- Валерия Андреевна, - приветственно кивнул Игорь Евгеньевич, пропуская сотрудницу в свой подозрительно дорого обставленный рабочий кабинет.

- Здравствуйте, - улыбнулась девушка, присаживаясь на предложенный стул напротив отделанного дубовым деревом стола своего непосредственного начальника. - Вы, кажется, говорили, что подобрали для меня новое дело?

- Да-да, все верно, - вновь деловито кивнул мужчина, поправляя очки на переносице. - Понимаете, дорогая, дело очень непростое, - и, заметив, как блондинка слегка напряглась, поспешил добавить: - Вы давно ждали возможности проявить себя, и, поверьте, оно вам идеально подходит.

До этого момента молодая специалистка, действительно, ещё не работала с птицами высокого полёта, потому была крайне заинтригована.

- Вы же, разумеется, слышали о Чумном Докторе? - психиатр слегка наклонил голову вперёд, изучающе глядя на девушку из-под стёкол очков, ловя каждую проскакивающую в карих глазах эмоцию: от недоверия до испуга, от растерянности до странного возбуждения.

Конечно, она слышала о Чумном Докторе, вся страна о нем слышала! И каждый ее коллега из «Сербского» грезил ночами о том, как заполучит это дело себе. У Беловой моментально разыгралось воображение: ее карьера идёт в гору, она наконец получает интересную подоплеку для своей кандидатской, а, главное.. Главное, она поможет ещё одному человеку. Первоначально Лера была наслышана о Сергее Разумовском, как о гении в IT-сфере, российском Цукерберге, щедром филантропе, который старался делать жизнь других лучше. Альтруизм забурлил в ее сердце, расползаясь по венам вместе со страхом. Страхом элементарно облажаться. У молодого человека подозревали диссоциативное  расстройство идентичности. Диагноз крайне редкий, сложный. Такого в ее недолгой практике ещё было.

- А почему я? - абсолютно непрофессионально ляпнула Белова, тут же закусив язык. Между бровей залегла небольшая морщинка.

- Разве не вы были лучшей на своём курсе в «Первом Меде»? - начальник постарался надавить на тщеславие и амбиции, что слегка оскорбило Леру, ведь та пошла в психиатрию из чистой эмпатии и научного интереса. Или чтобы лучше понять понять саму себя, что она старательно отрицала. Детские воспоминания резанули где-то за рёбрами. - Нужно выезжать в Санкт-Петербург в ближайшие дни.

- Да, конечно, - кротко склонила голову блондинка.

Наивная, наивная Валерия Андреевна.

Разумеется, молодая экспертка не верила в слухи о взятках в их учреждении. И мысли не могла допустить, что сама может стать пушечным мясом. Но, кажется, зря.

***

Лера сидела на коленях над обмякшим телом, размазывая тыльной стороной ладони непрошеные слезы по лицу и остервенело шмыгая носом.

Всегда интересовало, что ты почувствуешь, став виновницей чьей-то смерти? Так на, получай, распишись. Это было абсолютно мерзко и неправильно, но в эту самую секунду Белова думала лишь о том, как теперь сложится ее жизнь. О том, что теперь с ней станется, как ее тонкие запястья закуют в наручники, закроют за холодной решеткой. Внезапно кто-то берет ее за подбородок, нежно заставляя поднять взгляд опухших покрасневших глаз.

- Ты молодец, девочка, - шепчет тень. - А теперь уходим, - демон смахивает последнюю слезинку с ее щеки.

И девушка подчиняется. Она сделает все, что он ей скажет. С ним она в безопасности, правда?

Сон буквально выплевывает блондинку из своего омута, и Белова ещё какое-то время пытается сообразить, где вообще находится. Сапсан. Она уснула, обнимая папку с переданными ей материалами по Разумовскому. Проморгавшись, девушка растерянно оглядывается по сторонам. На соседнем ряду подростки играли в «контакт», и именно их задорный смех вытащил ее из глубин темного подсознания.

До сих пор, в свои двадцать семь лет, Лера не могла отделаться от чего-то жуткого, что скребло стенки черепной коробки, что преследовало ее с самых подростковых лет, когда она сама заработала себе диагноз. Ей являлся человек. Человек, внешний облик которого она постоянно забывала, открывая глаза, но девушка отчётливо помнила голос и тёмную фигуру. И каждый раз, засыпая лишь с помощью горстки таблеток, она его узнавала. Ее собственный «демон» толкал Белову на страшные поступки, убеждал перейти на свою сторону, бросить все. Лет в семнадцать, будучи проблемным подростком, ей, и правда, хотелось испытать себя, понять, к чему она ближе - ко свету или тьме. Сейчас ей казались абсурдом собственные детские мысли, хотя что-то продолжало сипеть ей в уши по ночам, что маленькая докторша неспроста выбрала эту профессию: дело было не в эмпатии, а в тяге к жизни за гранью. И, будучи психиатром, Лера могла подходить ко тьме вплотную, но не преступать черту закона. Созависимые отношения даже с собственными пациентами. Пограничное расстройство заставляло делить весь мир на чёрное и белое.

Откашлявшись, Белова активно замотала головой, отгоняя наваждение. Это просто чертов «флэшбек» после очередного кошмара.

- Я хороший человек, - промямлила кареглазая себе под нос и крепко зажмурилась.

И как ее такую допустили к работе? Конечно, удобно самой обращаться лишь к частным специалистам. А тем, кто не имеет подобной возможности, Лера старается помочь, не жалея собственных сил и психики. «Работаешь на износ» - поджимает губы мама, когда дочь все же навещает семью за городом.

Ох, мама, хорошо, ты не знаешь, зачем бестолковая Лерочка поехала в Петербург.

Из сумбурного клубка мыслей девушку вырывает объявление, что поезд прибывает на Московский вокзал. Не было известно, насколько растянется суд, потому начальство помогло своей сотруднице со съемной квартирой. Кареглазая мечтала переехать в этот город едва ли ни с детства, но теперь.. теперь причина ее приезда вызывала лишь тревогу.

Что ж, встречай, Питер, блудную дочь.

***

Специалистка ждала первой встречи. Сидела в скупо обставленной допросной, слегка подрагивая ногой. Сейчас его приведут. Вот сейчас.

Позади, в коридоре, раздался противный сигнал, оповещающий о том, что решетка открыта. В следующее мгновение отворилась и тяжёлая дверь в допросную. Белова надеялась, что позже для встреч им предоставят кабинет, потому что она не хотела выглядеть палачом. Она не собиралась светить пациенту в лицо лампой или давить на него.

Напротив неё санитары грубо усадили молодого парня на железный стул. Лера тут же занервничала, сцепила руки в замок на холодной поверхности стола.

- Здравствуйте, Сергей, - молвила блондинка. - Я здесь, чтобы поставить вам диагноз, - она осеклась, заметив его затравленный и пустой взгляд. - Чтобы попытаться помочь вам.

Чумной Форт не похож на места, где прежде бывала Валерия Белова. Студенткой она не раз была на практике в психиатрических больницах, в тюрьмах и на зонах, но это место.. Это место было столь схоже с лечебницей Аркхэм и Алькатрасом, что по загривку мурашки пробегали.

Докторше не нравилось, что их с Разумовским запихнули в допросную. В конце концов, могли бы предоставить кабинет или хотя бы что-то поприятнее блевотно зелёных стен с облупившейся краской. Для неё Сергей — не заключённый. Для неё Сергей — травмированный ребёнок, такой же, как она сама. Должно быть, оттого у неё и нервно потели ладони, когда девушка сцепила пальцы в замок.

В ее взгляде скользило понимание и даже жалость. Но не та жалость, которая была бы унизительна для собеседника. Разумовский был слишком подавлен. Лера видела его пресс-конференции в его социальной сети «Вместе» и, как специалист, сразу отметила, что парень был добрым, чутким и очень, очень тревожным. Похож на рыжего котёнка, которого хочется опекать и защищать от всего страшного мира.

Но Белова не позволяла себе обмануться. Она знала, что внутри него живет кто-то ещё. Кто-то, с кем она обязана поговорить, чтобы вынести свой вердикт на суде. Это означало то, что ее задачей здесь не является помочь ему восстановить свою психику..

