Алексия Мэнсон была королевой своего мира, не смотря на сомнительное происхождение. Казалось бы, дочь Чарли Мэнсона должна оказаться предметом насмешек и жертвой травли, но характер, видимо, переданный от отца, не позволил девушке оказаться на дне. Лекси, как ее могли называть лишь приближенные, была богиней для первокурсниц, так отчаянно пытавшихся попасть в сестринство «Каппа Каппа Тау» каждый год. Тем не менее, проходили отбор лишь немногие, ломаясь и треща по швам, когда сталкивались с холодным нравом местной королевы. Идеальная блондинка не была особенно жесткой, скорее, безжалостной. Она ни над кем не издевалась и не насмехалась, но угодить ей было тяжело. Совершенство во всем - будущий дизайнер, знающий все о рекламе и маркетинге. Точёная тонкая фигурка, как результат долгих лет занятия балетом. И, тем не менее, никто и никогда не видел ее в компании парня. Сестры отчаянно сводили свою королеву с королем мальчишечьего братства, чтобы все было как надо, по канону, но Лекси лишь презрительно кривила тонкие губы и делала ещё один глоток мартини с оливкой. Нет, конечно, она общалась с мужским полом, пересекаясь на многочисленных студенческих вечеринках, но никого не признавала достойным себя.

Вечерами она перебирала свой дорогущий гардероб, облачаясь в строгие наряды от Шанель и, конечно, никогда не забывала о шубках пастельных оттенков. Такой ванильный образ едва ли сочетался с хладнокровием мисс Мэнсон.

А конкретно этим вечером королева открыла своим приходом, конечно, вместе со своей вечной свитой из «лучших подруг», вечеринку в честь начала нового семестра. Разумеется, девушки опоздали, ведь прекрасно знали правила хорошего тона тусовщиков. А так же знали, что здесь все только их и ждали. Лекси остановилась у стола с напитками, позволяя Ронде и Челси обслужить себя, и, взяв в руки бокал с мартини, плюхнулась на пушистый диван мужского братства университета. Сегодня хозяева вечеринки парни. Среди ровесников попадались и обычные общажные ребята, и Мэнсон лишь закатывала глаза, оглядывая большую гостиную. Никого интересного. Как и всегда.

Розовый хаос приковывал же всеобщее внимание. Ронда и Челси, конечно же, уже танцевали с футболистами, а на саму блондинку поглядывали из угла робкие первокурсники. Ещё не уяснили правила - так откровенно пялиться на королеву нельзя, даже если она дочь монстра.

Лекси тяжело вздохнула и добила свой напиток одним глотком и, пощёлкав пальцами, призвала свиту обратно к себе - дабы те обновили бокал. Скучно. Просто невыносимо скучно. Решившись, она поднялась и плавно прошлась по комнате, размеренно стуча каблуками пушистых босоножек от Лабутен, и вышла на задний двор. Кто-то уже счастливо плескался в бассейне, и Лекси брезгливо отошла подальше, чтобы ее не забрызгали. Облокотилась о пальму, взглядом хищницы оглядывая новые лица. Многих она, действительно, не знала. А, может, и не хотела знать. Ведь они не дотягивали до ее уровня. Но, в конце концов, ее взгляд зацепился за чёрные кудри. Он сидел недалеко от бассейна, попивая пиво из банки и, кажется, игнорируя все, происходящее вокруг. Конечно, Лекси знала, кто это. Ходил слух, что этот парень является сыном Ричарда Рамиреса. Но подтверждений тому никто найти не мог, ведь маньяк находился в бегах ещё с восьмидесятых вместе со своей женой. Однако звучная фамилия и семейная схожесть привлекали внимание. Не могли не привлекать.

Саму Лекси часто спрашивали об отце. Даже слишком. Но девушка старалась сделать так, чтобы репутация Чарльза работала на неё - создала себе непробиваемый образ, внушающий страх, хоть и облачённый в розовый мех. Ее, действительно, уважала в университете. Этого же парня, кажется, звали Маркос. Когда до Лекси впервые дошли слухи, она возненавидела его. Он крал ее имидж. Так же нахально, как и его отец пробирался в чужие дома в восьмидесятых. Если, конечно, все эти сплетни являются правдой. Но затем Мэнсон-младшая успокоилась - Маркоса никогда не было на горизонте. Она не видела его на вечеринках, общих собраниях. И теперь, отметив про себя, насколько этот парень красив, Лекси призадумалась. Может.. Может ли ее кто-то, действительно, понять, а не просто подхалимничать?

Тогда она оттолкнулась от пальмы и твёрдым, уверенным шагом направилась в сторону Рамиреса. Присела рядом на стул с таким видом, словно это место только и ждало ее появления. Лекси заметила, что в их сторону стали кидать заинтересованные взгляды. Королева «Каппа Каппа Тау» впервые сама подсела к парню. Да ещё и к кому.

- Не видела тебя здесь раньше, - она смерила его холодным взглядом, однако тон ее голоса был бархатным и тёплым. Губы даже тронула лёгкая ухмылка. - Не любишь шумные мероприятия?

Взгляд чёрных глаз казался чарующим. Даже слишком.

Лекси ухмыляется нелюдимости и угрюмости Рамиреса, но все равно как-то сдержанно - хотя и куда более расслабленно, нежели другим своим ровесникам. Она небрежно закидывает ногу на ногу, складывает руки замком на своём колене. Смотрит пристально, изучающе. Не так безразлично, как прежде. Все, кто знал ее лично, боялись этого взгляда, всегда говорили, что от мисс Мэнсон холодок по спине пробегает. Ей же подобная репутация была лишь на руку - она давала власть, контроль. Лидерские качества передались ей явно от отца, ведь Алексию тоже можно было назвать своего рода главой культа. Культа собственной личности. Но вот Маркос не проявлял к девушке никакого интереса, даже будто слегка грубил. Это было занимательно. Крайне интересно.

- Я бы не сказала, - честно отвечает блондинка, пожимая плечами. - Статус вынуждает появляться на всех мероприятиях. Хочу я этого или нет.

Это была чистая правда. Лекси крайне надоели одни и те же вечеринки, надоели одни и те же люди. Но, когда ты королева сестринства, ты отвечаешь за всех своих девочек - и официально, и нет. Именно Мэнсон решала проблемы с деканатом, и она же разруливала любые личные ситуации названных сестёр.

Заметив недовольные перешептывания ребят из братства, что так же сватали своего короля снежной королеве, девушка закатывает глаза и вновь переводит заинтересованный взгляд, полный коварства, на Рамиреса. «Я хочу что-то, и я это получаю» - всегда знала свою мантру Мэнсон, с самого детства.

- Знаешь, - по-кошачьи склонив голову набок и сощурив глаза, говорит она. - Можешь называть меня Лекси. Мне кажется, мы подружимся.

