Флоренс, как и все присутствующие, осматривала просторный холл. Здесь было страшно темно, так что первое, что сделала девушка, — призвала свет. Дарклинг сказал не разделяться, и она была с ним согласна.

— Зажгите свечи, — скомандовала она следом.

На удивление, свечей здесь, и правда, было много. Словно кто-то оставил их тут совсем недавно. И, похоже, так оно и было, если алтарь, удерживающий демона, находился в этом доме. Сердцебиты чиркали спичками, потихоньку освещая пространство. Теперь можно было разглядеть больше. Например, взору открылся висящий прямо напротив входной двери портрет. Огромный, слегка засыревший. Полотно уже почти тронула плесень. На нем был изображён статно стоящий Владимир, держащий за руку сидящую на стуле женщину. Она была красива, черноволоса, черты лица благородны.

— Интересно, что с ней случилось? — Флоренс бросила этот вопрос в воздух, прекрасно понимая, что эта женщина давно мертва.

Или дела обстояли бы иначе.

Может, Владимир Чернов свихнулся именно из-за того, что потерял любимую? Флоренс может его в этом понять. Она бы и сама не знала, кем стала, случилось хоть что с Александром.

— Да, — как-то замявшись, ответила она на вопрос мужа. — Я точно видела во сне именно этот дом. Алтарь… Я думаю, что он в подвале.

По закону жанра.

Флоренс одновременно чувствовала и странное спокойствие, и тревогу. Это место будоражило и усыпляло в одно и то же время. Все еще держа на ладони островок света, она подошла ближе к портрету. Казалось, глаза покойной жены Владимира смотрели прямо на неё. Настолько они были живыми. Передернув плечами, Морозова попыталась отнять своё внимание от картины, что оказалось сложно.

Им нужно было вниз, но ее тянуло выше по лестнице. Нечто словно подталкивало девушку подняться на второй этаж. Любопытство? Возможно.

В конце концов, этот дом — история ее семьи.

— Не будем терять время, — одернула себя генеральша и кивнула на едва заметную трухлявую дверь под лестницей.

Та поддалась легко, со скрипом открывшись. Нахмурившийся Иван ступил на ступеньки первым, затем — Фёдор, и лишь потом Флоренс и Дарклинг. Каждый держал в руке по свече, кроме девушки, что по-прежнему игралась со световым шариком.

— Напомните мне потом вооружить всех наших фонариками, — попыталась она разрядить обстановку тихой шуткой.

И.. бинго. В подвале в самом центре стоял стол, на котором было разложено множество странных предметов: мелких костей, пучков трав и обрывков бумаги с вычерченными символами, что Флоренс уже видела. Видела в Книге Теней. В том разделе, что ведал о демонологии.

— Я не знаю, нам нужно теперь типа.. Просто разрушить его?

Воображение подкидывало множество страшных картинок, заставляя постоянно озираться по сторонам, заглядывать в темные углы. Морозова готова поклясться, что все еще ощущает на себе липкий взгляд женщины с портрета, что остался в холле.

— Ребят, вы не могли бы?..

Она указала сердцебитам на алтарь, отчего-то сама струсив к нему приближаться. Иван тут же кивнул и шагнул вперёд, Федор чуть более робко последовал за ним. И в следующую секунду мужчины, не особо церемонясь, просто с грохотом перевернули весь стол. Во все стороны полетела пыль, но Флоренс готова чем угодно поклясться — она ощутила облегчение. Словно нечто ласково пробежалось по ее волосам к уху и прошептало слова благодарности. Демон ушёл?

Это все? Можно уйти отсюда?

— Я бы.. Я бы хотела вернуться сюда днём. В конце концов, какое-никакое.. Это мое наследство.

Дурацкая отговорка. Ведь признай, девочка, тебя тянет к этому месту.

Это место словно роднило ее с Равкой по-особенному. Флоренс нашла здесь своё пристанище и помимо Малого дворца. Теперь она знала, что является потомком семьи Черновых. Пусть эту фамилию и носил ублюдок Владимир, Флоренс ощущала странный трепет, находясь на территории этого поместья. Дарклинг остался в саду, когда как генеральша принялась обходить дом со всех сторон. Готическое, тёмное здание. От него веяло сыростью даже на улице, даже не смотря на светящее в зените солнце. Здесь девушка чувствовала себя и в безопасности, и нет. Одновременно и сразу.

В какой-то момент она ощутила на себе взгляд. Липкий, тревожный. Морозова принялась оборачиваться в поисках причины этого странного чувства, пока своим взглядом не зацепилась за одно из потрескавшихся окон. Там.. мелькнул силуэт?

Стоит испугаться. Но она ощутила лишь необъяснимую тягу зайти внутрь. Обогнув дом, девушка вернулась в сад, где и застала супруга. Нашла там же, где и оставила.

— Нет.. нет.

Ничего она не нашла. Но отчего-то была уверена, что найдёт.