Она, здесь и сейчас, — костолом.

Должна вывернуть пациента наизнанку, заставить пройти через самую сильную боль, чтобы докопаться до правды. До истины. Любой ее коллега так бы и поступил, но не Лера. Не Лера.

- Я вам кое-что принесла, - блондинка мягко улыбнулась, выуживая из кармана белого халата банку с газировкой.

Доктор видела снимки его квартиры. Видела, что у Сергея был целый стенд с этими чертовыми банками. Как у ребёнка, у которого раньше ничего не было.

- Я не знала, какую вы любите, - продолжила она, передавая банку рыжеволосому в руки. - Взяла то, что с вами ассоциируется лично у меня.

Это была ванильная кола.

Так глупо, но Лера не видела в нем жестокого, злого человека. По крайней мере - в этой стороне его личности.

В тот миг, когда пациент нехотя принял «подарок» из ее рук, их пальцы соприкоснулись. Всего на мгновение, но Белова успела заметить, насколько у него холодные руки. Пальцы длинные, красивые, тонкие. Кожа нежная. Он и сам весь выглядел болезненно, словно его даже не кормили.

- С вами здесь хорошо обращаются? - вдруг, неожиданно для самой себя, спросила Лера, покосившись на заметные синяки на предплечьях парня.

Из-за белого цвета больничной одежды Сергей казался ещё более бледным. Мучительно истощенным.

Ей нужно вызвать его. Того, второго. Он должен показаться судмедэкспертке, чтобы.. чтобы что? Чтобы она установила его невменяемость, чтобы он сгнил здесь, в этой отвратительной клинике?

Но и вменяемым ему быть нельзя. Просто запрещено - он казался робким. На зоне его просто сотрут в порошок.

Возможно, Валерия не годилась для этой работы. И следующий ее шаг это вновь доказывал.

- Я не представилась. Меня зовут Валерия Белова, но.. Можете звать меня Лерой, если вам так будет… Комфортнее. В конце концов - мы с вами почти ровесники.

Психолог танцевала на грани, на острие ножа. Фамильярничать с пациентами нельзя, но одновременно и можно дать им немного свободы в своих выражениях и действиях. Нужно, нет, необходимо установить контакт.

Сергей был красив. И очень. Даже с впалыми щеками и синяками под глазами.

- Вы не хотите рассказать мне, что случилось? Я не предвзята, мне важно услышать именно вашу версию.

Так же она продолжала следить за холодной банкой в его руках. Он должен выпить ее здесь, потому что в палату отнести не позволят - железка все-таки. Никому не будет выгодно, если Разумовский покончит с собой.

У Леры же от этой мысли странно забилось сердце. Альтруистка чертова.

- Если вам не нравится такой вкус, я принесу вам другой в следующий раз.

Отчего-то ей хотелось сделать Сергею максимально комфортно. Так сказать - причинить добро.

Но благими намерениями, как известно…

- Простите, я не хотела вас смущать, - докторка поджала губы, подумав, что сболтнула лишнего.

Сергей не был для неё игрушкой. И даже не был средством для продвижения карьеры. Можно было так думать, пока едешь в Сапсане, но, когда встречаешься с пациентом один на один…

Она вела себя непрофессионально с первой минуты, предложив называть себя по краткому имени. Но она прониклась. Потекла, как сопливая девчонка, заглянув в его честные голубые глаза.

Таким глазам посвящают песни. Бесконечно грустным.

- Простите? - вначале непонимающе переспросила Лера, когда Сергей будто бы обратился сам к себе, но потом поняла.

Он говорил с ним.

А теперь Разумовский сказал, что здесь ему хорошо. Белова вновь поджала губы, слегка неодобрительно покачала головой.

Почему мысли о том, что она могла бы легко оказаться на его месте, резко вползли в голову? Если бы ее кто-то только слегка подтолкнул.

Лера вновь оглядела синяки на его предплечьях. Она выбьет ему лучшее лучшее отношение. Чего бы это ей ни стоило.

Рубинштейн наблюдал за ними через одностороннее стекло. Доктор сжимал и разжимал кулаки, играл желваками. Эта девчонка… Если он установит, что Разумовский - вменяем, то эту пташку вырвут из его рук. Нехорошо, нехорошо.

- Я просто хочу, чтобы вы не чувствовали себя животным, - робко добавила Лера. - Вы - человек. Личность. И…

Его взгляд был столь затравленным, что хотелось протянуть руку и взять его ладонь в свою. Но нет - непрофессионально.

- Знаете.. Вот если бы вам дали шанс самому вынести себе приговор, что бы вы сказали?

Ты не адвокат, Лерочка. Ты должна быть беспристрастна.

Рубинштейн злился. И в какой-то миг, едва дав пациенту договорить, он ворвался в допросную.

- Валерия Андреевна, - спокойно, интеллигентно позвал врач. - Думаю, для знакомства достаточно. Можно вас?

Белова хотела протестовать, но разве она могла? Как говорит главврач, так и должно быть. Насупившись, Лера вновь посмотрела на Серёжу.

«Я приду снова».

О, ты даже не знала, как скоро.

- У Разумовского много процедур, - пояснил Рубинштейн, стоило девушке выйти с ним в коридор.

- Могу я уточнить - каких?

Но, конечно, - нет. Она не получила ответа на свой вопрос.

- Не хотите остаться на ночное дежурство? Раз вам так необходимо как можно скорее поставить диагноз.

Доктор говорил вежливо, но в его тоне чувствовалась надменность. Ему было выгодно, чтобы Валерия встретила Птицу. Ведь тогда - тогда его любимый зверёк останется здесь. И Лера попалась на крючок - согласилась, не раздумывая.

***

- Да, мам, - раздражилась девушка. - Тут не должно быть много работы. Да, мне сняли приличную квартиру, недалеко от центра. Я вернусь в Москву сразу же, да.

Часы показывали почти двенадцать ночи. Лера совсем закопалась в отчетах предыдущих независимых экспертов, но она сама все-таки была из Сербского. Ее мнение, ее вердикт на суде - решающий. Однако ей не хотелось принимать решение. Впервые в жизни.

Одно дело работать с родителями-мучителями, что сами убили своего пятилетнего сына. Да даже новомодные скулшутеры - Лера могла их понять. Но Сергей…

Ей выделили совсем маленький кабинет. Криво пришпилили табличку «Белова В.А.». Но блондинке это не мешало, ведь ей совсем не хотелось находиться в этом затхлом, душном помещении. Едва она захотела выйти, чтобы пройтись по отделению, размять ноги, как…

- Он отказывается есть, - обьявил санитар. - Доктор Рубинштейн сказал, что это теперь ваша головная боль.

Лера сразу поняла, о ком речь. Конечно же.

- Спасибо, - как-то рвано выдохнула она. - Я схожу к нему.

Как будто ты и так не хотела это сделать?

Каблуки звонки цокали в пустых коридорах, звук отбивался о стены странным, жутким эхом. Лера быстро нашла его палату. Санитары открыли дверь - та управлялась с помощью двух карточек.

- Не нужно караулить, пожалуйста, - раздраженно бросила Белова, когда санитары едва ли не собрались зайти с ней в палату.

Мужчины лишь пожали плечами, приняв молодую докторшу за самоубийцу.

- Сергей? Эм.. Серёжа. Мне сказали, что вы отказались от ужина.

Она обращалась к тёмному углу палаты, где и находилась койка. Глаза ещё не привыкли, приходилось щуриться.

Ответа не последовало. Лера беспомощно огляделась на захлопнувшуюся за ее спиной железную дверь камеры, а затем обернулась..

И оказалась в доли секунды прижата спиной к холодной стене за горло.

Он вёл себя иначе. Это чувствовалась не только в острой хватке, сжимающей горло Леры, но даже в его дыхании.

- Вы явно не Сергей, - спокойно проговорила доктор. - Так с кем имею честь?..

Даже глаза его во тьме палаты казались уже не голубыми. В них словно бы мелькало желтоватое свечение. Животные глаза. Как у хищной птицы.

