Насколько нелогично выражать свой протест против отношений, зажимаясь с мужчиной за деревьями? Или доказывать себе, что не происходит ничего необычного, переезжая к нему же? Мэрид Даффи и раньше вытворяла всякие дикости со своими любовниками, но тут была одна загвоздка. Редко она хотела их так, как хотела Саймона. Нет, Мэрид не была сукой. Она была очень доброй, живой и эмпатичной девушкой. Она искренне сочувствовала людям, умела поддержать. Она не избегала эмоций. Единственным, чего она избегала, были какого-либо рода оковы. Ее душа была свободна. Она пела, летала, плясала. Иначе бы балерину и не сочли достойной стать солисткой, если бы она была другой. Конечно, у других девушек могла быть лучше отточена техника, зато ни одна из них не умела парить на сцене. Так и в жизни — Даффи была легкой. Сложности ей ни к чему. Она уверена, что сразу зачахнет, если осядет с одним человеком на всю жизнь.

Может, она просто никогда не любила? Возможно. Привязываться она умела, но вот только не романтически. Потому и использовала этот термин — «дружба». Даже если с привилегиями. Мэрид не испытывала ревности, когда ее друзья-любовники спали с другими. Главное, чтобы ничего не подхватили и ее не заразили.

Но сейчас она целовала Саймона так яростно, словно злилась на мужчину. Даже прикусила его за нижнюю губу. Его близость, даже такая лёгкая, как позирование для портрета, внезапно вскружила ей голову до того, что теперь в ней проснулась какая-то фурия. Даффи сама по себе не умела сердиться, но сейчас собственные эмоции раздражали ее.

— Как далеко? — переспросила девушка, смотря в чёрные глаза Холлуорда. — Ты испытываешь меня?

Это могло бы быть весело, если бы не было так… как? Что тебя останавливает, девочка? Ты всегда любила новизну ощущений. В жизни нужно попробовать все, помнишь?

Одна рука Саймона лежит на ее бедре, вторая нежно проводит пальцами по ее шее.

Расслабься, малышка. Ты же не злюка.

Мэрид вновь целует мужчину, проводит языком по его нижней губе, спускается к шее, совсем слегка закусывает кожу. Это выбивается из ее планов. Даже нет — из ее ожиданий. В первую очередь, от самой себя. С Саймоном Даффи становилась какой-то дикой, донельзя разгоряченной, почти раскалённой. Одной рукой девушка цепляется за его шею, а второй бесстыдно водит по его паху. Пока через брюки. Ей нравится знать, что он хочет ее, и нравится реакция его тела на ее касания. Да, Мэрид любила развлекаться, но зацикленной на сексе она никогда не была. Сейчас же самой себе она кажется словно из джунглей вылезшей.

Она всегда была очень простой. Не алчная, с широкой душой. Лёгкая и смешливая. Что же он с ней делает?

— А как далеко можешь зайти ты сам? — выдыхает Холлуорду в губы Даффи, продолжая гладить его.

Кажется, ещё чуть-чуть, и она, правда, будет готова переспать с ним в парке посреди белого дня. Угомонись, женщина. Спасает ее и охлаждает ее пыл лишь случайно прилетевший в эти же кусты мяч. Мэрид тут же отпрянула от мужчины, делая вид, что с наслаждением нюхает цветы на ближайшем розовом кусте, когда прибегают двое детей, забитая свой мяч. Слышатся голоса гувернанток, зовущих мальчиков назад.

Даффи рассмеялась. Расслабила плечи, только сейчас поняв, насколько была напряжена до этого. И что это на неё нашло? Ещё одно доказательство тому, что близкие отношения с мужчинами — зло. Причём чистой воды. Появился в ее жизни Саймон со своими прекрасными лицом, мышцами и нравом, и она уже перестала быть на себя похожа. Логично было бы прямо сейчас попросить его подбросить ее обратно к Марго и остаться с подругой и ее, прости господи, женихом. Но вместо этого..

— Может, поедем к тебе? Мне кажется, я передышала кислородом. Аж голова кружится.