— Да, я думаю, что здесь было очень хорошо раньше. Знаешь, я думаю, мы могли бы.. Облагородить это место? Будет у нас свой загородный дом на берегу Истиноморя.

Конечно, на чудесную дачу поместье пока не тянуло. И вряд ли будет — слишком оно жуткое. Поёжившись, Флоренс вновь обернулась к дому. Смотрела на витражи, покусывая свои губы.

— Я хочу внутрь.

И даже одеться ей отчего-то сегодня захотелось не по-американски. На ней было готическое чёрное платье, а сверху на плечи наброшена кефта с золотистыми узорами. Она даже ее не застегнула, нося как обычное пальто.

На этот раз входная дверь поддалась легко. Шарик света, впитанного с улицы, на ладони отлично освещал холл. Флоренс ступала бесшумно, хоть на ней и были ботильоны на невысоких каблуках. Ей не хотелось тревожить это место даже звуками шагов. Оно словно было живым. Просто в спячке.

И оно завораживало своей безжизненностью.

Морозова поднялась на второй этаж. Половицы поскрипывали, но не нарушали общей вязкой тишины. Она заглянула в одну комнату, в другую. Здесь было очень много старых вещей. По большей части — книг. Они все набухли и потемнели от влаги. Но комната в конце коридора заинтересовала генеральшу больше всего. Дверь отворилась словно сама, по своей воле, тихо скрипнув.

Это была детская.

Но ведь у Владимира не было детей в Равке.

Все здесь казалось довольно новым, пусть и было покрыто толстыми слоями пыли. Игрушки на полках выглядели так, словно здесь регулярно бывают и убираются. Все очень.. живо. В центре же, почти у окна, стояла колыбель. Флоренс подошла ближе. Коснулась детской кроватки, и тут же заиграла приятная мелодия. Хрустальные лошадки над колыбелью заблестели. Владимир явно привозил сюда что-то из других миров. Или же пользовался услугами фабрикаторов.

— Это все очень странно, — проговорила Флоренс ня глядя, через плечо. — Он говорил, что я — его единственный потомок.

Она обернулась. Обернулась, будучи уверенной, что Александр стоит позади неё. Но оказалось, что его там не было, хотя она четко ощущала чьё-то присутствие. Стало немного.. Странно? Почти жутко. Но от этого желание Фло проводить здесь время никуда не делось.

— Хэй? — позвала девушка, выходя из детской. — Ты где?

Она нашла Дарклинга в соседней комнате. Он держал в руках какую-то книгу.

— Ты все это время был тут? — она аккуратно поинтересовалась, чтобы точно понять для себя, была ли она одна в детской.

Ведь когда она стояла у колыбели, чьё-то дыхание почти касалось ее волос.

Это место было красиво, но красота эта была тревожна. Но разве не именно такую красоту любят поэты, художники? Может, Флоренс и не имела подобного образования, но она умела чувствовать искусство. И здесь, в этом доме, все казалось очень утонченным. Все здесь трогало за живое.

— Нет, — спохватилась она. — Я никого не видела.

Ее немного обижало то, что муж явно не хотел здесь находиться. Отчего-то вдруг генеральша сильно вцепилась в ту мысль, что это все — ее наследие.

Тем не менее, Морозова слушала Дарклинга. Если ему здесь некомфортно, то она вполне может вернуться в поместье одна. Когда он, например, будет занят.

— Кеттердам меня не расстроил, — мягко улыбнулась девушка. — И здесь тоже не хуже. Но хорошо.

Она немного грустно выдохнула.

— Я ещё проверю это место. Потом. Я не верю, что…

Что — что?

— Что кто-то причинит мне тут вред.

Флоренс с сожалением оглядела комнату. Снова вздохнула. Но подошла к супругу и, коснувшись его плеча, переместила их обратно в Малый дворец.

Ей безумно хотелось запытать Апрата, чтобы тот рассказал ей больше о Черновых. Почему местные считали их злом? Наверное, они очерняли в своих рассказах всех гришей. А ее семью за перемещение между мирами — так тем более. Попахивало дискриминацией.

Оказавшись вновь в Ос Альте, Флоренс ощутила некоторое огорчение. Дарклингу не понравилось имение Черновых. Нет, его можно понять. Его беременная жена тянулась к дому-призраку. Но она так и не верила, что это место может навредить ей.

— Я тебя люблю, — она поцеловала Дарклинга в щеку.

И для своего, и для его спокойствия. Но затем направилась в библиотеку — на поиски своей жертвы. И, конечно, Апрат был там. Носился со своими святыми, как и вечно. Флоренс же была для него едва ли ни бесом. Потому мужчина содрогнулся, когда генеральша приперла его к стенке своим телекинезом и подошла довольно близко.

— Что ты ещё знаешь о Черновых?

— Су-сударыня, — почти заикался духовный советник.

— Что?

Должно быть, в ее глазах блеснуло что-то такое, что его, и правда, пугало. Поджав руки к себе, как ребёнок, Апрат почти безумно глазел на неё.

