По телу прошла волна жара просто от одного факта нахождения с этим парнем в одном закрытом помещении. Белль должна ненавидеть его. Должна. Он лишил ее мужа. Да даже милой старушки-соседки. Но вместо этого девушка чувствовала все более сильное накатывающее возбуждение из-за исказившей его лицо гримасы ненависти. Это нормально? Ей нравится, что он ее ненавидит?

Она пропускает мимо ушей его едкие комментарии. Нет, она не рисуется перед Ричардом. Может, только чуть-чуть.

«Чего ты хочешь?»

«Я хочу, милый, тебя».

Но Белль ничего не говорит вслух, просто поднимается с жесткого стула, обходит железный стол и садится на его краешек - совсем рядом с убийцей Питера. Пора признать, девочка, ты не можешь иначе. Так зачем противиться искушению? Крест-то уже сняла. А на втором шаге спасовала. Но не теперь.

Беннет смотрит ему в глаза, очень нерешительно подносит к любимым скулам по-прежнему дрожащие холодные пальцы. Касается его, словно паломник самой священной иконы - с трепетом, страхом и чувством великого. И, стоило ей дотронуться до его кожи, с девушки словно опадают все оковы: она с остервенением впивается в его губы своими, все так же по привычке, известной только ему, кусая. Кусая до крови. Тянет его на себя, зарываясь пальцами в кудри, прижимается всем телом.

- Прости меня, - шепчет самозабвенно, опьяненная его близостью. - Прости меня, прости..

Перед глазами вновь, словно в замедленной съемке, мелькает момент, когда три пули пробили лицо Питера. Как заботливо с ее лица, пока она истерически рыдала, медсестра стирала остатки мозгов Коулмана. Вспомнила эти чертовы глаза какой-то из его жертв, уже засохли и до сих пор лежали в шкатулке в шкафчике ее ванной.

Белль не решилась выкинуть его «валентинку».

Если кто-то сейчас застанет их, то дело со стрельбой на свадьбе очень быстро будет закрыто. Абсолютно бытовая ситуация: любовник убивает жениха. И присядут вместе - Белль станет соучастницей, так как дала ложные показания. Но сейчас все это маячило где-то далеко, сейчас важен был только Ричард и его ритмичные движения меж ее ног. Сердце теперь уже билось даже почти в такт, и девушка не боялась прикосновений его сильных длинных пальцев к своей шее. Соскучилась.

Он просит ее поклясться, что она никогда его не бросит. Неужели, он и впрямь ее любит? Что ж, ей же лучше. Потому что, кажется, она его тоже тоже. Может, началось все с девиантного влечения к по-настоящему плохому парню, но Беннет не могла отрицать: в нем было прекрасно все. Он казался сломанным, пережеванным, пропущенным через мясорубку, но каждая трещина на его чёрной душе источала красоту. Истинную красоту, а всем известно - она ближе к Дьяволу. И чем ближе к нему была сама Белль, тем больше понимала, что и зачем происходило в ее жизни. Чертова фаталистка.

- Клянусь, - шепчет, облизнув пересохшие от частого дыхания губы. - Я клянусь, Ричи.

Изрезанная кожа на бедре натягивается, и, кажется, порезы начинают кровоточить. Они саднят, а боль отчего-то кажется приятной. Брюнетка тянется к ним кончиками пальцев, а затем, стянув через голову розовый пушистый свитер, рисует на своей груди собственной кровью пентаграмму.

- Можешь считать это продажей души.

Что она делает? Чистое безумие. Но разве кто-то может остаться в своём уме после подобного пережитого? Или же Аннабелль Беннет всегда была безумна? Складывается ощущение, что единственный человек, который это знает, - Ричард. Он словно читал ее мысли и был целиком и полностью подогнан под неё. Или, может, она под него, и просто не понимала до этого момента.

Ричард отпускает ее, командует одеться, а Белль просто продолжает лежать на холодном железном столе в попытках выровнять дыхание и осознать произошедшее. У девушки создавало ощущение, словно она падала, падала и падала в кроличью нору. Мозги совсем уже набекрень. Это было понятно ещё в первую ночь, когда она связалась с Ночным Сталкером, но теперь достигло своего потолка. Он убил ее жениха. Прям на свадьбе. Жениха, которого она знала с младенчества, который был не таким уж и плохим - смерти не заслуживал уж точно. Но погиб из-за неё, из-за того, что она оказалась настолько сумасшедшей, чтобы предложить себя убийце вместо нормальной реакции нормального человека. А сейчас, вместо того, чтобы скорбеть, Белль вновь переспала с Ричардом. Ещё и в полицейском управлении. Она должна ненавидеть его. Должна ненавидеть себя. И, если второе у неё отлично получалось, то первое казалось невозможным. Беннет более не могла отрицать своё абсолютно нечеловеческое влечение к этому парню. К убийце.

В итоге она все же поднялась со стола, немного рассеянно проморгавшись. Поправила юбку, надела свой свитер и глупо вылупилась на Ричарда. Машина и деньги. На что она подписалась? Ещё и мужа приплёл. Где-то за грудиной растёт ярость небывалого масштаба, и Белль даже успевает сжать губы в тонкую линию и начать рассерженно пыхтеть. Но длится это ровно до его прикосновения к ней.

Что ты делаешь, дура? Нужно оттолкнуть его, закричать, рассказать всем, что Ричард - Ночной Сталкер. Но вместо этого ты млеешь, растаяла вся, словно масло на разогретой сковороде. Это не поведение здорового человека. Даже у влюблённой должен быть разум, должно быть трезвое осознание происходящего - но, кажется, для Белль связь с Землей потеряна.

- Я не умею угонять машины, - говорит растянуто, все ещё находясь в прострации, близкой к настоящей дереализации. - А сбережения какие-то есть, да…

Стало очевидно - она останется с ним вне зависимости от своего выбора. Но выбирать и не хотелось. Жизнь уже сломана и разграблена.

