В ее действиях выражались одновременно и протест против собственного отца, и желание удержать Билли около себя. Наоми ничего не отвечала на его грубость, решив действовать напролом. Давить грубость нежностью. Конечно, вряд ли опытного мужчину чем-то удивишь, но она попробует. Ей отчего-то вдруг хотелось закрепить их связь.

И чем она ближе была к Руссо, тем была дальше от отца.

А сейчас она была очень близко. Он потянул ее на себя, быстро расправляясь с мешающейся одеждой. Мгновение, и он  берет ее грубо, с силой, почти жестокостью. Ричи чувствует его злость и словно впитывает эмоции мужчины в себя. Становится второй чашей весов, уравновешивающей его гнев. Обычно Наоми не была поклонницей жесткого секса, но с Билли ее очень заводило происходящее. Сразу становилось понятно, что он довольно сложный человек, не совсем такой, каким кажется в первую встречу, но внезапно девушка принимает это. Принимает и мимикрирует. А она была той, кто редко идёт на уступки. Особенно на уступки мужчинам.

В этот раз они судорожно вздрагивают практически одновременно. Может, с разницей в пару секунд. Наоми тяжело дышит, Билли гладит ее по волосам, пока она сама почесывает его затылок.

— Да все нормально, — смеётся она. — Мне даже понравилось.

Ричи, определенно, уловила некоторый азарт в момент, пока Руссо злился. Ей понравилось быть той, кто способен его успокоить. Это почему-то показалось это очень ценным, учитывая тот его взгляд.. убийцы? Да, точно. Взгляд, которым он наградил ее еще в доме отца. Наоми вновь напоминает себе, что он ещё и воевал. А после войны людям всегда трудно оправиться до конца.

Она сползает с его колен, чтобы поправить одежду и перевести дыхание. На дверке, как и всегда, находится бутылка воды, и девушка жадно ее пьёт.

— Знаешь, меня мой папа тоже страшно выводит. Он не такой хороший человек, каким хочет казаться. Да, он опекает меня, но я предпочитаю держаться от него подальше. Мы играем в идеальную семью на камеру, когда как на деле почти не общаемся. Я даже ненароком думала, что он нанял «Энвил» охранять меня лишь для того, чтобы пасти меня и влезать в мои дела. Чтобы доченька-модель не наделала глупостей, которые могут повредить его безупречной репутации.

Наоми говорила это все совершенно спокойно, не жалуясь, а, скорее, объясняя, что она понимает, почему Стивен мог так вывести Руссо из себя. Девушке неожиданно для себя захотелось подарить Билли ещё своей нежности, но, конечно, ненавязчиво. Она прилегла, уместив голову у него на коленях и смотря на него снизу вверх.

— В общем, он — та ещё заноза в заднице, и иногда мне думается, что было бы лучше, если бы не контактировали вовсе.

Звучало жестоко. Нет, Наоми, конечно, любила отца. Помнила, как он возился с ней в детстве, но таких моментов было очень, очень мало. Большую часть времени Стивен провёл на войне. Он почти не занимался воспитанием дочери и даже не был рядом тогда, когда ее мать заболела раком. Он вернулся лишь к похоронам. Наоми помнит это. Никогда не забудет. Никогда не простит.

Но об этом думать не хотелось. Хотелось отвлечься.

Ричи подняла руку и коснулась щеки Билли.

— Что скажешь насчёт Центрального Парка и сахарной ваты?

Она раскрыла затворку, загораживающую их от водителя, и скомандовала ехать не домой, а по новому адресу.

Машина тормозит у Центрального Парка. Над их головами ярко светит солнце. Не смотря на то, что лето подходит к концу, в Нью-Йорке в это время ещё временами стоит жара. Но сегодняшний день оказывается приятным и свежим. Ступая по гравию, Наоми то и дело искоса поглядывает на Билли. Пусть он улыбался, отвечал вполне дружелюбно, что-то в его глазах говорило об обратном. В них горело что-то.. Что-то даже не совсем человеческое. Звучит глупо, но выглядит это именно так. Девушка закусывает губу, отводит взгляд. Она ловит себя на мысли, что ей хочется взять его за руку. Но, конечно, она этого сделает. Не потому, что боится показать Руссо свою чувственную сторону, а потому, что боится быть отвергнутой.

А что она вообще, собственно, чувствует? Ричи никогда не торопится с выводами, стараясь тщательно все анализировать. Вот и сейчас, когда свежий ветерок раздувает ее волосы и свободный бордовый пиджак, пока они молчат, она старается понять саму себя. С чего вдруг она полезла к нему в машине? Потому, что хотела успокоить, видя, что с мужчиной что-то не так. А почему ей было это важно? Из-за совместного времяпрепровождения? Из-за того, что боялась неловкости между ними? Ну, что ж, в данную секунду ей тоже неловко. Нет. Наоми просто хотела, чтобы Билли было хорошо. С ней. А почему ей важно теперь уже это? Потому что она хочет чаще его видеть. Не хочет, чтобы он оставил ее на своих подопечных и уехал.

Тишина затягивается, и она отнюдь не кажется Ричи уютной. Сердце отчего-то начинает неприятно колотиться. С силой. Девушка вновь смотрит на Билли, а затем и вовсе останавливается. Тормозит посреди дорожки. За их спинами маячат двое из «Энвила», и это бесит, но они держат достаточное расстояние для того, чтобы услышать, что хочет сказать Наоми. А что она хочет сказать?

Внутри все сжимается в хлипкий комок и теперь пульсирует где-то за рёбрами. Должно быть, это отражается даже в ее выражении лица — Ричи почти физически ощущает, как опустились уголки ее губ.

— Я сделала что-нибудь не так?

Может, Руссо просто банально устал от неё? Они провели вместе уже сутки, не расставаясь практически ни на секунду. Даже в душ вместе ходили. И все было замечательно. Все было замечательно, пока они не поехали к ее отцу.

— Я.. Если ты устал, то можем… Можно завтра.

Наоми даже не знает, как сформулировать то, что ей хочется сказать. Все-таки Билли проводит с ней время только потому, что она — его работа. Она не хочет отпускать его никуда, но надеется, что если она не станет его удерживать, то.. что? Он сам захочет быть с ней? Подбери нюни, Наоми Ричи. Вряд ли ты ему вообще нужна.

Если вчера, перед Шоном, она была стоиком, то сейчас, стоя перед Билли, девушка ощущает смятение. У неё едва ли не дрожит нижняя губа. Вот и все различие. Вот и становится понятно, кристально ясно, кто ее волнует на самом деле. Но… Как же это унизительно. Давай, ещё заплачь. Заплачь.

