Увиденное почти заставило Кармелу упасть в обморок. Почти. Голова ее закружилась, когда тело Луиджи воспряло в воздух, в глазах потемнело от ужаса, но монахиня устояла на ногах. Устояло потому - что в следующую секунду тело ее возлюбленного рухнуло на пол. Бьянчи тут же кинулась к нему, упала на колени, протянула руку, чтобы убрать с его лица выбившиеся пряди.

Нет. Нет. Этого не может быть.

Так не бывает!

Девушка плакала. Отец Пьер почти слился со стеной по цвету своего лица, даже Мюллер был, как минимум, озадачен. Он с интересом смотрел на тело священника, но подойти не решался. Трусы! Сраные, мать их, трусы!

- Ну позовите же кого-нибудь! - взвыла Кармела.

Следующие мгновения проходили как во сне. В самом жутком кошмаре, который Бьянчи даже не могла себе представить. Двое крепких санитаров, вскользь взглянув на труп пациента, вогрузили Луиджи на больничные носилки, чтобы отнести в его комнату. Монахиня все это время семенила рядом, наплевав на все, держала любимого за руку. До тех пор, пока во дворе ее не остановила матушка Лукреция.

Ее любимого унесли. Кармела, сотрясаемая рыданиями, хотела бежать дальше, но тут заметила причину столпотворения во дворе - явился монсеньор Густаво. Где же он, блять, был несколько часов назад?!

- Скоро прибудет полиция, - начал он, строго оглядев всех присутствующих. По сути, вообще всех обитателей монастыря. - Никто не должен узнать про экзорцизм.

Тон монсеньора был холоден и расчётлив. Он холодно осматривал каждого из-под стёкол очков. Густаво был главным здесь - никто не смел ему перечить.

- Если епархия узнает, что мы проводили экзорцизм без разрешения Ватикана - нам конец, - продолжил мужчина. - Потому говорим полиции одну версию: Марио Бруно сбежал, убил сестру Амалию и исчез. От трупа необходимо избавиться.

Внутри Кармелы рос протест. Что же это за место такое?! Как так можно? Даже у мафии было больше чести!

Она было открыла рот, чтобы что-то возразить, но на ее плечи мягко опустились руки настоятельницы. Лукреция молча покачала головой, поджав губы.

- Труп я беру на себя, - сообщил доктор Мюллер.

И тут же Бьянчи не выдержала.

- Да вы все конченые! - рявкнула она.

- Сестра Кармела, - огрызнулся монсеньор. - Имейте уважение. И вспомните, кто проводил ритуал. С него и будут спрашивать в первую очередь.

Густаво.. угрожал Луиджи? Злость кипела в Кармеле подобно лаве в вот-вот готовом извергнуться вулкане. Она с яростью сбросила со своих плеч руки матушки Лукреции.

- Простите сестру Кармелу, - вежливо склонила голову матушка. - Она совсем ещё дитя. Она ассистировала на ритуале, девочка просто напугана.

Бьянчи уже не плакала. Она тряслась. Сжимала и разжимала кулаки. Да пошли они все! Она должна находиться не здесь.

В последний раз оглядев всех присутствующих с презрением, Кармела сорвалась места и быстрым шагом отправилась в то здание монастыря, где была комната отца Луиджи. Ворвавшись в его покои, девушка заметила, что его оставили одного. Просто бросили здесь и отправились прикрывать свои задницы от епархии и полиции.

Брюнетка присела на краешек кровати, прижала ладонь Фарнезе к своей груди и, крепко зажмурившись, вновь зарыдала. Что же теперь им делать?

У неё не проскользнуло ни единой мысли сбежать и оставить его. Нет. Луиджи - словно часть неё самой. Идеально подошедший пазл, который все мечтают найти всю свою жизнь, но чаще всего не находят. Он в беде - и она в беде.

Она рыдала громко, надрывно, постоянно всхлипывая. Должно быть, этим его и разбудила, потому что в следующий миг отче открыл глаза.

