Это состояние напоминало похмелье. Вот только обычно Фелисити забывала происходящее, когда перебирала с крепким алкоголем, а вот смерть Джимми отпечаталась в памяти во всех красках. Ей не было его жаль. Гореть бы ему в аду. Просто в неподготовленной психике не укладывалось, как человек, которого ты знаешь, может оставить после себя лишь лужи крови на полу и ошмётки мозга не стене. Особенно тогда, когда ты являешься случившемуся свидетелем. И даже больше — причиной.

Интересно, а когда Тревор впервые убил? Когда впервые столкнулся с чем-то похожим на то, что чувствует Фелисити?

Он же говорил сейчас о другом. Развеивал ее опасения насчёт слов, сказанных Джимми незадолго до. Слов, что оказались последними. Он поплатился за них.

Мужчина слез со стула, обнял Фелисити. Она кивает на слова о Роксане и «Кэтхаусе». Признаться честно, Сильвер уже давно мечтала о передышке — ее депрессия не позволяла ей танцевать так, как надо, и заряжать зал энергией, которой и не было у самой артистки. Но приходилось давать по несколько шоу в неделю — иначе было банально нечего есть. Нет, девушка не хочет быть зависимой финансово от Ламберта, но пока ее состояние ей не позволяет работать самой, она очень благодарна ему.

Уголки ее губ поднимаются в мягкой улыбке — хорошо, что он тоже возьмёт парочку выходных. Фелисити даже не знает, что было бы страшнее — выходить из дома или оставаться в квартире одной.

— У меня нет особых идей.

Она пожимает плечами.

Документалки про маньяков смотреть как-то больше не хочется.

— Я бы напилась да заснула, но боюсь, тебе не понравится, как я веду себя пьяной, — девушка усмехнулась.

Ей почти не хотелось иметь дело с реальностью. Но почти. Потому, что в ее реальности теперь был Тревор, становясь ее единственным якорем.

— И.. я бы не отказалась поесть.

И вообще все время только лежать, кушать и прижиматься к мужчине.

На самом деле, он был прав — если она сейчас напьётся, то устроит истерику, а на следующий день ничего и не вспомнит, но зато ее ждут минимум два дня состояния выкинутой на горячий песок медузы. В такие дни Фелисити обычно почти задыхалась от странной тревоги и по восемь часов читала статьи со сплетнями о знаменитостях. Интересно, а она сможет подсадить на это дело и Тревора? Между прочим, очень увлекательно.

Ещё, пожалуй, никогда эта девушка не чувствовала такой заботы о себе. Разве что — со стороны родителей. Сейчас же она полусидела-полулежала на диване, опираясь на подушки, и поедала всякую вредную еду, которую ей заказал Ламберт. Что-что, а стресс заедать Фелисити любила. Он — на секундочку, мафиози — включил ей романтическое кино. На самом деле, Сильвер любила ромкомы и была более, чем довольна. И пока по телевизору герои Милы Кунис и Джастина Тимберлейка разбирались в своих отношениях, Фелисити чувствовала себя почти спокойно. Почти нормально. Почти забыла, что из-за неё убили человека, пусть и такого конченого ублюдка, как Джимми.

— Лежать и ничего не делать — мое призвание по жизни, — в тон Тревору рассмеялась девушка.

Но затем он упомянул своё ранение, и ее слегка передернуло. Он ещё и пострадал из-за неё. Вытаскивал пулю самостоятельно — да она такое только в кино видела.

— О, фильм?.. Да я его уже видела, — она вновь рассмеялась. — Но я люблю его. В таком городе, как наш, стоит ценить доброе кино.

Особенно, когда вокруг происходит такая жесть.

Фелисити как раз допивала свой милкшейк, когда Ламберт задал следующий вопрос. Она совсем не поняла, как они умудрились перескочить с одной темы на другу, и теперь вопросительно смотрела мужчину, зажимая губами трубочку своего напитка.

— А я рискую?

Почему он задаёт такие вопросы? О чем думает? Может, он решил от неё избавиться? Мол, ей с ним опасно? Или же — напротив, он хочет, чтобы она ушла с работы и не подставлялась? Такой любительнице придумывать всякие глупости, как Фелисити, нельзя задавать такие вопросы без контекста.

На самом деле, не смотря на обработку виски, у неё страшно саднили ссадины на ногах. Синяк на лице давал о себе знать каждый раз, стоило Фелисити улыбнуться или ещё как-то использовать свою мимику. И она боялась представить себе, насколько сильно в таком случае болело плечо Тревора. Это же, мат вашу, пуля. А если она повредила какие-то.. ну там, мышцы, связки? Сильвер ведь абсолютно не разбиралась в таких вещах.

И теперь она напряглась, ожидая, что же он ей скажет.

Она знала, о чем говорит Тревор. Мир был полон грязи, лицемерия, и за большинством вещей, что любила Фелисити, стояли именно такие мрачные истории. Любимых певцов и певиц совращали с детства, их практически продавали собственные родители. Любимые актрисы и актёра проходили через «кастинги на диване». Она знала это все, прекрасно знала, но как порой было приятно обманываться. В подростковые годы Сильвер почти грезила Диснеем и жизнью в Лос-Анджелесе. Мама с папой предупреждали, но она не слушала. Хорошо, что в итоге девушка избрала иной путь. Не менее опасный, но и с него она свернула. По сей день не до конца знала, как именно хочет реализоваться, но разве не вся жизнь впереди?

Да, в Сент-Монро Сити утверждать подобное было бы наивно, но…

Тревор снова был прав.

— Хорошо, — на выдохе согласилась девушка.

Она-то уже успела себе надумать, что Ламберт собрался с ней порывать.

— Я сама знаю, что слишком часто прощала людей тогда, когда не стоило. Всегда старалась понять их образ мышления, считая себя хорошим эмпатом, но, может, на деле… это не более, чем травмы?

Конечно, Тревор — не психотерапевт, чтобы вывалить на всего все своё дерьмо, но Фелисити часто помогало проговаривать какие-то вещи вслух в диалоге. Намного лучше, чем сидеть и анализировать все одной, доводя себя до ручки.

Мужчина прижимает ее к себе здоровой рукой максимально крепко и близко, вызывая внутри Фелисити отголоски тепла. Неужели она нашла кого-то, кто заботится о ней? Кто искренне любит, не требуя ничего взамен? Не рассчитывая попользоваться? Иногда это даже пугало Сильвер. Потому что она не всегда считала себя достойной подобного обращения.