И, не удержавшись, добавляет:

— Ты выделишь мне комнату, или мы будем жить в твоей?

Как друзья, конечно.

Она могла бы дальше злиться, если бы Саймон не был таким милым. Когда они едут в машине, Мэрид буквально в воздухе чувствует флюиды его похоти, направленной на неё. Она ведь никогда себе ни в чем не отказывала, как почему должна отказывать теперь? Если она хочет этого мужчину, то может спать с ним столько, сколько угодно, пока и он хочет ее. Девушка по-прежнему не закрывалась и от других мужчин Чикаго, но..

Хватит врать себе, ты достойнее никого пока так и не встретила.

Сама же Даффи довольно спокойна. Именно что спокойно заходит в комнату Холлуорда в его доме, когда мужчина практически набрасывается на неё, казня ее несчастное платье.

— Вообще-то для друзей это слишком…

Она все гнёт свою линию, но замолкает, когда он начинает шептать ей в затылок, заставляя кожу покрываться мурашками. Даффи поддаётся Холлуорду и его искушению, потому что невозможно не поддаться. Но потом она все равно обязательно проведёт с ним воспитательную беседу. Позже. А пока он прижимает ее к стене, впиваясь пальцами в ягодицы. Она помогает ему справиться с брюками, и вот уже чувствует его в себе. Должно быть, Даффи распугала всех слуг своими стонами, но она никогда не стеснялась подобных вещей. Его тело очень горячее, контрастирует с прохладной стеной, но сам жаркий процесс все равно заставляет Мэрид практически покрыться испариной. Причёска распустилась, светлые локоны вновь разметались по плечам. Должно быть, сказалось перевозбуждение, но оба достигают пика довольно быстро и практически ежесекундно. Балерина встаёт на ватные ноги и, пытаясь отдышаться, отходит в сторону, когда Саймон вновь ловит ее.

Он говорил, что ему ее мало, и она понимала, о чем он, но формулировка все равно ее пугала. Страсть — это хорошо. Нет, просто замечательно. Потрясающе. Но Мэрид боялась, что они оказались слишком близки к тому, чтобы принадлежать друг другу. Ей такое не нравится.

— Это кто с кем ещё не закончил, — все же рассмеялась балерина, хлопая ладошками по протянутым рукам. — Не-а. Нельзя.

Она тянется сама и больно щиплет мужчину куда-то за бок.

— Ты изничтожил одно из моих любимых платьев, так что…

Мэрид не даёт Холлуорду коснуться себя, а сама, спокойно напевая себе под нос, распускает его галстук, расстёгивает пуговицы на жилете, вещь за вещью отправляя на пол. Конечная ее цель — рубашка. Сорвав ее с плеч мужчины, Даффи надевается ее на себя. Обмен за платье. Но когда он остаётся в своей белой майке, и она теперь вновь может лицезреть его мускулы, девушка невольно закусывает нижнюю губу и решает безжалостно мстить. И ее ярость выливается на Саймона бесконечным потоком щипков, щекотки и укусов. Она заметила, что мужчина не очень любит, когда происходит что-то резкое и неожиданное. Он тут же содрогался, видимо, искренне пугаясь, И Мэрид решила, что будет этим пользоваться.

Как сейчас.

Успокоилась и ощутила своё превосходство она лишь едва ли не загнав Саймона в угол своими зверскими нападениями. Рассмеялась, пытаясь отдышаться.

— Все, сдаёшься? Ты не думай, я — не робкая барышня. Я умею мстить, — и вновь безжалостный щепок за бок. — Но платье ты мне все равно должен. В чем мне идти слушать джаз, ммм?

Конечно, у неё в чемоданах было ещё полно одежды, но нужно же было пожурить его. Нужно поговорить с ним о природе их отношений. Просто необходимо. Но почему-то Даффи не может. Ей нравится видеть его улыбку и счастливый блеск в глазах. Она не хочет быть той, кто его погасит. Внезапно Мэрид серьезнеет.

— Ты меня пугаешь, — решившись, честно на выдохе говорит она. — Мы же.. Мы же просто развлекаемся, верно?