Покидать участок вместе было би нелогично, ибо подозрительно. Потому девушка решила дождаться Ричарда в ближайшем кафе.

- Я уйду первой, подожду, пока тебя отпустят, - Белль мягко освободилась из его объятий. - Посижу в кофейне напротив.

Ее объял страх. Нормальный, обычный страх перед будущим. Что они теперь будут делать? Жить как Бонни и Клайд? Прямая дорога к скорой смерти или аресту, а сидеть в женской тюрьме отдельно от него в ее планы как-то не входило. На какую-то секунду Белль даже пожалела, что не умерла в первую ночь - тогда бы все было гораздо проще. Последний раз окинув Ричарда горестным взглядом, она на ватных ногах покинула допросную.

Она заказала себе лишь кофе и смиренно ждала за столиком, держа в руках кружку с горячим напитком. Это причиняло боль, обжигало ладони, но только боль и держала Белль, заставляла ощущать реальность. А реальность была такова: она связалась с настоящим преступником. Не с простым плохим мальчиком, даже не с вором - с настоящим садистом-убийцей. Да соседним столиком сидел грузный мужчина и читал газету. Статью об убийстве на свадьбе. Перелистнул страницу. Прямо на статью о Ночном Сталкере. Кажется, весь мир сейчас насмехался над ней, хохотал до слез. Нет, Беннет не жалела о принятых ею решениях, просто… Просто было страшно. И слишком сюрреалистично. Она не знала, не могла знать, какой жизнь станет теперь. Одной части хотелось помочь Ричарду исправиться, встать на путь истинный - эта самая часть была неразделима с учениями в воскресной школе, а вторая часть.. Вторая часть понимала, принимала и любила его таким. Таким, какой он есть. И эта борьба была слишком сильна, настоящая кровавая битва. И жертвы в ней уже были. Как минимум, в лице миссис Коллинз, Питера и той девушки, что Ричард убил в ту ночь, когда они поругались. Белль тихо всхлипнула и вздрогнула, услышав его голов. Этот парень точно умел подбираться бесшумно. И был явно недоволен.

- У меня что-то случилось? - так глупо и рассеянно повторила девушка, когда Ричард присел напротив неё. - А, нет, нет…

В газете тучного посетителя кафе мелькнул фоторобот Ночного Сталкера. Совсем не похож. Брюнетка горько усмехнулась одним уголком губ. А хотела бы она, чтобы был похож? Чтобы сейчас сюда вновь вломились полицейские, скрутили его, заламывая руки? Принесло бы это спасительно облегчение? Ощутила бы она себя в безопасности?

Белль устало провела руками по лицу, потёрла глаза, чтобы парень не успел заметить собравшихся в уголках глаз слез. Почему-то она боялась, что это бы его разозлило. Но ведь она и она тоже злилась! Имела право на это чувство точно. Она изменила его жизнь? А насколько он изменил ее!

- Хотя ты прав, случилось, - с ноткой раздражения начала брюнетка. - Моего жениха убили на свадьбе. Человека, которого я знала с самого рождения. И каждый раз, когда я закрываю глаза, я вижу его обезображенное лицо, - она старалась шипеть, чтобы не перейти на крик в общественность месте. - Почему ты решил, что имеешь на это право?

Она понимала, что сейчас играет с огнём, но из-за разливающийся по венам ярости стало даже как-то все равно на то, что он теперь может выкинуть. Убьёт ее семью? Всех, кого она знает? Ее саму? О, может не спешить, ибо Белль сама в одном крохотном шажке от последнего. Голова шла кругом, в ушах шумело, создавалось чувство, будто бы она уже умерла, а в ее мозгах уже копаются опарыши.

- Что мы теперь будем делать? - с отчаянием в голосе спросила девушка, отведя взгляд к окну. Нижняя губа подрагивала.

Тонкая грань между спасительным ступором и накатывающей истерикой.

«Почему ты ещё здесь?»

Интересный вопрос. Очень интересный. Если бы Белль знала на него ответ, непременно бы сказала. Но так девушка продолжала молчать, покусывая нижнюю губу, чтобы не расплакаться, и пялилась в окно.

Кто ты такая, девочка? Разве это ты?

Чёрное смешалось с белым, правильное с неправильным, и было понятно лишь то, что ничего не понятно. Земля словно уходила из-под ног, она словно разверзлась, и Белль утягивали вниз, на дно, на последний круг Ада, когтистые лапы. Не видать ей света, не видать ей Небес. Конечно, она бы так и так туда не попала - слишком мелка, слишком заурядна. Но теперь ее жизнь преломилась на одной отметке красным, разделилась на «до» и «после». Вскоре Ричард поднялся и ушёл, и тогда брюнетка смогла дать волю слезам. Тихонько стирала их с щек тыльной стороной ладони, но некоторые все же капали прям в отвратительно горький кофе. Она не знает, сколько ещё просидела в этой проклятой, забытой Богом кофейне, и поднялась лишь тогда, когда на неё стали косо поглядывать официантки. Небось, решили, что этот «невероятно красивый молодой человек», о котором они шептались, бросил ее. Если бы.

Беннет поймала такси и добралась до дома, находясь в уже такой привычной, почти родной прострации. Там ее, конечно, уже поджидала мать.

- Опознала?

- Да.

- Они его взяли?

- Не знаю.

Механические, пустые, бесцветные ответы. Иной раз Белль и вовсе просто пожимала плечами вместо ответа. Тиффани вновь стала наседать, чтобы дочь переехала к ним с отцом, но та лишь слегка хмурилась и отрицательно покачивала головой. А что, если Ричард и их убьёт? За то, что они из той, ее «прошлой» жизни? В горле пересохло, сердце ухнуло вниз и сжалось от страха за родных.

Что же ты, девочка, натворила?