Его рука проходится по ее груди, спускаясь ниже, и девушка тихо взвизгивает, смеётся.

— Я только что поела, — это была правда, но сказано это было, скорее, игриво, нежели в отказном тоне.

А ещё они оба были травмированы, так что Фелисити не совсем понимала, как именно мужчина это себе представляет. Но, тем не менее, улыбнулась и решила подчиниться — стащила своё розовое платьице через голову, а затем прильнула к Тревору с мягким, нежным поцелуем.

Психиатр Фелисити считал, что психологические травмы, полученные девушкой вследствие прошлых отношений, не первостепенны — первостепенны ее диагнозы. Расстройство личности. Оно всему виной. Виной тому, что Сильвер на некоторые вещи реагирует чересчур остро. Словно человек с содранной кожей. Ее вины в том не было, но именно с этим ей нужно работать. Лечить не последствия, а саму первопричину. Иногда ее еще тянуло на саморазрушение, но если раньше всем было на это плевать, то теперь у неё был Тревор. Нет, родители, конечно, тоже переживали, но им не стоит знать всего, что происходит с их взрослой дочерью. А перед Тревором Фелисити сильно боялась ударить в грязь лицом. Боялась, что мужчина уйдёт, если ее критическое мышление так и иногда и будет барахлить.

В конце концов, она — не новенькая «феррари», она — старенький и дребезжащий «пикап».

Но сейчас об этом думать не хотелось.

Сейчас Ламберт пытался уложить ее на ковёр, но ему явно мешала боль в плече. Он смеялся. Она тоже. Это что за такое наказание?

— Погоди, — девушка попыталась выползти из-под него, все так же хохоча. — Тебе явно не быть сверху.

Ему не стоит напрягать раненую руку, упираясь ею в пол. Фелисити слегка толкнула его в здоровое плечо, вынуждая Тревора лечь на спину, но..

— Твою ж мать, — она и сама почти зашипела от боли, потому что теперь упиралась ободранными коленями в ковёр. — Видимо, это тоже не вариант.

Сильвер вновь рухнула на спину, недовольно пыхтя, но все еще посмеиваясь. Ссадины теперь страшно саднили.

— Последняя попытка.

Теперь Фелисити легла на бок так, чтобы Тревор мог пристроиться сзади, не травмируя своё плечо ещё сильнее. Но теперь, увы, она лежала на своём больном стёсанном бедре.

— Ладно, — фыркнув, девушка поднялась на ноги. — Надо что-то думать.

Дело теперь было не просто в желании, но ещё и в незакрытом гештальте. Лёжа не получится. Но ведь лежать необязательно, верно?

Взяв Ламберта за руку, она повела его на кухню — стол как раз хорошо располагал к себе. Усевшись на столешницу, Сильвер потянула Тревора к себе.

— Так у тебя получится не сильно напрягать плечо?

Потому что это уже какой-то абсурд — кряхтят и морщатся, как два старика-инвалида.

— Да, это хороший вопрос.

Девушка хрипловато рассмеялась, тяжело дыша. В горле пересохло из-за учащенного дыхания и стонов.

Первые дни спать, и правда, было сложновато. Какую позицию не примешь — постоянно движения причиняли боль. Сначала ссадины покрылись корочкой, но спустя какое-то время начали сходить, оставляя на своём месте розоватую новую кожу. Синяк на скуле, к счастью, быстро начал расползаться и желтеть. Теперь его можно было замаскировать слоем тонального крема. На сцене не должно быть заметно.

На самом деле, нельзя сказать, что неделя прошла так уж спокойно. Фелисити стали мучить ночные кошмары. Порой она и вовсе боялась ложиться спать, зная, что, стоит ей отключиться, к ней потянет свои мертвенно-холодные руки Джимми с дыркой во лбу. Он вновь и вновь будет вжимать ее в деревянный ящик подсобки, говорить гадости, пока из его рта будет течь кровь и выпадать опарыши. Она не знала, куда дели его тело, но и не хотела знать. Хоть и предполагала, что его сбросили в Блайнд-Ривер. Оттого хуже — Сильвер панически боялась воды, и теперь ей иногда снилось, как она тонет, как ее легкие наполняются, как их жжёт, и параллельно с этим Джимми хватал ее да лодыжки и тянул на дно.

Пару дней она категорически отказывалась принимать таблетки, просто чтобы не спать. Но тогда у неё начался сильный синдром отмены, и следующие пару вечеров Фелисити провела в холодном поту и легких судорогах. И, тем не менее, близился день возвращения на работу. У них с Роксаной были хорошие отношения, но Фелисити сама понимала, что если отпросится ещё на неделю.. Будет, как минимум, не красиво. Она и так едва не сорвала пару шоу своим отсутствием. Пришлось экстренно заменять ее.

Забавно, но сегодня вечером она снова должна ставить «монахиню». Как в день знакомства с Тревором. Не смотря на то, что они жили буквально в двух шагах от клуба, Фелисити решила краситься не дома, а в гримерной «Кэтхауса». В конце концов, нужно влиться в работу и нормальный ритм жизни — за последнюю неделю она ни разу не покинула квартиру Ламберта. Собрав все нужные элементы костюма, Сильвер как раз обувалась в прихожей, пока Тревор надевал своё пальто.

— Спасибо, что идёшь со мной, — уголки ее губ нервно дёрнулись. — Я.. Я надеюсь, что вообще смогу снова там работать.

Ибо другого выхода нет. Как ещё поступить? Сбежать на другую работу? А если и там что-то случится? Тогда придётся уезжать из Сент-Монро вовсе? Нет, глупо бежать от своих проблем и страхов. Нужно научиться смотреть им в лицо. Даже если в этом лице зияет дыра и снится тебе каждую ночь.

Ребята из охраны бодро поприветствовали пару на входе в клуб. Сейчас он был закрыт, до шоу оставалось ещё три часа. Самое время идти гримироваться.

— А дальше тебе со мной нельзя, — нехотя выпуская руку Тревора из своей, сказала Фелисити. — Гримерка — святая святых. Туда никого из мужчин не пускают.. ну, кроме нашего бармена Скотта. Вон он, кстати, уже на месте. Посидишь с ним? А я вернусь, как только буду собрана.

Но так же это означало и то, что она сейчас одна будет идти по тому самому коридору. Мимо той самой подсобки. Набрав побольше воздуха в легкие, Фелисити старалась пройти этот отрезок пути с гордо поднятой головой. Но мысли так и вращались вокруг произошедшего. Даже чудился запах крови и пороха.