— Вам не нужно в этом копаться, — качал головой он. — Черновы — истинное зло.

Флоренс закатила глаза.

— И много кто так считает?

Ей было интересно. Интересно потому, что было странным то, что в Равке никто ничего не знал о Заклинателях пространства. Такие могущественные гриши — и о них ходят только слухи? Удивительно.

— Спросите у жителей ближайших деревень. Я там жил совсем мало.

Но он тут же спохватился. Сказанул лишнего.

— Ты там жил?

— Госпожа…

— Ты там жил? — уже более твёрдо и требовательно спрашивает Флоренс, все больше припирая Апрата к стенке.

И в этот момент распахивается дверь в библиотеку. Морозова обернулась, увидев на пороге своего супруга. Апрат нервно выдохнул, выпуская воздух из легких. Словно и не дышал до этого.

— Простите, Госпожа, мне нужно к царю, — залепетал советник, семеня побыстрее из библиотеки.

Флоренс и сама не поняла, что за странное чувство охватило ее в момент этого допроса. Не хватало ещё призвать свет и направить его в лицо Апрата. Как плохой коп в участке.

— Там происходит что-то, — не очень внятно сказала Фло, обращаясь к Александру. — Я хочу знать что.

— Фу, — скривилась Флоренс. — Селедку я ненавижу и будучи беременной.

Она пыталась разрядить обстановку, чувствуя, что атмосфера все накаляется и накаляется. И чего Александр так прицепился к этой деревне? К этому дому? Никто ей там не навредит. Да и она не маленькая. Не в одном мире побывала.

Сейчас же Морозова слушала его тираду и непонимающе хлопала ресницами. Да о чем он говорит? Однако фраза о том, что он сожжет дом, заставила ее нахмуриться. На деревню ей было отчего-то все равно.

— Пожалуйста, успокойся, — спокойно проговорила девушка. — Что бы там ни было, это — часть меня. Та часть меня, которая жила в Равке века назад. Тебя просто пугает то, что ты не можешь контролировать, признай. Но там мне ничего не угрожает.

Правда же — что ей сделает дом, даже если тот набит призраками? Напротив — Флоренс чувствовала там чью-то боль. Чувствовала столь яро, что понимала — она должна помочь. Кому? Непонятно. Зачем? Неизвестно. Просто должна.

Генеральша сделала примирительный шаг вперёд, попыталась улыбнуться самыми уголками губ. Дарклинг словно вот-вот сотворит ещё один Каньон. Им такого не надо.

— Послушай, — она протянула руку и коснулась его лица. — Я очень осторожна. Честно. Но, в конце концов, у меня же может быть что-то своё? Не вечно мне в Малом дворце сидеть.

Не смотря на любые протесты, теперь она обхватила его пояс и прижалась к груди мужчины так, как могла. Ее любимый Заклинатель тьмы сердился, и такое может быть опасно. И разрушительно. Но, тем не менее, он должен помнить, что ее сила очень возросла. Никакие куполы, никакие магниты ему уже не помогут. Дарклинг не сможет сдержать ее против воли.

— Хорошо, — ещё более примирительным тоном начала Флоренс, глядя ему в глаза, но по-прежнему не выпуская из своих объятий. — Я не буду соваться туда без необходимости. Я обещаю.

В конце концов, по дворцу щеголял Владимир. А Багра, как они выяснили, натравила на Александра демона. В том доме могут быть подсказки! Подсказки, как победить обоих. Такое нельзя игнорировать.

— Ну, — очаровательна улыбка. — Хватит сердиться. У тебя носик дергается.

Флоренс рассмеялась и коснулась кончиком указательного пальца кончика носа Дарклинга.

Ну почему он не может понять ее?

Она просто не может объяснить. Если Флоренс скажет мужу, что нечто словно зовёт ее в поместье Черновых, то он будет в ещё большем ужасе. Будет злиться ещё сильнее.

— Не погубит.

Ты так в этом уверена, девочка?

Но нечто содрогает ее сердце, когда Дарклинг говорит, что ее — это он и ребёнок. Их семья. Все-таки Фло слишком привыкла быть независимой за свою жизнь, и до сих пор иногда не могла перестроиться на новый лад. Но, конечно, он сейчас был прав. Она не имеет права забывать о том, что приобрела.

— Конечно. Конечно, ну ты чего?

У неё нет и не будет ничего дороже мужа и их сына.

Александр ласково проводит по ее животу, и Флоренс млеет. Тепло улыбается. Выслушивает все, что говорит мужчина. И про полки, и про Владимира. Согласно кивает.

— Владимир — наглая скотина, не более. Зажрался мой дедуля. Погостил — пора и честь знать.

Супруг словно порывается уйти, но Флоренс задерживает его за руку. Куда собрался? Внутри что-то защемило. Неужели он думает, что она оставила его одного? Никогда в жизни такого не будет.