Белова ощутила странную дрожь, когда руки Разумовского (или уже нет?) скользнули ниже. Девушка поймала его руку за предплечье, но, скорее, из некого внутреннего протеста. Хорошие врачи так себя не ведут.

Профессионалы так себя не ведут.

Но сейчас происходило то, чего так боялась Виола Александровна - мать Валерии. Женщина была радикально против работы дочери тюремным и судебным психологом. Возможно, все шло из того случая, когда ещё молоденькая Лерочка, будучи студенткой, посещала на практике Бутырскую тюрьму. Блондинка пришла в алой юбке-карандаше и леопардовой полупрозрачной блузке. Губы ее была алее заката. Студентка вела себя дерзко и вызывающе, послав воздушный поцелуй заключённым в их решетчатой курилке на улице. Даже психиатр Лерочки, что следил за ее пограничным расстройством, спросил у матери - как далеко могут зайти ее фантазии о плохих парнях, которым обязательно нужно устроить побег?

Когда то, что таилось внутри Сергея, прошипело, сказало, что она такая же, как и он, сердце подпустило удар. Он так легко и быстро раскусил ее?

Неужели она была настолько легкой добычей?

Нормальный доктор вскричал бы на месте, вызвал бы охрану, что мялась за дверью и тут же дала о себе знать, услышав возню внутри камеры.

- Валерия Андреевна, у вас все хорошо?

Но в эту самую секунду пациент провёл своим языком по ее щеке, затем - по шее. Белова содрогнулась и даже сама не осознала, как отпустила его руку, позволяя ему скользнуть пальцами под ее юбку.

Ей доказывать ничего не надо. Она сама знает ответ.

- Да, все хорошо! - с придыханием выкрикнула в ответ санитару докторша. - Оставьте нас.

Глаза потихоньку привыкли к темноте, и Лера уперлась руками в плечи Разумовского. Казалось, сбывались ее ярая мечта и самый худший кошмар одновременно. Ее было так легко «взять на понт», как выражались ее тюремные подопечные.

Должно быть, ее чем-то накачали или опоили. Но это не было правдой, просто Белова пыталась найти себе хоть какое-то, пусть даже самое жалкое оправдание. Оправдание тому, что в следующую секунду ее руки скользнули дальше, обнимая шею Сергея, сцепляя пальцы в замок позади.

- Мне сказали, что вы отказались от ужина, - внимательный, но уже разгоряченный взгляд. - И я хотела узнать - почему.

И пусть дяденька Рубинштейн был против ее работы, он сам заварил эту кашу, оставив молодого психолога с тяжёлой, темной тайной на ночное дежурство. Лера слышала, что до неё с Разумовским работали ещё двое независимых экспертов. И ей стало интересно..

- Вы других врачей так же от себя отталкивали? - спросила Белова, зарываясь пальцами в рыжие волосы на затылке пациента. - Потому что я не из таких… пугливых.

И она доказала это. Доказала это в следующую же секунду, подавшись вперёд, приникая своими губами к губам Сергея.

Ее первое серьёзное дело. Хах.

Она чувствовала языком, что его нижняя губа разбита. Едва зажила. Должно быть - очередной подарок от местной охраны. Внутри Беловой внезапно заклокотала злость, и она лишь плотнее прижалась к парню, постепенно шаркая каблуками туфель по бетонному полу, подталкивая его к койке. Гневаясь на местных санитаров, Лера даже неосознанно сжала зубами ссадину на нижней губе Разумовского, заставляя ту вновь начать сочиться кровью.

Интересно, чем руководствовался ее начальник, отправляя столь молодую и неопытную сотрудницу заниматься делом Чумного Доктора?

Ведь Лера так-то даже не сама прошла на работу - помог отец со своими связями в ФСБ. Сама бы младшая Белова и в жизни бы не прошла тесты и полиграф со своей расшатанной психикой.

Сейчас же она усадила Разумовского на кровать, присаживаясь сверху на его колени.

Но Лера прекрасно понимала, что главной ей быть он долго не позволит.

Лера по своей натуре, казалось, была зеркалом. Призмой, преломляющей свет. Она отражала лучи, переливалась на солнце, словно бриллиант, но на деле же - бижутерия. Ледышка, что легко таяла в тёплых руках тех, кто поднимал ее с грязного асфальта. Светом в ее понимании был Сергей. Белова изучила множество материалов, и ей вполне хватило даже короткого дневного знакомства, чтобы сделать вывод - он невиновен.

В отличие от того, кто, казалось, так и ждал ее в самой тьме подсознания Разумовского. В темноте зеркалу нечего отражать, благодаря чему можно сделать вывод - оно и само изначально тёмное.

Ее забавляло, даже не злило, когда кто-то видел в ней пустоголовую куколку, ведь никто из них не под пролезть под броню девушки, за оторой скрывался настоящий мрак. Знаете, как говорят? «Выглядит как булочка с корицей, но на деле может тебя убить».

Движения того, второго Сергея, казались резкими, почти звериными… или нет. Птичьими. Точно.

Он порвал ее блузку. Тонкая нежно-розовая ткань затещала, и звук этот казался безумно громким, почти осязаемым в крохотном неосвещенном помещении. Хорошо, что пациент не добрался до белого халата, иначе бы санитары все поняли на раз-два.

Лера не ругается за, между прочим, любимую вещицу. Она внезапно согласна, в принципе, расстаться с чем угодно, лишь бы ее касались так, как касаются сейчас. Белова податлива - даже слишком. Птица, так она решила его называть, груб и неудержим, а она, глупая блондиночка, разводит колени в стороны, позволяет задрать свою юбку, позволяет овладеть собой сразу же, как то требуется пациенту.

Заботливая доктор - что ещё тут скажешь?

На задворках ее сознания даже ничего не кричит, не сопротивляется, словно происходящее - до безумия правильно. То, к чему она шла всю свою жизнь маленькими шажочками. Все заключённые, с кем Лера сталкивалась до этого, были.. обычными. Обычные люди со своей болезненной историей, но не более того, а Птица.. В Птице жила первобытная тьма. Он был обаятелен, он пугал, а у неё от этого коленки тряслись. Конечно - от удовольствия.

Девушка прижимается к Разумовскому всем телом, прогибается в спине, кусает собственные губы, чтобы хоть как-то сдержать стоны, дышит часто-часто. Она не знает - можно ли, но, наплевав, уверенно и хаотично водит ладонями по телу парня. Добравшись кончиками пальцев до его шеи, ее прикосновения становятся нежнее. Лера словно и робеет, и грубеет одновременно. Рядом с таким мужчиной нужно быть достаточно сильной, но блондинке хотелось так же подчиниться ему, раствориться в нем, а, главное, - дать понять, что она ему принадлежит в эту секунду телом и душой.

Белова содрогается в экстазе, плотнее прижимается своими бёдрами к его, сжимает пальцами плечи Птицы.

Валерия всегда сама себе напомнила котёнка с бешенством. Увидишь маленького, белого и страшно пушистого на улице. Он будет ластиться к твоим ногам, но протянешь ладонь - он тебя больно цапнет, да ещё и заразит самой смертью. Рядом с Птицей она внезапно казалась себе нормальной. Словно она обрела дом.

Так легко влюбилась? Похоже, что да. Наивный, наивный мозгоправ. Наивнейшая девушка. Все знают, что нельзя привязываться к человеку за один трах. Пусть даже - за очень, очень хороший. Но обстоятельства словно.. словно были другими. Это был не пьяный парень со студенческой тусовки, это был убийца. Безжалостный, сжигавший людей заживо.

И даже если он сейчас убьёт ее, она умрет самым счастливым человеком на свете.

На голову больная.

Лера чувствует, что и парень достиг разрядки, максимального пика удовольствия, и теперь просто ждёт его дальнейших действий. Она и не держит его, но и не отпускает. Просто лежит под его телом и тяжело дышит, блаженно прикрывая веки. На губах ее играет лёгкая ухмылка.

- Мне снились кошмары, - внезапно говорит Белова. - Всегда одни и те же. О темной фигуре, что заставляет меня.. творить ужасные вещи. А я никогда не имела никого, роднее этого образа из сна.