— Извините, мисс?

Сильвер чуть не взвизгнула, когда сзади послышался спокойный мужской голос. Она резко обернулась, упираясь взглядом в высокую фигуру. Вопросительно взглянула на мужчину, пытаясь не выдать своей дрожи.

— Простите, не хотел вас напугать, — мягко улыбнулся он. — Меня зовут Далтон. Далтон Мерфи. Я — новый поставщик алкоголя.

В горле пересохло. Новый. Поставщик.

— Говорят, ваш старый пропал, — Далтон ослепительно улыбнулся, словно говорил не о живом человеке. — Но что поделать — в этом прелесть Сент-Монро Сити.

Фелисити опасливо кивнула, чувствуя, как потеют от нервов ладони.

— Я ищу своего брата. Колтона. Он, кажется, увязался за Кейт. Покажете мне, где примерная? И эээ.. Как вас зовут?

— Фелисити, — пискнула девушка, но затем прокашлялась и постаралась взять себя в руки. — Фелисити Сильвер.

Она протянула Далтону ладонь для рукопожатия, но тот вместо этого поцеловал костяшки ее пальцев. Джентельмен. Ага, конечно.

Фелисити кивнула в сторону гримерки, давая мужчине понять, что не повернётся к нему спиной. Дёрганная она теперь, конечно. Мерфи лишь улыбнулся и последовал вперёд. Дверь в гримерную отварилась, и перед глазами предстала картина: Кейт сидела на столике, а ее целовал в шею мужчина.. один в один как Далтон.

— Кейт? — выгнув бровь, позвала Фелисити. — Забыла наше негласное правило?

Не хватало, чтобы эти братья решили, что им можно приходить в их гримерку, когда вздумается. Это женская территория.

— Прошу прощения, — мужчина отлип от танцовщицы с непроницаемым выражением лица. — Это моя вина.

Кейт слегка покраснела — явно пристыдилась. Братья Мерфи только появились здесь, и один из них уже мутит с одной из артисток?

— Колтон Мерфи, — представился он.

Далтон и Колтон. Биба и Боба, блять.

Но Колтон не был таким же обаятельным и улыбчивым, как его брат. Он пугал своей серьёзностью и цепкими птичьими глазами.

И в следующее мгновение дверь отворилась, и к ним присоединился еще и Тревор. Должно быть, заметил, что вслед за Фелисити в коридор пошёл Далтон?

— И так, дорогие новые поставщики, — Фелисити специально сделала акцент на их должностях, чтобы Ламберт понял, что они пришли на место Джимми. — Но мужчинам сюда нельзя. И я серьезно — спросите у Роксаны.

Сейчас, когда они все уйдут, нужно будет устроить допрос Кейт. Фелисити только пережила нападение со стороны своего давнего «друга», а теперь в клубе вечно будут ошиваться двое незнакомых мужчин.

Прелестно.

Нельзя сказать, что Фелисити чувствовала себя сейчас комфортно. И так перед глазами все еще стоял образ мертвеца, а теперь в клубе появились незнакомцы. Если им так быстро удалось загрести «Кэтхаус» в свои лапы, то они могли быть опасны. Давай же, девочка. Дыши.

Когда в гримерке появился Тревор, она все равно не могла спокойно вздохнуть. Сильвер успела изучить мужчину и понять, что его гиперопека местами может быть очень сильна. Не то чтобы она была недовольна тем, что ее могут защитить, нет. Но порой Ламберт видел угрозы там, где их нет. Фелисити не хочет ввязывать в ещё одну историю, похожую на то, что случилось с Джимми. Пока братья Мёрфи не проявляли к ней никакого интереса.

Он подошёл ближе, почти властно взяв девушку за подбородок и вручая ей жидкость для линз.

— Да, спасибо, — Фелисити выдавила ответную улыбку, пытаясь скрыть своё напряжение.

Никакими линзами, конечно, она никогда и не пользовалась.

Когда мужчины, все трое, покинули гримерку, она, наконец, выдохнула. Перевела взгляд на Кейт, которая все еще жевала губы от неловкости. Она стесняется? Вот так номер. Кейт такой никогда не была.

— Что это такое было? — деланно спокойно поинтересовалась Фелисити, начиная раскладывать на столе косметику. — Меня не было чуть больше недели.

— Не одна ты встречаешься с перспективными мужчинами, — Кейт обижалась и решила применить тактику — «лучшая защита — это нападение».

— Я тебя не осуждаю. Просто интересно. Они только появились тут, что ты можешь о них сказать?

Фелисити спрашивала как бы невзначай, пока очищала лицо перед нанесением тона. Коллега, кажется, остыла и сама принялась наносить макияж.

— Они клёвые, — пожала плечами девушка. — Не кажутся скользкими, как Джимми. Может, и хорошо, что он свалил.

Фелисити слегка передернуло.

— Вообще-то сначала я обратила внимание на Далтона, — продолжила Кейт. — Он кажется более открытым. Но на свидание меня позвал Колтон, так что…

— Он тебя не пугает? — аккуратно интересовалась Сильвер.

— Боже мой, Фелисити, — подруга закатила глаза. — В этом городе нельзя проявлять страх, ты же знаешь. Иначе все голодные псы нападут на тебя и сожрут живьём.

Но Фелисити было не до философствования о сущности Сент-Монро Сити. Она уже и сама это все поняла. Честно говоря, ей было так неуютно внутри, что хотелось провалиться сквозь землю. Настроения на выступление не было совершенно.

Вскоре в гримерку пришла и Роксана, всячески подбадривая своих девочек. За ней подтянулись и остальные артистки, и за всеобщей суматохой можно было даже решить, что ничего не изменилось. Это все тот же «Кэтхаус». Но Фелисити не могло отвлечь ровным счетом ничего.

За всеми этими мыслями она и не заметила, как шоу подошло к концу. Она даже на сцене чувствовала себя подавленно и отстранённо. Так, словно потерялась и больше не знала саму себя. Крики и аплодисменты толпы звучали словно из-под толщи воды. Фелисити вновь не вышла на общий поклон в конце шоу, оставшись в гримерке, чтобы переодеться в свою обычную одежду. Чёрные брюки, красный свитер. Макияж она оставила на месте — стирать его просто не было сил.

Когда гости уже расходились, Сильвер пошла к вип-ложам, где и нашла Тревора. Ей не хотелось спрашивать впечатление об ее выступлении — она была уверена, что облажалась. А вот остальное было очень даже интересно.