— Ну куда ты? Скажи, может, я могу тебе в чем-то помочь? — она вновь заглядывает в его чёрные глаза. — Всегда презрела домохозяек. Не хочу сидеть без дела.

Тем более, может, тогда я и забуду про этот дом. Может быть.

— Даже если от меня будет мало толку во Второй армии, я всегда могу помочь тебе с разгрузкой.

Ее улыбка была и тёплой, и заигрывающей одновременно. Может, они с Дарклингом уже не накидывались друг на друга как бешеные, как было в самом начале отношений, но то, что происходило между ними, оставалось чем-то особенным и горячим. Флоренс сбросила кефту со своих плеч, оставаясь в платье. Обхватила ладонями лицо Александра, очень бережно его целуя в губы.

— Ты же не думаешь, что я оставлю тебя? Ты — мой муж. Единственный, — ещё один поцелуй. — И навеки. На все-все-все долгие века, что нас ждут.

Давай же, не закрывайся от меня.

Ее рука пробралась под его кефту, и теперь генеральша щипнула Дарклинга за бок. Ещё раз и ещё. Нужно его растормошить. Нечего быть таким поникшим.

— Или ты не хочешь? — с лукавым видом поинтересовалась Флоренс. — Нет, ну тогда, конечно, я пойду по делам. Поболтаю с Владимиром, например.

Тихо рассмеявшись, она дёрнулась в сторону так, словно собирается уйти. Но, конечно, девушка ждала, пока супруг поймает ее за руку.

Или за что-нибудь ещё.

Отредактировано Camilla Macaulay (2022-11-15 04:09:56)

Его слова вонзаются в сердце маленькими иголочками, занозами, которые едва видны глазу, но ранят очень больно. И их просто так не вытащить. Неужели он думает, что она может уйти? Оставить его одного? Неужели он..

В конце концов, от его слов в Флоренс что-то ломается. Она никогда не сможет поставить что-то впереди Александра. И тем более — какой-то дом, как бы ее ни тянуло в это место.

— Ну что ты, что, — все так же прижимаясь, жена успокаивает генерала. — Ты не останешься один. Я же здесь. Видишь? Я здесь. Ничего не изменилось и не изменится.

Дарклинг говорит про свой гнев. И она знает. Ох, она все знает. Казалось, вся Равка погрязнет в Каньоне, если..

— Так давай избавимся от света.

Живя с Чёрным Еретиком, Фло быстро привыкла к мраку. И полюбила его. И мрак, и самого его основателя. Теперь Александр целовал ее очень мягко и бережно, словно боялся сломать. Как маленькую куколку. Его тоска, боль и страх потери чувствовались в каждом жесте и прикосновении.

— Я тебя люблю, — вставляет она сквозь бесконечные поцелуи. — Ты — моя жизнь, ты же понимаешь?

Давай. Переступи через себя, лишь бы не видеть слез в глазах любимого человека.

— Ты хочешь.. Хочешь, я постараюсь вообще не иметь дел с этим домом?

Флоренс не могла сказать «вообще не буду там находиться». Это стало бы ложью. Но она может постараться. Вот это уже будет честно.

На самом деле, Морозова прекрасно понимала страхи мужа. Он был одинок шестьсот лет после смерти возлюбленной, пока не встретил Флоренс. У него наклевывалась семья, ведь девушка носила его ребёнка. И если кто-то попробует отнять ее, то мужчина лишится сразу всего. Ей вспомнился тот вечер, когда она сообщила ему о беременности. Когда Александр ухал с Хоском, заставив свою жену практически рыдать от страха. Она понимает. Она все прекрасно понимает.

— Давай договоримся друг с другом. Мы оба не будем совершать поступки, что могли бы нас разлучить. Не будем ввязываться во что-то опасное намеренно. И будем решать все вопросы вместе.

В конце концов, они — команда.

— Вон, как хорошо мы разделались с Каньоном, — генеральша улыбнулась. — Всегда лучше действовать сообща.

Изначально Фло думала Дарклинга приласкать и утешить, но теперь не очень понимала его настроение и приставать не спешила. Просто запустила руки под его кефту и улыбалась, тиская мужчину довольно ощутимо. Кто бы мог подумать? Некоторое время назад она нагло лезла к нему в первый день знакомства. Считала мудаком и даже влепила пощёчину. Теперь же Флоренс видела ту сторону Киригана, которую, наверное, сейчас и здесь никто не видел. Она видела его страх. Ранимость. Блеск в глазах.

— Я ждала тебя всю жизнь, Александр. Я не такая дура, чтобы потерять тебя.

И дальше девушка вновь поцеловала его. В губы, в нос. В скулу. Пусть даже не сомневается ни в чем.

Кажется, кого-то надо комфортить. Как можно скорее и как можно сильнее. За все это время Флоренс лишь один раз мечтала о побеге — тогда, в самом начале, когда Дарклинг запустил свою тьму ей под кожу. Когда она могла вырваться из-под купола, она ведь сбежала в Нью-Йорк. Но даже тогда она провела там не более минуты. Тут же вернулась за мужчиной и забрала с собой. И тогда же сама сделала ему предложение. И с тех самых пор Флоренс ни разу об этом не пожалела.

