Рабочий день Гэвина закончился несколько часов назад. У Девятого не было ни дома, ни потребностей, которые следовало удовлетворять, поэтому он не видел никакого смысла в том, чтобы покидать свое рабочее место. Ему выделили целый угол на краю стола детектива Рида, но тот так и пустовал – Ричард лишь периодически смахивал оттуда пыль, не видя никакого смысла в безделушках или личных вещах в принципе.
Люди, однако, были интересными. Он мог наблюдать за ними часами, почерпывая все новую и новую информацию и раскладывая ее по необходимым каталогам. Чем больше он узнавал об их природе, тем больше убеждался том, что еще один объект его наблюдения, не имеющий сердцебиения, сильно с ними схож.

Если некоторые люди были достаточно просты для понимания, то Коннор оставался загадкой, хотя должно было быть наоборот. Это машины – открытая книга, вскрывай да изучай, подключайся и переписывай открытую часть кода, как душе угодно.
Если бы Девятисотый спорил, то он бы поставил что-нибудь нематериальное на то, что у Коннора с определенного момента появились привычки, способы бороться с тем, что люди называют стрессом, где-то он мог уловить даже перемену настроения. Он наблюдал за ним и скрыто, и четко давая знать о своих намерениях – и поражался тому, насколько сильно отличалось поведение. Если вокруг Восьмисотого не было андроидов, тот казался более открытым, проявлял черты, кажется, характера, хоть и тщательно скрывал это. А если же Ричард смотрел на него открыто, то Коннор замыкался, опускал плечи, показательно смотрел в другую сторону, делая вид, что ничего не происходит.
Это было абсолютно недопустимо. Ни сокрытие информации, ни подобное поведение.

Единожды Девятый задал ему вопрос в открытую, прямо посреди участка, и человеческие коллеги обвинили его в необоснованной агрессии. Возможно, и правда стоило подобрать слова немного лучше и не светить красным на виске.
Было жаль, что с того момента на любое их взаимодействие люди реагировали с осторожностью, готовясь их разнимать. Будто бы кто-то с этим справился.

Сегодня Ричард наблюдает за ним снова, и снова инициирует контакт, но не говорит ни слова до тех пор, пока Коннор не подает голос первым.
И именно в этот момент Девятый натягивает на лицо улыбку и добавляет в голос тонки вежливости – все благодаря многочасовым наблюдениям за коллегами. Возможно, из-за непонимания тонкостей улыбка была немного зловещей, а голос излишне приторным, но это было последним в списке приоритетов RK.

– Я считаю, что мы неправильно начали наше знакомство, – диод моргает желтым, когда Ричард протягивает руку для рукопожатия. – Предлагаю перемирие.

Скин исчезает, обнажая пластик.
Ричард знает, что эта фальшь слишком заметна для людей вокруг, но вряд ли кто-то что-то предпримет, пока не будет угрозы имуществу участка.
Ричард знает, что Коннор знает, зачем это рукопожатие.
Так называемые формальности ему даже кажутся интересными.

Стоит датчикам коснуться друг друга, как андроид затягивает своего предшественника на свою территорию в своей голове, оставив снаружи статически-желтый диод и полное безразличие на лице. Вряд ли за время их беседы пройдет больше нескольких секунд.
В выстроенном Ричардом мире было довольно пусто – стоящая посреди ничего магнитная доска, обвешанная фотографиями людей и андроидов со смазанными лицами и десятками нечитаемых записок. Не было никакого смысла в конкретике, если последнее дело было закрыто – вся информация была отправлена в архив (тумбочку на другой стороне ничего) и стерта с видных мест.
Девятый делает шаг к своему гостю и поднимает руку, чтобы обвить пальцами узел на галстуке и совсем немного потянуть вверх. Безусловно, он может поднять Коннора над землей, но пока не видит в этом выгоды.

– Что с тобой не так?

Оказавшись в собственной голове, Ричард все еще воспринимал окружающий его мир. Он мог фоново просканировать любого человека в комнате, узнать что-то о нем, если понадобится, узнать настрой, но большая часть ресурсов все еще была направлена внутрь. Конечно, если кто-то решит подойти и помешать, он незамедлительно прервет контакт и бросит все силы на устранение угрозы (мягкое, вежливое, но все-таки устранение), потому что уже всему городу было известно – не мешай взаимодействию андроидов.
Смотреть, но не трогать.
Возможно, это правило было применимо и к самим андроидам, потому что Коннор каким-то нахальным образом прекратил их физический контакт в почти пустой безграничной комнате. Но можно ли было называть контакт физическим, когда он происходил в чужом программном коде?

Девятый отслеживает направление взгляда своей предыдущей версии и хмурится. Да, Коннор особо не рассматривал детали, но все равно одним коротким желанием даже неразборчивые записки и те исчезают, оставляя после себя девственно чистую доску.
Мгновением спустя, после размышления обо всех плюсах и минусах этого действия, исчезает и сама доска.
Не лезь в мое личное пространство сильнее, чем я тебе позволяю.

Ну, раз Восьмой не желает взаимодействовать на уровне грубой силы, пусть так и будет. Вместо попыток схватить его снова и вжать в какую-нибудь самостоятельно и очень кстати материализовавшуюся за спиной Коннора стену Ричард начинает следовать за ним на расстоянии восьмидесяти сантиметров. Не слишком далеко, чтобы упустить – хотя куда упускать, казалось бы – но и не слишком близко, чтобы не нарушать принятое человеческим этикетом личное пространство, которое частично относилось и к ним. Он подстраивается под каждый шаг, замедляет свой, если требуется, и пятится обратно, если Коннор движется к нему.

– В Киберлайф не стали бы заниматься проработкой подобного, – с уверенностью заявляет Ричард абсолютную чушь, в которую искренне верит, и которую мог легко найти, чтобы признать свою неправоту. – Мои чертоги формируются под воздействием внешнего опыта.

Именно с этими словами слева от Коннора подгружается мягкий, но уже потрепанный временем и измятый долгим времяпровождением диван, изодранный с левой стороны острыми кошачьими когтями.
Нет. Прочь!
Таким же образом, как и записи на доске, диван исчезает в пустоте, словно его и не было.

– Дело не в дефрагментации, – Ричард сокращает расстояние до семидесяти сантиметров. – И не в остаточных файлах. Это не захламленность твоей системы, это что-то…

Пока Девятый вплетается своим кодом в чужой, он не чувствует, как тонкой паутиной его обволакивает чужое любопытство. Он слишком увлечен своей догадкой, чтобы следить за тем, что происходит на фоне, оставляя инородные процессы почти без своего внимания.
Погружается строчками в чужое сознание, изучает, хмурится в сосредоточенности. Догадка одна, догадок несколько, догадок слишком много.
Шестьдесят пять сантиметров, взгляд пристальный, напряженный.

– В твоих возможностях – обрабатывать биллиарды операций в секунду, а ты не успел? – шестьдесят сантиметров. – Так сделай это сейчас. Времени достаточно.