— Ты пообщался с ними?

Отчего-то ей не хотелось звать братьев по именам и фамилии.

— Что скажешь?

Ей казалось, что какая-то ее часть сгнила и отмерла. Откололась и исчезла. Потерялась в служебных коридорах клуба. Причём эта часть Фелисити была здоровой. Теперь, без неё, без этой составляющей, девушка чувствовала воспаление в своей душе. Гноящиеся края раны, которой не поможет никакой антисептик. Проще говоря — у Сильвер ехала крыша.

— Не Джимми, — судорожно выдохнув, эхом повторила она.

Только в авто ее отстранённость начала отступать. Совсем потихоньку.

— Ты уедешь? — тихо спросила Фелисити ломким голосом.

Ее совсем не радовала перспектива сидеть одной дома, пока Тревор будет на работе. Но и с ним ехать девушка не хотела. Она не хотела вообще ничего, если говорить честно.

— Нет, я бы отправилась домой.

Если завтра Ламберта не будет в квартире, то Фелисити предпочтёт побыть сегодня к нему поближе. Прижаться, уткнуться носом в его шею, стараясь не плакать. Но ее план оказался нарушен. На телефон посыпались сообщения. Громкий звук раздражал, разъедая тишину в такси. То как раз притормозило у дома Тревора, и Сильвер поморщилась. Хотела включить беззвучный режим, но вдруг заметила на экране имя Энни.

Энни была хорошей подругой. На неё всегда можно было положиться, она была очень отзывчива и заботлива. Но пороки Сент-Монро Сити все равно тронули ее душу, запятнали, сделав девушку зависимой от вечных, нескончаемых вечеринок с волшебной пыльцой. И сейчас Энни писала Фелисити. Говорила, что у неё идёт кровь из носа. Что почти не может держаться на ногах, находясь на какой-то невнятной тусовке в одном из гетто почти на окраине города. Сердце у Сильвер дрогнуло.

— Тревор, — растерянно захлопала ресничками она.

Нужно забрать Энни. Обязательно. И срочно.

Но слова будто бы застряли в глотке. Фелисити хватило лишь на то, чтобы обратиться к таксисту и назвать новый адрес.

— Только не злись. Энни нужна помощь, и я не могу ее бросить.

Повезло, что этим вечером на улицах не было пробок. Фелисити нервно дергала ногой и постоянно торчала в переписке в подругой, жуя собственные губы. В чем была главная проблема Энни — она была неразборчива. Ехала туда, куда звали. И далеко не всегда это были приличные люди. Если в этом городе вообще такие остались.

Они подъехали к невысокому панельному дому на грязной, зловонной улице. Напротив подъезда — распотрошенный мусорный бак. Крысы здесь, должно быть, были мутантами. Воображение рисовало не самые радужные картины. Словно в этом баке, если заглянуть туда, обязательно можно найти чей-то труп. Главное — не Энни.

Тусовка проходила в квартире на втором этаже. Сильвер тут же задолбила в дверь, пытаясь перебить музыку. Чертовы басы. На самом деле, ей было безумно страшно. Ничто в этом мире не казалось безопасным, кроме Тревора. Поэтому она была безумно рада, что мужчина сейчас был с ней. Она знала, что у него всегда наготове пистолет.

— Ты от кого? — грубо спросил рослый афроамериканец, отперев замок.

Он сально ухмыльнулся, оглядывая грудастую блондиночку на пороге. Но затем он заметил во тьме подъезда Ламберта за ее плечом и едва не захлопнул дверь.

— У нас есть товар, — выпалила Фелисити. — Мы от Энни. Она попросила привезти ещё, и вот мы здесь.

Афроамериканец задумался всего на пару мгновений. Кажется, его звали Франклином? Сильвер казалось, что она уже видела его фото в телефоне у подруги.

Едва пройдя вглубь квартиры, Фелисити начала названивать Энни, но, конечно, из-за громкой музыки ничего не было слышно. Но она нашла ее. Подруга была в почти бессознательном состоянии, лежала в пустой ванне. Из ее носа струилась кровь, пачкая губы, шею и одежду.

— Эй, — затрясла ее Сильвер. — Эй, Энни вставай. Мы уезжаем отсюда. Давай, давай.

Ее взгляд был расфокусирован, но девушка нашла в себе силы схватиться за бортик ванны и подтянуться. Крепко схватившись на Фелисити, Энни поднялась на ватные ноги.

— Эй-эй, мы так не договаривались!

Голос Франклина из коридора сочился уязвленностью. Словно он был ужасно оскорблён тем, что его обманули.

— На сегодня я забил ее себе.

Сильвер стало дурно от этой фразы. Этому человеку было плевать, даже если Энни умрет от передозировки. Он все равно будет трахать ее до победного.

Франклин хрустнул шеей и двинулся в их сторону. Фелисити бросила умоляющий взгляд на Тревора.

Ох, этот парниша ещё не знает, с кем связался.

Фелисити была напугана. Страшно напугана. После случая с Джимми она и так боялась каждого шороха и внезапно стала бояться и одиночества, хотя раньше оно весьма ее устраивало. Эта же ситуация с Энни показала ей, что она опустилась на самое дно. Кровь на лице и одежде подруги расходилась вонью на весь салон автомобиля. Сильвер придерживала ее за плечи, чтобы та не отключилась.

Она понимала, что Ламберт ее по головке не погладит. Но и такой реакции тоже не ожидала. Фелисити не дура и сама поняла, что больше такой жизни не желает. Не желает что-либо употреблять, не желает, чтобы ее судьба ломалась дальше. Она ведь хорошая девочка хороших родителей. Так что же с ней случилось?

— Тревор.. — с дрожащих губ срывается его имя, когда мужчина отчитывает ее, как.. рабыню.

По-прежнему как рабыню. Будто она просто его вещь. Сильвер только успела подумать, что между ними теперь все по-настоящему, как при первой же возникшей проблеме Тревор ставит ее на место. Он бы ещё на коврик ее спать положил. Рядом с Багси и Мэлоуном.

Что-то растёт в ней. Зреет нечто болезненное, ломкое, но внезапно агрессивное, когда он встряхивает ее за плечи. Ей хочется плакать. Ей обидно. Мужчина уходит и наливает себе выпить, и Фелисити тут же догоняет его, но встаёт то него в нескольких метрах. Держит дистанцию.

— Почему ты думаешь, что ты вправе мне запрещать что-либо? Мы, знаешь ли, можем выяснить все спокойнее, но ты доказал мне только что, что я — по-прежнему пустое место.