— Я не пытаюсь отрешиться, эй! — генеральша даже немного возмущена. — Это что за мысли такие?

Она вновь ущипнула его за бок под кефтой. Довольно ощутимо, но Александр должен почувствовать, что она здесь. Она — его. Она — с ним.

— Даже если я что?

Теперь жена смотрела в его чёрные глаза даже с некой строгостью. Она чуть нахмурила брови и, кажется, была готова просто покусать своего супруга за эти сомнения в ней.

— Знаешь, это просто нечестно! — Флоренс не ругалась с ним, нет. Она даже улыбнулась, чувствуя внутри тепло от мысли, что он любит ее так сильно. — Я хоть раз давала повод?

И в следующее мгновение в библиотеку вошёл Иван. Сердцебит кашлянул, потупив взгляд, прекрасно понимая, что, похоже, помешал супругам. Наверное, для сохранения репутации Флоренс и стоило бы сделать шаг назад, отпуская Дарклинга, но она и не подумала об этом. Все еще держала руки под его кефтой.

— Прошу прощения, — замялся Иван. — В вашем кабинете вас ожидает господин Владимир. Он был.. Настойчив.

— Да как же он заебал, — раздраженно выдохнула генеральша, лишь теперь отпуская мужа.

Фло подобрала свою кефту с пола и, отряхнув ее, гордо вернула на свои плечи. Чёрный цвет — цвет их семьи. Его и нужно носить с неким самодовольством.

— Я с тобой, — не принимая никаких возражений, сообщила девушка.

Чета Морозовых двинулась по коридорам вслед за сердцебитом. Едва войдя в кабинет, где Чернов со странным упоением разглядывал лежащие на столе карты, Флоренс недовольно сложила руки на груди. Посмотрела на прадеда исподлобья, но не спешила давать ему слово. Пусть это сделает супруг. Он тут главный.

Однако Владимир все равно не дождался разрешения. Вёл себя здесь по-хозяйски, даже почти развязно.

— Я слышал о волнениях в западной Равке.

Так он что, тут ходит и ещё слухи собирает?

— Мне кажется, стоит проучить их снова. Докажите, что каньон в вашей власти, если они забыли.

Флоренс скрежетнула зубами. Она злилась и могла себе представить, насколько сильно злится Дарклинг. Какой-то утырок диктовал ему, что делать с его же страной.

— Если дорогой Флоренс сложно сейчас управлять своим талантом, могу помочь я, — Чернов гаденько улыбнулся, намекая на беременность правнучки.

— Прости? — неосознанно вырвалось у неё.

— Тише, тише. Я же о тебе забочусь, милая.

О, у меня уже есть семья, которая заботится обо мне. И ты мне не нужен.

Его наглость не знала границ.

Взгляд Владимира казался безумным. Не злым, а именно сумасшедшим. Глаза его поблёскивали, когда он таращился на Дарклинга и его жену. Флоренс смотрела на него и, возможно, даже немного жалела своего прадеда. Ведь тот же потерял супругу? Если она сделала верный вывод из посещения имения Черновых, то у них даже должен был быть ребёнок. Что же с ним случилось? Но этой жалости точно не хватит для того, чтобы плясать под его дудку. Они и так слишком долго оставляют его в живых. Даже после этого фокуса с Людой.

— Очень жаль, — уголки губ Владимира дрогнули в безумной улыбке.

Гриш вновь скользнул взглядом по Морозовым и затем молча отправился к выходу из кабинета. Однако на пороге он притормозил, чтобы добавить:

— Я был бы рад провести с тобой ещё время, дорогая внучка.

— Обязательно, — солгала Флоренс.

Теперь они с Александром остались в помещении одни. Генеральша ещё какое-то время смотрела на дверь и лишь затем обратила взор к мужу.

— Мы должны узнать, где он прячет Багру. Мне все это надоело.

Несчастную и так тошнило, у неё и без того была куча проблем. Беременность, знаете ли, и так непростая штука. Флоренс чисто физически не могла вынести ещё большего давления.

Ее тянуло совсем к другому. Совсем в иное место. Но она пообещала Дарклингу не соваться в поместье. Ужасно, ведь там девушка находила странное успокоение. Пусть комнаты и были пропитаны сыростью и некой жутью, это было ее место. В голову даже приходили мысли о том, чтобы перемещаться туда хоть ненадолго, чтобы взглянуть на все еще раз хоть одним глазком, но генеральша не хотела нарушать данное супругу обещание. Потому, тяжело вздохнув, Флоренс прошла вглубь кабинета и устало плюхнулась в кресло. Прикрыла глаза.

— Когда там начнём.. полки эти проверять?