Вскоре ей удалось выпроводить мать под предлогом, будто бы она решила лечь поспать. А, может, это и стоило сделать - закинуться успокоительными, что ей прописали, и отключиться. Желательно, насовсем и со смертельной дозы.

Нужно уехать. Это, пожалуй, единственный верный вариант. Кажется, какая-то ее двоюродная тетушка жила и работала в Бруклине. Может, туда и податься? Покорять «Большой Яблоко», оставив «Город Ангелов» за плечами навсегда? Но какова вероятность, что Ричард не последует туда за ней? И, главное, какова вероятность, что она не вскроется там без возможности видеть его темные глаза и зарываться пальцами в густые кудри? Стало противно от самой себя. От того, что она не чувствует то, что должна чувствовать. Должно быть отвращение к нему, должна быть ненависть, но Белль вместо этого оболгала невиновного. Как скоро копы это поймут? А что, если они видели их вместе в кофейне? Гнить в женской тюрьме ей тоже как-то не хотелось, но иной дороги для них с Ричардом нет. Потому Беннет, тяжело вздохнув и не веря в то, что делает, отправилась паковать вещи. Уложила лишь то, что сейчас влезет в сумку, только самое необходимое.

Собрала свои сбережения, открыла ящик у кровати, чтобы забрать своё помолвочное кольцо, и тут наткнулась на кое-что ещё. Рука ее дрогнула. Полароид с того дня. Счастливые Белль и Ричард обнимаются на роллердроме. Не выдерживает. Она просто больше не выдерживает. Тут в дверь позвонили, и девушка вздрогнула уже всем телом, прижав к груди фотографию.

Белль с опаской подошла, отперла замки. На пороге стоял он. Ночной Сталкер. Просил поговорить, а глаза его источали лишь неизмеримое тепло. Вначале она так и застыла на месте с отсутствующим выражением лица, но затем поджала губы. Лицо ее исказила гримаса боли. Брюнетка кивнула и впустила своего ночного визитера в дом.

То, что он пришёл к ней поговорить, как нормальный парень, утешало. Мелькнула Надежда. А что, если они все же смогут?..

Лишь бы он не зашёл в комнату и не обнаружил сумку с вещами. Клялась Сатаной, что никогда его не бросит, но собралась бежать. И снова - трусиха.

Потому она повела его на кухню.

- Конечно, давай поговорим, - кивнула Белль, облокачиваясь на кухонную стойку. - Прости. Я не должна была.. Не должна была… - она не могла подобрать слов.

За что она вообще извиняется? Это не она убила кого-то ей дорогого, не она решила всю его жизнь за него. Чем же он тогда лучше ее родителей, что навязывали ей свои планы? И все же ее невероятно к нему тянуло. Нет, больше не оттого, что он опасный преступник и маньяк, ей просто нравился этот парень. Сам по себе. Такой сломленный и обозлённый на мир.

Но возможно ли для них какое-то будущее?

Отредактировано Camilla Macaulay (2022-01-12 02:57:49)

Она молчит. Просто слушает парня, не сводя с него настороженного взгляда. Губы слегка приоткрыты - через нос дышать не получается, воздуха не хватает.

Ричард рассуждает об их будущем. Похоже ли происходящее между ними на любовь? Скорее на какую-то больную привязанность, на необъяснимое, животное влечение. Белль откладывает на стол их общий снимок на полароид, словно готовясь к тому, что сейчас ещё выкинет маньяк. И оказывается права - он мягко, но настойчиво прижимает ее к холодильнику, рука его скользит по ее телу и, самое ужасное, тело ее откликается на каждое прикосновение. Между ног становится жарко. Она блаженно прикрывает глаза, тяжело вздыхает, позволяя убийце делать с ней все, что он захочет.

«Пусть и в последний раз» - думается ей.

И вновь война разума и чувств. Беннет обвивает его шею руками, притягивая к себе, проводит языком по его нижней губе. Все так же молчаливо.

Он не понимает. Не понимает, что такое, когда твоя жизнь резко меняется. По щелчку. По хлопку от выстрела. И даже трёх - тех трёх пуль, что вонзились в лицо Питера, которого хоронили в пустом гробу. У Белль складывалось такое ощущение, словно Ричард всегда жил в обстановке, где в воздухе витала смерть. Но она - нет. Для неё это не просто в новинку, для неё это даже не просто стресс - для неё это конец существования. Она не знает, что ждёт ее там. За этой гранью. Но, сама того не сознавая, одной ногой она уже стоит там, за колючей проволокой.

Поцелуи у неё сейчас страстные. Ещё более, чем были раньше - она ведь прощается. Или ей кажется, что она прощается. Все ещё держась за его шею, она отталкивается от пола так, чтобы он мог поднять ее за бедра, и обвивает ногами его пояс. Главное, чтобы он не понёс ее в комнату, где лежат сложенные в сумку вещи.

Но, благо, они остаются на кухне. В этот раз все происходит смазано, быстро, но настолько опьяняюще, что в какой-то момент у Белль начинает звенеть в ушах после полученного удовлетворения. Оказавшись на ногах, она поджимает губы, хмурится, одергивает задранную юбку.

Нужно сказать Ричарду, что ему пора уходить. Но от чего, черт возьми, это так сложно?

- Ричи, я… - надломленно начинает девушка. - Мне нужно поехать к родителям.

Врет. На самом деле она собирается в аэропорт. Возьмёт ближайший рейс до Нью-Йорка, тетушка уже предупреждена о приезде племянницы. Просидит сколько угодно в зале ожидания, лишь бы не возвращаться в этот дом.