Он пришёл в себя. Очнулся. Кармела застыла, даже плакать перестала. Лишь сидела, всхлипывала и дрожала. Он коснулся ее волос, и девушка хотела прильнуть щекой к его ладони, но не успела. Луиджи говорил, что с ним все хорошо, но он - врал. Она видела это. Видела слишком отчётливо. Ее губы дрожали, из тела словно выкачали весь сок, но Кармела знала - Фарнезе сейчас в разы, в разы хуже. Так что она просто сидела, не шевелясь, просто смотрела на него заплаканными глазами. И тут он спросил - боится ли она его?

А должна?

Бьянчи умом понимала, что должна. Не его, того, что внутри. Но сердцем - нет. Нет. Всей душой ей хотелось лишь прильнуть к нему всем телом и больше никогда, никогда не отпускать.

- Что ты такое говоришь? - брюнетка придвинулась ближе, положила свои ладони на грудь мужчины, заглядывая прямо в его растерянные глаза. - Я люблю тебя. Слышишь? Очень люблю.

Кармела знала, что оно сейчас где-то там. Внутри него. Оно насмехается над ними, однако.. Держа ладони на груди любимого, она чувствовала, как спокойно бьется его сердце. Девушка уже давно слышала где-то, может, читала, что демон имеет власть над тобой тогда, когда тебя поглощают дурные мысли и отрицательные эмоции. Злость. Боль. Он имеет власть тогда, когда твоё сердцебиение учащается. И, если она, Кармела, может заставить его сердце биться ровно, то она будет рядом постоянно, и ни одна живая или мёртвая тварь не оторвёт ее от Луиджи.

Это в силу сделать лишь одному - монсеньору Густаво.

Он ворвался в комнату с двумя санитарами. Один сразу нравился к сидящей на кровати Кармеле, другой встал по другую сторону - очевидно, он здесь за Фарнезе.

Бьянчи почти зарычала, когда один из них больно схватил ее за плечи, заставляя встать. Густаво оглядел комнату с брезгливостью, словно попал в святилище разврата. Притон. Конечно, он был наслышан о Луиджи и некоторых монахинях, закрывая на это глаза за неимением доказательств. Но теперь…

Этот человек словно и не был верующим. Он был тщеславен. Все, чего он желал - власти. Он был здесь главным, в этой дыре, и надеялся оставаться таковым хотя бы здесь. Жалкое ничтожество.

- Мы переводим вас, отец Луиджи, - жалостливо-скорбным тоном произнёс монсеньор. - Вы же понимаете, что теперь опасны для общества? Думаю, вам стоить пожить в здании лечебницы, пока мы не придумаем… как вас спасти.

«Как вас угробить и смыть этот позор со своих рук».

- Вы его ещё в карцер закройте, - процедила сквозь зубы Кармела, отчаянно брыкаясь в руках санитара, что держал ее за плечи.

- Отличная идея, сестра Кармела, - улыбнулся монсеньор. - Может, мы воспользуемся ею. Но вам я настоятельно рекомендую собирать свои вещи. Завтра утром вас здесь быть не должно.

Бьянчи задохнулась от возмущения, но затем и сама ядовито ухмыльнулась.

- Знайте, что тогда я расскажу всем о том, что у вас здесь творится, - девушка надавила ногтями на руку санитара и тот, болезненно зашипев, тут же отпустил ее. - Поверьте, Густаво. Мне терять нечего.

И, еще раз взглянув на Луиджи, Кармела твёрдо сказала:

- Я остаюсь.

- Сколь угодно, - небрежно отмахнулся Густаво. - Будете тогда присматривать за своим.. подопечным.

И они, взяв Луиджи под руки, зная, что он может быть ещё слаб, потащили его прочь. Монахиня сразу же собиралась бежать за ним, но… Сначала другое.

Выйдя из здания, Кармела тут же направилась в церковь. Та пустовала - и замечательно. Слёзы вновь хлынули потоком. Она не стала садиться на скамью, нет. Вместо этого брюнетка прошла к распятию и обессилено рухнула перед ним на колени. Склонив голову, она сложила руки в мольбе. Тихой, почти молчаливой.