Ее взгляд источает искреннее беспокойство, когда она смотрит ему в глаза. Брови слегка нахмурены, а нижняя губа закусана в неуверенности.

— В смысле что.. Нам же нравится проводить время вместе, да? Я надеюсь.. Надеюсь, мы этого не испортим чем-то.. Неуместным.

В первую очередь, Даффи боится испортить все самой. Ее сильно тревожит, почти пугает собственное желание податься вперёд и обнять Саймона, потому что с ним не так, как с другими. С ним ей внезапно приходится нести ответственность. Мэрид не идиотка, она чувствует, что нравится ему больше, чем может нравиться простая любовница. И от другого мужчины она бы уже давно усвистела так быстро, как только позволят ей ее туфли. Но ее и саму к нему тянет, и это ложится тяжестью на душу.

Мэрид ждёт его реакции, с каким-то грустным и даже слегка забитым видом цепляясь взглядом за его лицо. В ней боролась многое сейчас. Слишком многое.

И все же она сделала то, чего не хотела. Улыбка сползла с его лица, глаза потускнели. Идиотка. Мэрид впервые попала в такую ситуацию — раньше мужчины понимали ее с полуслова и даже радовались такому исходу, что девушка не ждала и желала от них ничего серьёзного. Была пара-тройка желавших жениться, но Даффи всегда ловко ускользала. А сейчас вот не могла.

Саймон переспрашивает ее, видимо, не понимая, как сильно ей не хочется дальше подбирать слова. Не потому, что она не знала, как деликатнее отказать, а потому, что у самой отчего-то сжимало горло спазмом.

— Неуместным — в смысле… Я.. Я не гожусь для отношений.

Может быть, ты встретишь ту счастливицу, что по-настоящему станет здесь хозяйкой. Ведь ты хороший человек, а я, видимо, нет, раз разбиваю тебе сердце. Хотелось спихнуть внутреннюю боль именно на эмпатию. На то, что Мэрид не хотела, чтобы Саймон страдал. Но здесь примешивалось нечто большее. Дело было не в жалости. Совсем не в ней.

Холлуорд отходит в сторону, наливает себе стакан воды, и Даффи инстинктивно тянется а нему, пытаясь остановить, но одергивает себя. Вряд ли ему сейчас будут приятны ее прикосновения. Это ужасно. Просто ужасно. Мэрид так отчаянно цеплялась за собственную независимость, что не успела обдумать ту часть, в которой Саймон вовсе пропадёт из ее жизни. А когда-нибудь до неё долетят слухи о его женитьбе, например. И от этого вдруг она почувствовала себя очень одиноко. Обычно одиночество было ее спасением, она любила его так, как никогда не любила ни одного мужчину.

А Саймон ведь точно пропадёт. Тут и других вариантов нет, потому что у него уже появились чувства, и нет смысла мучать его дальше, навязывая свою «дружбу». Это становится понятно по тому, как он вдруг, как мальчишка, вновь начинает пытаться уговорить ее остаться за счёт подарков. Но ей не нужны его деньги. Она ничего не хочет из перечисленного. Хочет только, чтобы он снова улыбался, глядя на неё. Он умолкает, обрываясь на полуслове. Мэрид, даже стоя в нескольких метрах от Холлуорда, слышит его сбитое дыхание. Можно сказать, даже чувствует сердце. Сама девушка не дышала вовсе. В конце концов, у неё задрожала нижняя губа.

Почему?

— Извини меня, — срывающимся голосом проговорила Даффи, неконтролируемо ступая вперёд, навстречу мужчине. — Прости, я..

Да господи, еб твою мать.

— Я не тебя боюсь, я себя боюсь, понимаешь? Я не привыкла.. Я не умею так.

Ты никак не умеешь, Даффи, признай это. Ты не любишь смотреть в будущее именно потому, что знаешь, что рано или поздно твоё любимое и драгоценное одиночество начнёт тебя угнетать. Ты вырастешь. И захочешь всего того, что так презираешь сейчас. Захочешь любви. Захочешь замуж. Но будет поздно. А сейчас судьба подарила тебе того, кто до усрачки тебя пугает именно тем, что у тебя сердце предательски колотится при взгляде на него.