Конечно, Наоми не плачет. Но определенно что-то в ней надломилось. Она никогда не была плаксой и истеричкой. Рассудительная юная леди. Так что же случилось сейчас? Судорожно выдохнув через приоткрытые губы, Ричи взяла себя в руки. Если Билли не хочет, то она не будет его заставлять. И плакать по нему тоже не будет. Он останется в ее памяти очередным мужиком, который воспользовался ею и слинял. Так думать будет куда проще. И куда менее больно.

Должно быть, он думал, что отлично скрывает свои чувства. Потому что военный и все такое. Но Руссо кое-что забыл — Наоми растил военный. А вертясь в шоу-бизнесе, Наоми научилась быть замечательным эмпатом. Она чудесным образом чувствовала чужие эмоции, хоть и не могла прочесть мысли и догадаться, что именно было не так. Но Ричи знала, что точно все изменилось. Это витало в воздухе, который тотчас наэлектризовался, стоило Билли начать говорить. Пусть даже нормальные вещи. Но она видела, как дёргаются его губы и нос. Они мало времени провели вместе, но девушка успела заметить, что Билли слегка жмурит нос, когда что-то его не устраивает. Или злит.

Она пожала плечами, когда мужчина спросил, почему она так решила. Взяв себя в руки, Наоми уже сама не желала продолжать разговор и прогулку. Руссо говорит, что повздорил с ее отцом, затем, что все хорошо. Касается ее носа, но Ричи в лице не меняется.

Их проблемы со Стивеном — не ее проблемы. Она уже почти пожалела обо всем, что происходило в машине, и что происходит сейчас. Так и не могла объяснить, в чем дело, но чутко ощущала, как нити между ней и Руссо лопаются одна за другой. По-любому он успокаивает ее из-за работы. Она — его заказ. С приятным дополнением, не более.

— Да, все хорошо, — натягивает улыбку Наоми.

Твердый взгляд глаза в глаза.

— Можно.

Но никакого мороженого она не хочет. У Ричи существовала грань, момент, когда она чувствовала боль и захлопывала все двери. Закрывалась. Не сжигала мосты, нет. Но была близка к этому. Она ведь уже попыталась пойти навстречу, объяснить, что тоже не согласна с методами своего папаши. Она, черт возьми, на колени перед ним встала. И если ещё полчаса назад Ричи бы уверенно сказала, что откажется от отца ради Билли, то теперь ей хотелось отказаться от обоих.

Вновь глубокий вдох. Выдох. Может, она просто загнала себя? В конце концов, прошлые ее отношения были более, чем неудачными. Она привыкла к херовому отношению к себе и теперь заранее обрубала связи, если чувствовала невзаимность. Может, Билли сейчас и честен. А может, и нет. В любом случае — Наоми ощутила, что обожглась. Обожглась о его взгляд, о его тон. И теперь не спешила вылезать обратно из своей безопасной раковины.

Они выходят в ту часть парка, где крутится карусель. Вокруг с восторженным визгом бегают дети, их родители сбиваются в группки и общаются, видимо, о радостях своих семейных жизней. Наоми оглядывает это все с искренним безразличием. Даже раздражением. Руссо, как и обещал, покупает ей мороженое. Она принимает его в руки, пробует на вкус. Оно оказывается фисташковым. Наоми любит такое, но внутри себя чувствует лишь разъедающую нутро желчь. Гори оно все синим пламенем — в этот момент она ненавидит почему-то в первую очередь отца. Что такое он сказал Билли, что между ними все так резко изменилось? Нет, девушка не станет допытываться. Ни до одного, ни до второго. Пошли они.

И ведь, главное, даже не сбежишь никуда. Решишь напиться в хлам с подружкой — повсюду эти псы из «Энвила». Не совершишь никакую глупость, хотя сейчас очень хочется. И ради себя, и ради того, чтобы поднасрать в предвыборную кампанию папаши. Наоми чувствует, что задыхается. Ей некуда бежать.

Мороженое тает. Сливочно-фисташковая масса стекает по пальцам, вызывая новую волну раздражения. Ричи слизывает сладость со своей руки и лишь потом принимается нормально его есть. Практически давится им, но все равно выкинуть его как-то стыдно.

— Я все же хочу домой. Не выспалась.

Отлично ты выспалась, девочка, прижимаясь к чужому телу.

— Наверное, позову сегодня кого-то из подруг, так что… Ты ведь не обязан 24/7 быть рядом со мной.

Внутри что-то неприятно обрывается, когда Ричи говорит это. Она не хочет, чтобы он уезжал. И одновременно хочет этого больше всего на свете.

У них не было отношений, ведь так? Вернее, не было официального статуса. Но и нужен ли тот вообще? Еще сегодня утром Наоми сказала бы, что нет. А сейчас она немного.. Потерялась. Она понимала, что ей нечего предъявить Билли. Они ни о чем не договаривались, ничего не обещали друг другу. Но хотелось бы внести какую-никакую ясность.

Хотела ли Ричи от него чего-то? Да. Хотела, чтобы он не оказался мудаком. Но крохотные звоночки уже прозвенели, и теперь Наоми заползла обратно в свою конуру, из которой и носа не показывала с того момента, как разошлась с Шоном.

Она принимает салфетки из его рук. Пальцы слегка подрагивают, когда Руссо внезапно извиняется перед ней. Говорит что-то об ее отце и флэшбеках. Наоми уже поняла, что Стивен — кусок дерьма. И сама это подтвердила. Но она в этом не виновата, потому сначала она никак не реагирует. Просто слушает. Но затем он делает шаг вперёд, оказываясь ближе. Ричи не знает, каким парфюмом он пользуется, но то, что он стойкий, — это точно. Аромат окутывает ее коконом, возвращая в те моменты, когда между ними с Билли ещё не пробежала кошка, имя которой было «будущий сенатор Нью-Йорка». Могло бы даже защипать в уголках глаз, если бы девушка не сдержалась.

Все это время она на него не смотрела. Куда угодно, но не на него. Пока он сам не взял салфетку и заботливо не вытер ее пальцы. Наоми подняла взгляд, на удивление встретив теплоту в глазах Билли. Вот кому надо бы к ее психотерапевту — с такими-то скачками настроения.

— Ладно, — выдыхает Ричи.

Да и идея выпить с подружками тоже уже не кажется такой соблазнительной. Нет, с одной стороны, ей хотелось проветрить голову и дать им с Руссо промариноваться. Увидеться снова лишь завтра утром. Но с другой… Ей хотелось снова проснуться в его руках. Но, наверное, стоит быть рассудительнее и не торопить события. Но можно совместить и приятное с полезным.

— Я полагаю, тебе все равно нужно домой? — аккуратно интересуется Наоми. — Там вещи и все такое..