Это мог быть ты?..

Птица покорил ее сразу. Тот злодей, о котором мечтают такие девочки, как она. Тот, кто прячется ночью под кроватью, кто стучит из шкафа. Он говорит, что не обо всех снах стоит думать, но что поделать, если встречаешь вполне осязаемый, объемный.. Прямо наяву.

Но что же делать с…

Ох.

Кажется, кто-то вернулся домой.

Сергей кричит, а Лера спешит принять сидячее положение и запахнуть белый халат, словно бы не его тело только что идеально сочеталось с ее. Его тошнит на пол, а девушка чувствует себя максимально и страшно и сконфуженно. В такие ситуации Белова ещё никогда не попадала. Тем не менее, она рывком тянется к парню, аккуратно собирает пальцами его рыжие волосы, пока того рвёт на бетонный пол.

- Боже мой, Сергей, - причитает психолог. - Это всегда так происходит?

Конечно, она имеет ввиду переключение между личностями. Создавалось ощущение, словно они в очень плохой романтической комедии, в которой младший брат твоего парня врывается в комнату в самый пикантный момент. Но то не была комедия. То был чертов Чумной Форт, палата пациента с диссоциантивным расстройством, и…

Белова тянется к карману халата, в котором она очень удачно припасла маленькую пачку одноразовых салфеток. Лера достаёт одну и очень заботливо, словно боясь спугнуть пациента, протирает его губы, пока тот ещё не успел прийти в себя и тяжело дышал после приступа тошноты.

И ее настрой тоже меняется. Словно по щелчку. С Птицей она была одной Лерой, с Сергеем - другой. Но ее это не пугало. Его грани странно прекрасным образом сочетались с ее. Разумовского хотелось оберегать. Убить каждого, кто сделал ему больно, но.. Больнее всех ему делал Птица, верно?

Сергей дрожал, взгляд его был максимально напуганным. И тут прибежала-таки охрана - должно быть, на его крик. Дверь в палату с грохотом распахнулась, и Лера успела порадоваться тому, что застегнула чертов халат, а ее общей растрёпанности не было видно в темноте.

- Валерия Андреевна, что…

Но доктор не дала санитару договорить, подскочив на ноги.

- Срочно принесите мне плед или одеяло, - скомандовала блондинка.

- Где ж я его…

- Возьми на посту охраны, - она начинала раздражаться. - Я успела заметить, как вы с комфортном спите во время ночных дежурств.

Бугай поджал губы, но удалился на несколько мгновений, вернувшись с мягким красным в клеточку пледом.

- Не понимаю, почему мы должны отдавать свои вещи всяким психам, - почти выплюнул санитар, но тут же заткнулся, когда Лера смерила жестким взглядом.

Так матери-волчицы смотрят на тех, кто жаждет покуситься на ее щенков.

Санитар вновь запер палату снаружи и, судя по звукам из коридора, ушёл. Тогда Белова накинула плед на плечи дрожащего Сергея, виновато смотря ему прямо в глаза.

- Бога ради, простите, - она мялась от неловкости как школьница. - Давайте, я попрошу медсестру дать вам снотворное, и…

Доктор, даже как-то боясь услышать ответ, быстро, но слегка пошатываясь на каблуках от некого шока, пошла к двери, и… та оказалась заперта.

- Эй! - позвала она, но ответа не последовало.

Кажется, в Чумном Форте очень обидчивый персонал.

Ты вляпалась, Лерочка. Именно это хотелось ей себе сказать, но она не говорила. Не собиралась. Сердце колотилось как бешеное, но не из-за того, что их заперли. Белова совершенно не боялась за себя, ее страшно беспокоила картина, развернувшаяся перед ее глазами. То, как менялся тон голоса Разумовского, как даже едва ли не менялся цвет глаз.

В них то пылал огонь, то из них лилась река слез. И самым забавным было то, что Лера не была против ни сгореть, ни утонуть.

Она понимала, что человек, что перед ней, - глубоко болен. И, скорее всего, в том, что Сергея сейчас так метало, качало в стороны именно из-за неё. Ее непрофессионализм и дурная тяга к темному плохо сказалась на его психике. Белова ведь читала материалы дела, никто до неё не отмечал таких резких переключений у пациента.

Ее губы задрожали. Как и руки.

Девушка почти онемела, потому не сразу спохватилась, когда Разумовский кинулся к стене в резком, отчаянном порыве навредить себе.

- Нет, стойте, пожалуйста! - взмолилась врач, кинувшись к парню.

Он сползает вниз, говорит вещи, которые Лера отчего-то внезапно совсем не хочет слышать. Держаться подальше?

Нет. Нет-нет-нет.

- Сергей, посмотрите на меня, - жалобно просит Белова, присаживаясь на колени прямо на пол. - Пожалуйста.

Она сглатывает противный ком в горле, с нежностью убирает с его лица выбившиеся пряди волос и замирает. Эти светлые, полные истинной боли глаза. Лера уже уверена - она никогда не забудет его взгляд.

- Это моя вина, - вкрадчиво обьясняет Белова, говорит тихо, спокойно, словно с напуганным грозой ребёнком, держа его лицо в своих руках. - Вы.. Он ничего мне не сделал.

Ничего, чего бы я сама не хотела.

С его виска стекает тонкая струйка крови, Лера хмурится, стирает ее, с медицинской дотошностью разглядывая ссадину.

- Пожалуйста, больше не причиняйте себе вред, - просит девушка. - И я не буду держаться дальше. Я.. - неловкая заминка. - Я ваш врач в конце концов. 

Парень все ещё дрожит, и Лера, поднимаясь на ноги, заботливо увлекает его за собой. Она даже как-то робко ведёт его к койке, словно, и правда, ухаживает да ребёнком. Усадив Сергея, она настойчиво надавливает на его плечо, чтобы он лёг, вновь укрывая пледом.

- Я все равно застряла здесь, - улыбнулась девушка. - Может, поговорим? Не для протокола, я обещаю.

И, наконец, тяжело вздохнув, Лера укладывается рядом, подкладывает ладони лодочкой под голову вместе подушки. Ее лицо ровно напротив его лица.

- Если не хотите.. Не хочешь говорить о себе, я могу что-нибудь рассказать.

Она не справится с этой работой. Она не сможет выдать вердикт - оставить Серёжу гнить здесь или отправить на зону.

В голову Леры приходят лишь губительные для неё самой мысли, но на то она и сумасшедшая, верно?

Могла ли она помочь ему? Ведь так, так сильно хотела. Лера неожиданно для самой себя осознавала, что могла бы принять его целиком. Ее влекла тьма Птицы, но Сергей наполнял ее сердце необъяснимой нежностью. И, если они идут в связке, но девушка примет обоих. Каждому из них она могла бы дать, что они хотят. Отчего-то она была уверена в этом - ну, или очень хотела.

Их лица напротив друг друга. Так близко. Поджав ноги, Белова касалась коленями коленей Разумовского, и даже этот мизерный контакт был блондинке крайне приятен до головокружения. Она чувствовала тепло его тела, но видела, что он по-прежнему мёрзнет. Если бы Лера не боялась спугнуть Серёжу, она бы прямо сейчас стала его личным одеялом.

- Я понимаю тебя, - молвила она. - Мне тоже всегда казалось, что со мной что-то не так. Что я делюсь напополам. Но, видимо, я глупая. Ведомая. Я..

Лера сильно боялась, что, если она скажет именно Серёже то же, что говорила Птице, парень отвернётся от неё. Она ведь не была заинтересована лишь в его второй личине, она.. Она почти задыхалась сейчас, кусала свою нижнюю губу.

- Говорят, что демонов нужно кормить по расписанию, - прочистив горло и слегка болезненно скривившись, продолжила Белова. - Чтобы оставаться собой. Если он будет голодать, то будет дальше разрушать тебя.

Медикаментозное лечение при расстройстве идентичности практически бесполезно. Пациенту помог помогать некоторые антидепрессанты, но лишь для снятия побочных реакций - той же депрессии и тревоги. Лера ещё никогда не сталкивалась с этим диагнозом вне учебников и справочников и теперь не особо знала, что нужно делать ей, как врачу. Все многочисленные знания словно бы вмиг испарились. Их затуманили эмоции.

