улыбается и расправляет плечи. И более того — он предлагает поехать прямо сейчас, избавляя ее от надобности даже задать подобный вопрос. Хорошо, когда мысли и желания у людей в паре совпадают. Действия парня порывисты. Они тут же покидают его комнату, спускаются по лестнице.

— До свидания, миссис Уэллингтон, — Сантана вновь слегка краснеет, словно школьница.

Да что это такое?

— Будем ждать тебя снова, милая.

— Обязательно.

На улице они заказывают такси. Ее улица так и называется — Ред-Черч-Стрит, благодаря нахождению там церкви, отделанной в тёмных карминных тонах. А пока они едут, Рамона несмело берет Юстаса за руку.

Подниматься высоко не нужно — Сантана жила на третьем этаже.

Ее квартира хорошо отделана. Высокий потолок, в который вделаны цветные лампочки — красные, синие, желтые и фиолетовые. В зависимости от пожелания, можно включать любой из цветов, в можно и миксовать. В самом центре висит диско-шар, отражающий их свет. Темные бордовые стены завешаны плакатами. Постеры с анонсами вечеринок «Кэтхауса», со старыми фильмами и некоторыми музыкальными группами. Больше всего в глаза бросались плакаты с такими кинолентами, как «Суспирия» 1977-го года, «Шоу ужасов Рокки Хоррора», «Битлджус», «Байки из склепа». Из музыкального — «Depeche Mode», «Sisters of Mercy», «Siouxsie and the Banshees». Рамона любила музыку, которая обволакивала сознание, вбирала в себя, образуя почти что кокон. Именно под такие песни она и ставила свои номера.

Хоть квартира и была однокомнатной, она была довольно просторной. У окна стояла кровать с резными железными прутьями, у другой стены — стол. Рабочее пространство, полностью заваленное папками с эскизами и набросками. Несколько манекенов, на которые были надеты некоторые из почти законченных работ. В том числе — платье для Дебры. Сочетание чёрной кожи и белого кружева.

На одной из стен висело белое полотно, предназначенное для проектора, которое в случае чего можно было сложить. Рамона не стала покупать телевизор, решив, что проектор будет уютнее и аутентичнее.

У шкафа были приоткрыты дверцы — он буквально ломился от обилия хранящихся в нем сценических костюмов. Чуть дальше — смежная с комнатой кухня, отделяемая от основного пространства стойкой с домашними растениями. На ней стояли венерины мухоловки, фиолетовые и белые орхидеи и небольшие бонсаи. Около входа в ванную стоял большой горшок с декоративной пальмой.

— Мне нравятся растения, — Рамона с улыбкой пожала плечами.

Затем она прошла к окну и раздвинула плотные темные шторы. Сразу через дорогу и располагался неоготический собор. Его шпили ярко подсвечивались и упирались высоко в небо.

— Хоть я и из набожной семьи, я стараюсь не ассоциировать это место с творящимся внутри него лицемерием. Мне просто нравится его архитектура.

Сантана немного замялась. Она обычно не приглашала к себе гостей вовсе. Студия была ее маленьким убежищем. Потому тут даже не дивана — лишь кровать и офисный стул около стола.

— Располагайся.

Девушка прошла в кухонную зону и открыла холодильник.

— У меня есть текила. Иначе что я за латиноамериканка, верно?

Конечно, было ожидаемо, что Юстас догадается о бурлеске. Сама Рамона говорить об этом не хотела, хоть бурлеск и был гораздо более творческим занятием, нежели обычный стриптиз.

— Да, последние два года, но сейчас я ушла из клуба, чтобы сосредоточиться на наших группах.

И немного подумав, решила продолжить:

— В своё время в пришла в «Кэтхаус» по знакомству. Я выбрала бурлеск потому, что он позволяет развернуться в плане креативности костюмов и образов. Это не просто танец для сальных мужиков, это возможность примерить на себя маску определенного созданного тобой персонажа. Возможность рассказать историю. Я не ставила классических номеров, меня больше привлекал нео-бурлеск. Например, я часто использовала образы из знаменитых фильмов ужасов. Я хотела шокировать, а не соблазнять.

Рамона старалась держаться уверенно, хотя на самом деле краем глаза наблюдала за тем, как Юстас разглядывает ее квартиру. Сейчас она включила ультрафиолетовые лампочки. От них подсвечивалась ярко-оранжевым подводка на ее глазах.