Ноябрь обещал скоро занести снегом всю округу. На улице уже постепенно холодало, приходило время носить плащи. Вот и Флоренс обратила внимание, как муж греет пальцы у огня камина. Она чувствовала себя уставшей, словно что-то вытягивало ее силы извне. Но, возможно, все дело было в том, что у неё постепенно рос и срок беременности. Чуть больше двух месяцев? Из-за всего, во что они оказались втянуты, Фло даже не успевала ходить ко врачу и следить за этим делом. Ужасно и безответственно, если честно.

— Хорошо, — потянувшись в кресле, согласилась девушка.

Из-за Владимира и прочих, и правда, нельзя забывать об армии, о мятежниках. Возможно, даже придётся снова наведаться к Каньону. Но сейчас Морозова поднялась со своего места и подошла к супругу. Взяла его руки в свои. Отчего-то сейчас ее пальцы были куда теплее, чем его.

— Он стар. Очень стар, значит, и опытен. Скрывался столетиями, для такого нужна сноровка. Я бы не списывала его со счетов.

Флоренс поглаживала костяшки пальцев Александра, надеясь хоть немного привести мужчину в чувства и успокоить.

— Я не знаю, что ему нужно, — вздохнула она. — Он походу ещё и какой-то.. сумасшедший. А действия и желания таких трудно предугадать.

Ведь чем они ему помешали? Радовался бы, а не интриги плёл. Чертов псих.

За окном теперь рано темнело. По стеклу забарабанили капли дождя. Приближающаяся зима немного угнетала, но Флоренс все равно не отчаивалась. Они с мужем уже так много сделали. И сделают ещё больше.

Для себя, для страны.

Но пока..

— Если у нас ещё есть время, то, может, потратим его на.. на нас? — продолжая гладить его руки, она посмотрела Дарклингу в глаза. — Серьезно, закроемся в наших покоях от всего мира. Хотя бы на вечер, мм?

Фло скучала по беззаботности.

Флоренс лишь улыбается и качает головой, когда муж спрашивает ее о плане. Уж лучше они поговорят об этом в своих покоях.

И уже в спальне Дарклинг говорит о том, что ему не хватает сил. Это трогает сердце его супруги тревогой, но и одновременно наполняет нежностью. Не то чтобы ей приятно видеть его слабость, нет. Просто приятно то, что рядом с ней он не боится ее показывать. И у такого сильного человека, как генерал, должна быть своя тихая гавань.

Девушка вновь подходит к нему и обнимает, утыкаясь носом в его шею. Родной запах эвкалипта щекочет нос.

— Это не значит, что у тебя нет сил вовсе. Просто ты устал. Последние пара месяцев были насыщенными. Но никогда не забывай о том, кто ты. Чего ты добился. Ты самый влиятельный гриш в стране, один из самых сильных и древних. И пусть Владимир старше, у него нет того, что есть у тебя. Мы с тобой подчинили Каньон, черт его дери.

Флоренс нежно улыбается, смотря в черные глаза Александра. В самые любимые глаза.

— А что касается плана… У меня типа никогда не было плана. Я всегда действовала по случаю. Может, иногда так и надо? Просто лавировать под обстоятельства. Я не предлагаю пустить все на самотек, я предлагаю понаблюдать и действовать в зависимости от ситуации.

А сама госпожа Морозова очень и очень постарается не нарушить данного супругу обещания не лезть в поместье Черновых. Ее тянуло туда с неизмеримой силой. Флоренс не могла этого объяснить. Но, возможно, и правда, стоит в таком случае насторожиться по этому поводу?

Ничто не бывает просто так.

Но что-то неприятное внутри щебетало, что, что бы там ни скрывалось, оно само найдет ее. И просто так не отпустит. Она слышала этот… зов?

Чуть вздрогнув от этой мысли, Флоренс попыталась отвлечь себя и вновь натянула на лицо улыбку. Забралась пальцами за ворот кефты Дарклинга.

— Ну, вы поцелуете свою жену, генерал, или нет?

— Сообща, — кивает Флоренс.

Конечно, они будут действовать сообща. До Дарклинга, ещё будучи Блэкфайер, она всегда была одна. И даже думала, что так и будет лучше. Не смотря на кучу друзей в Нью-Йорке, она всегда знала, что другая, не похожа на них. Дом Флоренс обрела тогда, когда поняла, что является гришом. Тогда, когда полюбила Александра. Кто бы мог подумать, что та взбалмошная девица, бесцельно шатающаяся по чужим мирам в поисках не пойми чего, падкая на плотские утехи и непрочные связи, может так вырасти? И в плане своих сил, и в своей душе. Теперь она, та одинокая девочка, считавшая своим домом бесконечную дорогу, стала женой генерала, фактически правящего самым большим государством этого мира вместо подставного царя. Теперь у нее есть цель, есть дом, есть семья, есть ценности. Есть то, что она будет защищать. И, главное, у нее есть тот, кто защитит ее. Впервые в жизни.