Как раз вовремя, когда Лекси уже добила свой бокал мартини, к ней подходит Ронда, забирая старый и преподнося новый напиток. Все в ее жизни было слажено. Все сами всегда хотели ей прислуживать, Мэнсон даже не просила об этом. Природная харизма? И да, и нет. Деньги? Может быть. На самом деле, все дело было в неком внутреннем стержне. Алексия добилась всего, что имеет, сама, своими руками. Да, ее семья была богата - бабушка и дедушка занимали крупные должности в такой известной ювелирной компании, как Тиффани и ко. Ее матушка в восьмидесятые бунтовала против системы, вдохновлённая своим, вывернутым наизнанку, извращенным видением культуры хиппи. В конце концов эти увлечения привели ее в тюрьму, где содержался Чарльз Мэнсон. Сама матушка уже несколько лет лечится в частной психиатрической клинике. Воспитанием же внучки всегда занимались бабушка и дедушка, которые учили ее быть стойкой. Всегда. Хочет она этого или нет. Они не отказались от неё ввиду ее происхождения, значит, она сможет заставить и всё общество принять ее. Или даже возглавить его. Загнать под каблук.

- Не хочешь прогуляться со мной? - предложение Алексии звучит и выглядит провокационно, когда она аккуратно облизывает собственную нижнюю губу.

Он не имеет права отказаться.

Она бесит его. И, похоже, страшно. А ее улыбка внезапно становится еще более расслабленной, а взгляд еще более заинтересованным. С таким Алексия еще не сталкивалась, и его ненависть и отвращение были похожи на глоток свежего воздуха. На вечеринке становилось душновато, и, когда Маркос принимает ее предложение уйти, королева «ККТ» торжественно поднимается на ноги.

- У меня есть все, что тебе может понадобиться, - говорит томно, вновь откидывая его загадочным взглядом с ног до головы.

Его слова о ее друзьях девушка вовсе проигнорировала. Сейчас все ее внимание было приковано к Рамиресу, никак не к своей обслуге, желающей подмазаться да воткнуть нож в спину. Вот только никто не посмеет поступить так с той, кто носит фамилию Мэнсон. Люди боялись ее на инстинктивном уровне, полагая, что она такая же убийца, как и ее отец. Кто знает, кто знает.

Лекси достаёт из розового клатча пачку Мальборо. Тяжеловатое курево для девушки в пушистой шубке, но никто не в праве диктовать ей правила. Она зазывающе машет пачкой прямо перед лицом Маркоса, а затем ловко перехватывает ее в другую руку, гордо задирает подбородок и направляется ко входу в дом. Абсолютно безразлично по отношению к окружающим. Но не к этому парню. Когда они проходят через набитую битком гостиную, Алексия неожиданно берет ладонь Рамиреса в свою и ведёт его за собой через толпу. Не хочет, чтобы парниша испугался и спасовал. Он заинтересовал ее - а такое бывает редко. Сын он Ночного Сталкера или нет - значения более не имело. Главное, что это красивый парень, который не истекает по ней слюнями, но при этом и не боится ее. Это интригует. Хотя, конечно, если он тоже сын маньяка, будет крайне забавно. Судьбоносно, можно сказать. Хоть Лекси и привыкла считать, что судьба предназначена для лузеров, не способных взять жизнь в свои руки, предпочитающих просто плыть по течению. Лекси же предпочитала действовать. Как сейчас.

Когда они покидают дом, она по-прежнему не выпускает его руки. Ее небольшая ладошка тонет в его, но, тем менее, блондинка так чувствует контроль над ситуацией. Только оказавшись на более-менее тихой улочке студенческого городка, Мэнсон вручает парню честно заслуженную пачку сигарет. Хороший мальчик, сделал так, как она хотела. Получи косточку.

- Так и как же тебя занесло в братство, если ты такое не любишь? - интересуется абсолютно искренне, хоть по чистой привычке и применяет в разговоре с ним чарующий, гипнотизирующий тон.

По ее лицу невозможно что-либо прочитать. Дочка Мэнсона с детства не отличалась эмоциональностью. Даже никогда не плакала. Иногда Лекси думала, что может быть психопаткой. Сходилось абсолютно все: она не чуралась идти по головам, когда делала получить своё, не чувствовала особой эмпатии или жалости. В этом она была похожа на свою чопорную бабушку, ведь ее родители были абсолютными безумцами. Так что в отсутствии особых эмоций тут приходилось винить отнюдь не папочку.

Сейчас Мэнсон абсолютно намеренно вела Маркоса к дому их сестринства. Первой мыслью было затащить его в дом, в свою комнату, но затем она отказалась от этой идеи - он мог сбежать от неё. А подобного промаха Лекси допустить не могла. Мыслит как серийный убийца, ей богу. Она собиралась предложить ему прокатиться на машине куда-то к холмам, откуда открывается замечательный вид на Город Ангелов, но где они также окажутся наедине. И без возможности быстро свалить.

Остановившись у «Каппа Каппа Тау», Алексия с большим сожалением отпустила руку Рамиреса и выудила из того же клатча связку ключей. Кивнула на новенький алый кабриолет.

- Прокатимся?

Она садится за руль и заводит машину, что с ревом новенького мотора срывается с места. Маркос, по непонятной Лекси причине, все ещё проводит с ней время, не смотря на дикое раздражение. Оно было таким сильным, что между ними буквально искрит воздух - Алексии нравится. Парень снова закуривает, в затем спрашивает то, что она и ожидала услышать.

- Спрашиваешь из-за своего отца? - улыбнувшись, блефует девушка, делает вид, будто бы знает всю правду. - Нормально, как видишь, - пожимает плечами, стрельнув в сторону Рамиреса глазками. - Я не выбирала своих родителей. Не моя вина, что они сумасшедшие. Все, что могу сделать я, это достойно отплатить бабушке и дедушке за то, что не бросили меня, не смотря на обстоятельства моего рождения, и подмять всех вокруг под себя, пока они не сделали это со мной.

Она откровенна. Кристально честна. Это странно, очень странно для юной Мэнсон. Совсем не в ее стиле. Обычно, в отличие от других популярных девушек, Лекси не любила говорить о себе, ограничиваясь парой общих фраз и гневным взглядом, когда кто-то наглел настолько, чтобы спросить ее об отце. Но, когда на эту тему заговорил Маркос, удивительно, но она совсем не разозлилась. Возможно, потому что нутром чувствовала, что они похожи, и только ему она может довериться, если то, о чем все говорят, правда.

- А ты же что? Расскажи мне, какой он. Ночной Сталкер. Откровенность за откровенность.

Лекси тоже закуривает, облокачивается локтем на дверцу кабриолета, ведёт машину одной рукой, пока тёплый Калифорнийский ветер треплет ее светлые волосы.

- Знаешь, есть достоинства в том, чтобы быть дочерью Чарльза Мэнсона, - обычно немногословная Алексия вдруг говорит и говорит, сама того не осознавая. Причём правду. - Люди боятся меня. А где страх, там и уважение. Главное - не дать себя затоптать в самом начале пути своего восхождения. Но эти придурки уверены, что я могу едва ли не загипнотизировать их. А пока они в это верят, у меня это, действительно, получается.