Она кивнула, когда Уэллингтон согласился выпить с ней текилы. Вытащила ее из холодильника и поставила на кухонную стойку. Затем нарезала лайм. Как мексиканка, Сантана никогда ни с чем не смешивала этот напиток. Парень сидел на ее кровати, и теперь она принесла в комнату две стопки, бутылку с черепом на этикетке, соль в солонке и доску с нарезанными дольками. Поставила все это дело на свой рабочий стол, сдвинув папки с рисунками в сторону.

— Я тоже не употребляю наркотики, — спокойно ответила девушка. — Был момент в старшей школе, когда мне предлагали кислоту. Я даже чуть не согласилась — чисто из-за протеста против моих религиозных родителей. Но я в итоге я не стала. Во-первых, банально испугалась. Во-вторых, мне все это кажется грязным и низким.

Рамона всегда считала себя выше этого. Доля высокомерия в ней присутствовала всегда.

— Время интересных фактов, — рассмеялась она, присаживаясь рядом с Юстасом. — Нет, я не знала.

Ей нравятся люди с широким кругозором. Это определённо добавило Уэллингтону ещё привлекательности в ее глазах.

Она разлила алкоголь по стопкам, сотворила все, как настоящий бармен. Когда-то Рамона работала в небольшом баре рядом со своим университетом. Ей повезло получить грант на обучение в Редфорде, потому что родители, конечно, ее учёбу оплачивать не собирались. И на карманные тоже не давали. Приходилось зарабатывать самой.

Теперь она подала Юстасу его стопку и, улыбнувшись, чокнулась с ним. Как полагается, лизнула соль с краев, выпила содержимое и закусила лаймом. Даже не вздрогнула.

— Я редко кого-то сюда зову, — призналась Сантана. — Обычно тут бывают только мои сёстры и брат. Франческа — моя старшая сестра. София — ей четырнадцать. И брат — Фаусто. Ему восемнадцать, учится в выпускном классе. Все одинаково мечтают сбежать от наших родителей.

Затем она налила им ещё. И ещё. Рассказывала всякие мелочи о себе. Все, что приходило в голову. Например, ее очень вдохновляла вторая половина двадцатого века. Даже больше его конец. Семидесятые, восьмидесятые, девяностые. А ещё ей нравилось брать все абсурдное и выкручивать это до максимума в своём творчестве. И контрасты. Конечно, она любила контрасты. Рамона оценила, как ребята из «Летучих Мышей» и «Острых Предметов» обустроили свою репетиционную базу. Взяли уже имеющийся там стиль рококо и разбавили его граффити и почти психоделическими карикатурами.

Рассказывая это все, Рамона становилась все воодушевленнее. Все более пылкой и открытой. Иногда разбавляла свою речь словечками на испанском, даже того не замечая.

Но в итоге в какой-то момент остановилась и тихо рассмеялась. Может, она болтает слишком много? Голова уже начинала несильно, но приятно кружиться. Рамона повернулась к Юстасу и с привычным страстным придыханием сказала:

— Ay dios mío, я хочу тебя поцеловать.

У неё была, как полагается, большая семья. По материнской линии — выходцы из штата Табаско в Мексике, перебравшиеся в Сент-Монро ещё в шестидесятых. По отцовской — из Чиуауа. Бабушка Паола, например, до сих пор живет там. Рамона, неудивительно, с детства изучала два языка — английский и испанский. Но, не смотря на то, что она частенько невольно переключается между этими двумя языками, ее уже тошнит от собственной культуры. Родители так долго ездили по ее мозгам, что девушка совсем перестала чтить свои корни. Теперь она американка до мозга костей. И более того — жительница конкретно Сент-Монро, не смотря на все пороки этого города.

Рамона бьется с этими пороками совершенно иными путями, нежели ее родители. Они пытаются их спрятать за верой. Высказал все святому отцу в исповедальне и будто бы снова чист. Как младенец. Даже смешно. Нет, Рамоне нравится выворачивать грязь и гниль этого города наизнанку. Преувеличивать ее и тыкать всем в морды. Наверное, потому работа с панками — то, что ей нужно. Как и отношения с Юстасом. Потому что, кажется, они сходятся практически во всем.