Последнее, что она помнит - хватку Ричарда и панику, когда он тащит ее в спальню. Белль даже особо не отпиралась, смирилась с тем, что вот сейчас, именно сейчас, все станет совсем плохо. Сумасшествие разливалось по венам, и наступила черноту. Темнота, в которой девушка бродила по коридорам, полных искаженных зеркал, в которых то и дело проскальзывала ухмылка маньяка. И все то же превращенное в месиво лицо Питера. Может, это все сон? И проснётся она сейчас дома у мамы с папой. Или в салоне самолета до Нью-Йорка. Но сладкая иллюзия разбивается о рифы реальности, когда Беннет открывает глаза. Голова кружится, ее слегка мутит. Она в незнакомой комнате. Удивительно, что не завёрнута в чёрный полиэтилен.

Затем она замечает его. Ричард сидит совсем близко с ножом в руках, и у Белль перехватывает дыхание. Она выпрямляется на кровати, пытается дёрнуться, но чувствует, что запястье ее чем-то сковано. В панике озирается по сторонам, все дергает и дёргает рукой - железо больно стесало кожу.

- Какого хрена происходит? - ей приходится прокашляться, чтобы сипло задать вопрос, на который она уже знает ответ.

Ее больше никто и никогда не найдёт. Брюнетка всхлипывает, вжимается в подушки, подбирая под себя ноги. Почти в позе эмбриона. Лишь бы быть от него подальше.

- Такое будущее ты для нас видишь? - с голосе сквозят страх и осуждение, пока она демонстративно вновь дергает закованной рукой. - Я не хочу. Я не хочу этого, ясно?

Но внутри что-то трепыхается на этих словах так, словно она снова лжёт. А она и сама разобрать не может. Не понимает, где она настоящая, где начинается страна кошмаров, где страна чудес.

- Я ненавижу тебя. Так сильно ненавижу.

А сердце бьется быстро-быстро, ритм сбивается. Говорить ещё тяжело, язык словно опух и являлся чем-то чужеродным в ее рту. Но слёзы - слёзы льются таким потоком, что Белль даже не замечает. Она смотрит на Ричарда в упор и понимает, что уже третий раз солгала. Белль не может ненавидеть ни его чёрные, пропитанные первобытной тьмой глаза, ни его кудряшки, ни даже то, как гневно дергаются уголки его губ.

Белль заметно смягчилась, когда Ричард отреагировал на ее слова о ненависти совсем не так, как она ожидала. Она ждала, честно говоря, чего угодно. Что он глотку перережет, брюхо вспорет или просто задушит, предварительно превратив ее лицо в месиво. Но вместо этого парень просто ложится рядом, не касаясь ее. И это было мучительно, мучительно далеко, хоть он лежал всего и в паре дюймов. А это ведь она сама провела черту, отшатнулась от него.

Действительно, чего ты хочешь, Аннабелль?

Девушка спокойно выслушивает его слова о будущем, нехотя соглашаясь с частью про Питера. За ширмой горя и шока она и забыла, что вообще вряд ли любила жениха. Привычка, попытка найти в нем опору - не более. А опора ей была необходима. И страх весь ее заключался в том, может ли она опереться теперь на Ричарда. Конечно, каждый человек должен иметь свой собственный внутренний стержень, но Белль словно родилась в мягком теле, без костей. А Питер был ее каркасом. Наверное.

А затем Ричард говорит, нет, даже практически предлагает убить его самого. Сердце сжимается как мерзкая личинка, в которую ткнули иглой. Странно ещё, что беззвучно, без мерзкого писка. Только теперь до неё доходит - эта одержимость ею все же берётся от… любви? Да, он думал лишь о себе, когда убивал Питера, когда крал ее. Но это лишь одна из причин. Под всем напускным скрывалось нечто другое, будто бы даже важнее страха ее потерять. Сейчас Белль показалось, что, мысля в своей, странной, маньячной парадигме, Ричард надеялся спасти ее. Она же сама в первую же ночь жаловалась ему на свою жизнь - и что сделал парень? Может, он и сам этого не сознавал, но Беннет поняла - это все, в какой-то мере, было сделано для неё. Весь ее рыл вмиг стушевался и утих.

Она виновато поджала губы и сама подползла ближе к нему - настолько, насколько позволяли наручники. Положила голову ему на грудь, свободной рукой стала водить по его коже, самыми кончиками пальцев, едва касаясь.

- Ладно, - выдохнула она. Страх отступил. Брюнетка вновь ему доверяла, как тогда, когда спокойно уснула в объятиях Ночного Сталкера. Сейчас же перед ней был Ричард. Просто Ричард, израненный настолько, что просто не умеет выражать свою любовь иначе. Она бы могла испытывать отвращение, будь на его месте кто другой, но правда была такова - ее тоже к нему тянуло. - Прости меня. Но, согласись, было бы странно на моем месте не вспылить, разве нет?

Лежать в таком положении было неудобно - правая рука ужасно ныла в запястье. Оставив невесомый поцелуй на его шее, под самым Адамовым яблоком, Белль вновь тяжело вздохнула и прикрыла веки. От тепла его тела было приятно.

- И не стану я тебя убивать, - сказала она почти оскорбленно, словно дулась, как маленькая девочка. - Ты можешь меня отстегнуть. Я никуда не денусь. Правда.

Ричард вскрывает наручники, притягивает Белль к себе, и она невольно улыбается. Должна ли улыбаться заложница? Вся ее жизнь сейчас похожа на королевство кривых зеркал, в которых пляшут черти, стучат из шкафа. И один лишь маньяк, успевший стать городской легендой, может ее от них защитить. В момент жаркого поцелуя его рука потянулась к ней меж ног. «Опять?» - про себя усмехнулась девушка, поражённая ненасытностью своего убийственно горячего бойфренда. Его движения были грубы, но и нежны одновременно. За их недолгое, но очень значимое знакомство парень, похоже, успел выучить каждую струну ее тела. Знал, где и как двигаться, доводя ее до пика за считанные минуты. Ричард зажимает ей рот свободной рукой, а Белль кусает и облизывает его пальцы. В момент нахлынувшей горячей волны удовольствия голова начинает невообразимо кружиться так сильно, что перед глазами начинают скакать чёрные точки. Беннет невольно обмякает, почти теряя сознание, а когда открывает глаза, видит перед собой его встревоженное лицо. Он беспокоится. Девушка не выдерживает - звонко смеётся, опадая на мягкие подушки. Она только что, действительно, рухнула в обморок от удовольствия. Как поэтично.