Лекси всегда любила ночь. И всегда была королевой исключительно темной. Правила со звёзд, избегая солнца. И теперь создавалось странное ощущение, будто она готова надеть на кого-то корону короля, если, конечно, он ее не разочарует. В Маркосе чувствовался стержень, не смотря на ауру глубокой депрессии.

За этим разговором они добираются до заветных холмов. Мэнсон паркуется практически у самого обрыва, откуда открывается вид на весь Лос-Анджелес. Излюбленное местечко влюблённых. А Лекси и не собирается скрывать, зачем привезла Рамиреса сюда. Ее статус позволял делать что угодно. Ее никому не унизить. Поэтому даже если Маркос распустит слух, что трахнул королеву, то она лишь безразлично пожмёт плечами и скажет, что вообще-то это она его трахнула. И никто ей и слова не скажет. Даже не пискнет.

Щелчком пальцев отправив дотлевший окурок в ночную мглу, девушка разворачивается к нему всем корпусом и смотрит прямо в глаза. Долго, выжидающе. Так, как, наверное, смотрел ее отец на ее мать тогда, в тюрьме. Вот только, в отличие от Чарли, Лекси не пустословила и мессией себя не считала. Она просто боролась за выживание.

Или ты или тебя.

Блондинка тянется вперёд, к парню, запускает пальцы в его густые кудрявые волосы и сокращает расстояние настолько, что их носы теперь соприкасаются. Но она ждёт. Проверяет, что сделает он сам.

И, бинго, он наконец сдаётся перед ней. Говорит правду как на духу, рассказывает о Ричарде Рамиресе, и Лекси старается сохранить самообладание и невозмутимое выражение лица, хотя сердце отчего-то забилось в два раза быстрее. Это тоже было для неё ненормально - девушка не нервничала никогда. Абсолютно ничего ранее не могло заставить ее зрачки расширяться, кроме игры света, а дыхание учащаться, кроме плотских утех, но и при том она никогда не чувствовала такого явного желания. Похоже, адреналин выбросило в кровь с особой силой, когда Маркос поделился с ней правдой. И Мэнсон ему верила почему-то. Не думала о том, что он может специально подтверждать бродящую по кампусу легенду, дабы соблазнить президентку «ККТ». Это, опять же, было необычно для обычно подозрительной Алексии. Сейчас же она растеряла весь свой хваленый самоконтроль, лёд внутри прославленной снежной королевы тронулся. Даже десять минут назад она не думала, что эта информация может так ее взбудоражить. Дело было совсем не в том, что ее тянуло к чему-то темному или опасному, нет. Ее тянуло к родному. А Маркос, похоже, является единственным человеком на свете, способным ее понять. Понять по-настоящему.

И ей даже кажется, что, возможно, сам парень сейчас подумал о том же самом.

А затем Рамирес делится ещё одним откровением, просит ее остаться с ним. Она могла бы съехидничать, поддразнить парня, точно ощущая, что внутри, под всей этой нелюдимостью и угрюмостью, он довольно чувствителен. В отличие от неё - абсолютно безжизненной и безжалостной. Лекси на секунду застывает, обдумывает странные чувства, скрутившие аорту в узелок. И это опять не было на неё похоже. Мэнсон была человеком действия, не рефлексии. Внезапно она ощущает себя душевно обнаженной и, о Боги, уязвимой. Невозможно. Просто невозможно.

Девушка слегка отпрянула, испуганно заглянула в глаза Маркоса, сталкиваясь с.. пониманием? Сейчас весь ее образ рушился как карточный домик, а прежде Алексия никогда не позволяла происходит подобному. Она не просто выстроила стены, она огородила себя железным занавесом, а этот парень просто появился, не сделал ничего особенного и превратил металл в картон. Мэнсон заметно стушевалась, спасовала. А затем разозлилась. Дико разозлилась на себя, на Рамиреса, на ситуацию. Она нахмурилась и поджала губы, чтобы следом ощутить странный толчок, идущий изнутри - от самого сердца.

Нет. Нет, он не смеет застать ее врасплох. Контроль у неё. Контроль всегда будет у неё. Алексия будет повторять это как мантру.

Одним рывком сбросив розовую шубу, блондинка отправляет ее на заднее сидение и, оставшись в твидовой юбке и футболке с эмблемой ее сестринства, порывисто, агрессивно подаётся вперёд, забирается Маркосу на колени, чтобы затем, раздирая ногтями его плечи, впиться в губы поцелуем. Она резка и совсем, совсем не нежна. Она, черт возьми, Алексия Мэнсон. И она ему ещё устроит за то, что сбил ее с толку своим приходом на эту злосчастную вечеринку.

Лекси кусает Рамиреса, оттягивая зубами его нижнюю губу, чтобы знал, знал, черт возьми, своё место. Какого хрена она так расчувствовалась? Она словно куда-то торопится, не уделяет особого времени и внимания прелюдиям, подцепляет пальцами пряжку его ремня, расстёгивает. Задирает собственную юбку.

Мэнсон словно с цепи сорвалась, никогда прежде она не чувствовала такого кипящего гнева, такой.. досады? Именно. Досады, разочарования в самой себе. Ее фундамент пошатнулся всего лишь из-за парня, которого она знает не больше часа.

Но того парня, что способен ее понять. От этого тошнило.

Ей удивительно нравятся его прикосновения. Хотя, конечно, кару за свою злость Лекси выбрала своеобразную - ей хотелось показать ему дикую страсть, чтобы привязать к себе Маркоса так, чтобы у него даже мыслей о других не возникало. Она единственная такая в своём роду. Остальные потомки Чарльза Мэнсона не выделялись особым успехом, в отличие от младшей дочери. Алексии даже знать их не хотелось, хотя некоторые из них и пытались к ней подмазаться. Банально любят деньги. А вот Рамирес словно бы жаждал чего-то иного. Абсолютно иного. Сейчас Лекси показалось, что парень ищет в ней своё убежище. И, поймав себя на мысли, что она делает то же самое, блондинка разозлилась ещё сильнее.

А чего же она ожидала, затевая всю эту игру?..

Их поцелуи наполнены ядом и больше напоминают собачью грызню. Мэнсон не торопится раздеваться - увидеть ее обнаженной.. Это ещё нужно заслужить. И даже быть сыном Ночного Сталкера для ее абсолютного доверия не достаточно. А вот сама девушка может позволить себе многое - даже посасывать и покусывать шею Маркоса в ответ на его действия, оставляя космические следы. Засосы - моветон. Но как быть, когда тебе всю жизнь все разрешали, и росла ты дикой собственницей. Внезапно Лекси трогает мысль, что она бы прирезала любую другую девушку, что позарилась бы на ее сына маньяка. Гнев превращается в абсолютную ярость от этих неуместных рассуждений. Потому, избавившись от такого мешающего белья, Мэнсон торопится. Торопится почувствовать наполненность внутри себя, и, когда он входит в неё, она глубоко вздыхает и даже призывно улыбается. Она царапается от удовольствия и желания оставить на парне как можно больше своих меток. Не рассчитав собственную силу, Алексия даже оставляет небольшую царапину на скуле Рамиреса. И совершенно не чувствует угрызений совести.