Даже Джимми так не делал.

— Я только подумала, что.. Знаешь ли, что мы пара. Но ты так, кажется, не считаешь, — у девушки словно кран сорвало. — Самому не противно? Принуждать меня? Я остаюсь с тобой по своей воле, потому что я… Потому что у меня есть к тебе чувства. Но тебе словно нравится их топтать. И вообще… Вообще…

Глаза предательски щиплет.

— Пошёл ты.

Даже ее бывшие не мешали ее с дерьмом настолько в открытую. Ламберт же дал ей надежду на то, что ее могут любить, воспринимать ее иначе, ценить. И сам же он оборвал эту надежду парой грубых фраз и действий. Да, у Фелисити была дерьмовая жизнь. Дерьмовое прошлое. Но сейчас она поняла, что не на помойке себя нашла. Тревор же говорил, что не держит ее силой, что она может уйти всегда? Вот она и уйдёт. Соберёт свои вещи и все. Но сейчас на то сил не было — к горлу поднималась удушливая истерика.

Девушка, развернувшись, ушла в свою комнату. Не в его, именно в свою. Хлопнув дверью, она обняла себя за плечи и, сотрясаемая тихими рыданиями, подошла к окну. Ее любимая Форест-Стрит. Вид на бизнес-центр и переливающиеся огни Сент-Монро Сити.

Девочка, ты правда думала, что заслужила все это?

Зря.

Отредактировано Camilla Macaulay (2022-11-15 20:02:42)

Ей было больно. Ей было плохо. И, конечно, она жутко злилась. Когда это, интересно, Фелисити давала под хвост мэру? Да она ему шампанским в лицо брызнула!

Все эти слова страшно ранили девушку. «Как будто своей паре я бы разрешил…». Значит, она все же Тревору не пара в его глазах? А кто же тогда? Игрушка? Личная вещь? Да он, наверное, к своему унитазу относится лучше, чем к ней.

У нее тоже есть своя жизнь. У неё есть свои друзья. Пусть даже такие как Энни — но у неё они есть. И если Ламберту не нравится тот факт, что Сильвер — личность, то им нечего делать вместе.

Она неприятно поёжилась, когда услышала стук в дверь. И тогда, когда он погладил ее по волосам, тоже. Девушка зажалась, все еще глотая слёзы и держа себя за плечи.

— Думаешь, мне он не снится? — ее голос дрогнул.

Оказавшись в объятиях Тревора, Фелисити все равно не могла отойти от обиды. Он не хочет, чтобы кто другой обидел ее? Так почему делает это сам? Потому слова порой ранят куда сильнее, чем кулаки. Даже с Джимми… Ей было плевать на оставленные ссадины и синяки. У неё в голове до сих пор звучал его голос. Голос, что ставил ее на место так же, как сейчас это сделал Ламберт.

А где это самое «ее место»?

Вечно у чьих-то ног.

— Ты не понимаешь меня, — теперь ее голос от слез звучал высоко и хрипловато. — И даже не пытаешься. Ты говорил, что пьёшь те же лекарства, что и я. Значит, можно догадаться, что я тоже хожу ко врачу? И что делаю это явно не от хорошей жизни?

Фелисити не ругалась, говорила очень и очень ломко. Ее голос был почти лишён эмоций. Взглядом она вперилась куда-то сквозь Тревора, чувствуя накатывающую на неё дереализацию. Все не так. Этого нет. Это не по-настоящему. Она ведь безвольная кукла? Марионетка. Лишь сменяются кукловоды. Сейчас она была не здесь. Уже не здесь. Сильвер чудилось, что она проводит время за городом. Было лето, не осень. Чистый, свежий воздух. Поле, заросшее горохом. Слышится ржание лошадей, рядом бегают пастушьи собаки. Где она? Один бог знает. Но тут хорошо.

Фелисити приходит в себя лишь тогда, когда вновь чувствует на себе руки Тревора. Вздрагивает. Теперь она вновь стоит у окна в темной комнате. Свет выключен, на улице моросит осенний дождь, барабаня по стеклу. Перед ней стоит Ламберт, явно недоумевающий.

— Сколько меня не было? — язык не слушается, словно он опух. Приклеился к нёбу.

Это очень странный вопрос. И она это знает. Но Сильвер нужно знать, сколько времени прошло. Такие приступы стали мучить ее все чаще и чаще. Теперь же девушка стояла перед Тревором полностью отрешенная. Она уже не злилась. Все атрофировалось, осталась только боль. Беспросветная тьма, зияющая в груди дыра.

Вряд ли хоть кто-то когда-то поймёт ее и примет по-настоящему.

Она качает головой, слыша его голос словно из-под толщи воды. Бархатный тембр вибрацией прошёлся по телу. Ничего она не принимала. Разве что его слова близко к сердцу.

Фелисити не сопротивляется, когда Тревор подхватывает ее на руки и уносит в спальню. Она вновь чувствует его гнев, но никак не возражает. На это просто нет сил. Девушка выпивает предложенные таблетки и устало валится на подушки. Дозировка достаточная, чтобы в глазах все смазало буквально за несколько минут.

Сон ее тревожен. Сильвер просыпается очень скоро, вся в холодном поту. Подушка влажная, волосы скомкались и слиплись. Она уснула прямо в свитере и джинсах и теперь, в приступе удушливого жара, принялась стягивать с себя вещи. Напялив большую футболку из мерча любимой группы, Фелисити пытается прилечь обратно, потому что голова все еще кажется ватной. Но теперь ей внезапно становится ещё и холодно — неплохой такой контраст. Сердце стучит сильно и глухо, ещё качая кровь. По щекам прокатывается несколько слезинок. Она устала. Очень сильно устала.

Ей снилось, как ее грубо хватают и трясут. Ей снилось, как чьи-то мерзкие лапищи скользят по ее телу. Ей снились запах ржавчины и тепло горячих ошмётков чужих мозгов на лице. Сильвер просто больше не может. Сжимается в комок, прибирая колени к груди. Ей уже очень, очень давно не было настолько одиноко. Если раньше, когда она жила у себя, это одиночество обволакивало ее и иногда даже сглаживало боль, то сейчас Фелисити было тревожно и очень тяжко на душе.

Весь сценический макияж на ее лице размазался ещё перед сном, когда она ревела и не могла остановиться. Теперь же на щеках остались подтеки от туши. И блестки. Повсюду были блестки.