- Должно быть, давление упало, - сквозь смех обьясняет Белль. - Затрахаешь до смерти.

И правда, какой это по счету их раз за последние сутки? Питер бы таким похвастаться не смог. Точно бы не смог. Земля ему пухом.

Беннет расслабляется, до сих пор чувствуя дрожь в бёдрах, и прикрывает глаза. Пытается сосредоточиться на чём-то другом, чтобы вестибулярный аппарат больше не навязывал ей качку как на морском судне. Все ещё растягивает губы в улыбке. Нет, в принципе, такое существование ее устраивает. Только Ричарду она пока об этом не скажет - все же им ещё придётся решить вопрос: как же жить дальше?

А пока она, стаскивая с себя неудобные вещи, забирается под одеяло и притягивает парня к себе. Ей сильно хочется пить и даже курить, но сильнее хочется прилипнуть к нему, как мухи попадаются в паучьи сети. Противоречивые чувства все ещё атаковали Белль, светлая часть не была сломлена до конца и по-прежнему вопила, что надо огреть преступника чем-то тяжелым по голове, да бежать к ближайшей магистрали и ловить попутку, объясняя, что ее взял в заложники Ночной Сталкер. Но при этой мысли ее больно кольнуло под ребрами. Она не смеет предать его. Никогда. Только опять же - тсс - ему об этом не скажет. Пока она просто прижимается к Ричарду, тяжело дыша ему в грудь. Хватит с него самодовольства от того, что довёл ее до потери сознания.

Странно, но засыпает она легко. Должно быть, похищение не стало для неё таким уж стрессовым фактором, как Белль его выставляла. Скорее, наверное, она просто капризничала.

Сон страшный, тягучий, но бурлящий, как магма в кратере вулкана. Но «наслаждалась» Белль им недолго - проснулась и протестующе замычала, осознав, что разбудил ее никто иной как именно Ричард, внезапно начавший ее тискать как маленького котёнка, посреди чертовой ночи.

- Что ты делаешь?

Он сжал ее так, что рёбра готовы были хрустнуть, а сама Белль почувствовала себя маленьким комочком в его руках. Отталкивать не стала, лишь нежно погладила руками по спине, успокаивая. Сердце защемило. Кто знал, что большой и страшный Ночной Сталкер может быть так по-детски тревожен, когда речь шла о ком-то, кого он любит? Пусть даже своим слегка извращенным, маньячным образом. А то, что Ричард ее любил, Беннет более не сомневалась. Ему вовсе необязательно говорить об этом вслух, поступки сами говорили за него.

- Чшш, чшш, Ричи, ты чего? - зашептала девушка, покрывая его лицо мелкими отсечными поцелуями - в нос, в лоб, в скулу и, наконец, в губы. - Я здесь, и вообще-то я сплю, - слегка с укором добавила она, но в тайне была даже благодарна, ведь в ее сне к ней уже тянул руки разлагающийся, выбравшийся из могилы Питер.

Но сказать «я никуда не уйду» Белль пока не могла. Слишком сильна была борьба в ее сердце - то, чему ее учили всю жизнь, против ее собственных желаний. Неприятны были и мысли о том, как сейчас волнуется ее семья, ведь она уже должна была бы приземлиться на самолёте в Нью-Йорке. И тетушка должна была ее встретить. Но с трапа никто, похожий на неё, не сошёл. Мозг лихорадочно напоминал брюнетке, что вообще-то она была похищена против воли. И чтобы она не романтизировала эту ситуацию, не занималась подменой понятий. Но так уж ли против воли?..

Ричард по-прежнему тяжело дышал после своего сна, и тогда Белль ласково и очень-очень бережно погладила его скулы, осторожно поцеловала. Нужно его отвлечь.

- Ты так и не назвал мне свою фамилию, - вспомнила Белль. - Должна же я знать, какую примерять к своему имени? - она тихо засмеялась, но тут же прикусила язык - поняла, что эта шутка может показаться жестокой, учитывая, что она до сих пор не до конца разобралась в себе. Жесткой по отношению и к нему, и к себе, ведь теперь ее, наверное, всю жизнь будет мучить страх перед свадьбами. - Расскажи мне, что ты любишь. Я, конечно, не шибко готовлю, но, может, у тебя есть какие-то предпочтения?

Ей все же хотелось показать Ричарду, что она не просто искательница приключений, вцепившаяся в Ночного Сталкера. Показать, что ей нужен он. Он сам - этот молодой мексиканский парень неописуемой, дьявольской красоты с растерзанной душой.

Шоколад. Белль умиленно улыбается, утыкается носом в его шею. Большой и страшный Ночной Сталкер любит сладкое.

- Что ж, значит, будут сладости, - она шепчет довольно, тиская парня в своих объятиях. - Мистер Рамирес.

А когда он говорит, что хочет ее, Белль и вовсе слегка застенчиво смеётся в голос.   Ричард сжимает ее грудь в своей ладони, но девушка упрямо противится. Делает вид, что противится.

- Ты меня до инсульта доведёшь, - шутливо причитает Белль, пока сама уверенно запускает руку под одеяло.

***

Последующие несколько дней сопровождались почти тщетными попытками Белль готовить Ричарду брауни и постоянными осквернениями разных углов дома. Странно, но все это время ей в голову даже не приходило спросить, кому этот самый дом принадлежит. Было очевидно, что, конечно, не Рамиресу. И это поселяло в душе некую тревожность, особенно вкупе с тем, что после новостей по телевизору в криминальных сводках пропавших без вести все время мелькало ее фото.