Позволить себе привязаться к пациенту - сама большая ошибка для психиатра. Тем более - судмедэксперта. Она должна быть беспристрастна, а вместо этого Белова выла внутри от желания прижаться к Серёже ближе. Вновь коснуться его лица и мягких волос.

В конце концов, в ней жило что-то почти такое же страшное, как Птица. Хоть сама она и совершенно его не боялась. Ее влекло к нему. А девушка себя знала - она с радостью разрушит всю свою жизнь, лишь бы помочь тому, кого она любит.

Разумовский хотя бы знал имя своего демона. Она же - нет.

- У меня есть собака, - улыбнулась Лера, стараясь отвлечь и себя, и своего пациента. - В Москве. И вообще я очень люблю животных. С самого детства. И, знаешь, мой пёс, Пончик.. он чёрный питбуль. Его все шугаются на улице, но я знаю, что на самом деле.. На самом деле его имя идеально описывает его сущность.

Этой глупой, должно быть, непонятной метафорой, Лера пыталась сказать Разумовскому, что не видит в нем Чумного Доктора. Она видит в нем прекрасного молодого человека. И Птица ее не напугает. Даже наоборот… Внутри девушки словно сложился пазл, ключик оказался идеально подобран к замку.

Темной Лере - темный Сергей.

Светлой - светлый.

Все логично.

- Я не хочу, чтобы ты отчаивался. Может, я прошу слишком многого, но.. Но позволь мне помочь тебе.

Позволь мне быть рядом.

- Доверься мне. Прошу.

Лера шептала. Вытащив одну руку из-под головы, она нерешительно, робко протянула пальцы к его лицу, чтобы вновь с сожалением коснуться кожи около ссадины на его виске. Казалось, самого Серёжи она боялась больше, чем Птицы. Она боялась, что слишком.. плохая для него?

Но Белова готова. Готова балансировать, даже если это ее уничтожит.

Когда Сергей сказал, что ему невозможно помочь, Лера поникла, закусила щеку изнутри почти до боли. Возможно, так глупо с ее стороны так впиваться мало того, что в пациента, а, в принципе, в человека, которого едва знает. Но ей становилось просто невыносимо от мысли, что он страдает, и что она может больше его не увидеть по окончанию своей работы с ним.

Но когда Разумовский исправился, сказав, что она, Лера, может попытаться, внутри все затрепетало. Ей показалось, словно само солнце вышло из-за туч. А вся правда в том, что Белова любит и встречать рассветы, и провожать закаты. И грозы. Опасные, с молниями. Такие, каким был Птица. И штиль. Лёгкую рябь на воде. Такую, какой был Серёжа.

Очень наивно, но Лера подумала о том, что Разумовский способен стать всем ее миром.

А когда он согласился ей доверить, взял ее за руку..

- Спасибо, - облегченно, но с легким надрывом прошептала Белова, чуть крепче сжимая его холодную ладонь.

Вскоре Серёжа уснул. Должно быть - сказался стресс. Что-то подсказывало специалистке, что таких внезапных переключения личностей у него ещё не было. А она.. весь ее мир буквально схлопнулся на Разумовском.

Есть у людей с ее расстройством один термин, означающий именно подобную крепкую привязанность. Почти обреченную одержимость.

«Ты умрешь, я умру».

Внезапно девушка поймала себя на том, что громко шмыгает носом. Плачет. Посмотрите на неё - лежит, почти прижавшись к одному из самых страшных преступников ее десятилетия.. а, может, и века. И видит она в нем самую прекрасную картину. Сломленного человека, но и практически бога сразу. Если в Разумовском и есть божественное начало, то она будет его жрицей.

Нет, у неё и раньше случались фиксации в жизни, но.. Никто, никто из тех не был таким живым и мертвым одновременно. Лучезарно прекрасным и первобытно страшным. И, конечно, ни у одного из тех не было таких бархатисто-мягких рыжих волос. Вновь шмыгнув носом, Лера улыбнулась и выпустила руку Серёжи из своей - но лишь для того, чтобы прижаться поближе и обнять его за талию.

Удивительно, но теперь ей не снились тени. Ей снилась его свобода. Дом у залива. Нежные поцелуи для одной его половины, жаркие - для второй. Вся тревога, что была у Леры, была посвящена лишь состоянию Серёжи. Она волновалась, чтобы ему не было плохо даже в своём сне, потому, когда тишину палаты разрезал его крик уже наяву, Беловой и самой едва не стало плохо. Девушка подскочила на койке, но сразу сориентировалась, где находится. Сразу приняла сидячее положение, обхватила лицо парня обеими руками, со всей нежностью поглаживая острые скулы большими пальцами.

- Тшш, тише, тише, - забеспокоилась Лера. - Ты не один. И не будешь. Я здесь.

Решив, что Разумовскому нужно больше воздуха и пространства, она отняла руки от его лица и взяла в свои ладони его ладонь. Поднесла ее к своим губам, целуя костяшки пальцев.

За высоко расположенным решетчатым окном уже светало, но до подъёма было ещё далеко. А Лере было жаль времени, потраченного на сон, потому что… Будет ли у неё ещё возможность волей судьбы остаться с Серёжей на ночь?

Хорошо, что в этом крыле здания были перебои с электричеством, и камеры в палатах не работали уже неделю. Хорошо, что тот санитар оказался таким козлом, и сам того не ведая, подарил Беловой самую спокойную и прекрасную ночь в ее жизни. Да, в психушке. Да, я убийцей.

И, кстати, о санитаре…

- Я смотрю, вы тут хорошо проводите время, - даже как-то удивленно проговорил зашедший в палату бугай.

Лера была настолько сосредоточена на Разумовском, что не услышала, как отпёрлась дверь. Но теперь девушка не стала отскакивать в сторону и пугаться. Просто злобно зыркнула на санитара и, нехотя выпустив руки Серёжи из своих, встала с койки.

- Знаете, - почесал затылок мужчина. - Думаю, я могу скрыть от начальства ваше ночное рандеву… - он сально усмехнулся. - Но! За небольшую плату.

Вот же мудила!

Он же сам ее запер!

Но Белова понимала, что Рубинштейн ей не поверит. Он поверит своему сотруднику.

И тогда в ее голове появилась новая, отнюдь не самая здоровая мысль.

- Хорошо, - спокойно сказала блондинка, сложив руки на груди. - Я даже заплачу тебе больше. В том случае, если в твои ночные смены я смогу оставаться спать с ним.

Теперь Лера вновь перевела взгляд на Серёжу. Тепло улыбнулась парню. Сейчас ей, действительно, было бы неплохо отправиться домой и привести себя в порядок - не бродить же по клинике всклокоченной и порванной блузке.

Санитар с шумом запер дверь в палату за ее спиной, а затем с азартным блеском в глазах стал болтать с безумной докторшей о сумме. Но Белова даже не злилась.

Это лучшая сделка в ее жизни.

Лера чувствовала себя странно, зайдя к себе домой. Создавалось ярое впечатление, словно Разумовский и вся прошедшая ночь ей просто-напросто привиделись. Словно это был очередной ее сон про тёмную фигуру, ради которой она готова на все. И ведь логично, если речь идёт о Птице, но кое-что не стыковалось с обычными ее сновидениями. Помимо первобытной тьмы, этой ночью она познакомилась кое с кем ещё. Белова познакомилась с Серёжей. С человеком, имя которого и так было у всей страны на слуху, а после ареста и обвинения в убийствах и терроризме - так тем более.

Дома все было.. как обычно. Съемная квартира, которую девушка ещё толком не успела обжить. Лёгкий беспорядок вопил: ты только приехала и ни в каком Чумном Форте ещё не была. Должно быть, сказывалось ещё и то, что Лера очень мало спала этой ночью. Все вокруг казалось резким и выпуклым, хотелось схватиться за голову и зажмуриться, чтобы избавиться от наваждения. Даже кончики пальцев подрагивали. Девушка перевела взгляд на свои руки, осмотрела запястья, на которых уже начали проступать синяки. Следы от его пальцев.