Впервые Лекси навестила отца в тюрьме в пятнадцать лет. Чарльз удивительно тепло принял дочь и всегда учил ее не опираться на совесть и какие-либо сожаления. Отец чувствовал в дочери необъяснимую силу и по-настоящему гордился ею. Теперь же она навещает его каждый месяц, а вот к матушке в дурдом не ходит вовсе. Та была совсем не от мира сего.

Блондинка извивалась, сидя на бёдрах Маркоса, выгибала спину и учащенно дышала, подстраиваясь под его ритм и позволяя парню войти глубже под определенным углом. Странно, но сейчас она отпустила контроль и даже передала вожжи Рамиресу. Она не позволит ему забыть себя. Никогда.

Уже завтра расползется очередная сплетня - президентка «Каппа Каппа Тау» ушла с вечеринки братства под руку с возможным сыном Ночного Сталкера. Лишь бы вспомнили, чья и она дочь.

- Давай же, - шепчет Лекси парню на ухо. - Покажи мне, сколько в тебе от Дьявола.

Ей было интересно вытащить из Маркоса первобытную тьму.

Лекси отдаётся Маркосу с удивительными и лёгкостью, и тяжестью одновременно. Позволяет зажать себе рот, но все же кусает длинные пальцы - править над собой она не даст. Но ей нравится напор Рамиреса. Определенно нравится.

- Хочу, - соглашается девушка, решив затем раздразнить парня: - Если ты сможешь.

Дочь Чарльза Мэнсона не знала жалости. Не знала мягкости. Романтично лежать головой на груди любимого - было не для неё. Потому сейчас она и действовала по привычной схеме: она получает то, чего хочет, и уходит. Мышление скорее парня, чем девушки. Но тут была загвоздка. Алексия - настоящая американская психопатка.

Даже во время интимной близости Лекси немного холодна. Мэнсон не растворяется в ощущениях до конца, она держит себя в кулаке, не кричит, лишь учащенно и прерывисто дышит, иногда позволяя легким стонам срываться с губ. Но самое паршивое в этой ситуации - то, что с Маркосом раствориться хочется. И это вызывает колики в душе, боли в области сердца и полное недоумение в привыкших действовать схематично и систематично мозгах.

Лекси внезапно будто стыдится собственного удовольствия. Ещё одно качество, которого она всегда была лишена - стеснительность. Робость. В голове уже лихорадочно строится план о том, как с завтрашнего дня девушка будет избегать Рамиреса всеми возможными способами. Она не позволит ему стать своей слабостью. У королевы ахиллесовой пяты быть не может.

Когда все заканчивается, ее тело слегка вздрагивает, но даже в этот момент Мэнсон себя сдерживает. Она дожидается разрядки и парня (в конце концов, она же не садистка), а затем рывком одергивает свою юбку и усаживается обратно на водительское сидение. Абсолютно безразлично поворачивает к себе зеркало, поправляет блеск для губ, будто бы ничего и не было. Будто бы она здесь вовсе одна. Нет, дело было не в том, что она получила желаемое и потеряла интерес, хоть со стороны, должно быть, так и все и выглядело. На самом деле, Алексия до чертиков испугалась. Впервые за всю свою гребанную жизнь. За последние полчаса ее так хорошенько покачало на эмоциональных качелях, как никогда в жизни. Блондинка привыкла чувствовать в себе холодную сталь и бетон, а теперь ее небоскребы стали расшатываться на ветру как во время урагана.

Она молчит. Молчит долго. Просто спокойно заводит машину и выезжает на трассу, сворачивая в сторону побережья. Маркос вреден для неё. Лекси уверена. Она может потерять весь свой прогресс, если всерьёз увлечётся Рамиресом. В ее планы входило любезно довезти парня до общаги, а затем вернуться в своё сообщество, будто бы, действительно, ничего и не было.

Она сосредоточилась на глухой незнакомой боли за рёбрами настолько, что кусала губы в кровь и сжимала руль с особой силой, с особой агрессией, не подозревая, что ее план вот-вот разрушится ещё до выполнения всех его пунктов. В ночной мгле, посреди пустой, плохо освещаемой трассы мелькает тень. Лекси чисто физически не успевает среагировать, бьет по тормозам, но.. увы, поздно. Тормозной путь оказывается длиннее, чем нужно, и вот уже багажник ударяется о человека. Мэнсон уверена, что это человек.

Снежная королева леденеет пуще прежнего, будучи не в силах даже открыть дверцу и выйти из машины, чтобы проверить, жива ли жертва. В висках пульсирует от ужаса, от мысли, что эта ночь стала для неё роковой. Во всех смыслах. Не хватало ещё загреметь в тюрьму - в ее крови обязательно найдут алкоголь после вечеринки. Удивительно, но на жизнь человека ей плевать.

На негнущихся ногах блондинка все же ступает на асфальт, цокает каблуками в сторону несчастного, встаёт над бездыханным телом и тупо смотрит. Полное безразличие. Не так уж она отличается от своего папани, хах? Озирается по сторонам в поисках выхода из этой дерьмовой ситуации. Замечает лодочный причал.

- Мы сбросим его в воду, - тон ее голоса абсолютно бесцветен, словно она говорит о кучке мусора, а не о трупе. - И уберемся отсюда.

- Какую полицию, ты сдурел? - огрызается Лекси, бросая пламенный взгляд через плечо. - Ты хочешь, чтобы тебя начали проверять, и вышли на твоего отца? Хочешь, чтобы нас поставили в один ряд с ними?

«С ними».

Уточнять и не нужно.

Девушка слегка пинает носком босоножки бездыханное тело, и то переворачивается на спину. Признаков жизни нет. Мэнсон тяжело вздыхает и жмурится, приложив пальцы к переносице.

- Лучше вставай и помоги мне его дотащить, - она ощущает очень сильную усталость.

Перенасыщение несвойственными ей эмоциями в конце концов приводит Лекси к спасительному ступору. Она снова человек действия. Наконец-то - холодный разум. Она не паникует, просто злобно и выжидающе смотрит на парня, пока тот направляется к ней. Блондинка даже не смотрит ему в лицо, избегает взгляда. Его чёрные глаза убьют ее, обязательно погубят. В них смотреть нельзя ни при каких условиях. Более никогда.

Труп нести очень тяжело, особенно, когда ты на высоченных каблуках. Лекси неинтересно знать, кто это, она не роется в его документах или кошельке. Сейчас она знает лишь то, что этот погибший человек - помеха. Помеха ее спокойной жизни. Так же как и Маркос. Они волочат тело за собой - благо пирс совсем близко. Мэнсон сохраняет холоднокровие и даже не пытается спросить у Рамиреса, что чувствует он. Никаких угрызений совести.

- На корм акулам, - лишь сухо молвит блондинка, когда издаётся характерный всплеск воды.

Ещё какое-то время она просто стоит и смотрит на разводы на морской глади, а затем, как ни в чем ни бывало, твёрдым шагом направляется к машине, поторапливая Маркоса лишь короткими гневными взглядами.

