Она любила сушу. По крайней мере, своё представление о ней. О людях всегда говорили, как о крайне опасных существах, но Ариэль знала, что те обуздали свою дикость. Да, они были жестоки, но интересны. Интересны настолько, что русалка не могла отказать себе в удовольствии лицезреть их поведение лично, выплывая на поверхность, нарушая главный закон своего мира. Главное - чтобы не заметили, но девушка знала, как умело скрыться. И сейчас, чем ближе она подплывала к берегу, разрезая волны длинным хвостом, тем сильнее у неё колотилось сердце. Люди что-то отмечали - то было ясно по радостным возгласам и непонятным взрывам, пугающим водную гладь, что раскрывались в небе необычными букетами цветов. Ариэль это завораживало, завораживало с такой силой, что она могла не заметить, как оказалась рядом с пирсом. Обняв деревянный столб, русалка смотрела в небо. От каждого нового сотрясающего звука она нервно дергалась и царапала острыми когтями свою опору, но не могла отвести взгляда от подобной красоты. Жабры на шее уже начинали побаливать от того, как долго она не окуналась в воду. Не выдержав, Ариэль тихо рассмеялась. На одном из затонувших кораблей девушка хранила все свои находки и откровенно краденые вещи, изучая и изучая их без возможности оторваться. И так же было сейчас. Она настолько замечталась, что не обратила внимание на скрип деревянных половиц. Кто-то пришёл. Прикрыв рот ладошкой, русалка испугалась и уже было нырнула обратно в глубоководье, как услышала ещё один всплеск, явно созданный не ею. Глаза, привыкшие идеально видеть в темной воде, быстро уцепились за фигуру человека. Молодого парня.

На дно стремительно погружалось нечто, что, кажется, называли «бутылками», и, когда Ариэль подплыла ближе, жабры обожгло мутной жидкостью, растворяющейся в воде. Первой мыслью было схватить предмет и уплыть восвояси, но сердце предательски екнуло, когда она поняла, что парень даже не сопротивляется течению, не пытается спасти себя. Будучи абсолютной хищницей, девушке должно быть все равно на чужую смерть, в особенности учитывая то, что сами люди делали с морскими обитателями. Но… но.

Ариэль по-звериному рыкнула, все ещё наблюдая жа погружающейся все глубже человеческой фигурой, и сделала то, за что их общество отвергло бы ее сразу. Русалка рванула в сторону парня, глаза которого уже закатились, а тело слегка подрагивало, и, схватившись за его одежду, потащила его обратно на поверхность. Чем же они так травят себя, что доводятся до подобного состояния? Оказавшись на острых камнях, Ариэль понятия не имела, что делать. Парень не подавал признаков жизни, а оказывать первую помощь человеку ее никогда не учили. Остаётся лишь одно. Песня сирены. Гипноз, что сводил с ума моряков столетиями. Девушка применила все свои силы, чтобы издать хоть звук на суше, и внезапно.. Внезапно это помогло. Парень резко выпрямился, выкашливая воду из легких, а ее хищный взгляд с испугом и интересом бегал по его лицу. Он был красив. И очень красив. Ариэль склонила голову на бок и, решившись, коснулась острым коготком его скулы. Губы ее тронула лёгкая улыбка, сияющая ровно до того момента, пока парень не распахнул глаза, оглядывая ее помутневшим взглядом. Русалка шикнула себе под нос, коря себя на допущенную ошибку, и резко отпрянула, ныряя обратно в темные воды.

Такого близкого контакта с человеком Ариэль прежде не имела. Но забудет ли она когда-то об этом?

Ариэль задумчиво вертела в руках бутылку, которую все же подобрала со дна, когда спасала человека. Спасала человека. Это даже звучит ужасно. Если об этом узнает хоть одна живая душа, то слух быстро доплывёт и до ее отца - кого-то вроде вожака, предводителя их стаи. Тритон был жестким и не жаловал даже упоминания людей в своём обществе. Это было неприемлемо. Саму Ариэль считали странной и замкнутой, она, в отличие от сестёр, редко участвовала в охоте и, что за каламбур, предпочитала молчать как рыба. Мрачный взгляд ее темных глаз отпугивал не то что даже посторонних, он отпугивал ее собственную семью. А ещё Ариэль интересовалась человеческим языком. Многие его знали хотя бы частично, хоть русалки между собой и общались с помощью звуковых волн, но эта девушка изучала слова, пытаясь подстраивать свой речевой аппарат под человеческий. Морская глубина более не завораживала ее, ей хотелось знать, как устроены люди. Ариэль не могла жить в обществе дикарей, хоть и прекрасно понимала, что сама является зверем. Кровожадным чудовищем.

