Ключевое место в жизни Хинаты с самого детства всегда занимал волейбол. Концентрация на нем была настолько высокой, что на чем-то ином в жизни заострить собственное внимание становилось попросту невозможным. Вот только один тренировочный матч изменил все: перевернул внутренний мир Шоё наизнанку, вытряс последние остатки здравомыслия и сосредоточения на чем-либо и вернул все на место, но в неправильном порядке. И Хинате хотелось бы сделать вид, будто он не знает, кто в этом виноват, однако даже внешне скрыть ему это не удается. Лицо «железной стены школы Датеко» слишком прочно засело в его голове. Закрыть глаза дольше, чем на секунду — казалось еще большей пыткой, чем просто не думать о нем.

Хинате хочется рвать рыжие волосы на голове, хаотично бегать из стороны в сторону, максимально нагружать организм на тренировках и вообще делать все, чтобы у мозга не было времени подавать сигналы, доводящие каждую клеточку тела до дрожи, при мысли об Аоне. Эта его мрачность и безмолвность, которая обычно должна отталкивать людей, влекла его магнитом, отчего Хината раздражался чаще обычного. Кагеяма, вечно доводивший его и без того, стал тем самым, на кого можно было сорваться — с причиной и без нее. Членам «Карасуно» приходилось лишь только мучить себя догадками о том, что же творится с Шоё и то и делать, что разнимать в сотый раз сцепившихся друг с другом первогодок.

К этому снежному ком бед Хинаты еще добавлялось желание постоянно искать встречи с Таканобу. Именно потому его так злит, что с Датеко в следующий раз они увидятся только на отборочных. Боится, что это непонятное помешает ему играть на поле. Ведь они – соперники. Без этой победы Карасуно не сможет взлететь выше. Умом Шоё это понимал и повторял как мантру, но сердце отказывалось принимать эту установку, сколько не бей кулаком по грудной клетке и не кричи до боли в горле на самой вершине холма, пока возвращаешься домой.

Но однажды это все прекратилось.

Хинате одно время даже удавалось не думать об Аоне 24/7, его образ в голове перестал всплывать перед глазами, а сон стал даже крепче обычного. Шоё грешит на передачи по ТВ, которые он смотрит редко, если это не волейбольные матчи, где одна гадалка с серьезным и умным видом говорила про привороты и отвороты. Не зная зачем, но он сделал все, как там говорилось: и соль смешал с перцем, и завернул это все в темную, непрозрачную ткань, и закопал под деревом у заброшенного дома. Хината чуть не умер, когда выполнял последнюю часть, но раз уж это дало эффект, то это было минимальной жертвой ради такой глобальной цели. Узнай бы о совершенном какой-нибудь Тсукишима, пришлось бы следующим закапывать самого себя под деревом у старого ветхого дома от стыда. Но Хината проверил – слежки за ним в тот пасмурный день не было. Вроде бы. В любом случае, на тренировках у него стало получаться гораздо лучше, чем было до этого. Это даже команда заметила и оценила по заслугам. Кагеяма, меж тем, все равно как-то подозрительно косился на Шоё так, что Хината не мог понять: нормальное ли это его состояние или тот, не дай Бог, обо всем узнал. Вида подавать, он, конечно же, не стал, решив придерживаться выдуманной правды до конца – во всем его странном поведении был виноват новый рацион питания, который ввела его мама. Одни зеленые овощи – это вовсе не то, чем нужно снабжать молодого подрастающего волейболиста с потенциальным будущим.

— Главное, — утешал Хината всех сочувствующих, выстроившись возле него в полукруг после завершения тренировки, — что сейчас все хорошо.

Вопрос оставался лишь в том, насколько его слова были убедительны.

***

Хината наткнулся на Аоне уже вне поля, один на один, своим привычным способом – не заметив, врезавшись в его широкую спину, выходя из туалета, после того, как Карасуно победили Датеко на отборочных соревнованиях Весеннего турнира. Голову поднимать совершенно не хотелось. Шоё и на уровне инстинктов прекрасно понял, в кого он впечатался своим лицом (как оказалось позднее – это было достаточно больно). До сих пор не полностью понятные ему чувства перемешались с неловкостью и стыдом, ведь эти отборочные были важны не только для Воронов, но и для каждой команды префектуры, принимавших участие в матчах. Хината уже себе выдумал несколько раскладов дальнейшего развития событий, и все они сводились в его мыслях к одному – недовольству Аоне и очередному «в следующий раз я тебя точно одолею». Злой Аоне или огорченный – не это все пугало Хинату, а безмолвные диалоги, в которых он будет пытаться найти ответы на все тревожащие его вопросы. Но пытаться – не значило отыскать наверняка.

И все же, Шоё решился поднять свой взгляд, заглянуть в пронзительные глаза Таканобу и проронить своими дрожащими устами нечто членораздельное.

— П-прости, не заметил тебя.

Кривоватая улыбка, неловко появившаяся на его лице, уверенности совершенно не придавала. Каменное лицо Аоне, по его собственным ощущениям, буквально кричало о том, что прямо в эту минуту и в этом месте, он готов стереть его в порошок.

— Верю, что в следующий раз вам точно повезет.

Мысленно Шоё себя уже выругал за эти слова. Но они вырвались также непроизвольно, как и не смыкались его губы, чтобы прекратить выдавливать эту дурацкую улыбку.

После Хината уже мысленно попрощался со всеми, кого любил, ожидая самого худшего.