Если в начале вечеринки Лекси ощущала вибрации ненависти от парня в свою сторону, то теперь с точностью до 99,9% можно сказать, что ненавидит его здесь она. За то, что такой хороший и настоящий. Вот такой вот парадокс.

- Значит так, - твёрдо начинает Лекси, выруливая в сторону студенческого городка. - Никто не должен узнать о том, что мы сделали. Никогда. Сейчас я подвезу тебя до общаги, а с завтрашнего дня мы делаем вид, что этой ночи никогда не было.

Так будет правильно - говорил разум. И инстинкт самосохранения. Но тогда почему сердце напоминало гнилое яблоко, разъедаемое червями? Внезапно девушку словно пощёчиной ударило осознание, что ниоткуда взявшаяся ненависть к Маркосу появилась лишь для того, чтобы заслонить собой ноющую тоску. Тоску по нему же самому, по его мягким кудрям, не смотря на то, что он все еще сидел на соседнем сидении, и у неё еще был шанс все исправить. Хотя бы ненадолго оттаять и хотя бы подарить ему прощальный поцелуй. Но, конечно, делать этого Лекси не будет. Вместо этого она высаживает его у общежития и, даже не попрощавшись и не взглянув на Рамиреса, уезжает восвояси.

Сегодня королева в своих покоях не сможет уснуть от тошнотворного чувства, будто сердце колотится буквально у неё в горле.

И отнюдь не из-за какого-то трупа.

***

С утра, после абсолютно бессонной ночи, президентка «Каппа Каппа Тау» созвонится с президентом «Бета Дельта Бета» с просьбой встретить ее у дверей сестринства. Чедвик Уильямсон был фигурой известной - сын актера, сценариста и продюсера Кевина Уильямсона, подарившего подросткам такие культовые ужасы как «Крик» и «Я знаю, что вы сделали прошлым летом». На губах Лекси дрогнула нервная улыбка от ощущения ироничности этой жизни.

- Я удивился, когда ты позвонила, - Чед расплылся в широкой белозубой улыбке, когда Мэнсон вышла из своего сообщества. - Тебя проводить на занятия?

Блондин в дорогущих шмотках раскрыл руки для объятия, и Лекси, ненавидящая всю эту сентиментальную тактильность, деланно прильнула к парню, сдерживая рвотные позывы. За эту ночь Мэнсон поняла для себя кое-что, когда злость слегка отступила. Кажется, она влюбилась. Все эти странные симптомы указывали именно на это. Раньше девушка, как бы то ни было удивительно, никогда не любила. Никого. А когда она осознала, что всю ночь думала о младшем Рамиресе, то и дело впадая в жар, Лекси сразу же возненавидела его пуще прежнего. Как он посмел? Как посмел вызвать в ней эмоции?

Именно этот гнев и толкнул ее в объятия Чеда, размыкая которые, Лекси поняла, что едва не задохнулась от количества вылитого на Уильямсона одеколона от Хьюго Босс. Девушка выдавила из себя кривую улыбку и взяла короля «БДБ» под руку.

Нормальный человек должен думать о сбитом ночью мужчине, а не о касаниях до своего тела сына Ночного Сталкера. Но, в конце концов, Лекси никогда не была нормальной.

Чед болтал без умолку. Конечно, о себе. И о том, что хотел бы привезти Алексию в загородный клуб своего дяди на гольф. Как свою девушку, ведь он был уверен, что, раз она сама позвонила, значит, наконец готова быть с ним. Как очередной трофей. Лекси улыбалась и кивала. Может, и вправду стоит?

Лекси никогда не верила в судьбу. Они с Маркосом учились на разных факультетах, и вероятность встретиться была для обоих мизерной. Настолько мизерной, что первым, что увидела Мэнсон, когда Чед прилюдно полез ее довольно откровенно обнимать, стали чёрные глаза младшего Рамиреса.

В сладкой иллюзии Маркос снова и снова касается ее - плавно проводит кончиками пальцев вдоль линии бёдер, далее вверх по талии, останавливаясь на левой груди - прямо там, где бьется сердце. Лекси почти шепчет его имя, когда ее сон самым непотребным образом прерывают. И каково было ее удивление, когда перед своим взором она увидела именно Рамиреса. Блондинка вначале решает, что все ещё спит, но затем понимает, что слишком явственно чувствует его ладонь на своём рту. Он шепчет ей угрозы, и Лекси испуганно подпрыгивает на кровати, резко отпихивая его руку - однако не в силах спихнуть Маркоса со своего тела. Сын маньяка так и остаётся в опасной близости от дочери лидера культа. Она озирается по сторонам, замечает открытое окно, слегка вздымающийся тюль. Пазл в голове складывается, что-то щёлкает.

- А я-то уже решила, что ты хлюпик по сравнению со своим отцом, - она дерзит в приступе удушливой тщетной замозащиты, но смотрит на парня чересчур завороженно. - Но вообще-то я возмущена. Я видела прекрасный сон.

Хотя где-то в глубине души она более, чем впечатлена и польщена. Алексия вытянула из Маркоса злобного доппельгенгера. И вдруг осознала, что ее это очень сильно заводит. Настолько, что девушка даже забыла, что он сказал. Зачем пришёл. Переваривает происходящее с пару минут, все это время смотря ему глаза в глаза, пытается избавиться от наваждения, но не пытается сбросить Рамиреса с себя. Ее тело слишком сильно откликается на его близость.

- Вроде как мы договорились забыть друг о друге, разве нет? - сбивчиво дыша, парирует девушка, все ещё гнёт свою линию. - Что у тебя за вопросы? О чем нам разговаривать?

Говорят, у психопатов гиперфиксация выражена куда сильнее, чем у психически здоровых людей. Если человеку, от природы лишенному чувств, удаётся принять влюблённость, то он станет невыносим. Это будет нечто на грани с одержимостью.

Лекси все ещё лежит, облокотившись на подушки, и может думать лишь о том, как он вжимает ее в матрас. Она неосознанно облизывает собственные губы, когда ловит себя на том, что смотрит на его. Ее взгляд бегает от черноты его глаз до чувственности пухлых губ. Буквально все в ней откликалось на него. Но она не позволит уложить себя на лопатки хотя бы морально, если физически Маркос уже это сделал.

За что там выступал ее отец? За свободную любовь?

- Ты такой горячий сейчас, - неожиданно шепчет Мэнсон, одновременно высказывая свои правдивые мысли, и одновременно надеясь сбить Рамиреса с толку, дабы забрать поводья обратно в свои руки.

Она плавно, не как прошлой ночью, подаётся вперёд и целует парня со всей так не присущей ей нежностью. И внезапно ей нравится таять в его руках, чувствовать себя мягкой. То, чего она так испугалась вчера. Но в ночи, в собственной спальне, эти ощущения кажутся не такими уж и страшными. Лекси даже допускает шальную мысль: а не попросить ли Рамиреса так пробираться к ней каждую ночь? Днём они не могут появляться вместе по понятным причинам, но вот, когда темнеет…

Ей плевать сейчас на все, что он говорит. Что-то там про какие-то легенды, и вместо того, чтобы слушать и думать, Лекси лишь трепещет от каждого прикосновения Рамиреса. Ее обдаёт жаром от близости его тела, от того, как он трогает ее собственное. Она тяжело выдыхает воздух сквозь зубы, получается похоже на змеиное шипение.