Даже прокашливается, чтобы голос не звучал так жалко.

— Я, наверное, посижу с кем-то из девочек, но не на ночь… И я была бы рада, если бы..

Вдох, выдох, девочка.

— Если бы ты мог вернуться ко мне, если захочешь. Что тебе бегать туда-сюда, если охраняемый объект жаждет тебя в своей постели, — она даже усмехается, пытаясь пошутить.

Конечно, понятно, что у «Энвила» и без неё полно заказов, но что плохого случится, если в те дни, когда Руссо нужно находиться с ней, они будут проводить вместе чуть больше положенного времени? Это, конечно, не предложение съехаться, но…

Другому мужчине Наоми и не дала бы ещё шанса, если бы он ее расстроил. Но здесь было другое дело. Ей хотелось ему верить. Именно ему. Именно Билли Руссо. Почему? Да потому что стоит признать очевидное — Наоми Ричи в него влюблялась.

Камень, что лёг тяжким грузом на ее душе, постепенно рассасывался, превращаясь в песок, уносящийся вместе с теплом, что разливалось внутри от именно такого взгляда Билли. Если в его глазах так и будут плясать озорные чертята, а не будут плескаться злость и отчуждение, то, может, у них что-то получится? Наоми поняла, что хочет этого. Не будет пока говорить этого вслух, чтобы не спугнуть мужчину, вряд ли привыкшего к долгим романам.

— Буду ли я хорошо себя вести, учитывая, что ты чуть не прогрыз мне бедро с утра? — рассмеялась девушка.

А ней возвращалась привычная лёгкость. Хотелось бы, чтобы подобной неловкости между ними больше не было. Значит, стоит избегать отца. Ну и хорошо — нахер он им сдался. А даже если папочка начнёт о чём-то догадываться, то будет послан. Если Наоми что-то для себя решала, то это было железобетонно.

— Никаких пижам, если по квартире не будут сновать твои люди. Слово скаута.

Она ведь, и правда, как послушная девочка в детстве развозила печенье по домам. А защиты ей и в виде Руссо хватит у себя-то дома.

Проходило время. Причём тоже на удивление легко. Конечно, они не были вместе каждую секунду, потому что и Руссо, и Ричи отлучались по делам. Но лично девушке это помогало соскучиться по нему к концу дня особенно сильно и крайне страстно это показывать. И на ночь, и с утра. И в качестве аперитива, и в качестве десерта. Можно сказать, Наоми просто упивалась этой неделей. Все ее подозрения растворились, вновь уступая место агрессивной нежности. Догнать и причинить любовь. Именно это оно все и напоминало. Возможно, у девушки совсем усыпило бдительность, но сейчас она старалась об этом не думать. Хотелось дать себе шанс расслабиться. Быть с тем, с кем хочется.

Стивен не лез к дочери довольно долго, полагая, что она, как послушная девочка, занимается своим бизнесом и прочим, пока не…

Этим утром Ричи проснулась оттого, что телефон под подушкой неумолимо жужжал. Тихо прорычав проклятия в сторону адской машины, она разлепила веки и явила айфон на волю. Ей названивала Крисси. Наоми говорила с ней с той вечеринки лишь в переписке, все еще держа обиду за такую подставу, как появление Шона на ее дне рождения. Сбросив звонок, она искоса глянула на ещё спящего Руссо и прокрутила ленту уведомлений. Зашла в диалог с подругой и перешла про присланной ссылке.

Да господи боже блять.

Статья носила броское название, упоминая там и дочку сенатора, и основателя корпорации «Энвил». Нет, фотографии от папарацци и так всплывали в последние дни, но их не успевали поймать за чем-либо серьезным. Подумаешь, зашли вместе в магазин. Подумаешь, она держится за его локоть. Но стервятники уже успели разнести множество слухов, которые, да, являлись на деле правдой, но..

Ричи тяжко вздохнула. От отца пока не было ни одного уведомления. Ну и пошёл он. Даже если злится, пусть делает это там, вдалеке, столько, сколько хочет. Дочь сделала свой выбор. И сейчас Наоми потянулась и налетела на Руссо с потоком утренних поцелуев.

— Тебе налить кофе?

***

Стивен стоял в своём кабинете в центральном офисе и курил, хмуро глядя на нью-йоркские виды. Он не был слепым и следил за тем, что делает Наоми, опасаясь, как бы взбалмошная модель не опозорила их семью. То, что осталось от семьи. И нет — то, что ее трахает Руссо, не было скандалом. Уильям был на хорошем счету и не имел за собой темных историй. Вернее — так считала пресса.

Стивен же знал все.

Мало того, что щенок трахал его дочь, внезапно оказавшуюся не милой девочкой, а той ещё шлюхой, раз отдалась Руссо за какую-то неделю, так ещё и не разобрался с нацбезом. Это была их с Роулинсом забота. Их работа. Если вскроют одного — вскроют всех. Вот только они потеряют куда меньше, чем Ричи. У всех них водились деньги, но все равно не такие, как имел будущий сенатор. У них не было такого влияния. А, может, Стивен вовсе однажды метил в президенты?

Откуда же он узнал, что под него роет ебаный нацбез? У такого высокопоставленного политика везде были свои уши. И теперь он понял, что стоит прибегнуть к плану «Б». Если он станет анонимным источником, что сдаст все доказательства, все материалы, что имеет на Руссо и Роулинса, то его имя, возможно, удастся очистить. Это было рискованно, но других вариантов бывшие сослуживцы ему не оставляли.

Ну нужно переходить ему дорогу.

Она тут же навострила ушки, слушая, что говорит Билли. Ей была интересна его реакция на статью, но Наоми одновременно ее побаивалась. Вдруг мужчина стукнет кулаком по столу и скажет, что это все — враки, и никаких отношений у них нет? Но пока он интересуется лишь реакцией ее отца.

— Я видела, — непринуждённо пожала плечами и улыбнулась Ричи.

Ей даже нравится то, что их воспринимают, как пару. Чего греха таить — они шикарно смотрелись вместе. Но дело было не только в этом, конечно. Ее сердце трепетало, когда она думала о Руссо, как о своём мужчине.

Но следующие слова заставили ее слегка нахмуриться и призадуматься. Ведь отец, и правда, мог ему навредить. Тем более, что пока тот молчал, и это могло оказаться затишьем перед бурей. Учитывая то, что Наоми не была с ним близка, она сама не могла предугадать, чего от него ожидать.

Девушка даже прекратила есть, задумчиво облизнула губы и затем обратила свой взор к Билли.

— Я могу съездить к нему сама, — вполне уверенно сказала она. — Объяснять ему ничего я не обязана, но, может, порыться в каких-то его документах.. Он, конечно, тот ещё козел, но коды от сейфов я знаю.