Лишь тогда Белова подошла к зеркалу в прихожей, чтобы оглядеть себя целиком. Волосы все ещё всклокочены, стоит она по-прежнему во врачебном халате. Не могла его снять из-за порванной блузки. Точно.

Ты не спала, Лера. Не спала.

И ты обязана вернуться.

Эта мысль оказалась наиболее объемной, целиком задвигая собой страх за самые задворки сознания. Серёжа. Человек, который напомнил ей.. дом? Никогда вперёд она подобного не ощущала. Даже со своими первыми фиксациями. От всех своих бывших Лера все равно прятала настоящую себя, натужно улыбалась, играла роль красивой куклы. А перед Разумовским Лера оказалась обнажена сразу. Во всех смыслах. И.. перед обоими.

Любой другой человек из ее прошлого, даже самый близкий ранее, теперь казался ей чужим.

Она нашла свой родной дом.

Сердце как-то болезненно заныло, и Лера машинально приложила руку к груди. Глаза на мокром месте. Ну ты и дурочка-блондиночка. Бросив на своё отражение последний взгляд, Белова почти сорвалась с места - в душ. Она должна вернуться в клинику как можно скорее.

Нервозно приводя себя в порядок, Лера забыла даже поесть - даже в голову не пришло, ведь все мысли в ней занял Разумовский. Сегодня на ней бархатное нежно-розовое платье с красивым, но приемлемым для работы декольте и туфли в тон. Девушка с особым упоением наносила лёгкий макияж и укладывала длинные светлые волосы.

В таком виде ей не хотелось ехать в общественном транспорте - она должна быть свежа и словно перевязана алой ленточкой. Подарок для него.

Потому, вызвав такси, Лера забежала в супермаркет напротив своего дома. Она придумала ещё кое-что особенное.

***

Телефон Лера, конечно, оставила в выделенном ей кабинете - средства связи приносить пациентам запрещено. Но о некоторых приятных мелочах никто ничего не говорил. Теперь доктор, звонко цокая каблуками, направлялась к палате Сергея и, когда узнала, что того увёл Рубинштейн, оказалась… взбешена. Белова не то чтобы была наслышана о нем чего-то плохого, но.. Вениамин Самуилович не нравился ей как-то подсознательно. Ее сердце ему не доверяло. И потом - разве Разумовский отныне не ее клиент?

А если этот престарелый пердун что-то ему сделает?..

Ее гнев был абсолютно иррационален. Так злится не лечащий врач. Так, тем более, злится не судмедэксперт. Так злится любящий человек. Даже, скорее - помешанный.

Но, отогнав эти разъедающие ее мозг мысли, Белова буквально ворвалась в кабинет Рубинштейна. Поймав на себе растерянной взгляд Серёжи, девушка разозлилась ещё сильнее. Да она почти пыхтела от злобы.

- Вениамин Самуилович, - Лера растянула губы вежливой, но дёрганной улыбке. - Вы запамятовали, что Сергей ныне - моя юрисдикция?

Брови главврача поползли вверх. Да, он знал, что блондиночка права, но он и думать не смел, что эта москвичка окажется такой нахалкой.

И, главное, для кого она так разоделась?

- Любое ваше вмешательство может помешать моей экспертизе, - холодно отчеканила Белова. - Простите, но я забираю своего пациента.

Сделав особый акцент на слове «своём», Лера беспардонно подошла к Разумовскому, мягко опустив руку ему на плечо в неком защищающем жесте.

- Ваше право, барышня, - вполне интеллигентно кивнул Рубинштейн, умело скрывая собственное недовольство.

Когда Лера и Серёжа вышли в общий коридор, к ним тут же подошел один из молодых санитаров. Павел, кажется. Одарив его приветственной дежурной улыбкой, Белова кивнула Разумовскому идти в противоположную сторону.

- Простите, вы же новенькая, - нагнал их Павел. - Палаты находятся в другой стороне.

- О, мы не идём в палату, - мягко, но с властными нотками пояснила Белова. - Мы идём на улицу.

Санитар опешил. Почти заикнулся, затем посмотрел на шоппер, что висел на плече Леры. Что в нем? Должно быть, ее уже досматривала охрана, но..

- Пациенту данной категории запрещены прогулки во дворе, - вкрадчиво проговорил Павел.

«Данной категории» - то есть преступнику. Внутри Леры вновь закипало раздражение. Этот жалкий санитар, в присутствии Серёжи, говорил о нет так, словно его здесь нет.

- Я - его новый врач, - уже с силой и твердостью говорила блондинка, невольно угрожающе выступив вперёд. - И я говорю, что Сергею можно во двор. Кстати, сопровождение нам не нужно, спасибо.

Миновав пост охраны, блондинка вывела Разумовского на улицу - как она себе прикинула, он не дышал нормальным свежим воздухом уже с месяц. На дворе было самое начало сентября, потому погода была замечательной.

Оставшись с Серёжей наедине, Лера тут же расслабилась. Былую раздражительность словно рукой сняло, и она даже забеспокоилась, не напугала ли парня своими.. выходками. Потому поспешила спрятать все свои шипы внутрь и бодро расправить плечи.

- Прости, я просто подумала.. - кусая нижнюю губы, начала она. - Что тебе было бы неплохо провести время не в четырёх стенах.. и не в вашей ужасной комнате отдыха.

Они шли по небольшой зелёной аллее и, когда отошли достаточно далеко от курящих охранников, Белова кивнула прямо на лужайку.

- Не возражаешь?

В шоппере ее был спрятан небольшой плед, и все то, что она и приобрела в супермаркете. Расстелив его на траве, девушка как-то нерешительно присела, крайне смущенно поглядывая на Разумовского.

Лера очень, очень боялась показаться слишком навязчивой и оттолкнуть его.

- Эм.. Тут пепси с манго, чипсы, шоколадные батончики и.. Я вот дома ещё попкорн сделала. Надеюсь, любишь соленый?

Взгляд, полный нежности и надежды.

Рядом с Сергеем в Лере и самой просыпалась какая-то наивная, детская тревожность. Казалось, у самой пальцы дрожат, голос ломается - да она почти заикалась, прилагая много усилий для того, чтобы выглядеть уверенной в себе и своих действиях. Для Беловой очень, очень много значило то, что она смогла порадовать этого парня.

Погода, действительно, была чудесной. На небе и намёка нет на пасмурность, волосы с плеч сдувал лёгкий, тёплый ветерок.

Девушка искренне улыбалась, покусывала нижнюю губу от удовольствия, понимая, что Серёжа тоже рад. Лера одновременно ловила его взгляд, но и одновременно смущенно отводила свой.

Как два подростка на первом в жизни свидании.

Но тут случается лёгкий конфуз, который Разумовский, кажется, воспринял за целую трагедию. Белова заметила, что его взгляд скользнул к ее платью, а затем рыжеволосый просто.. пролил пепси. Ей хотелось легко рассмеяться, но не издевальчески, а просто.. от некого умиления.

Но тут в уголках его глаз появились слёзы, и Лера просто застыла, удивленно приоткрыв рот. Она понимала, насколько он сломлен, но сейчас увидеть подобную экспрессивную реакцию она не ожидала.

- Сергей, ну что вы..

В их общении постоянно скакала субординация. Раскачивалась, как на качелях. То «вы», то «ты».

Лера не могла по очередным причинам воспринимать Разумовского как пациента. Не могла вести себя профессионально. И теперь она вновь потянулась к шопперу, выуживая оттуда пачку влажных салфеток. Отложив пролитую липкую банку подальше, Белова бережно взяла руки парня в свои. Могла бы просто передать ему салфетку, но девушке нестерпимо хотелось его касаться. Снова и снова.

Она с заботой протирала следы от сладкой газировки, периодами украдкой заглядывая ему в глаза.

- Вы.. - Лера осеклась, затем исправившись. - Ты можешь забрать мою банку. И вообще, знаешь.. Я могу приносить их тебе каждый день. Сколько захочешь.

Белова говорила с ним вкрадчиво, как с ребёнком. Да и сама едва не добавила детское «правда-правда».