Ты никогда себе не простишь, если потеряешь его.

Судорожно выдохнув, Мэрид подошла к Саймону вплотную, обхватила его лицо ладонями, бегло поцеловала и, глядя четко ему в глаза, забормотала:

— Забудь. Забудь, хорошо? Этого разговора не было. Не надо мне ничего дарить, а я..

Она уткнулась носом в шею Холлуорда, мелко подрагивая.

— Я не права. Я просто боюсь перемен. Взросления, ответственности. Я привыкну. Я… Дай мне время, хорошо?

Как в койку прыгать, так ты первая, а как отвечать за свои поступки…

— Я научусь, — она снова смотрела ему в глаза. — Научусь, если ты меня научишь.

Даффи до сих пор не могла сказать, что чувствует. Влюблена она или нет. Но, может быть, ответ был очевиден? Лежал на поверхности? Потому что завела этот разговор девушка для того, чтобы, грубо говоря, слиться, а сейчас висела у Саймона на шее, уговаривая принять ее обратно.

Она ведь, правда, не умела. Не умела хранить верность, и потому даже не пыталась. С другими мужчинами. Но с Саймоном было иначе. Мэрид все еще боялась и сильно, но чего — непонятно. Холлуорд был готова положить весь мир к ее ногам — причём в прямом смысле, но Даффи это не интересовало. Она никогда не была меркантильной особой. Ей просто, действительно, было с ним более, чем комфортно. Она не очень понимала, чем зацепила его. Своей развязностью? Ведь они познакомились, когда она обжималась с другим в его кабинете. Это должно было сразу многое о ней сказать, но Саймон неожиданно разглядел что-то в ее душе, чего Даффи сама не видела. И теперь она боялась. Вдруг мужчина пал жертвой ее очарования и кокетства, а когда узнает получше, уйдёт? Когда она уже сама полюбит и привыкнет. Это будет ужасно и навсегда отобьёт у неё даже крохотное желание быть серьезной с кем-либо.

Саймон мог причинить ей боль. Удивительно, ведь до него не мог никто.

Теперь он ей улыбался, а смотрел так трепетно, что внутри все сжималось. И чем она это заслужила? Холлуорд просит дать ему шанс, не понимая, что шанс ей приходится давать не ему, а себе. Ее взгляд тоже сейчас был совсем иным. В нем не было привычной игривости, лишь бесконечный страх, смешанный с неожиданной нежностью. Девушка еле заметно кивает, поджимая губы. А Саймон целует ее, спускается к шее. Мэрид чувствует себя странно. Ей очень приятно от его касаний, и одновременно боязно от собственной реакции на них.

— Обождите, ковбой, вашей кобыле нужно в стойло, — шутит Даффи, когда мужчина говорит, что ей лучше без всего.

Сколько же в нем сил и страсти! Мэрид же чувствует себя слегка изнуренной. Не только из-за их забегов, но и из-за своих эмоций. Ей все еще сложно представить себя в отношениях. Но так же сложно думать о том, что Саймона может не быть рядом. Может, это чувство собственности? Девушка ещё не разобралась. Но он обещал дать ей время, так ведь? Ведь подобные перемены всегда оглушают.

Тем не менее, она нежно гладит мужчину по спине, вновь льнет к нему с поцелуями. Уже не с такими, как в парке. Не с агрессивными и пылкими, а, скорее, нежными и почти по-юношески робкими.

— Мы будем собираться вечером на джаз?

На самом деле, уже не так уж и хотелось. Искренне любящая вечеринки, Мэрид отчего-то не тянулась сейчас к громкому веселью. Но одновременно ей и было это необходимо. Почувствовать себя в своей тарелке. Может — напиться.

А сейчас…

Даффи тянет Холлуорда за собой на софу, вынуждает его лечь и сама ложится рядом. Кладёт голову ему на грудь. Молчит какое-то время, собираясь с мыслями.

— Нам нужна нормальная кровать.