Ей жадеиты голову не пришло, что это звучит слегка.. безумно? Рыться в вещах отца из-за мужчины, которого ты едва знаешь. Но с другой стороны… Наоми казалось, что она готова на все, чтобы у них с Руссо все было хорошо.

И именно так она и решила действовать. И даже выдумала вариант получше — позвонила Хлое, секретарше будущего сенатора, и, выяснив, что тот на работе, наведалась в их семейный особняк. Зная, что прислуга все обязательно растреплет, брать с собой Билли Ричи не стала. А вот то, что дочка приехала за какими-то вещами, звучало весьма правдоподобно.

Кабинет запирался на ключ, дубликат которого, о, удивительно, хранился в комнате Наоми. Отец странным образом доверял некоторые тайны дочери, видимо, считая, что она все равно ничего не поймёт. Или старик становился сентиментальным. Но младшая Ричи верила скорее в первый вариант. Отперев дверь, она хотела было сразу пройти к картине, за которой скрывался сейф, но вдруг взгляд зацепился за несколько толстых папок, что лежали прямо на столе. Обычно здесь такого бардака не было. Девушка подошла ближе, и сердце ее пропустило удар, а затем гулко запульсировало вновь. Руссо оказался прав. Перебрав несколько папок с именами и других бывших сослуживцев Стивена, она выудила толстенную, на которой значилось имя ее мужчины. Сразу под ней лежала такая же с именем Френка Касла. Каратель? А он здесь причём?

Озадаченно хмыкнув, Наоми продолжила копаться. Раскрыв личное дело Билли, она пролистала несколько страниц. Лейтенант Уильям Руссо. Большинство данных было странным образом зашифровано. Использовались лишь позывные солдат и кодовые названия спецопераций. Та, о которой было больше всего информации, носила название «Цербер» и была подчёркнута алым.

— Ну, папочка, — процедила Ричи и захлопнула папку, старательно запихивая ее в довольно вместительную сумку, которую она предусмотрительно взяла с собой из дома.

По-любому у него есть копии. И по-любому он заметит пропажу этой папки, потому что.. Ну, это очевидно. Домой заехала дочь, и пропало личное дело именно Руссо. Значит, нужно действовать как можно скорее.

Сегодня сам Билли поехал в свой офис в «Энвил». Туда Наоми и заявилась. Практически напала на секретаршу, которая растерянно хлопала большими глазками, и затребовала срочной аудиенции с ее боссом. Было ясно, что хлюпенькая девчонка признала в гостье известную модель, да и новости тоже уже явно читала. Особенно желтую прессу.

— Ты был прав, — едва дыша, Ричи ворвалась к Руссо в кабинет, но все же постаралась взять себя в руки и дверь да собой прикрыла мягко. — Вот.

Она подошла ближе, выудила папку и бухнула ее на стол перед мужчиной.

— Некоторые моменты обведены красным маркером. Видимо, это и есть то, что он собирается использовать против. Но там было не только твоё дело. Френк Касл и ещё какие-то ребята.

И только сейчас воспалённый мозг дотумкал, что там вполне мог быть компромат национального масштаба. Из того, что она успела прочесть об этом «Цербере», становилось ясно, что это был спецотряд по устранению высокопоставленных целей в Кандагаре. Может, Наоми и была глупенькой моделью, но ее растил военный. Она знала, какие вещи бывают в этом мире.

— Он.. Как сильно он может навредить тебе?

Мне плевать, что ты там, в этом Афганистане, делал. Я не дам своему папаше засадить тебя.

Наоми не могла даже знать, в какую ловушку была поймана. Даже вернее сказать — куда сама себя загоняла. Сильная, резкая и необузданная влюблённость полностью заволокла ее разум. Сердце стучало гулко, чересчур быстро разгоняя кровь по венам, заставляя голову кружиться. Ричи знала лишь одно — что она никому не позволит навредить Билли Руссо. Перед глазами словно зажглась неоновая вывеска, указывающая лишь на него. Освещая путь во тьме, что вёл только к этому мужчине. Напоминало ли это одержимость? Возможно. Возможно, это ею и было.

Билли говорит, что Френк был его другом, и тогда у Ричи в голове складывается ещё один пазл. Касла по новостям пытались выставить сошедшим с ума морпехам, пока он был ещё жив, но так же где угодно можно было найти информацию о гибели его семьи. Каратель мстил за них. И учитывая то, что папка с его делом тоже была у ее отца, не мог ли тот приложить руку?..

Если Стивен решает вопросы таким образом, а потом улыбается на камеру, как будущий сенатор… Наоми знала, что он — тот ещё лицемер. Но теперь его ложь становилась масштабнее. Что, если он решит то же сделать с Руссо?

— Мне ничего не нужно, — тревожно отзывается девушка, когда Билли тянет к ней руки. Подходит ближе и усаживается к нему на колени. — Я просто хочу, чтобы Стивен не успел ничего тебе сделать.

Она назвала отца по имени совершенно неосознанно. Никакого ласкового «папа», и даже никакого «отец». Просто по имени, потому что сейчас он был далёк от неё, как никогда. Да и звучала эта фраза более, чем двусмысленно. Ричи ведь понятия не имела о том, что Руссо, и правда, способен сделать так, чтобы он ничего не успел. Сделать так, чтобы папаша рыб кормил в заливе.

— Кажется, он совсем.. Не в себе. Ввязался не пойми куда, и пытается утянуть за собой тебя, но.. Он не посмеет. Не посмеет.

Сейчас дочурка была готова, и правда, сделать что угодно. Развалить предвыборную кампанию, например. Ей было плевать на деньги, на статус. У неё был и свой заработок, если уж на то пошло. Она просто хотела, чтобы Руссо был рядом. Понял, что она — на его стороне. Не на стороне своего отца.

Наоми встревоженно взглянула в чёрные глаза Билли, в которых горел странный огонёк, но сейчас она не помогла прочесть его эмоции. Потому что ее саму сковал страх. Страх потери. И отнюдь не папаши. Девушка крепко держалась за плечи Руссо и затем склонилась и поцеловала мужчину. Со страстью. С нежностью. С отчаянием.

Она не будет предлагать решить проблему законным путём. Было очевидно, что будущий сенатор обладал изобилием связей в разных кругах. Находясь в его доме, пролистывая все эти папки, Ричи успела понять, что отец и сам не чист. Так что, может, стоит…

— Мы должны ударить первыми, — твёрдо решила она.

Речь не шла об убийстве. Наоми не приходило такое в голову. Но сейчас она была готова даже засадить собственного отца за решётку. Сдать нацбезу с потрохами, вот только как это сделать так аккуратно, чтобы расследование не задело Руссо?