Муж целует ее, и Флоренс тает от его ласковых прикосновений. Странная тяга к поместью Черновых замутняется, потому что девушка понимает — главное притяжение в своей жизни она испытывает и всегда будет испытывать именно к Дарклингу. Вращается вокруг него, как спутник вокруг планеты. И ничто не нарушит этот баланс.

Он смеется, и она смеется в ответ. Потому что смех любимого человека заразителен. Потому что вряд ли кто-то ещё когда-то видел большого и страшного генерала таким. Это подкупает. То, что он такой — для нее.

— Хочешь сказать, я тебя усмирила и приручила? — шутит Флоренс, касаясь пальцем кончика носа Александра. — Самого Заклинателя теней?

Она чуть слышно взвизгивает, когда он подхватывает ее на руки и усаживает к себе на колени. Но, оказавшись в кресле, госпожа Морозова тут же расслабляется и прижимается к супругу, обнимая его за шею. Ее мысли все ещё вьются вокруг его слов о том, что они дополняют друг друга. Мгновение, и Флоренс всхлипывает.

— Прости. Это все гормоны. Ты, блин, заставил меня расчувствоваться. Что это такое?

Она шутливо пихает мужа в плечо.

— Я никогда такой не была. Это все ты.

Ее рука скользит с его шеи к груди, забираясь пальцами под расстегнутую кефту. И когда она касается иной мягкой ткани, Флоренс тут же заливисто смеется в голос.

— Это что — спортивный костюм? Я знала, знала, что тебе понравится американская одежда!

— Эй! — смеясь, протестует Флоренс, когда Дарклинг щипает ее за бок. — Набрала я между прочим тоже из-за тебя! Тебя и твоего наследника.

На самом деле, это все ещё пугало ее. Не вес, а сама беременность. Пугала тем, что теперь у нее есть особенно слабое место в то время, как у них может быть множество врагов. Чертов Владимир только и делал, что тянул свои лапищи к ее животу. Чернов словно был одержим идеей появления правнука. Плюс — она боялась ослабеть. Сейчас, пока срок маленький, все ещё было в порядке, но как она сможет отбиваться в случае чего с пузом?

Впрочем, думать об этом сейчас не хотелось. Хотелось верить, что с Владимиром они разберутся раньше, чем Флоренс станет уязвима. А в данную секунду и вовсе стоило расслабиться. Последние события научили госпожу Морозову быть всегда начеку, но нежные касания супруга, наконец, позволяли ей успокоиться.

Александр снимает с себя свитшот и вновь принимается щипать жену, чем снова вызывает у нее взрыв смеха. В последнее время, возможно, что как раз из-за беременности, Флоренс стала как-то чувствительнее и физически, и теперь от подобных прикосновений ей становилось щекотно.

— О, я продолжу, — улыбаясь, девушка выгибает бровь и снова целует Дарклинга.

Она чувственно водит кончиками пальцев по коже на его груди, внутри радуясь вызванным этим действием мурашкам, пока не останавливается на плечах мужчины. Чуть сжимает их, массируя мышцы, и спускается губами к его шее. Ухмыльнувшись, прикусывает зубами кожу.

Устраивается на его бедрах удобнее, сбрасывая со своих плеч кефту, которую Дарклинг услужливо успел расстегнуть.

Теперь Флоренс вновь смотрит ему в глаза, в черноте которых отражаются блики от огня в камине. У нее сердце замирает от его теплого и завороженного взгляда. Любая женщина мечтает о том, что на нее так смотрел любимый мужчина. Особенно такой, как Александр. Именно его красота и могущественность пленили ее сердце и разум, когда Флоренс впервые оказалась в Равке. А все эти куполы, сдерживающие ее силы — уже во вторую очередь.

— Я люблю тебя, — шепчет девушка, вновь припадая своими губами к губам мужа. — Очень сильно.

Настолько, что в груди щемит.

А ее руки в это время проворно спускаются ниже. Морозова чуть отодвигается назад, чтобы спокойно дотягиваться до любых мест, каких ей захочется. Ладони скользят по животу мужчины, чтобы в итоге добраться до штанов от спортивного костюма.

— Да, ты определенно прав в том, что с такой одеждой куда проще… расправиться.

В ее зеленых глазах пляшут бесенята, когда Флоренс свободно ныряет рукой под резинку штанов и, после пары дразнящих нежных касаний, принимается весьма ощутимо гладить его. Сама же она.. Да, она определенно стала чувствительнее. Девушка уже ощущает, как внизу живота разгорается жгучее желание, как намокает белье. Дарклингу всегда удавалось заставлять ее хотеть его одним своим взглядом.

На ней — готическое черное кружевное платье. Ткань достаточно тонкая, но Флоренс быстро становится в нем жарко.  И дело совсем не в тепле, исходящем от камина.