«Невеста, на свадьбе которой был убит жених, исчезла».

Беннет вновь думала об их будущем, ведь очевидно, все не будет так сладко и складно, как сейчас, постоянно. Рано или поздно она выйдет на улицу, где кто-то да и признаёт ее. Сердце ныло за родителей, которые хоть и были лицемерно набожны, все же любили непутевую дочь. А полиция, скорее всего, уже догадалась, что Белль указала в участке не на того. Будет хорошо, если они все спишут на ее шок, чем узнают, что девушка сделала это намеренно.

Переодически на неё накатывала и гребаная дереализация - психика была расшатана хуже некуда. Ей постоянно снились разлагающиеся прокаженные, среди которых по-прежнему был и Питер с месивом вместо лица. Он говорил, что Белль его предала. И это так и было. По ночам Рамирес по-прежнему крепко вцеплялся в брюнетку, но она уже не была против - ведь Ричард будил ее и от ее собственных кошмаров. А дереализацию могла победить лишь физическая боль. Несколько раз парень заставал ее за тем, как Белль оставляла на своих запястьях ожоги, держа руки над газовой конфоркой.

- Прости, - сквозь слёзы шептала она, когда Ричард гневно прижимал ее к себе. - Прости, я просто не могу.. Не могу отличить реальность.

По утрам девушка вставала очень тяжело. И, как правило, не раньше полудня, и всегда истерически начинала шарить по второй половине кровати, приходя в ужас, если парня не оказывалось рядом. Она стала зависима от него. Иногда казалось, что даже сильнее, чем он от неё. Если он сразу погрузился в неё с головой, растворился за считанные дни после их знакомства, то Белль делала это постепенно - сначала долго отнекивалась, пытаясь жить так, как ее учили церковь и семья, но сейчас поняла - она не может дышать, если Ричарда нет рядом.

Одним утром она проснулась одна от грохота на первом этаже дома. Это было странно, так быть не должно - кто, как не Рамирес умел передвигаться и действовать абсолютно бесшумно. Насторожившись, девушка поднялась с кровати и крепко схватила один из ножей, что лежал на тумбочке возле кровати - их пара использовала в своих извращённых играх. Белль тихо спустилась вниз по лестнице и наткнулась на сцену, от которой сердце остановилось, облилось токсичной нефтью и затем ухнуло вниз.

Борьба. Какой-то мужчина, видимо, как раз хозяин дома, сцепился с Рамиресом. Руки Белль задрожали, а перед глазами появилась красноватая пелена. Реальность вдруг снова растеклась как в Кривом зеркале. Беннет отчаянно бросилась к мужчинам, плотно сжимая в ладони нож, и всадила лезвие в спину незнакомца. Тот отчаянно заскулил, упал на пол, но девушку было уже не остановить. Кто-то пытался отнять у неё Ричарда. Она села на раненого сверху и била, била ножом снова и снова, уже сбившись со счета, сколько ранений она нанесла хозяину дома. Не меньше двадцати. Кровь брызнула на Белль, пачкая одежду, волосы, лицо. Пелена рассеялась так же внезапно, как и появилась, и лишь тогда она поняла, что по ее щекам текут слёзы.

Поднявшись на ватные ноги, девушка развернулась к Рамиресу и выронила нож, сразу бросилась к парню, прижимаясь к его высокой фигуре всем своим дрожащим телом.

- Ты в порядке? - спросила она его надломленно. - Я люблю тебя, - да. Она наконец это сказала. - Так сильно люблю.

Отредактировано Camilla Macaulay (2022-01-17 20:39:35)

Белль тяжело дышала, уткнувшись носом в грудь Рамиреса. Подступала паническая атака на грани с истерикой. Тело содрогалось от малейших касаний, словно ее жалили щупальца медузы, но его объятия были ей необходимы. Она только что убила человека. Эта мысль пульсировала страшной болью в голове, заражая кровь в сосудах, что, добираясь до сердца, превращала его в чёрный бубон. Зарыдав в голос, девушка отчаянно цеплялась за Ричарда. Он был ее оплотом спокойствия. Смешно. Ночной Сталкер ведь.

Не выдержав, брюнетка обернулась и посмотрела на лицо лежавшего на полу мужчины. Тот, издав последний влажный хрип, обмяк окончательно, взгляд его застекленел навсегда. Под ним по темному ламинату расползалось большое бурое пятно. Белль почувствовала прилип дурноты, но тут же взяла себя в руки, мёртвой хваткой держась за футболку своего парня. Может же она теперь точно так его называть? Она растерянно повернулась к Ричарду, заглянула в его темные глаза, в которых больше не читалась та злоба, что делала его Ночным Сталкером. Его взгляд ее успокаивал, под ним даже дышать становилось проще.

Да. Да, она любит его. Больше нет смысла скрывать или отторгать. Пусть это похоже на одержимость Дьяволом, пусть. Пусть все ее лицо забрызгано кровью, что густыми каплями опадала со склеившихся прядей волос. Пусть.

- Тут же рядом причал? - прочистив горло, неожиданно хладнокровно поинтересовалась девушка. - Отправим его на корм акулам? Но, очевидно, оставаться здесь больше нельзя.

Возможно, ее ждут целый нервный срыв и вагон рефлексии позже, но сейчас надо быстро что-то решать. Точно. Хозяина дома в океан, а кровь с пола нужно стереть. Здесь повсюду их ДНК и отпечатки. Белль не знала, насколько хорошо сейчас работает криминальная лаборатория в полиции, потому оставлять труп нельзя.

Белль ощущала себя так, словно всю последнюю неделю неслась на огромной скорости в поезде в самый центр безумия, но теперь тот и вовсе заодно сошёл с рельс. Если Ричард куда-то от неё денется, исчезнет, уйдёт, ее просто уже не будет. Аннабелль Беннет будет стёрта с лица Земли. И тогда ожогами от газовой конфорки она не отделается.