У него все же больше опыта в таких вопросах. Но Наоми внезапно согласна стать.. кем? Кем-то вроде его личного шпиона.

Бдительность уснула. Наоми не чувствовала никакого подвоха. Обычно довольно проницательная, Ричи и подумать не могла, что ее используют. Что ею манипулируют. Билли погладил ее по спине, заставив девушку улыбнуться.

— Мне плевать, — покачала головой Наоми.

Она не стала продолжать ответ на этот вопрос. Потому что она могла сказать? «Мне плевать, потому что я люблю тебя»? Было бы слишком рано. Наоми все еще инстинктивно боялась говорить такие вещи Руссо. Иногда у неё возникала мысль, что ее любви слишком много. Что она может ею его душить. Видимо, нужно было отступить. Дать мужчине пространство. Но она не могла.

— Я.. Я не знаю.

А как она может знать, что им делать? Какие у неё могут быть идеи?

— Говорить с ним бесполезно. Нужно.. Нужно ударить резко и исподтишка. Может, мне стоит ещё что-то поискать? Он сегодня ещё долго не явится домой. Его секретарша сказала, что у него какая-то встреча.

На самом деле, Стивен договорился с Роулинсом на встречу в доках. Никто об этом не знает. Как, соответсвенно, и дочь.

Понимает ли она вообще происходящее? Любая жалость к отцу растворилась в воздухе, подобно сизому дыму. Для Наоми был важен лишь Руссо.

В итоге Наоми и возвращается в отчий дом. По старой схеме — проникает в его кабинет, теперь уже разбираясь в документах более подробно. Залезает и в его рабочий компьютер. Пароль — день смерти матери. Ричи кривит губы от раздражения и отвращения. Стивен словно старательно делал вид, что ему не плевать, но дочь не верила ни единому его слову, ни единому действию. Она ищет все, что может быть связано с Кандагаром. Документы зашифрованы, но опять же — отец, видимо, тот ещё дурак. Наустонавливал глупых и легких паролей. И в итоге.. в итоге девушка выходит на то, чего, может быть, знать бы и не хотела. Здесь вечно упоминается человек по фамилии Роулинс. И даже закреплены несколько видеозаписей. Ричи открывает одну из них и почти сразу закрывает. Это — откровенные пытки. И не в метафорическом смысле. Люди в черных масках пытали кого-то. Наоми копается в этом компьютере почти до глубокой ночи, время от времени поглядывая на часы. Отец все не возвращается. Что ж — ей же лучше.

Стивен оказывается одним из тех, кто спланировал убийство семьи Френка Касла. Кто был замешан в перевозке наркотиков из Афганистана в Америку. «Цербер» — лишь прикрытие. Ричи сглатывает образовавшийся в горле комок. Красными нитями все оказывается напрямую сплетено с лейтенантом Уильямом Руссо. Что она должна почувствовать? Страх? Смятение? Каково узнать, что мужчина, которого ты любишь, и твой отец совершили преступление национального масштаба? Наоми вздрогнула. Пялилась в экран пустым взглядом.

В итоге она шарит по ящикам стола, находит флешку. Чисто на автомате переносит все данные на неё, а затем.. Затем наживает на «удалить». Ричи стирает с компьютера отца любые упоминания Билли. Зачем она это делает? Зачем?

Путь домой занял немного времени, но для девушки все пролетело особенно быстро за размышлениями. Ей было страшно. Но боялась она не Руссо, а всего того, что узнала. Боялась, что информация как-то всплывет. Она не идиотка и не станет ничего делать, пока не обсудит происходящее лично с Билли. В свою квартиру она входит лишь после полуночи. Бродит туда-сюда, нервно заламывая пальцы. Он обещал приехать к ней сегодня после работы. Так где же его носит? Позвонить Ричи отчего-то не решалась.

Но вдруг в прихожей раздалась трель. Наоми тут же кинулась туда, отворила дверь и впустила Руссо в квартиру.

Где он был?

Но это неважно. Не так важно, как то, что она собиралась ему сказать. Она не висла у него на шее, как обычно, а сразу прошла в гостиную и выудила из сумки флэшку. Протянула ее мужчине, смотря на него встревоженно.

— Это все, что было у моего отца на тебя. Остальное я стёрла.

Я знаю, что ты причастен к громкому преступлению. Я знаю, что ты убивал не только на войне. Я знаю, что ты замешан в убийстве семьи Френка Касла.

Конечно, она сразу понимала, что Руссо — военный. И не забывала этого с первого дня. Но то, что он ещё и преступник… А должно ли это ее волновать? Она и так крутилась в тусовке, где были и оружие, и наркотики.

— Я знаю о «Цербере». И о Карателе.

Девушка исподлобья смотрела на Билли.

— Теперь нужно сделать так, чтобы не узнал никто.

Наоми чувствует, как что-то тёмное растекается по ее венам. Она все еще перегружена полученной информацией. Все это… Тема с Афганистаном, Карателем и прочим. Это давит на мозги. Становится ясно, почему себя так вели многие люди. Отец. Билли. Младшая Ричи всегда старалась держаться подальше от военных баек Стивена, но, видимо, зря. Может, она бы узнала все раньше. Может.. И что бы тогда? Не стала бы связываться с Руссо? Нет. Нельзя сказать, что Наоми о чём-то жалеет. Она любила его. Любила очень сильно, так, что практически задыхалась периодами. И если эти отношения.. Если цена им — имя и карьера ее отца, то она ими пожертвует. Эгоистично. Глупо. Бросать все ради мужчины, предавать последнего и единственного живого родного человека. Вот только Билли отчего-то казался ей куда роднее, чем папаша.

И сейчас он ломает флешку, что выдала ему девушка. На самом деле, она скопировала информацию на эту флешку  на всякий случай. Нет, она не собиралась кому-то ее показывать. Просто принесла для того, чтобы сам Руссо мог посмотреть. Но, видимо, он и так хорошо знает, что на ней может обнаружить. Клубок интриг национального масштаба.

— Я и не собиралась.

Правда, когда Ричи думала об этом, речь шла не о ее безопасности, а о его. Только сейчас, благодаря словам Билли, она вспомнила, что вообще-то это может навредить и ей. Слепая любовь. Щенячья.

Мужчина проходит в гостиную, садится на диван. Он кажется слегка отрешенным. Наоми не садится рядом, не спешит. Стоит напротив, изучая его выражение лица и кусая свои губы. Он хочет что-то сказать, но медлит. Стоит переспросить? Нет. Нельзя давить. Она стоит дальше, не шелохнувшись, пока Руссо сам не продолжает свою мысль. И когда он говорит, что они должны быть вместе…

Внутри что-то обрывается, с губ срывается судорожный выдох. Наоми не меняется в лице, остаётся серьезной, однако в медовых глазах теперь читается  облегчение. И даже некоторое удивление. Она не ожидала услышать подобное от Билли. И сама молчит. Молчит, когда он поднимает взгляд и говорит, что она спасла ему жизнь.