- Я беру это на себя, - невнятно и невпопад отвечает девушка. - Скажу всем, что была с Чедом.

В конце концов, она же Мэнсон. Должна от природы уметь выкручивать винтики из чужих голов, заменяя их на собственные острые гвозди. С Чедвиком она все решит. А сейчас о напыщенном сыне Голливуда думать не хотелось. Лишь о сыне того, кто держал в страхе весь их город в восьмидесятых. Лекси резко сталкивает с себя Рамиреса-младшего, чтобы затем повалить его на лопатки и залезть сверху. Мальчик оказался не так прост. Это интересно. И крайне возбуждающе. Блондинка рывком снимает с себя шелковую комбинацию через голову, а затем прижимается грудью к груди Маркоса, утопая в страстном, долгом поцелуе. В сестринства категорически запрещено приводить парней. Но как не воспользоваться ситуацией, когда парень сам пролез в твоё окно?

Лекси оставляет дорожку поцелуев на его шее, намеренно задевая зубами засосы, что остались от неё ещё с той ночи. Что она сейчас делает? Неужто поддаётся невнятному звериному порыву? Отдаёт себя на растерзание? Никогда так раньше не делала, и вот. Но внезапно ей даже нравится раскрывать в себе новые грани.

- Я хочу тебя, - она перекидывает светлые локоны с одного плеча на другое и смотрит на Маркоса сверху вниз. - Сейчас.

Кого-то так хотеть для неё тоже максимально в новинку. Прежде, до младшего Рамиреса, она никогда не испытывала такого дикого желания. Сейчас для неё все было словно впервые. Алексия сама себя спускала с поводка.

Повинуясь порыву, Мэнсон, не приемля возражений, ухватывается за края футболки Маркоса и нетерпеливо тащит ее вверх. Припадает губами к его торсу, мысленно ругая себя за то, что не сделала этого ещё в ту самую ночь - мышцы у него были что надо. Сегодня она вообще вела абсолютно иначе. Никакой холодности, никакого расчёта. Лекси была раскрепощена, вмиг избавилась от каких-либо зажимов, осознав, что именно в присутствии этого парня узнала смысл пресловутой цитаты про бабочек в животе. Удивительно.

- Я тут подумала, - говорит Мэнсон между тем, как покрывает короткими поцелуями тело Маркоса. Голос ее отдаёт хрипотцой от резко нахлынувшего прилива возбуждения. - Мы с тобой можем дружить. Ну, знаешь.. Быть лучшими друзьями.

Большего Лекси пока обещать не может. Но и это для неё, не доверяющей ранее никому, кроме отца, огромный шаг.

Отредактировано Camilla Macaulay (2022-02-17 18:49:20)

Это напоминает извращённую игру в поддавки, где никто не собирается уступать. Сердце бешено колотится, пока внизу живота приятно и щекочуще тянет. Стоит признать, не лукавя, что эти абсолютно новые для девушки ощущения довольно.. хороши.

- Твоё тело говорит за тебя, - Лекси выгибает левую бровь, когда Рамирес призывает, чтобы она заставила его захотеть ее. Хах.

Мэнсон замечает, что внутри Маркоса что-то борется. И внезапно она понимает его, ведь с ней происходит то же самое. Так, например, ее бабушка по линии матери входит в совет директоров Тиффани и ко, а бабушка по линии отца была жалкой проституткой, пытавшейся обменять маленького Чарльза на пиво. И вообще родила не пойми от кого. В них с Маркосом борются два начала. В обоих.

Когда Лекси вновь оказывается на спине,  она слегка рычит, но не столько от злости от потери контроля, сколько от животного желания. Он так далеко и так близко. Рамирес-младший кусает ее грудь - каждую по очереди, и с губ девушки срывается стон, который она тут же пытается приглушить, впиваясь зубами в плечо парня. Тот называет ее озверевшей сукой, и она тихо смеётся. Все же она совсем не злится. На Маркоса, кажется, вообще злиться невозможно: за генами отца, горячего мексиканца, ощущается что-то ещё. Возможно, от матери. Иногда взгляд его чёрных глаз тяжёл, а иногда напоминает глазки оленёнка, застывшего в свете фар.

Когда он входит в неё, по ее телу сразу прокатывается волна дрожи. Пока не финальной, но тоже очень долгожданной. Даже слишком. Но отчего-то это больше не пугает. Но кто знает, может, напугает с утра. Как подобное можно предугадать? Лекси вообще после встречи с Рамиресом перестала понимать собственные эмоции. Так почему бы на эту ночь им не отдаться?

Пьянящие резкие толчки заставляют ее почти кричать. Невиданно и неслыханно. Крепкие объятия Маркоса горячи, и, кажется, он вот-вот переломит ее хрупкое тщедушное тельце пополам. Но блондинка не отстаёт - до боли сжимает его напряженные бицепсы. А что? Она тоже умеет оставлять синяки. Этакое домашнее насилие.

Маркос бормочет что-то о Чеде, и Мэнсон закатывает глаза.

- Чед мне не парень. Он.. прикрытие и способ получить желаемое. Он не ты, ведь.. - Алексия обрывается на полуслове, закусывает язык почти до крови, потому что понимает, что сболтнула лишнего. Не хватало ещё сейчас расплыться в признаниях в своей поставной влюблённости.

Постыдной совсем не от статуса Рамиреса - ей было плевать, у кого сколько денег. У самой достаточно. Стыдно ей было от того, что она проявила слабость. Влюбилась, черт побери, как девчонка.

- А вообще.. помолчи и просто продолжай, - быстро оправдывается Лекси. Благо, она и так раскраснелась от их близости, и парень не заметит ее смущения. Наверное.

В конце концов, Мэнсон капитулирует, перестаёт бороться за власть, становясь более покорной и податливой. Скрещивает ноги в лодыжках за его спиной, позволяя Маркосу проникнуть глубже. Эйфория накатывает на неё внезапно - до звона в ушах и покалывания кончиков пальцев. Лекси нехотя признается, что такого никогда и ни с кем не испытывала. Возможно, правду говорят, что секс с любимым человеком не похож на секс с нелюбимым. А она ведь никогда раньше не влюблялась.

Содрогаясь, она чувствует последние пару толчков и понимает, что разрядка настигла и парня. Но при этом Алексия не торопится разрывать объятия или прогонять Маркоса, ведь ловит себя на мысли, что ей впервые, блять, так хочется этой сраной сопливой романтики.

- Если хочешь, можешь остаться до утра, - она предлагает это очень неуверенно, пока они выравнивают дыхание после полученного удовлетворения, впервые в жизни боясь быть отвергнутой.