Мимо, по дорожке, проходил один из курящих охранников, и Лере пришлось неловко одернуть свои руки. Нет, она не боялась за свою репутацию здесь. Ей было плевать. Она боялась, что они отнимут у неё Серёжу, если о чём-то догадаются.

Когда охранник миновал их, отправляясь к своим коллегам, Белова, не справившись с собственными любовными порывами, придвинулась ближе к Сергею. Благо, от всеобщего обозрения их отделял куст давно отцветшей сирени.

- Может, тебе принести ещё что-то? - продолжая терзать зубами собственные губы, вздрогнула Лера, когда их колени соприкоснулись. По спине прокатилась волна приятных мурашек. - И, знаешь.. У меня появилась идея.

Доктор вспомнила о том, что в клинике есть парочка кабинетов для определенной визуальной терапии. А где подобный тип терапии - там и проектор. Да, она не может проносить на работу технику, чтобы пациенты не могли связываться с внешним миром, но протащить кассету или диск с каким-то фильмом…

Это было возможно.

- Но расскажу тебе завтра, - она мягко улыбнулась. - Пусть будет сюрпризом.

Эта странная робость рядом с ним.. Лера так сильно боялась ранить его ещё сильнее, чем он был ранен уже. Хотя внутри себя она уже расчленяла каждого, кто посмел касаться Разумовского. Каждого, кто сделал ему больно.

- Тебе сейчас очень тяжело, - опасливо заговорила психиатр, боясь затронуть не ту тему. - Я предполагаю, что ты можешь считать, что ты больше не полноценная личность.. Но это не так. Все, что было и есть в тебе, делает тебя..

Все так же сильно нервничая, Лера поднесла все же предательски дрожащие пальцы к его скуле. Мягко коснулась.

- Делает тебя моим личным солнышком.

Лера слегка свела брови на переносице, сама готовая вот-вот заплакать.

«Только не отталкивай меня. Пожалуйста».

Сергей вроде как расслабился, и Лера, облегченно выдохнув, наконец, расслабилась тоже. Он сам заговорил о себе и своём детстве, что явно являлось большим прогрессом. И нет - не для позиции врача. Для девушки, которая, казалось, уже успела стать безнадёжно влюблённой. Конечно, она читала материалы его дела сотни раз, но слышать, как Разумовский рассказывает об этом сам, слышать его голос, видеть мимику - это было прекрасно. Словно они взаправду находились не в закрытом дворике Чумного Форта, а где-то в настоящем парке на свидании. Вряд ли Серёжа понимал, что для Леры это значит, но она обязательно, обязательно сделает так, как будет лучше именно ему.

Она внимала, потихоньку поедая твикс по вкусом соленой карамели. Смотрела, как солнечные лучи путаются в его рыжих волосах, что сейчас, на свету, словно горели настоящим пламенем. Но в глазах его Лера замечала спокойствие. Наконец-то.

Могла бы она объяснить, как же для неё ценно все то, чем он сейчас делится!

- Конечно, - согласилась девушка, когда Разумовский заговорил про светлые стороны в прошлом. - Все не может быть лишь чёрным или белым.

Сказала пограничница, ха.

А затем он спросил ее о ее собственном детстве.

- Во-первых, - Белова подняла указательный палец вверх. - Хватит говорить со мной на «вы». А во-вторых.. Детство мое было очень, очень светлым. Не без моментов, которые тяжело повлияли на меня, но.. У меня, кажется, было все - Барби, розовый замок для них, кабриолет и карета с лошадью. Родители никогда ни в чем мне не отказывали, но я не выросла из-за этого избалованной, а скорее.. Я очень люблю их. И своё детство. Но..

Она запнулась, как-то нервозно сжала в кулаке фантик от шоколадного батончика.

- Я не знаю, почему я выросла такой, какой выросла. Ты можешь подумать, что я с жиру бешусь, и я не осужу тебя за это.

Лера не знала, как сказать о своей чертовой тяге ко тьме. Сергей не должен думать, что ей нужен лишь Птица, ведь она любила именно его самого. Без приукрас.

- Я всегда чувствовала в себе тьму, - девушка вновь заговорила опасливо, будто Разумовский сейчас вскочит и уйдёт. - И, возможно, меня подтолкнуло к работе в психиатрии именно то, что.. Что я могу понять своих.. Пациентов. Не говорю, что могу оправдать, но я, в любом случае, выступаю за то, что в каждом есть добро и то, в чем он нуждается. Если говорить наивнее - как правило, это непонятные, травмированные люди, недополучившие любви. Я часто была на практике на зонах и всегда старалась выбить лучшие условия. Но не для того, чтобы обелить себя, я просто хочу… Давать людям понять, что они не одни. Даже если они сами поставили на себе крест.

Белова все ещё нервно теребила пальцами фантик, боясь поднять взгляд.

- Но я хочу, - она вдохнула полной грудью, набравшись сил и уверенности, чтобы сказать следующее: - Хочу, чтобы ты знал, что ты для меня не один из многих. Не пациент. Ты - тот, кого я хотела бы оберегать. Всегда. Всю свою чёртову жизнь.

Вот сейчас она точно выглядет ненормальной, должно быть. Смутившись, блондинка попыталась сменить тему. Даже шмыгнула носом.

- Расскажешь мне о своих друзьях? У меня самой их не так много, если честно.. Многие считают меня, как минимум, странной.

Казалось, доктору сейчас самой нужен был доктор.

Но нет.

Ей был нужен Разумовский.

Лера видела, что Сергей по-прежнему отгораживается от неё. Его нельзя винить - они практически незнакомы. Но в таком месте, как Чумной Форт, время будто бы текло иначе, и потому ей было невыносимо больно внутри от этого факта. Словно рёбра сдавливались, скрежетали, трещали. Вот-вот сломаются и проткнут легкие.

Белова слегка насупилась, уткнулась взглядом в зелень травы. Конечно, она расстроилась, но не имела никакого права давить на парня.

- Согласна, во тьме нет ничего хорошего, - тяжело вздохнув, кивнула она.

Ей хотелось зачитать целый монолог, но вдруг Лера поняла, что слова растворяются будто бы в кислоте. Конечно, она слишком спешила. Конечно, скорее всего - навязывалась. И сейчас на неё нахлынули чувства стыда и безмерной тоски.

Девушка слушала его рассказ о друзьях, находясь почти в прострации. С чего вдруг? Ах, да. Болезненная фиксация. Нет, ей было очень интересно, но на деле Лере бы хотелось взять и заткнуть Разумовского чертовым поцелуем. Но тогда она его напугает - это точно.

Сергей спросил об ее друзьях, но все, что подметила Белова - он по-прежнему обращается к ней на «вы». Укол в сердце.

- У меня было очень много друзей в юности, - она вновь начала с печальным вздохом. - В школе, в студенческие годы. Но со временем ряды редели. Довольно стремительно. Кто-то считал меня сумасшедшей, кто-то…

Внезапно блондинка всхлипнула. Слёзы собрались в уголках глаз, и Белова постаралась побыстрее их смахнуть, чтобы не потекла тушь.

- Сейчас в Москве меня ждёт только одна подруга - Ангелина. А в Петербурге у меня никого нет.

Лера старалась перевести тему, чтобы уйти от своих ненормальных, девиантных чувств к собственному пациенту.

- Ещё у меня есть два двоюродных брата - Фил и Паша. Оба довольно.. проблемные малые. Но я их люблю.

Но ничего не помогало отвлечься. ФП есть ФП. Она, как психиатр, знает. Как пограничница - тем более.

Нежность ее чувств к Серёже готова была излиться наружу в любой момент. Стать буйным ураганом, оползнем, хлынуть подобно цунами. Лера очень сильно боялась, что ее симпатия невзаимна, и это уже разрушало ее по клеточкам. Хотелось вскочить и убежать, как маленькая обиженная девочка. Она кусала и кусала губы - должно быть, сожрала уже всю помаду. Боялась поднять взгляд, сжимала в кулаки дрожащие пальцы, пока до сих пор мяла фантик.