- Нужно сделать это как можно скорее.

Теперь она тоже убийца. Она старалась обезличить для себя этого бугая, словно тот вовсе не был человеком. Чтобы не накатилось чувство вины. В конце концов, если бы не она и ее состояние аффекта, неизвестно, чем бы кончилась эта потасовка. Лишь на секунду Белль взглянула на тело снова, а затем вновь припала к Рамиресу, провела кончиками пальцев по кровоподтеку на его скуле, по рассеченной губе. Нет, она не позволит никому больше как-то ранить это прекрасное лицо. Никогда.

Они завернули тело в коврик из ванной, вдвоём кое-как с передышками дотащили его до небольшого пирса недалеко от дома. Белль никогда не думала, что станет такой. Таким человеком. Той, что помогает прятать труп. Той, что собственноручно человека трупом и сделала. Сейчас они работали слаженно, но Беннет понимала, что вскоре, когда шок пройдёт, и она осознает случившееся, ее ждёт очень, очень плохое состояние. Потому пока все нервы она вложила в уборку. Надела резиновые перчатки и ползала на коленях по гостиной, собрав все чистящие средства в доме, и остервенело оттирала кровь.

До самого вечера она практически не разговаривала. Словно онемела от бурлящей, пузырящейся боли. Белль лишь либо отдавала короткие команды, либо коротко кивала, когда сама получала команды от Ричарда. У дома была припаркована машина хозяина - на ней и было решено уехать. Временно, пока не угонят новую.

Но черт дернул ее перед тем, как сесть а автомобиль, вытащить из переполненного почтового ящика газету. Совсем свежая - вчерашняя дата. Должно быть, к ним заглядывал почтальон, а они и не заметили. И на первой же полосе девушка увидела то, что заставило все внутренние органы сжаться.

Заголовок гласил: «Ричард Рамирес. Ночной сталкер».

И большое фото ее парня на всю страницу.

В душе Белль бушевало отчаяние, похожее на смерч, океанский шторм, и девушка словно захлебывалась водой, тонула, легкие жгло. Она не произнесла ни слова за весь путь. И даже когда Ричард честно признался, что не знает, что делать, она лишь пожала плечами и потупила взгляд в пол. Номер отеля был ужасен. В нем воняло хлоркой и какой-то тухлятиной, и, войдя внутрь, первым, что она заметила, был наглый здоровый таракан, быстро заползший в крохотную ванную.

Она убила. Убила человека. Запоздалая реакция на стресс дала о себе знать, и теперь внутри все дрожало, хоть внешне Беннет и выглядела спокойной - быть может, лишь слегка встревоженной. А ещё теперь весь штат, весь мир, знал личность Ночного Сталкера. Нет, эта игра зашла слишком легко. Внутренняя истерика подползала гремучей змеей, перекрывая собой любые иные чувства. Даже любовь. Белль сорвалась. Нервы, как оголенные провода, больше не выдерживали, и тут же ударили током, стоило Рамиресу коснуться ее тела.

Брюнетка отшатнулась, убрала его руки и отчаянно замотала головой. Лицо ее исказила гримаса боли. Нет. Так просто не может продолжаться.

- Неужели ты не понимаешь, что произошло? - ее голос ломался, срывался, когда она незаметно для себя повысила тон. - Может быть для тебя… Для тебя - это норма, повседневность, но не для меня! - горячие слёзы потекли по бледному лицу, нижняя губа дрожала. - Я убила. Я убила, Ричи! А теперь тебя ещё разыскивают. Что, что мы будем делать, скажи мне?! Снова трахаться? Серьезно?

Перед глазами замельтешили крохотные чёрные вспышки, Беннет глотала воздух как рыба, выброшенная на берег, пресекала любые попытки коснуться ее. Это не может быть реально. Просто не может. Белль стала остервенело давить на совсем свежий ожог на левом запястье, расчесывала его в кровь, сдирая коросту. Сердце уже дребезжало, а не стучало.

Внутри что-то, что и так шло трещинами последние недели, надломилось окончательно, выпуская из себя грязную воду, сочась гнилью.

- Запретная любовь - это красиво, все такое, - из-за истерических ноток в голосе ее слова стали тяжело различимы. - И я правда, правда тебя люблю. Слишком сильно. Настолько, что мне больно. А разве так должно быть? Скажи мне, так должно быть?

Она утёрла слёзы тыльной стороной ладони, но те все продолжали литься буйным потоком.

- Мы зашли слишком далеко. Питер, это похищение… Я больше не могу. Не могу, понимаешь?! Мне уже самое место в психушке.

Боль начинала перестать в злость, в самую настоящую ярость. Надо прямо сейчас пойти и во всем признаться. Их все равно поймают. Так, может, хоть скосят себе срок. А вообще-то Белль просто очень сильно хотела домой. К маме.

- Мне.. Мне надо проветриться, - прохрипела брюнетка и вылетела из номера, как ошпаренная.

Она брела по мексиканскому районе Лос-Анджелеса, почти по самой окраине города, ловя на себе заинтересованные взгляды. Дивятся рыдающей на улице девушке или узнали ее по фото, как пропавшую без вести? Ей было все равно. Они уже в яме. В глубокой бездне, на самом ее дне. Плавают под толщей воды, где давление сплющивает в лепешку, а вокруг нет никого и ничего, кроме удильщиков.

Белль не знает, сколько так вот бродит, куда глаза глядят. Кажется, не меньше часа, и, кажется, она сделала большой круг по району. Мысли то разрозненно разлетались, но хаотично цеплялись друг за друга, колючей проводкой обвивая горло. Но тут она услышала на соседней улице, за магазином, агрессивные выкрики. Да, место это было не самым цивильным, но солнце стояло ещё высоко. Неужели там какая-то драка посреди белого дня? А когда послышался вой полицейский сирены, Белль чисто инстинктивно, ведомая сердцем, бросилась туда и увидела то, от чего была вот-вот готова потерять сознание.