Обычные утренние сборы уже не казались такими спокойными как обычно. Карандаш для глаз так и наповал выпасть из рук, пудра разбилась о пол. Что с тобой происходит, Алексия? Девушка явно была на нервах ровно с того момента, как проснулась одна и зацепилась взглядом за распахнутое настежь окно. Не радовал даже новенький твидовый костюм от Шанель. Лекси, недовольно хмурясь, одернула короткую юбку и вышла из комнаты, сразу наткнувшись на свою бывшую соседку, Элен.

Элен Филлипс жила с Мэнсон, когда та ещё не стала президенткой сообщества и не получила свою личную комнату королевы. Рыжеволосая выглядела явно не выспавшейся, вернувшаяся домой совсем под утро, и заодно недовольной. Элен встречалась с обычным офисным охранником и всегда смотрела в рот Алексии. Последняя не понимала, то ли Филлипс питает к ней некие сокрытые чувства, то ли пытается подстроить под свою циничную парадигму. Нет, блондинка и сама была хладнокровна и использовала людей так, как ей вздумается, но Элен все равно считала, что имеет право лезть с непрошеными советами. И так же она поступила в этот самый момент.

- Я все знаю, - рыжеволосая сложила руки на груди. - О тебе и этом маньяке.

Лекси раздраженно закатила глаза и тяжело выдохнула. Филлипс, возвращавшаяся рано утром на такси, заприметила Маркоса, вылезавшего из окна королевы «ККТ».

- Ты же понимаешь, что он тебе не ровня? Грязный мексиканец, которому нужны только твои деньги и влияние. А вот Чед…

- Прошу заметить, что ты и сама наполовину мексиканка, - Лекси вторила ее жесту, так же скрестив руки. - Но если ты скажешь хоть одной живой душе, - она угрожающе ступила вперёд, буквально выплевывая слова бывшей соседке в лицо.

- Я просто забочусь о тебе, - возмутилась Филлипс. - Он мне не нравится. Нашей семье такие не нужны.

Под «семьей» Элен подразумевала их сестринство, доводя все до какого-то фанатизма. Мэнсон не удержалась и усмехнулась, ведь «семьей» ее отец звал свою секту.

- Я тебя услышала, - холодно бросила блондинка напоследок и вышла на улицу, где ее уже, как и вчера, ждал вездесущий Чед.

***

Алексия всегда любила Стивена Кинга, считая своей любимой книгой, должно быть, банально, «Кэрри». Главная героиня была изгоем для общества из-за своей безумной матушки, и в итоге она взорвалась. Мэнсон тоже могла ожидать подобная судьба, не имей она железобетонного характера. И сейчас девушка увлечённо слушала одного из любимых писателей, пока Чедвик периодически нашептывал ей на ухо какие-то глупые шутки, мешая сосредоточиться на лекции. Лекси могла бы шикнуть на него, но не видела в том смысла: ей было выгодно, чтобы все вокруг считали их счастливой сильной парочкой. Потому она фальшиво посмеивалась и строила Уильямсону глазки, применяя в этой ситуации все своё природное обаяние.

Кто-то из студентов спросил у мистера Кинга его мнение о недавно отгремевшей серии книг «Сумерки», видимо, надеясь набросить дерьма на вентилятор. Все знали, что писатель эти романы не жалует. Как и сама Мэнсон, у которой были напрочь вынесены мозги этими книгами, благодаря все той же Элен. Лекси даже прочитала первые две книги. Жутко плевалась, но дочитала до конца, чтобы не ощущать незакрытый гештальт - она ненавидела это чувство. Дискуссия получалась интересной, и внезапно Мэнсон испытала желание вставить своё слово и поддержать любимого автора. Подняла руку.

- Я согласна с вами, Стивен, - подала голос Лекси, когда ей дали слово. - Эти романы очень плохо проработаны и, плюс ко всему, являясь чисто дамским чтивом, оскверняют прежде устрашающий образ вампиров. Монстры не могут быть такими.. никакими. Они же абсолютно пустые и такие сладкие, что аж зубы болят. А что говорить о введённом во второй книге треугольнике? Он там абсолютно неуместен. Насколько я знаю, Джейкоб изначально должен был быть лишь вспомогательным персонажем, а здесь его роль увеличили для глупой «интрижки». Нам изначально очевидно, что Белла останется с Эдвардом, хоть и ее любовь к нему мне тоже непонятна. Но Джейкоб… Он так отчаянно ее добивается, хотя она сразу обозначила границы, объяснив, что они лишь друзья и не более. Не хочу ударяться в феминизм, но мужчина все же должен понимать, что значит слово «нет». Даже если Белла к своему другу что-то и испытывала, то лишь потому, что он вовремя обеспечил ей комфорт, и они были похожи по мировосприятию. Но нам так же очевидно и то, что Эдвард может дать ей больше жизненных благ, поднять ее выше, даже над самой собой. Эта соплежуйная история высосана из пальца и решилась бы гораздо проще, если бы персонажи включили голову, а не действовали по велению своих глупых сердец.

На этом Лекси собиралась завершить свой монолог и вернуться к обсуждению с Чедом грядущих выходных, но вдруг вздрогнула, услышав откуда-то с другого ряда до боли знакомый голос.

Маркос так бодро нахваливал «Сумерки» и оспаривал точку зрения Лекси, что та невольно умилилась. Ещё одно странное чувство, не испытанное ею прежде. Он решил, что посыл ее высказывания был направлен на него? А бы ли?.. Все возможно. Она даже попыталась возразить, недовольно покачав головой, но парень продолжил свою тираду и даже с громким хрустом сломал карандаш. Что на него нашло? Алексия искренне не понимала.

- А вы романтик, мистер Рамирес, - Мэнсон одарила Рамиреса дежурной улыбкой. - Жаль только, что мне это чуждо.

Вся аудитория следила за этой странной перепалкой с особым трепетом - спорили снежная королева «Каппы» и нелюдимый прежде парень с юридического. Дочь Мэнсона и тот, о ком ходили слухи, что он может приходиться родственником Ночному Сталкеру. Но Лекси уже успела красноречиво горделиво отвернуться, давая этим понять, что их разговор окончен.

Сам же Стивен Кинг ухмыльнулся, хитро блеснув глазами из-под стёкол очков. Интересные у этих ребят фамилии - Рамирес и Мэнсон - можно даже написать роман. С его опытом, писатель легко раскусил влюблённую парочку. Но, конечно, никому об этом не скажет.

Лекси же совершенно искренне недоумевала. Она же не виновата, что родилась психопаткой, и не может проникнуться всеми этими соплями. Но, тем не менее, внутри что-то екнуло, весьма ощутимо пошевелилось и никак не хотело обратно погружаться в дрему. Неужели таким образом Маркос пытался ей в чем-то признаться? Может, намекнуть на себя? На них? Раньше ей, находясь в компании примитивных людей, не приходилось решать подобные головоломки. Девушка сильно нахмурилась, уставилась в одну точку и даже не заметила, как на ее колено легла ладонь Чедвика.

- В загородном клубе клево, - не унимался Уильямсон. - Научу тебя играть в гольф. Ну, знаешь, встану сзади тебя и…

- Ага, - буркнула Лекси, не вдаваясь в эту болтовню.