Жаль, что Тревор не держит в этой комнате оружия. Она бы просто стрельнула себе в голову, и никаких больше проблем. Никакой чертовой боли, что сдавливала рёбра посильнее любого корсета.

В конце концов, пролежав так ещё какое-то время, Фелисити поднялась на ноги. Ступала по ламинату в своих розовых носочках абсолютно бесшумно. Остановилась в дверях гостиной, беззащитно смотря на Ламберта. Как олененок в свете фар на пустынной дороге. Здесь царил полумрак, красиво очерчивая профиль мужчины.

— Я не могу спать, — голос вновь хрипел после сна и слез.

Фелисити и звучание его не узнала. Будто говорил какой-то другой человек, не она.

— Извини, я тебе помешала, — девушка замялась на пороге, но потом, вздохнув, прошла вглубь гостиной и села на диван, подбирая под себя ноги. — Ничего, если я тут посижу?

Сильвер вновь уставилась в стену. Голова просто чугунная. Обычно шестьсот миллиграмм сваливали ее минимум на двенадцать часов. Сейчас же она не проспала и двух. Она чувствовала себя здесь лишней. Непонятной и неправильной. Может, правда, стоит уехать обратно к себе?

Из большого собачьего лежака на него взирал Багси, пока Мэлоун похрапывал рядом. Песьи глаза блестели, когда он наклонил голову набок. Фелисити улыбнулась. Животные не лгут. Никогда. И любят тебя, просто… Просто потому что.

— Я очень проблемная, — вдруг изрекла она. — Но я ничего не могу с этим поделать. Я же не робот, понимаешь? Может, ты очень поторопился, когда решил, что я… подхожу тебе. Я никому не подхожу. Я вообще не уверена, что я — хороший человек.

А иногда и не уверена, что человек вовсе.

Трагикомедия — вот, что представляет из себя жизнь Фелисити. Кто-то сверху явно издевался над девушкой, пытаясь сорвать ее спусковой крючок. И этот кто-то был очень, очень близок к исполнению своей цели. Может быть, Сильвер была просто неблагодарной. Она хотела, чтобы ее любили. Хотела жить на Форест-Стрит. И вот — о ней заботятся. Пусть даже гиперопекают. Она сидит в дорого обставленной квартире, а не в своей неприбранной дыре. Но отчего-то ей так пусто, как не было уже давно. Маленькая балерина в шкатулке треснула. Музыку заело, и теперь все напоминало, скорее, хоррор. Не со скримерами, а именно что давящий на психику саспенс.

Она усиленно мотает головой, поджимая губы. Нет. Нет, это все неправда. Сильвер не может смотреть в глаза Тревора, который сидит перед ней на корточках. Ее печальный взгляд по-прежнему обращён к собаке, которая теперь виляет ей хвостом.

Ламберт зовёт ее ребёнком, но девушка и не противится. Она и сама не считает себя особенно взрослой. Она любит капризничать и плакать. Любит, когда ее кормят сладким и тискают за щечки. Она — не взрослая. Но Фелисити и не хочет расти. Это больно, неприятно, и на душе от этого кошки скребут. Мир казался ей таким чудесным и ярким, когда она была маленькой. У неё были друзья. И очень, очень любящие мама и папа. А затем.. затем старшая школа. Затем Редфорд. Удивительно, как Сильвер умудрилась остаться такой, какая она есть, после цепочки травмирующих событий.

Он желал продать ее, как кусок мяса. Затем возжелал оставить ее себе. А затем… затем что? Проникся? Фелисити просто слушает, слегка вздрагивая, когда пальцы мужчины касаются ее колена. Они все еще очень разные. И между ними, определенно, до сих пор имеется некая стена. Но разве они должны быть одинаковыми?

Она все еще чувствует себя атрофированной, когда Тревор обнимает ее за талию и прижимается к ее груди. Внутри все еще зияет пустота. Хочется кричать, драть на себе волосы, сдирать кожу с лица. Фелисити не может объяснить, почему она это ощущает. Но она точно не ощущает желания жить. Лишь потом она понимает, что по ее лицу вновь текут горячие слезы. Кажется, от них у неё даже поднялась температура.

— Я не специально, — слегка гнусаво говорит девушка, тут же втирая слёзы на щеках тыльной стороной ладони.

У Ламберта на плече небольшое алое пятно. Пулевое ранение оказалось глубоким. Никак не желало проходить.

Отчего-то Фелисити чувствует вину и за это. Словно она своей истерикой заставила его ранение кровоточить. Но, в конце концов, отчасти это правда. Схватил пулю Тревор именно из-за девушки.

— Тебе помочь?

Она уже меняла ему повязку пару раз за последнее время и, в принципе, обработать-то все спокойно могла. Но сейчас отчего-то не решалась. Подумала, что стоит спросить разрешения.

Фелисити поднялась на ноги следом за мужчиной. Ее пальцы заскользили вдоль пуговиц, расстёгивая их, и затем она очень аккуратно и бережно помогла Ламберту снять рубашку.

— Пойдём?

Звучит, как вопрос, но она все равно берет его за руку и ведёт на кухню, ещё не получив ответ. Здесь лучше и освещение, и вообще.. Как-то тут ей было привычнее. Сильвер очень осторожно разматывает бинт. С одной стороны даже хорошо, что сейчас пошла кровь, и они быстро успели это заметить. Если бы та запеклась, отдирать бы ткань от кожи было бы ужасно больно. Теперь же обработка занимает не так много времени, и вскоре на руке Тревора красуется новый, чистый бинт.

— Ты прав, — еле-еле вздыхает девушка своим забитым носом. — Я не очень взрослая, но я и… Не могу быть все время под контролем. Я дальше уметь все сама, понимаешь?

Внутри все еще пульсировал пузырь, наполненный словно кислотой. Вот-вот лопнет. Кислота разъест внутренности, и Фелисити умрет.

— Мне очень плохо. Мне кажется, я не очень хочу жить.

И дело было уже совсем не в том, что Тревор на неё накричал. Фелисити не могла объяснить, что вообще происходит. Она просто чувствовала это. Грязного червя, паразита, что сидел внутри неё и нашептывал всякие ужасы. Зато это звучало честно.

— Хорошо.

Она соглашается чисто автоматически. Привыкла соглашаться. Но то было с другими, а Тревор на других не похож. Осознание реальности происходящего потихоньку к ней возвращается. Будто мир вновь окрашивается своими цветами, переставая быть черно-белым кино.