Об этом до этой секунды Ричи тоже не думала. Она действовала на уровне инстинктов. Просто защищала мужчину, которого любит.

И лишь теперь девушка делает несколько уверенных шагов вперёд, хоть и на ватных ногах. Тихо и спокойно садится рядом на диван, полностью поворачиваясь корпусом к Руссо.

— И я сделаю это снова, если понадобится.

Губы не слушаются, но говорит она серьезно. Более чем. Смотрит на него чуть задумчиво, робко протягивает руку, чтобы переплести свои пальцы с его. Изучает реакцию, неосознанно задержав дыхание. Он же не решил над ней поиздеваться? Ричи не вешается ему на шею и не верещит от счастья. Отчего-то ей это кажется неуместным. О любви тоже не говорит. Ей кажется, что для мужчины сейчас был сделан и так большой шаг. Не стоит обременять его своими признаниями.

— Ты обедал сегодня?

Простой, обыденный вопрос на фоне масштабного пиздеца. Взгляд скользнул к часам — уже давно за полночь.

— Я так полагаю, что и не ужинал. Там остались лазанья и лапша с морепродуктами. И.. Я сделаю кофе.

Наоми поднялась с дивана, нехотя расцепляя их руки, но в какую-то секунду задумалась и развернулась обратно к Руссо. Склонилась и, обхватив его лицо ладонями, поцеловала. Где-то подсознательно она понимала, что перед ней ней страшный человек. Со страшным прошлым. Но ведь она ещё в первую ночь пообещала хранить его секреты.

И даже унести их с собой в могилу.

Эта ночь выходит сумбурной и немного странной. Казалось бы, Наоми должна прыгать до потолка — Билли предложил ей стать парой. Но вместо этого девушка слегка насторожена. Руссо сам сделал первый шаг, а она отчего-то стала бояться быть навязчивой сильнее, чем раньше. Она разогревает еду, наливает ему кофе, встаёт позади, когда они сидят на кухне, разминая его плечи. Ричи любит его — и любит сильно. Оттого боится потерять так, как не боялась, например, с Шоном. Ей ещё предстоит разобраться с отцом. Тот не идиот и заметит довольно скоро, что все файлы, что могли уличить в чем-либо Билли, бесследно исчезли.

С утра Ричи вновь будит телефонный звонок. Звонит Хлоя — секретарша Стивена. Выползая из-под одеяла, Наоми хрипловато отвечает на звонок и спешит покинуть спальню, дабы не разбудить Руссо. Голос Хлои звучит встревоженно. Кажется, несчастную девушку сильно задавили вопросами, где же ее начальник. Она сообщает, что на сегодня у будущего сенатора была назначена пресс-конференция, его ждут гримёры и его команда, но мистер Ричи до сих пор не явился. Это не было похоже на Стивена. Совсем.

— Прости, Хлоя, я не знаю. Я не говорила с ним уже больше недели.

И тут ее плеч касаются мужские руки. Наоми вздрагивает, оборачиваясь к Билли. Растерянно улыбается ему и спешит закончить телефонный разговор.

— Прости, я не могу ничем тебе помочь. Пока.

Она вешает трубку, даже не дослушав ответ секретарши. Смотрит в чёрные глаза Руссо и отчего-то едва ли не съёживается. Что-то в его взгляде поменялось. Словно надломилось.

— Стивен не явился на пресс-конференцию, — на выдохе зачем-то объясняет Ричи. — Может, запил. Он раньше много пил, правда, за последние десять лет не позволил себе ни капли.

Нельзя сказать, что она сильно растревожилась. Как и раньше, ее волновало лишь то, чтобы отец никаким образом не навредил Руссо.

— В любом случае — это теперь его проблемы. Я не собираюсь прощать ему то, что он хотел сдать тебя.

Пусть даже ты и был виновен. Только не для меня.

— Ты же вроде не собирался сегодня в офис? — теперь ее улыбкой становится мягкой, Наоми протягивает руку и касается кончиками пальцев скулы Билли. — Я думаю.. Мы бы могли сходить куда-то? Или, хочешь, побудем дома?

Иногда в его взгляде проскальзывало что-то нарциссивно-психопатичное. Особенно теперь, когда Ричи знала все о Кандагаре, знала о Карателе. Это должно бы пугать, отталкивать, но у Наоми, видимо, с головой было не в порядке. Потому что ее вся правда лишь заставляла любить его сильнее. Ей нравилось оберегать его тайны так, словно они были ее собственными.

Так Наоми чувствовала себя ближе к Руссо.

— Может быть, и мог, — пожала плечами Наоми. — Мне все равно.

Ей, и правда, было все равно. Удивительная жестокость. Хотя нет. Удивительное безразличие. Младшая Ричи со спокойной душой, без сомнений променяла родного отца на мужчину. Любимого мужчину. Она всегда считала, что, когда ты создаёшь собственную семью, стоит отдалиться от той, в которой ты вырос. Тем более с таким-то папашей. Нет, речь, конечно, не шла о замужестве или детях, но Наоми уже считала Руссо своей новой семьей. Или начинала считать.

— Да, конечно, — слегка устало улыбнулась Наоми. — Мне нравится.

Конечно, она чувствовала себя изможденной. Но не физически, а морально. Такое бывает, когда принимаешь не просто важные, а роковые решения. Поступала ли она правильно? Все-таки она знала Билли очень мало. Но отчего-то казалось, что все идёт правильно. Своим чередом, как и должно.

Как раз к обеду они приезжают в итальянский ресторан. Не самый пафосный, но и не самый дешёвый. Девушка выбрала недлинное шелковое платье и овер-сайз пиджак. Собрала волосы в красивый и аккуратный пучок. Для такого места сойдёт. Они выбрали столик у окна, значит, их спокойно могли увидеть и заснять назойливые папарацци. К ним сейчас сильно было привлечено внимание. Но Ричи было плевать. В ожидании своей пасты она протянула руку и положила свою ладонь поверх ладони Билли. Улыбнулась.

— Знаешь, я… Я не хочу, чтобы ты думал, что я пускаю слова на ветер. Я на твоей стороне и буду на ней всегда. Что бы ни случилось.

Ее взгляд на него слегка беспокоен. Она хочет, чтобы он поверил ей.

— Ты не должен чувствовать себя одиноким.. рядом со мной.

Наоми отчего-то казалось, что Руссо во многом закрывается от неё. Словно, хоть он и предложил им быть вместе, все еще существовала незримая стена. И с какой стороны к ней подступиться — пока было неясно.