Он ложится на спину. Сантана не медлит — добивает свою стопку и ложится рядом. И тогда Уэллингтон целует ее сам. Пылко, но не пошло. Ей нравится настойчивость. И ей нравился его скрытая сила. Юстас был неконтролируемой энергией, что могла снести абсолютно все на своём пути. И даже ее — обычно громкую и даже немного грубую тоже укротил. Научил пантеру мурлыкать. Однако импульсивной девушка быть не перестала. Потому что стоило парню сделать ей комплимент, она стала целовать его ещё более страстно.

— Тогда лучше мне быть собой, верно?

Она подразумевала надетое на ней платье Фелисити.

Но пока, конечно, Рамона не спешила срывать с себя одежду. Ей хотелось, чтобы это сделал Юстас по своему желанию. Поэтому она аккуратно спрашивает, намекая на молнию платья у неё на спине:

— Ты же мне поможешь?

На следующий день им ехать на репетицию групп, и Сантане хотелось бы, чтобы Уэллингтон остался у неё до утра. Проснуться вместе, позавтракать. И потом так же вместе строить ребят. Тем не помешало бы до конца проникнуться тем же духом, что есть у Рамоны и Юстаса.

Пока же они продолжают целоваться. Девушка сама прижимается ближе, закидывает ногу ему на талию. Ей хочется продолжать, хочется зайти дальше. От поцелуев и этих мыслей внизу живота все трепещет, стягивается тугим узлом. На самом деле, не смотря на жаркую натуру Рамоны, раззадорить ее было не так уж и просто. Она была не из тех, кто может запрыгнуть к кому-то в койку, не имея при этом чувств. Секс без настоящих, реальных эмоций казался ей бессмысленным. Конечно, Сантана не ханжа. Не берегла себя годами. И, конечно, у неё были мужчины после ее последних официальных отношений. Но так вышло, что, пару раз попробовав, она поняла, что простые бесчувственные сношения не для неё. Ей нужно, чтобы все было так, как есть вот прямо сейчас между ней и Юстасом.

Отредактировано Camilla Macaulay (2022-12-19 04:39:40)

На фоне играет песня «Depeche Mode». «Strangelove» — очень подходит к ситуации. Рамоне, действительно, нравились люди со странностями. И сама ее любовь тоже была странной — девушке бы с ее данными висеть на папиках, а она выбирает фриков, даже не считая это слово оскорбительным. Лучше быть фриком, чем «обывалой».

Нежно-розовое платье спадает с ее плеч, очень скоро оказывается на полу. У неё в квартире было чисто, но все равно надо будет постирать вещь прежде, чем возвращать ее хозяйке. А то некрасиво как-то. У неё неоново-желтое белье, и оно сияет в свете ультрафиолетовых ламп. Сантана ждёт, когда Юстас снимает свитер, затем помогает ему избавиться от футболки. Теперь они могут касаться кожей к коже, ощущая жар. Парень вновь делает ей комплимент, на который в любой другой ситуации и с любым другим человеком она бы ответила: «я знаю». Но с ним она вполне искренне говорит:

— Спасибо.

Вновь его целует, прижимается ближе и ближе.

— Но ты лучше.

Уэллингтон берет ее руку и прикладывает ту к своему сердцу. Рамона мягко усмехается — по телу проходит волна мурашек. Ее собственное сердце колотится не меньше. Она вновь тянется за поцелуем, наваливаясь на парня сверху, прижимаясь своей грудью к его груди. Чёртово белье все портит, так что очень скоро Сантана расстёгивает лифчик и отбрасывает его в сторону — куда-то к платью. Ее поцелуи, касания, поглаживая становятся напористее, дыхание начинает чуть сбиваться. Она не хочет торопиться, но уже не выдерживает напряжения в своём теле. Целует Юстаса в шею, в то время как ведёт кончиками пальцев по его животу вниз до самой молнии брюк. Расстёгивает ту, порывисто помогая парню избавиться от штанов. Вновь и вновь припадает своими губами к его губам. Она ложится на бок, одной рукой обнимая Уэллингтона за шею, а второй поглаживая его спину. У него такая бледная и тонкая кожа, что, кажется, ещё чуть-чуть, и он бы сам светился в ультрафиолете. Ее нога вновь на его талии. Теперь они очень, очень близки друг к другу.

Рамона чуть выжидает. Ей нравятся его прикосновения, на каждое из них она реагирует очень чувственно — с губ даже срывается стон нетерпения. Теперь девушка ждёт следующего шага от Юстаса, чтобы они наконец могли слиться воедино.