Фелисити принудительно сморкается. Какой стыд. Она бы и засмущалась, если бы вокруг все не вертелось, как на карусели. Голова предательски кружится, перед глазами — чёрные точки.

Он спросил, что он будет без неё делать. Сильвер не знала, говорит он это все, чтобы просто ее утешить или же, действительно, так думает. У Фелисити в жизни уже были попытки суицида. Две, три? Она даже не помнит. И всегда не плевать было лишь ее родителям.

— Тебе, правда, это важно? — она фокусирует взгляд на Ламберте.

Чтобы я жила.

Мужчина отправляет ее в спальню, предварительно шлёпнув по заднице. Опять же — она могла бы покраснеть и рассмеяться, но не делает этого. Пока не до конца вернулась из своего полузагробного путешествия.

Теперь она завёрнута в одеяло так, что почти не может двигаться. Тревор целует ее, но Фелисити реагирует так заторможенно, что тянется к нему, чтобы ответить, лишь тогда, когда он уже отстраняется. Но зато он повторяет своё действие. Снова и снова. Ее губы трогает лёгкая улыбка.

— Надо, — эхом отзывается девушка.

Она не понимает, за что, почему и как. За что он к ней так добр? Почему не раздражается на ее слёзы и сопли? Как терпит ее? Однако, Сильвер становится полегче. Она чувствует себя любимой, нужной. Сейчас. В эту минуту. Фелисити высовывает свои руки из-под одеяла, немного высвобождаясь, но для того, чтобы и самой обнять Тревора. Посмотреть ему в глаза вполне осознанно.

— Почему ты не переодеваешься?

Звучит, наверное, глупо, но Фелисити просто не хочет, чтобы Ламберт опять ушёл работать. Она хочет, чтобы он лёг вместе с ней.

— Останешься со мной?

Под одеялом вдвоём будет куда лучше и теплее. Тем более, что он и так проведёт следующие дни на работе. А Сильвер будет сидеть тут в одиночестве.

Так-то у неё и самой есть на завтра дела. Нужно сходить в ателье, узнать, как обстоят дела с новым костюмом, а затем сразу в «Кэтхаус» — как раз новый номер и репетировать. Фелисити возвращаться туда тревожно. По-прежнему. Словно призрак Джимми навечно застрял в тех коридорах. Но это все глупости. Хотя, конечно, от братьев Мёрфи хотелось держаться подальше чисто инстинктивно. Что-то с ними было не так. Особенно с этим Колтоном, что прибрал к рукам Кейт.

Теперь девушка вновь проваливалась в сон. В кроличью нору. Вниз, вниз, вниз. Обхватив шею Тревора, она держалась за него, как за спасательный круг. Он не даст ей потерять рассудок. Не даст умереть. И даже глубокой ночью, чувствуя во сне его руки, Сильвер не тонула в реке крови и слез так, как привыкла.

Утром Фелисити, конечно, проснулась позже. Открыла глаза тогда, когда Ламберт одевался на работу. Растерянно захлопала пушистыми ресничками.

— Во сколько ты вернёшься? — подала голос девушка.

Ведь я чувствую себя в безопасности только с тобой.

— Ты шутишь что ли?

Фелисити все еще реагирует чуть заторможенно, но это, скорее, не из-за вчерашнего приступа, а из-за беспокойного сна. И вновь растерянный взмах ресницами. Тревор хочет, чтобы она транжирила его деньги?

Это ужасно неловко. Словно она — содержанка.

Сильвер получает свой поцелуй и почти как по команде поднимается. Идёт в прихожую, где уже ждут и собаки, вжимая в зубах свои поводки. Обычно их выгуливал специальный человек, когда не могли хозяева, но сейчас Фелисити, скорбно вздохнув, решила сделать это сама.

— До вечера, — выдыхает девушка в губы Ламберту.

Едва за мужчиной закрывается дверь, она тут же чувствует склизкие щупальца одиночества на своём горле. Просто отвратительно. Фелисити не может оставаться тут в таком состоянии.

Мэлоун заскулил.

— Сейчас, ребят, сейчас.

Она ныряет обратно в полумрак спальни, роется в своих вещах. Говоря честно, наряжаться не возникало никакого желания. Сильвер надела розовый спортивный костюм, обреченно выползла  в прихожую, чтобы обуться в мартинсы и облачиться в плюшевую шубку. Фелисити надеялась, что прогулка на свежем воздухе приведёт ее в чувства, но на деле она и по улицам бродила в тяжкой прострации. Та сдавливала веки, вызывая покалывающую боль в глазницах. Словно песок на ресницах. Нестерпимо хотелось спать. Но, может, ей стоит воспользоваться предложением Тревора? Она давно себе ничего не покупала.

Нет, это омерзительно.

Фелисити больше не хотела быть той, что плывёт по течению. Она не хотела вестись на деньги и сладкие речи, потому что потом подобное может обернуться против неё же самой. Но Ламберт ведь не стал бы так делать? Верно?

Багси дернул девушку в сторону — ближе к окольцованному чёрным заборчиком дереву. Вести на поводках сразу двух собак.. Паршивая затея. Сил и рук не хватало. Казалось, если один из псов потащит ее особенно сильно, то Фелисити тут же упадёт в грязь лицом.

Она просто хочет спать.

И именно это она намеревалась сделать, вернувшись домой. Багси и Мэлоуну пришлось мыть лапы от уличной пыли Сент-Монро Сити, что теперь кучковалась на асфальте из-за выпавших за последние дни осадков.

Тревор будет ругаться? Ну и ладно.

Сильвер уже собиралась стащить с себя вещи и улечься обратно под плотное одеяло, прижавшись к собакам, как вдруг ей написала Кейт. Приглашала погулять. В эту морось? Бррр.

«Мне нужно рассказать тебе кое-что важное».

Фелисити вздохнула. Она не была заинтригована, но казалось, что коллеге нужна ее помощь. А она никогда не умела не протягивать руки в ответ. Они договорились о встрече в центре города — в торговом центре, полном дорогих брендов. На самом деле, это было просто совпадением. Сильвер по-прежнему не собиралась ничего покупать. Но понюхать духи можно.

Кейт же, и правда, выглядела какой-то загнанной. Она сидела за столиком в кофейне, нервно теребя в руках бумажный стаканчик. Взгляд ее был тревожен и устремлён куда-то в ствол пальмы, растущей в горшке в самом углу зала.

— Эй, — Фелисити присела напротив. Она и сама выглядела не лучше подруги. Та же бледная кожа, те же тени под глазами. — Что случилось?