В этот момент как раз подошел официант, и Ричи пришлось отнять свою руку, чтобы тот мог выставить блюда на стол. По их бокалам разлито вино. Наоми пригубила немного и принялась копаться вилкой в своей карбонаре. Все же ей было неспокойно. Отец пропал в очень подходящий момент — когда она нашла его документы. И Билли вчера приехал совсем в ночь.

Но тут Наоми поймала себя на.. довольно страшной мысли. Что если Руссо сделал что-то со Стивеном, то она.. что? Все равно простит его? Да. Ее внезапно больше испугало то, что мужчина мог не любить ее и лишь пользоваться ею ради доступа к разного рода информации. От этого внутри защемило, и она даже ненароком выронила вилку из пальцев. Та звонко упала на пол, и проходящий мимо официант засуетился, пообещав принести гостье новую.

Ее телефон, лежащий на столе, начинает дребезжать. Незнакомый номер. Ричи приучила себя не отвечать на них, но здесь странным образом показалось, что она должна. Медленно потянувшись к айфону, она ответила на звонок.

— Мисс Ричи? Агент Дина Мадани, нацбезопасность. Вам удобно говорить?

В горле пересохло. Наоми смотрела куда угодно, только не на Билли.

— Да, агент Мадани, — хрипловато произнесла девушка.

Даже боковым зрением она заметила, как изменился в лице Руссо. Внутри все сжалось и задрожало. Она слушала, что говорит ей эта женщина из «органов», и не могла поверить в реальность происходящего. Отец был мёртв. Его тело нашли полчаса назад. Его прибило к причалу.

— Да. Да, я приеду в течение двадцати минут.

Ее голос звучал отрешенно. Словно чужой. Наоми сама его не узнавала. Закончив разговор, она, наконец, подняла взгляд на мужчину. Ее волновал лишь один вопрос.

— Ты вообще меня любил?

Ее зрение словно стало туннельным в один миг. Перед ее глазами был лишь Билли Руссо.

— Я должна быть на допросе, — девушка поднялась на дрожащие ноги.

Она ушла, даже не обернувшись.

— Мисс Ричи?

Мадани внимательно оглядывает сидящую перед ней девушку. На той лица нет. И неудивительно — ей только что сообщили, что тело ее отца прибило к берегу с дыркой в голове. У Наоми побелели губы и теперь дрожали. Взгляд был отчуждённым. Девушка смотрела в одну точку. Рядом с Диной стоял ее напарник — Стайн. Сочувственно пучил свои глаза.

Но оба агента и не догадывались, что на самом деле Ричи было плохо не из-за смерти Стивена. Она ощущала глубокое предательство, за которым следовало удушье. Глаза не были мокрыми от слез, потому их не было. Раздражительная сухость была хуже. Куда хуже.

— Простите? — растерянный взгляд. — А, да. Я не видела его с дня дачи интервью.

В конце концов, Дина решила больше не мучить бедную девушку. Та ведь осталась сиротой.

— Вы свободны, мисс Ричи. Мы свяжемся с вами, если вы нам понадобитесь.

Наоми коротко кивнула. Поднялась на ноги, покинула кабинет. Стайн вызывался проводить ее, но она покачала головой. Промычала что-то вроде: «сама найду выход». Ноги подкашивало. Колени тряслись. Девушку едва не вывернуло, пока она ехала в лифте вниз.

Она должна найти Билли и хорошенько вмазать ему. Она должна наорать на него, а после сдать всем властям на растерзание. Почему она этого до сих пор не сделала? Почему?

Он ведь не любил ее. И то, что бегло сказал в ресторане, когда она напрямую спросила его, — ложь. Руссо манипулировал ею, а Ричи велась, как идиотка. В какой-то момент Наоми поймала себя на том, что просто быстрым шагом идёт по улице? Не разбирая дороги. Внутри все содрогалось. Органы буквально казались липкими, сжимаясь в один большой ком. В конце концов, Наоми поймала такси. Назвала адрес Руссо.

Почему? Потому что домой ехать не могла. Там ее задавит тишина. Его вещи. Там много его вещей. Там она, возможно, сорвётся. Наглотается каких-то таблеток, или что там обычно делают в таких случаях. Бегут к друзьям-наркоманам? Наверное. Пресса даже не удивится падению золотой девочки после случившегося. Но тогда все узнают, что они расстались с Билли. Тогда он может попасть под подозрение. Она ведь сказала Мадани, что весь вчерашний день и вечер они провели вместе.

Дура.

Защищаешь его до последнего.

Другая на твоём месте лично перерезала ублюдку горло. Он убил твоего отца.

Ричи не запоминает, как прошла консьержа, как оказалась на этаже. Просто звонит в дверь. Руссо стоит на пороге с пистолетом в руках. Наоми смотрит на него тяжелым взглядом исподлобья и проходит в квартиру без разрешения. Не задевает его плечом, ничего такого. Просто просачивается, словно привидение. Привидением она и стала. Билли Руссо не оставил ничего от Наоми Ричи.

Ее взгляд скользит по частично собранным вещам. С губ срывается истерический смешок.

— Я сказала им, что вчера мы весь день были вместе, — уголки губ нервно дергались, когда Наоми обернулась к мужчине. — Можешь не сбегать из города.

Девушка обнимает саму себя руками и слегка потрясывается. Как безумная. А она такая и есть. Место ей в дурдоме, раз связалась и поверила Билли Руссо. В конце концов, она смеётся. Почти гомерически хохочет.

— Какая же я идиотка. Я ведь верила. Верила, что ты сложный человек, прошедшие через многие травмы, но все равно сможешь меня полюбить. Я знаю, что ты сделал с семьей Френка Касла. Я все это знаю. Но все равно я думала, что…

Она не заплачет. Нет.

— И знаешь, что в этом всем самое смешное? То, что я продолжаю тебя любить. То, что я, не моргнув и глазом, солгала двум агентам нацбеза.

Наоми смотрит на пистолет в его руках невидящим взглядом. Но в ее голове что-то щёлкает.

— Ты же планировал убить и меня? Точно планировал. Я уверена. Так давай же. Давай, сделай это, и не станет последнего свидетеля.

Она не брала его на «слабо». Она, правда, была готова к смерти.

Он разбил ее. Сломал. Просто уничтожил. И теперь эти мелкие частицы никому не нужны, даже ей самой. У неё больше нет семьи. Отец был тем ещё мудаком, но теперь нет и его. Билли, которого Наоми считала своей новой семьей, манипулировал ею все это время. Ричи осталась одна. Абсолютно одна. Ей совершенно не будет жалко, если сейчас Руссо выстрелит в нее. Возможно, она даже этого желает.