- Пожалуйста, - шептала Кармела. - Прости меня за все мои выходки, за неверие.. Пожалуйста. Просто спаси его. Я умоляю тебя, я..

Открыв глаза, Кармела подняла свой взор прямо к лику Христа.

- Пусть оно заберёт меня. Пусть меня, но только не его. Пожалуйста.

- Сестра Кармела?..

Сзади послышался голос отца Пьера. В сердце Бьянчи вновь закипела ярость. Она рывком поднялась, даже не пытаясь утереть слёзы. Развернулась к этому трусу. Что ему нужно?

Пьер тут же потупил взгляд, упираясь им в пол.

- Мне жаль..

- Тебе жаль? - истерично хохотнула монахиня. - Ах, тебе жаль? Так вот знай: если с ним хоть что случится, я приду за тобой. За каждым из вас. Ясно?

И, не дав священнику ответить, Кармела покинула храм, направляясь сразу в лечебницу. Они посадили Луиджи в ту же палату, где пару часов назад скончался Марио. Суки.

Лишь теперь она разглядела на стенах царапины от ногтей, где-то - полосы запекшейся крови. Марио был одержим давно, не спал ночами, скребся здесь от боли, а никто и не замечал.

Кармела ворвалась в палату, хлопком закрыла за собой дверь, прижимаясь к ней спиной. Спасибо, что они не стали привязывать его ремнями.

- Луиджи, - прошептала девушка, подходя ближе. - Это все моя вина. Я заставила тебя.. Я заставила тебя думать о побеге, я.. Пожалуйста, прости меня. Мы изгоним эту тварь. Изгоним, слышишь? - по щекам ее вновь струились мокрые дорожки. Она никогда столько не плакала. Даже в день похорон Альберто.

Приблизившись, она бесстрашно забралась на кровать.

- Я буду спать тут. С тобой. Плевать мне, кто что скажет.

В этой палате было ужасно все. Оцарапанные серые стены, крохотное окошко с решетками почти под самым потолком, узкая койка в ремнями. Было ужасно все, кроме одного - прекрасного лица Луиджи. Кармела не могла насмотреться на него. Боялась отвести взгляд так, словно, если она это сделает, то он исчезнет. Упивалась им, словно это их последний вечер. Марио погиб об этой одержимости. И Бьянчи было страшно подумать, что то же ждёт и ее любимого человека. Девушка была опустошена, но он.. он словно наполнял ее, хоть и сам был сломлен. Особенно тем, что он говорил.

- Ты ни в чем не виноват, - мягко улыбнулась монахиня. - Ни в чем. Ты - лучшее, что случалось в моей жизни. Такой человек не может быть плохим.

Он, правда, этого не понимал? Сколько бы он ни грешил, со сколькими монашками бы ни переспал, он был ее солнцем. Он был тем, кого можно полюбить за считанные секунды просто за то, что он есть. Луиджи слишком, слишком низко себя оценивал.

Он погладил ее по щеке, но тут же слегка, еле заметно дернулся так, словно ему было больно. И это принесло боль и Кармеле. Он не может касаться ее?

Из глаз вновь хлынули слёзы.

Затем он обнял ее, качал в своих руках, признаваясь в любви.

- Я тоже люблю тебя, Луиджи. Больше всего на свете.

Погружённая в свои мрачные мысли, девушка уснула лишь тогда, когда услышала его спокойное, размеренное дыхание. Франезе спал. Но, казалось, в умиротворении они провели недолго - когда Кармела вскочила на месте от его крика, ее щеки были ещё сырыми. Либо плакала во сне, либо те не успели высохнуть.

Луиджи просил помощи. Ее любимый человек просил помощи, но она не знала, как ее оказать. Что сделать. Чувство беспомощности притащило за собой и чувство опустошенности. Кармела плакала. Снова плакала. Она только потянулась к его лицу, чтобы, как обычно, пригладить выбившиеся завивающиеся пряди волос, но вдруг…

Вдруг он цепко схватил ее за тонкую шею, вжимая в матрас. Агрессивно, с силой. Это был не он. Это был не ее Луиджи.