Родственная душа — вот, что, действительно, имеет вес в этой жизни. Можно сколько угодно строить из себя непоколебимую независимость, но когда ты встретишь того самого человека — все меняется. Меняется потому, что ты сам начинаешь желать отдать ему всего себя. Без остатка. Может быть, Флоренс и не прожила на свете так долго, как Дарклинг, но она все равно успела повидать достаточно много, то и дело влипая в неприятности в других мирах. И с кем бы она там ни связывалась, никогда не чувствовала того самого щелчка, что произошел, когда она встретила своего будущего мужа. Кто бы вообще мог подумать, что такое бывает не только в кино и любовных романах?

В какой-то момент ей даже стало плевать, где она — в Равке или в Нью-Йорке. Потому что ее дом там, где Александр. А все остальное вторично. Чужой культуре можно выучиться, ко всему можно привыкнуть и даже того не заметить, если тебе есть, ради чего это делать. Ради кого.

И сейчас, когда ее дыхание учащается от того, как он целует ее спину, Флоренс понимает, что все сделала правильно. Потому что все, что было в ее жизни прежде, вело ее именно к этому моменту. Именно в его объятия.

Дарклинг укладывает ее на мягкий ковер. От камина веет приятным теплом, и девушка по-кошачьи щурится, смотря на то, как в черных глазах ее любимого отражаются язычки пламени.

— Даже не знаю, — в такой же лукавой манере отвечает Флоренс. — Вы же знаете, генерал, что можете делать все, что хотите.

Она нетерпеливо тянет к нему руки, чтобы обнять его за шею и притянуть к себе для поцелуя, параллельно излюбленно почесывая его загривок.

Ей всегда будет его мало. А учитывая то, что у них в запасе есть целая вечность, то выводы напрашиваются сами собой. Это было так уютно — просто быть с ним тут сейчас, проводить вечера, целиком и полностью посвящая себя друг другу. Очевидно, что так будет не постоянно — дела по стране тоже сами себя не сделают. За каждым углом может таиться опасность. И именно поэтому Флоренс старалась ещё больше ценить каждое мгновение, каждое касание, каждый поцелуй.

Каждый его поцелуй, каждое прикосновение, каждое движение — все являет собой любовь, все заставляет пламя в ее груди бушевать. Это — вечный огонь, который поддерживается именно им. Ее мужем. И Флоренс знает, что это останется неизменным. У них впереди ещё так много. Так много.

— Я прошу ещё, — отзывается девушка. — Ещё.

За это время Дарклинг прекрасным образом выучил все, что ей нравится. Какие точки у нее чувствительнее других, в какой момент стоит быть настойчивее, а когда — остановиться. У нее уже почти кружится голова, когда он, наконец, берет ее. Флоренс двигается навстречу супругу, стараясь не сбиваться с общего темпа, но это дается не очень легко, когда тебя с ног до головы омывает страсть, когда она целиком захватывает твой дух. Кириган кусает мочку ее уха, на что жена отвечает тихим смехом, почти что неразличимым в череде стонов.

Вскоре ощущения обостряются особенно красочно, и тело сводит сладкая, томная судорога. Ещё какое-то время требуется на восстановление дыхания. Ей нравится просто лежать со своим мужем вблизи от приятного источника тепла.

Уже после, когда они все же поднимаются на ноги и облачаются в ночную одежду, из темноты выступает демоническое создание — то верный пес Велиал. Доберман бесстыже забирается на кровать и потягивается.

— Спасибо за деликатность, — смеется Флоренс, почесывая собаку за ушком.

Хорошо, что явился он уже позже. Разумное создание.

Но демона, кажется, что-то волновало. Он навострил уши и тихо рычал куда-то в угол. Но госпожа Морозова слишком утомилась для того, чтобы обратить на то внимание. Сон неумолимо затягивал в свои свои объятия, и вскоре девушка, прижавшись к Александру под одеялом, уснула.

Но место, где она в итоге очутилась, не слишком походило на простой сон. То был… особняк Черновых? Вокруг было слишком темно, чтобы рассмотреть очертания мебели, но зато Флоренс отчетливо видела перед собой портрет. Тот самый портрет с некой женщиной, что висел в холле особняка. Но на этот раз что-то в ней изменилось. Если раньше она казалась серьезной, даже почти печальной, то теперь ее лицо исказила злобная усмешка. Глаза блестели яростью. Словно настоящие.

Флоренс, как завороженная, сделала шаг навстречу к портрету, неосознанно протягивая к нему руку. Все ближе, ближе и ближе. Она даже не почувствовала, что в этот самый момент к ней самой тянулась костлявая рука позади. Прямо из ночной черноты. Некто почти коснулся девушки, как вдруг послышался собачий рык. Он был столь громок, что напоминал раскат грома. Велиал.

Морозова резко распахнула глаза, хватая ртом воздух, и подскочила на месте, увидев рядом с собой встревоженного мужа. Она снова в Малом дворце. Но… Все было так натурально. Совсем не походило на простой сон.

— Что случилось?

Ее голос звучал хрипло, потому что в горле напрочь пересохло.