Самые смелые и кровожадные из русалок по-прежнему использовали песнь сирены для заманивания моряков в пучину, якобы мстя за экологическую ситуацию и браконьерство. Да, Ариэль знала даже такие слова.

А ещё из ее головы не выходил образ тонущего парня. Он был безумно красив, но взгляд его, когда он открыл глаза, был таким же мертвым и пустым, как говорили про ее собственный. Неужели он пытался избавиться от самого себя? Что он делал на этом пирсе? А, может… он в курсе их существования? Ариэль не знала, что о них думают люди. Лишь слышала в портах смех и колкости от моряков на тему русалок. Была ли это вера или простые суеверия?

Оставив в своей коллекции бутылку, из которой тогда выливалась странная обжигающая жидкость, Ариэль проверила за собой наличие слежки и отправилась обратно на место происшествия. Не то чтобы она надеялась снова встретить того парня…

И каково же было ее удивление, когда человек вновь оказался на пирсе. Он смотрел вдаль, вглядывался в линию горизонта, и русалка поспешно нырнула, чтобы он ее не заметил, вновь выплывая уже под ним, по привычке обнимая деревянный столб. Кажется.. Кажется, он говорил с ней?

Он сетовал на собственное спасение. Хищники не должны чувствовать. Хищники должны рвать добычу острыми клыками и когтями, но совсем не должны ощущать обиду на слова… людей. А Ариэль совершенно точно что-то укололо. Она ведь старалась, жизнь ему спасла, а он неблагодарен. Но затем, посильнее вслушавшись, девушка почувствовала, как сердце заколотилось сильнее. Парень говорил об одиночестве. А она точно знала, что это такое. Это то самое щемящее в груди чувство, когда тебя никто не понимает и даже не пытается. Ариэль вновь захотелось коснуться его прекрасного лица, хоть сейчас она даже и не видела его, лишь слушала. Слушала и хватала ртом воздух, не обращая внимания на боль в жабрах. Та боль, о которой говорил этот парень, была куда страшнее.

- Ты не один, - тихо прошептала русалка, явно шепелявя.

Но, кажется, он услышал, судя по резкому скрипу половиц. Ариэль охнула от страха и быстро нырнула под воду, но не могла себе позволить уплыть далеко. Вдруг этот несносный паренёк вновь предпримет попытку утопиться? Выждав какое-то время, девушка все же успокоилась и с непривычным ощущением тошноты отправилась как можно дальше от берега. Даже не заметив двух чёрных мурен с блестящими острыми клыками, притаившихся среди водорослей.

Плыть на их семейный риф совершенно не хотелось. До такой степени, что глаза необъяснимо щипало. Ариэль притаилась в каюте своего любимого затопленного корабля, пытаясь разобрать собственные чувства. Но, конечно, никто ей подобного не позволит. Никогда. И то стало ясно, когда послышались мощные вибрации, кои могло издать лишь одно подводное создание. Отец.

Ариэль приперли к стенке. В прямом и переносном смыслах. В порту пропадали люди. Уже несколько недель. Кого-то находили человеческие существа, кого-то русалки. Была бы дочь вожака хоть чуть-чуть более социализирована в собственном обществе, знала бы. Знала бы, что отслеживают всех, кто подплывает близко к берегу. Но она настолько погрязла с собственной пустоте, что не интересовалась ровным счетом ничем, кроме людей.

Тритон рвал и метал. Тритон уничтожал всю коллекцию дочери, предмет за предметом. И как бы та ни кричала, песнь сирены не могла сработать на короле. И, стоило отцу закончить погром и пообещать заточить Ариэль в тюрьму, как она сорвалась. Внешне она оставалась абсолютно невозмутимой, но внутри неё бушевал ураган. Буря. Смерч. Ариэль подхватило течение отчаяния, и, оставшись наедине с самой собой и разгромленным кораблем, русалка внезапно поняла точно, чего хочет. Отсутствия контроля. Солнца на собственной бледной коже. Суши.

Когда мурены оплыли ее с обеих сторон, тихо урча в самые уши, Ариэль знала, чего те хотят. И их желания совпадали.

Она знает, к кому нужно обратиться.