Мужчина говорит о каких-то случайностях, но она продолжает бездумно мотать головой. Наоми не хочет слушать, не хочет. Кости трещат, когда Билли признается ей в любви. Девушка снова смеётся.

Даже голову запрокидывает, по-прежнему обнимая саму себя за трясущиеся плечи.

— Да какая разница уже? — почти выплёвывает Ричи, когда он говорит, что не убьёт ее. — Ты сделаешь нам обоим одолжение.

Однако пистолет отложен в сторону. Никто для него такого не делал? Ещё бы. Кто станет жертвовать всем ради человека, для которого ты — пустое место? Только такая идиотка, как Наоми.

Руссо пытается приблизиться к ней, но девушка делает шаг назад. Ей хочется наказать его. Только чем? Если она уйдёт, он даже не заметит. А сдать его нацбезу у неё кишка тонка. Наоми никогда не сможет этого сделать.

— Не верю, — голос звучит надтреснуто, она отводит взгляд, потому что не может сказать этого, глядя ему в глаза.

Она лжёт. Лжёт, потому что все еще хочет верить ему.

Все-таки стоит уйти. Если он не убьёт ее, то она справится сама. Нет, речь шла не о самоубийстве, а, скорее, а саморазрушении. Наоми была девочкой хорошей, держалась подальше от наркотиков. Раньше. Но сейчас она была готова на что угодно, лишь бы заглушить эту боль. Может, она разрешит себя накачать чем-то. Может, не на один день. Может…

Но, дойдя до прихожей, она тормозит. Не может сделать и шага дальше, будто ее ноги приклеены к полу. Девушка чувствует своё падение. Падение, как личности. Как человека. Кем она станет, выйдя за дверь? Кем она станет, оставшись? Факт останется фактом. Она сама убила своего отца, рассказав все Билли. Она сама во всем виновата. И что-то удерживает ее здесь, не даёт уйти. Это что-то окольцовывает ее горло, сдавливает трахею. Начинает болеть левый висок, и девушка понимает, как сильно она устала. Не может сдвинуться с места.

Ричи слышит сзади тихие шаги. Наверное, Билли решил, что она ушла, и хотел закрыть дверь? Или понял, что она стоит там, как истукан? Наоми оборачивается.

— Ты хоть сам-то себе веришь?

Это не наезд. Это звучит очень, очень устало. Ее взгляд почти пуст, не выражает ничего, кроме страшного желания не быть. Не существовать.

— Ты сказал, что любишь меня. Так.. — Наоми сглатывает, сдерживая надвигающуюся истерику. — Так останови же меня, черт тебя дери.

Сделай что-нибудь, чтобы я поверила.

У неё в голове все еще слышатся отголоски его слов. «Я люблю тебя». Отражаются эхом о стенки черепной коробки, вызывая несусветную боль. Ей хочется уничтожить себя. Себя, не его. Снести до основания. Прервать род гребаных Ричи совсем, убить последнюю особь.

Он почти кричит на неё, говоря, что никогда не врет. Ей бы вновь истерически рассмеяться, но Наоми стоит на месте. Все в ней трясётся. Даже немного тошнит.

Билли подходит ближе и ближе, оправдывая себя. Он не хотел умереть или в тюрьму. Она тоже не хотела, чтобы он умер или попал в тюрьму. Именно поэтому это все и произошло. Но когда он говорит, что ему плохо, что-то в Наоми дергается. Будто струна лопнула. Этих струн осталось так мало, и все они принадлежат ему. Она верит ему. Может быть, как полная идиотка, но все равно верит. Его руки на ее плечах. Теперь девушка смотрит на Руссо в упор, молча слушая все, что тот говорит. А говорит он то, от чего сердце хлюпает, еле качая кровь. То, что она хочет слышать, то, что радует ее, вопреки тому, что стоящий перед ней человек убил ее отца. А когда его глаза наливаются слезами, и он ломко просит ее не уходить, Ричи понимает, что больше не может. Она не может смотреть на его страдания.

— Чшшш, — шепчет она, гладя мужчину по щеке. — Я здесь. Я никуда не уйду.

Ее руки скользят по его плечам, и затем Ричи обнимает Билли. Прижимает к себе, словно ребёнка, хоть он и выше и крупнее хрупкой модели. Целует его в шею. Без пошлости, просто снова и снова касается губами его кожи.

— Никогда, — добавляет Наоми чуть ломающимся голосом, но она говорит правду. — Никогда.

Она чувствует его судорожное дыхание и бешеное перестукивание сердца. Если Руссо и сейчас играет, то он — актёр без Оскара. А Наоми просто дура. Но отчего-то ей так не кажется. Его слова звучат честно. Честнее, чем все, что он говорил до этого.

Чуть отстранившись из объятий, девушка смотрит ему в глаза. Такие же чёрные, как и всегда, но взгляд их кажется переполненным чувствами. Вернее — одним чувством. Болью. Раньше и такого не было. Ей хочет пошутить: «взгляните, Билли Руссо может чувствовать!». Не злобно, не насмехаясь над ним. Просто это стало для неё облегчением. Мужчина, ради которого она пожертвовала всем, любит ее. Поглаживая его плечи, Наоми касается своими губам его губ. Очень мягко, но словно ища в этом поцелуе спасение.

— Я люблю тебя, Билли Руссо, — шепчет она ему в губы, пока по ее венам, по ощущениям, словно расползаются золотые нити. — Пойдём. Пойдём.

Взяв его за руки, Ричи уводит мужчину обратно в гостиную. Она впервые у него дома. Усаживает на диван, сама садится рядом, укладывая свои ноги ему на колени и прижимаясь как можно ближе. Смотрит ему в глаза и улыбается — не может не улыбаться. Вмиг простила ему все. Да что там простила — просто забыла. Забыла все, в чем Билли был виновен, потому что не могла и не хотела видеть грусти в его обычно таких живых чёрных глазах.

Она приняла его. Просто приняла, вот так легко и просто. Убивал? Хорошо. Убил даже ее собственного отца? Ладно. Кажется, вовсе тот ещё психопат? Прекрасно. Главное, чтобы любил в ответ. О большем Наоми и не просит.

— Иди сюда, — обхватив его лицо своими ладонями, поглаживая скулы большими пальцами, она снова его целует.

И продолжает это делать абсолютно бездумно, самозабвенно ещё долгие минуты. Внезапно Ричи почувствовала себя очень легко. Сирота? Что ж, ладно. Но лучше, чем сейчас с Руссо, ей ещё никогда не было. Он, правда, думал, что она его сдаст, когда она так быстро сбежала из ресторана? И, кстати..

— Ты должен мне карбонару.