Кажется, ей надо поговорить с младшим Рамиресом. Сердце требовало именно этого. Или не надо. Холодный разум все ещё умолял и царапался, мол, держись от него подальше. Для своего же блага.

Ждала конца открытой лекции девушка словно на иголках. Внезапно появилась какая-то неусидчивость, она постоянно ерзала на стуле. Но, когда Кинг всех отпустил, Алексия поймала себя на мысли, что почти умоляет судьбу, в которую ранее не верила, столкнуть себя с Маркосом где-нибудь в коридоре. Мэнсон поднялась с места и, дежурно чмокнув Чеда в щеку и затем сразу же едва заметно поморщившись, направилась прочь из аудитории. Она высматривала чёрную кудрявую макушку в толпе даже не совсем осознанно, хоть и понимала, что видеть их вместе не должны.

- Аккуратнее, - возмутилась какая-то девушка, когда Лекси беспардонно оттолкнула ее в сторону, продираясь сквозь целый поток студентов.

Но, как оказалось, зря. Злость внутри Мэнсон закипела сразу же, как взгляд сосредоточился на высокой фигуре Рамиреса, стоявшего около окна в коридоре. И он был не один. Рядом стояла вездесущая Элен Филлипс. Она просто стояла рядом и что-то говорила, но Алексия уже успела неадекватно приревновать с такой силой, что, поджав губы, развернулась и отправилась прочь из корпуса с громким стуком каблуков. Ещё один неприятный звоночек. Если не любишь - то и не ревнуешь.

Обойдётся без разговора.

И пусть лучше к ней в окно тоже больше не суётся.

Раздражение накрывало с головой. Конечно, Лекси сделала вид, что не услышала последнюю фразу Рамиреса, брошенную ещё в аудитории, но она не могла не обдумывать всю их перепалку, оказавшись в общежитии. И снова проклятая рефлексия. С чего он взял, что она вообще ищет себе вторую половину? Как бы и так целой родилась. Алексии Мэнсон не нужен никто. Никто. Вот так.

А затем перед глазами всплыла картина разговора Элен и Маркоса. И чего ее так переклинило? Мало ли о чем те говорили. Может, о погоде. Лекси должно быть все равно. И ей было. Настолько, что блондинка нервно металась по комнате с час, в конечном итоге с силой захлопнув и заперев окно. Пусть больше сюда не суётся. Вся из связь была неправильной, непозволительной, рушащей ее привычные жизненные устои. Нужно сделать что-то продуктивное, но только не связанное с учебой - на то не хватало никакой дисциплины. Потому Мэнсон приняла решение принять освежающий душ и созвониться с Чедом. Пусть сводит ее в какой-нибудь дорогой ресторан, отвлечёт своей глупой болтовней. Да, точно. Так она и поступит. С этой мыслью Лекси как-то судорожно выдохнула и, захватив полотенце и плюшевый розовый халат, направилась в душевую, предназначенную для старшекурсниц. Но, стоило ей ступить на кафель, ее ноги тут же разъехались в разные стороны, и девушка не слишком мягко присела на задницу. Почему пол, черт возьми, такой мокрый? Но лишь потом, мысленно выругавшись на этот отвратительный день, Лекси поняла, что сидит в чем-то вязком. И темном.

- Чего? - нахмурилась блондинка и попыталась встать, облокачиваясь о стену, все ещё сильно скользя.

Нет сомнений - это кровь. И крови этой было много. Словно кто-то разлил целое ведро. Это розыгрыш такой? Мэнсон хмыкнула и резко одернула шторку одной из кабинок, а затем застыла на месте. Элен, обнаженная, сидела на полу в неестественной позе, а из ее горла торчал большой охотничий нож. Первая мысль - надо закричать? Но Лекси не смогла. Вместо этого она лишь поражённо присела на корточки, с интересом вглядываясь в лицо жертвы. И вновь - никакой эмпатии, никакой жалости. Вторая мысль - кто мог это сделать? Неужели…?

Ронда шла по коридору, видимо, тоже направляясь в душевую, когда из неё вышла перемазанная кровью Мэнсон. Юбка вся пропиталась бордовым после падения, а сама блондинка оставляла за собой такого же цвета следы от некогда розовых тапочек на полу и от перепачканных ладоней - на стенах.

- Господи, Лекси, что там… - захлебнувшись эмоциями, начала Ронда.

- Там.. Элен прилегла отдохнуть, - безмятежно ответила королева «Каппы», на самом деле внутри испытывая ураган переживаний.

Но переживала она отнюдь не за бывшую соседку. В ее блондинистую головушку забрела совершенно иная мысль, что теперь терзала заодно и душу. А что, если это сделал сын Ночного Сталкера? Маркос уже доказал, что пробраться в общежитие может когда угодно. Зная характер покойной Филлипс, могла ли рыжеволосая вывести Рамиреса из себя? Сердце щемяще скукожилось, как гнилой фрукт. Нет, передачки в тюрьму Алексия носить не готова.

Да что это вообще за мысли такие?

Полиция приехала быстро, офицеры уже опрашивали сестёр, конечно, в первую очередь начав задавать вопросы президентке, выглядевшей не хуже Кэрри в финале одноименного Романа. Переодеваться Лекси отчего-то не торопилась, слишком погружённая в собственные мысли. Полицейские сразу, по старой как мир схеме, заподозрили именно ее. Девушка, в отличие от своих названных сестёр, не проронила ни слезинки. И именно она обнаружила тело бывшей соседки. Но пока доказательств не было никаких, как и оснований для задержания. Все ждали прибытия криминалистов, пока Мэнсон обдумывала план спасения своего «лучшего друга».

Она как раз нервно теребила пропитанную кровью юбку, бродя туда-сюда по гостиной среди ревущих и горюющих по Элен девиц, когда услышала взволнованный голос Маркоса. Мисс Свон никак не хотела его пропускать. Что ж, время устроить небольшой концерт.

- Это ко мне, - почти плача объяснила Лекси, выйдя к ним. - Мисс Свон, пожалуйста… Он пришёл поддержать меня. Из-за смерти Элен.. Это так ужасно.

Комендантша скептически оглядела президентку, но все же смягчилась. Манипулировала дочь Мэнсона людьми не хуже своего отца. Стоило только считать чужие эмоции и изобразить то же самое. Показать им то, что они хотят, отзеркалить. Тем более, Алексия имела безупречную репутацию и никогда не была замешана в скандалах колледжа. И парня привела тоже впервые.

- Идите, только быстро, - шикнула Джулия, кивая в сторону лестницы.

Лекси одарила ее лучезарной благодарной улыбкой. Даже и не скажешь сразу, что фальшивой.

Она схватила Маркоса за руку, пачкая и его ладонь уже почти запекшейся кровью, и потащила за собой наверх - в свои покои. Сразу захлопнув дверь, Лекси устало облокотилась о косяк и смерила Рамиреса тяжёлым взглядом.

- Преступники всегда возвращаются на место преступления, да?