Должно быть, ее невозможно полюбить. Когда она пыталась раскрыться и поговорить о собственной темной стороне, ее всегда отталкивали. Из Беловой сочилась гниль, лезли черви. Должно быть - все так и есть.

Одна предательская слезинка все же скатилась по щеке, оставляя после себя чёрное очертание, и Лера резко подскочила на ноги, надеясь скрыть собственную глупость и нервозность за суетой. Выходило, однако, не очень. Она вновь шмыгнула носом, ощущая подступающую истерику.

- Я.. - девушка даже заикалась. - Думаю, на сегодня мы закончили.

Закончили же?

Лерочка Белова. Золотая девочка. Единственная дочь в семье, которой уделяли все внимание, покупали все, что она хотела. На неё возлагали кучу надежд. Девочка-умница - на барабанах играет, акробатикой занимается, поступает на врача. Должно быть, она взаправду капризна и избалованна, ведь, не получая той реакции от Сергея, что Лере хотелось бы, девушка начинала мелко трястись от боли, потихоньку переходящей в агонию. Ночью, в своей квартире, в одиночестве, Белова испытает ее на полную.

Когда Разумовский сказал про прелесть ее сумасшествия, уголки ее губ нервно дрогнули. Да что он понимает? Думает, что самое страшное, что может быть в жизни, это - Птица? А вот интересно - знает ли парень, каково это, когда твои кости обжигает щёлочью, а сердце словно оборачивает грубой веревкой, завязывая в морской узел? Так, что оно больше не может качать кровь, а по всему телу расплывается онемение? Легкие сворачиваются в трубочку, лишая возможности дышать собственной токсичностью?

И все это продолжается ровно до того момента, пока тот, от кого ты зависим, не даст тебе ещё одну «дозу» себя. Не успокоит тебя парой тёплых слов или, лучше, ласковых действий.

Лера знает, что Серёжа недоверчив. Это было очевидно, учитывая ситуацию, в которую он попал. Этот парень не мог доверять даже сам себе. Она не может эгоистично давить на него, но..

Но и сама зачахнет, если не добьётся его расположения.

Белова мялась и не знала, что ответить на его пожелания о ещё одном пикнике. Она просто, поджав губы и по-прежнему пряча глаза, собирала плед и оставшийся после них мусор обратно в шоппер. С одной стороны - она хотела продолжения. Даже не просто хотела - нуждалась до головокружения и последующего обморока. Но с другой..

С другой стороны из неё лезло ее собственное чудовище. Лере хотелось метнуть в сторону Серёжи гневный взгляд, нагрубить ему. Да, такое бывает, когда у тебя пограничное расстройство. Невыносимая боль от безответной любви копится в тебе, наслаивается, желая вырваться на волю. И страдают всегда именно ФП. А что Разумовский стал им - Белова не сомневалась.

Ей хотелось накричать на него, чтобы он понял, как он ей нужен.

Противоречиво, да?

Потому девушка просто тяжело вздохнула, ничего не отвечая. Сначала. А затем ее мозг зацепился за другой триггер. Серёжа сказал, что его могут наказать. Лера моментально подобрала свои распустившиеся «нюни» и засунула их куда поглубже. Посмотрела на рыжеволосого со смесью злости и страха за него самого.

- Если они посмеют тебя наказать, то я натравлю на них своё начальство, - мрачно проговорила Лера. - Институт «Сербского» не будет доволен тем, что кто-то мешает мне.. проводить экспертизу.

Затем Сергей предостерёг ее насчёт сраного деда Рубинштейна. Пусть себе пилюли и гипноз пропишет, мудак.

- Я его не боюсь, - кратко бросила Белова.

И это было чистой правдой. Что этот докторишка ей сделает? Куда важнее было то, что он может сделать ее любимому человеку. Угроза про начальство была лишь… частью всего того, что Лера сделает с ним, если хоть один рыжий волосок упадёт с головы ее пациента.

Но в глубине души Белова все ещё чувствовала себя униженной и отвергнутой. Она практически напрямую призналась в своих чувствах сегодня. И не один раз. А Разумовский все соскакивал с темы, явно демонстрируя собственную незаинтересованность. Потому, когда Сергей вдруг спросил, не обидел ли он ее, блондинка аж затормозила на месте от неожиданности. Сердце пропустило удар, будто опутывающий его узел слегка подраспустился.

Лера остановилась, повернулась к парню и просто пялилась на него вовсе глаза.

В своих фантазиях она уже схватила его за ворот белой формы пациента и со всей страстью поцеловала. Но то лишь в фантазиях. На деле она стояла и завороженно переводила взгляд с его глаз на губы и обратно.

Тяжело сглотнув, Белова, наконец, молвила:

- С-спасибо..

С придыханием, с искренней благодарностью. От ненависти до любви - одна мягкая улыбка.

Доктор лично проводила Сергея до его палаты, чтобы убедиться, что санитары не станут его грубо таскать.

Каждый новый синяк на предплечье Разумовского - гвоздь в гроб стабильности психики Валерии Беловой.

***

Однако, на удивление, вернувшись домой вечером, Лера не ударилась в истерику, как ожидала. Более того - злоба ее оттаяла, и девушка смогла начать размышлять более-менее здраво. Оценила свои возможности и перспективу развития событий. Да, для Сергея сейчас она, должно быть, скорее, - друг? Ну, да, это логично. Он уже почти месяц совсем один в Чумном Форте. Хотя и до ареста молодой человек, похоже, вёл довольно асоциальный образ жизни. А тут появилась мисс Белова. И давай долбиться к нему в душу.

Конечно, это было неправильно, но на то она и блондинка, наверное. Терялась и не могла управлять своим разумом рядом с Серёжей. Ею целиком овладевали ее эмоции. И, в том числе, ее ментальный недуг.

Так что, проснувшись, Лера решила встречать новый день, как новый шанс увидеть его. Решив сегодня обойтись без смущающих декольте, она оделась на работу довольно стандартно - юбка, блузка, высокие сапоги. В конце концов, сегодня ее на улице ожидал знаменитый Питерский дождь.

Половину ночи она размышляла над тем, как ещё порадовать Разумовского. Привнести в его скупую жизнь в стенах желтого дома частичку нормальности. Частичку хороших воспоминаний. И идея пришла в голову глупая, девчачья, чересчур сопливая, но…

Отправляясь в Чумной Форт, Лера захватила из дома попкорн, флэшку с фильмами и свою любимую плюшевую собачку. Родители подарили ее маленькой Лерочке, когда ей было ещё около пяти лет. Игрушка была слегка потрёпанной, но от этого, казалось, - была более настоящей. Живой.

Сегодня доктор Белова приехала пораньше, желая заранее перехватить своего пациента, пока его, не дай бог, снова кто-то не увёл. Но все оказалось в порядке. Сергей был у себя в палате.

Медсестры как раз совершали утренний обход, выдавая пациентам таблетки. Лера вошла в палату вместе с грузной дамой средних лет, и, когда та протянула Разумовскому его «счастливые пилюли», доктор вдруг выхватила их прямо из ее рук.

- Вы издеваетесь? - прошипела Белова. - Это Вениамин Самуилович прописал?

Она переводила взгляд с самого Сергея на удивленную медсестру.

- Да это же хлорпромазин! Ваш главврач прописал ему лошадиный нейролептик, даже не удосужившись дождаться постановки диагноза? - Лера отчитывала женщину так, словно она отвечала за действия Рубинштейна. - Унесите это и дождитесь, пока лично я выпишу новые рецепты на другие препараты.

Медсестра, сжившись, почти выбежала из палаты, а Лера, все ещё злобно пыхтя, присела рядом с Серёжей на койку, сложила руки на груди.

- Этот старый мудак лечит тебя гипнозом и препаратом, усугубляющим депрессию, - пояснила она свою бурную реакцию, немного успокоившись. - Ладно. Я тебе кое-что принесла. Надеюсь, ты расценишь это милым, а не глупым, - Белова тихо рассмеялась, выуживая игрушку. - Ты говорил, что у тебя была собака в детстве. И я подумала… В общем, вот.

Девушка слегка смущенно протянула Разумовскому черно-белого плюшевого пёсика.