Он смеялся, хрипел, рычал.

А она плакала. Инстинктивно она выставила руки вперёд, упираясь ладонями в его плечи, но у неё даже не было сил оттолкнуть его. Кармела и не пыталась. В какую-то секунду она приняла происходящее как данность. Словно смерть от его рук и была ей предназначена.

Монахиня прекратила сопротивление. Из глаз все ещё текли слёзы, мерзко попадая в уши, потому что она лежала на спине. Бьянчи расслабилась и.. улыбнулась.

- Все хорошо, - прохрипела она. - Все хорошо, Луиджи. Я люблю тебя.

И в тот момент, когда ее глаза уже почти закатились, Кармела вдруг смогла глубоко вдохнуть. Ее горло больше не сдавливалось. Кислород наполнил легкие внезапно, девушка закашлялась.

А затем увидела его испуганные глаза.

Он пугал ее. Но отнюдь не тем, что одержим. Ее пугали его слова - то, что он говорил сейчас. Сердце ее болезненно сжалось, когда Луиджи максимально отодвинулся от неё, когда Кармела перестала чувствовать тепло его тела. Да, шея страшно ныла, и ей все ещё было тяжело дышать. Наверняка, останутся отметины, но..

«Мы не должны находиться рядом».

Именно эта фраза прорезала глубже, чем осознание, что не едва не убило демоническое создание.

- Что ты такое говоришь? - прошептала девушка, губы ее дрожали. - Мы должны. Всегда должны.

Он почти рвал на себе волосы, уговаривал, умолял ее уйти, но вместе этого Кармела лишь подползла ближе, мягко взяла его руки в свои, чтобы Луиджи не мог причинить себе вред.

- Нет, - твёрдо сказала Бьянчи, заставляя мужчину заглянуть в ее глаза. - Нет, я никуда не уйду. Никуда и никогда, ты меня понял?

Это было невыносимо слушать. Невыносимо потому, что он ее прогонял. Невыносимо потому, что ее любимый человек страдал. Ему было больно, и ей было больно вместе с ним.

- Прекрати! - Кармела даже повысила голос, пытаясь достучаться до Фарнезе. Она обхватила его лицо своими ладонями, большими пальцами стирая дорожки слез с его щёк. - Прекрати сейчас же! Никто меня не убьёт. И тебя никто не поработит. Знаешь, почему? Знаешь, скажи мне?

Даже в темноте палаты Кармела четко видела боль и сомнение в его глазах. Но в ее взгляде - лишь чёткая уверенность.

- Потому, что я люблю тебя. Потому, что ты любишь меня. Этим тварям ничего не известно о любви, они ее боятся. Не позволяй своей любви погаснуть, и не смей говорить мне, чтобы я ушла. Ты на моем попечении, помнишь? - брюнетка мягко усмехнулась, говоря уже куда более спокойно, но не прекращая поглаживать скулы Луиджи. - У нас столько всего впереди. Столько всего. Франция, помнишь? Если тебя будет захватывать отчаяние, то просто думай о нас. О нашем будущем. О наших детях.

Кармела запнулась. Она теперь уже и сама плакала.

- Я никакой адской дряни не позволю тебя у меня забрать. Только.. не отталкивай меня.

Усевшись поудобнее и подобрав под себя ноги, девушка потянула мужчину на себя, чтобы он мог лечь, уместив свою голову на ее коленях. Кармела заботливо гладила его по волосам, почти укачивая и баюкая в своих объятиях. Немного помолчав, она стала тихим голосом описывать то, какой представляет себе их будущую квартиру в Париже. Винтажная мебель, кровать с резной спинкой, шелковые простыни.

Кармела продолжала и продолжала, тихонько глотая слёзы, пока Луиджи вновь не заснул. Но вот она больше глаз сегодня не сомкнёт.