У Кейт задрожали губы.

— Мне кажется, я скоро умру.

Сильвер едва заметно нахмурила брови. Протянула руку и накрыла холодную ладонь коллеги по клубу своей. Чуть сжала пальцы.

— С чего ты взяла?

— Он так смотрит на меня…

— Кто? Кто, Кейт?

— Я знаю, что я — следующая. Ему нравится вести списки. Я точно там есть, понимаешь?

— Колтон? Ты говоришь о Колтоне?

Конечно, кто ещё мог быть столь же педантичен? В глазах Колтона поблёскивали колючие льдинки. На него было достаточно взглянуть всего раз, чтобы понять, что он — псих. Фелисити он не понравился сразу.

— Он тебе угрожал? — Сильвер задавала свои вопросы весьма вкрадчиво. — Кейт, что за списки?

— Просто.. Держись подальше от них, хорошо? Братья Мёрфи, они..

— Ты хочешь.. Может, сегодня переночуешь у меня? — ей было важно, чтобы подруга чувствовала себя в безопасности. Они даже могли пойти к ней в квартиру, чтобы не смущать Тревора.

— Давай.. Давай пройдёмся, хорошо?

— Да. Конечно.

Кейт начинала казаться все более живой, пока девушки рассматривали вместе полки с духами. Оставляли отметки пробников на своих руках, пытаясь выбрать идеальную подводку. Обыденная прогулка двух подруг. Была бы такой, если бы не тяжкие мысли Фелисити. Ее страх перед вязким болотом бытия увеличивался в геометрической прогрессии.

Для виду же она все-таки немного обновила содержимое своей косметички. И саму косметичку тоже. Вернётся к Ламберту не совсем с пустыми руками. Но завтра. Сегодня она обещала Кейт побыть вместе. Вряд ли это сильно ей поможет, но.. Может, стоит обратиться к Винсу? Иметь в друзьях честного копа — всегда хорошо.

Но вдруг..

— Не говори никому ничего из того, что я тебе сказала, — подруга почти с безумным видом обхватила ее запястье. — Совсем никому, хорошо?

— Почему?

— Потому что тогда тоже окажешься под прицелом.

Мороз по коже.

Они решили встретиться сразу на квартире Фелисити, потому что Кейт понадобилось взять некоторые из своих вещей. Сильвер пыталась сказать, что у неё есть все необходимое, но подруга настаивала на своём. Потому сначала она и сама направилась к Ламберту.

Вернувшись домой, девушка металась по гостиной, пока не услышала приворот замка в прихожей. Кейт не отвечала уже два часа. Словно и вовсе пропала с радаров.

— Привет, — Фелисити выбежала к Тревору. — Как твой день?

Сердце было не на месте. Но в эту секунду ей на телефон пришло новое сообщение.

«Прости, я все же не смогу. Увидимся завтра на репетиции».

Сильвер облегченно выдохнула. Значит, Кейт жива. Но что за обстоятельства помешали их договоренности?

— Прости, я просто переживаю за… — взвинченно объясняла Фелисити мужчине. — За Кейт.

«Потому что тогда тоже окажешься под прицелом.».

— Она приболела. Как бы не было воспаления лёгких.

Ложь сорвалась с губ легко и звучала правдиво.

— Тебе налить кофе?

— Тогда надо тебя приводить в чувство, — не смотря на свою нервозность, Фелисити широко улыбнулась мужчине.

Когда Тревор пошёл в гостиную, Сильвер двинулась хвостиком за ним. Ее день тоже был напряженным, но отчего-то пока она говорить об этом не спешила. Ей хотелось прижиматься к Ламберту и всячески его залюбливать.

— Бродила по торговому центру, купила немного косметики, — отчиталась девушка и приземлилась на диван рядом с ним.

Только теперь она подумала, что было бы неплохо прикупить какого-нибудь сексуального бельишка, чтобы совращать своего мужчину красиво, а не в домашних растянутых шмотках. Даже сейчас она по-прежнему была облачена в свой розовый спортивный костюм и сидела с не очень аккуратным пучком на голове. Нехорошо.

Теперь Фелисити взяла Тревора за руку, обхватила его плечо, ластясь почти по-кошачьи. Он устал. Зарабатывает деньги, которые потом тратит на неё. Сейчас Сильвер было даже немного неловко, что она не купила так много, как он хотел. Но она элементарно боялась сидеть у него на шее. Как бы он не решил, что ей от него только это и надо.

— Я скучала.

И это было правдой. Только рядом с Ламбертом она ощущала себя дома и в безопасности.

Хорошо, что он уже снял пиджак. Фелисити сидела с другой стороны от его раненой руки, так что теперь потянулась через весь его корпус, чтобы взглянуть, не проступила ли снова кровь. Но все было чисто. Но повязку нужно сменить в любом случае.

— Ещё болит? — поинтересовалась она, закусывая нижнюю губу. — Пойдём на кухню, я перебинтую заново.

И даже не дожидаясь никаких протестов со стороны уставшего мужчины, Сильвер взяла его за здоровую руку и повела его за собой. Как мамочка. Хотя вообще-то— дитя здесь она.

Уже на месте она избавилась от его рубашки, довольно быстро закончив с обработкой. Ранение уже потихоньку затягивалось, хотя, конечно, могло болеть. Пробита мышца. В конце-то концов. Перевязывав плечо Тревора, Фелисити улыбнулась и чмокнула его в губы.

— Жаль, нет пластыря со Снупи. Я бы тебе налепила, как храбро выдерживающему все мои искусные манипуляции, — она рассмеялась.

Рядом с этим человеком страхи все же уходили на второй план. Нет, Фелисити не забыла о Кейт. Она все еще была в ужасе, не зная, как помочь подруге. Та явно была напугана, даже можно сказать, что была не в себе. Переживания за неё змеились вокруг сердца, но сам глупый орган был вполне спокоен. Он был в тепле чужой любви. Пусть Ламберт пока ни в чем таком не признавался девушке, но ей нравилось так думать.

И вот сейчас у неё было очень тактильное настроение. Желание затискать Тревора рождалось из самой темной черни ее души.

Обняв его за пояс, Сильвер прижалась к его груди. Он — ее оплот спасения.

— Я вот сегодня не сделала ничего полезного. Не была ни в клубе, ни в ателье. Хотя мне надо готовить новый номер.

Она задрала голову, чтобы посмотреть Ламберту в глаза.

— Ты же придёшь посмотреть?