Собралась целая толпа. Какой-то мужчина держал в руках арматуру. Два копа вели парня, скрутив тому руки, к машине. Футболка «Jack Daniels». Буйные чёрные кудри торчат сквозь бинт, которым ему перемотали голову. На лице кровь. На том самом красивом лице. Вокруг уже снуют журналисты, пытаясь снять задержанного, а из толпы слышны гневные речи, кто-то пытается прорваться, чтобы «надавать этому ублюдку ещё».

- Наконец Ночного Сталкера поймали! - радостно вскричал молодой парниша.

У Белль не оказалось сил, те словно в считанные секунды покинули тело, и девушка лишь, зажав рот ладонью, сползла спиной вниз по стене, вновь погружаясь в оцепенение.

[indent]

Она не знает, сколько ещё просидела на улице. Прямо на асфальте пятой точкой, задыхаясь от слез. Ричарда уже увезли, но какие-то офицеры до сих пор собирали показания многочисленных стопившихся людей. Какие-то молодые ребята напились и едва ли ни песни распевали в честь поимки серийного убийцы, терроризировавшего Город Ангелов последние месяцы. Белль еле поднялась на ноги, тяжело дыша, подошла к неизвестному ей парню, что горлопанил сильнее остальных, и просто ударила того в лицо. Что-то хрустнуло, и девушка догадалась - это его нос. Парень вскричал и, будучи нетрезвым, тут же пошатнулся и завалился на стоящую рядом женщину. Белль тихо нервно хихикнула, потирая ушибленный кулак. Началась потасовка, но хрупкой девушке удалось скрыться в толпе и, в конце концов, нырнуть во дворы.

Вечерело. Но Беннет не боялась. Не боялась никого и ничего, она оцепенела. И сама не поняла, как добралась до родительского дома. Скорее всего, все же пешком - на то указывала дикая боль в ногах. Ее мать с порога схватила дочь, прижала к себе, стиснула в объятиях. Должно бы быть облегчение. Должно. Но Белль не почувствовала ничего. Абсолютно ничего. Тиффани, конечно? интересовалась, где же она была. Не у того ли ужасного человека, что убил Питера, в заложниках? Белль снова соврала, но на этот раз ложь слетала с ее губ без какого-либо чувства вины. Чисто механические ответы. Она наплела матери, что ей просто надо было побыть одной. Извинилась. Но стыда не чувствовала совершенно. Эта женщина ей более никто - единственным дорогим и близким человеком для Белль ныне был Ричард Рамирес.

«Предавать?»

В голове все ещё звучал его голос. И он был прав. Так чертовски прав. Она предала его. Заставила поверить, а затем оттолкнула. Вот он - вот тот момент, когда Белль, действительно, поняла, кто она такая. Дело не в Питере, не в похищении, не в убитом хозяине дома. Настоящий, окончательный надлом произошёл только что - когда собственная семья стала для девушки чужой. Теперь Белль знает. Знает, что сделает что угодно для своего любимого Ричи. Она так сильно ненавидела себя сейчас. Если бы она не была такой трусливой и слабой, его бы не поймали. Они бы выждали пару дней и умотали в другой штат - далеко-далеко отсюда. А теперь смысл делать «что угодно?». Когда его арестовали. Что она может предпринять?

Лишь плакать навзрыд, раздирая болезненными воплями горло. Мать, кажется, позвонила пастору - отцу гребаного Питера, сгорел бы он в Аду. На завтрашнее утро был назначен разговор священника с Белль. Вот только ее в это время там уже не будет.

Ночью, когда родители уснули, брюнетка прокралась на кухню, к стационарному телефону, и набрала номер Роберта. Старшего брата. Рано утром брат тихо подъехал к отчему дому и забрал сестру, пока мать и отец ещё спали.

- Ты расскажешь, что случилось? - обеспокоено спросил Роб, помогая младшей разместиться в свободной комнате в своей квартире.

- Не могу, - Белль могла лишь хрипеть или шептать. - Не сейчас. Я просто хочу знать.. У тебя же остались связи в полиции?

***

Детектив сразу узнал «скорбящую вдову», когда та тенью проскользнула в участок. Выглядела та хуже некуда. «Возможно, бедняжка в депрессии из-за смерти жениха» - предположил мужчина. Но затем он узнал об ее просьбе. Она пришла сюда не просто так, она пришла сюда поговорить. Причём не с детективом. Девушка требовала «свидания» с Ночным Сталкером.

Ничего умнее, чем сказать, что она узнала парня на фото в газете, как стрелявшего на свадьбе, Белль не придумала. Все равно ситуацию хуже уже ничего не сделает. Сжалившись над «вдовой», детектив разрешил Беннет взглянуть в глаза убийце. Заодно посчитал, что, если Белль, действительно, его опознаёт, то Рамиресу выйдет пришить ещё одно дело. Хотя маньяку и так грозила смертная казнь. Детектив решил, что эта новость ободрит миссис Коулман, и удивился, заметив то, что девушка побледнела. Хотя казалось, куда уж сильнее.

Какими же тупыми бывают копы.

Благо, этот тупица решил дать им поговорить не в обычной допросной, где за ними наблюдали бы за стеклом, а в обычном помещении для таких «свиданий». Белль сидела за столом, нервно расчесывая свои ожоги, и выжидающе пялилась на дверь. Но, когда та отворилась, не выдержала и опустила взгляд, смахнув одинокую слезинку с щеки. Ричарда посадили напротив, а в углах комнаты встали на свой посты двое конвойных.

Ей хотелось, так хотелось протянуть к нему руку. Но нельзя.

Нельзя.