За окном легкими и пушистыми хлопьями сыпался снег, словно кто-то просыпал с неба кокосовую стружку, что мерцала и бликовала в свете бесконечно неоновых вывесок Готэма. Харли могла наблюдать за плавным вальсом снежинок лишь так — сидя на холодном подоконнике через грязное, треснутое и местами заклеенное скотчем окно. Она давно не была дома, здесь, в Готэме. Какое-то время Квинн провела в Нью-Йорке на Кони-Айленде, какое-то время — в Бладхейвене. Сначала она вовсе отошла от дел. Пыталась жить нормально и рефлексировала, рефлексировала, рефлексировала. Она не чувствовала себя в Нью-Йорке «своей», всегда была чужачкой, но понимала, чувствовала, что не может вернуться в Готэм. Слишком больно, слишком много воспоминаний. И тогда она нашла компромисс. Бладхейвен, ближайший к Готэму город с похожей атмосферой и похожими проблемами.

Тогда это и началось. Харли Квинн начала работать с Найтвингом — так уж вышло. Прошло много времени прежде, чем тот начал хотя бы мизерно доверять грустной и ныне почти безликой клоунессе, но, когда это случилось, Найтвинг решил поведать об этом Бэтмену. Так и получилось, что бывшая злодейка оказалось бок о бок с тем, с кем ранее была по разные стороны баррикад. Малыш Робин даже злился, когда вокруг все шутили, что скоро пустоголовая блондиночка займёт его место.

Но Готэма Харли по-прежнему боялась как огня. Она позволила себе высунуться из Бладхейвена лишь тогда, когда и Найтвинг, и Бэтмен, и Робин перестали выходить на связь. Не отвечали ей сутки, до этого отправившись вместе на задание. Тогда арлекина решилась. Шумно выдохнула, скрестила пальцы и отправилась на их поиски. Все тот же красно-чёрный костюм, все те же бубенцы на двух высоко завязанных хвостиках. Привычная обертка, вот только начинка абсолютно другая, возможно, даже гнилее предыдущей.

В городе Харли первым делом связалась с Бэтгерл. Та, как выяснилось, тоже не знала, где большая часть Бэт-семьи. Но вскоре по каналам мышки-малышки удалось узнать, что те расследовали появление нового серийного убийцы, но все, конечно, оказалось ложью. Это стало сразу ясно, как только все ниточки привели Харли и Бэтгерл в парк развлечений братьев Бонус.

Вначале Квинн замерла перед входом. Глядела и глядела на переливающиеся огоньки аттракционов, как завороженная. Иногда они с… ним использовали это место как укрытие. Но это было давно.

Однако потом, набравшись злости и решительности, Харли бросилась впереди, обгоняя Бэтгерл, что-то кричащую ей теперь уже в спину. Харли знала, что сейчас встретится со своим самым страшным кошмаром.

Харли Квинн и Джокер иронично столкнулись в зеркальном коридоре. Их отражения причудливо расплывались со всех сторон, и это сводило с ума — хотя, казалось, возможно ли сойти с ума ещё сильнее?

Блондинка проиграла эту битву. Нет, Бэтмен, Найтвинг и Робин были освобождены Бэтгерл, ведь сама Харли стала отличным отвлекающим маневром — Джокер явно не ожидал ее здесь увидеть. Но так уж вышло, что клоун-принц словно совсем обезумел в этот момент. Спустя мгновение Квинн прилетело чем-то по голове, и дальше была лишь темнота.

Она очнулась здесь. В скупо обставленной комнате грязной квартиры, в которой не бывала прежде. В углу над ней словно насмехалась наряженная искусственная ель. Скоро Рождество, а Джей всегда любил этот праздник и встречал его масштабно — реками пролитой крови и фейерверками взрывающихся зданий. Теперь Харли сидела на подоконнике и пялилась в окно на улицы острова Нэрроуз, одного из беднейших районов города, где было легко затеряться.

Она и боялась, и нет. Боялась услышать шаги за дверью, боялась новой боли. И одновременно с этим у нее было чувство, словно она вернулась домой. От этого на душе кошки скребли, ведь ее жизнь в очередной раз описала круг, просто зациклившись. Горько. Очень горько.

И вскоре шаги действительно раздались. Затем — щелчок задвижки на двери. Скрип петель. Харли задрожала, испугавшись повернуть голову, стараясь уцепиться взглядом за вывеску алкомаркета в доме напротив. А шаги звучали все ближе. Ближе и ближе.

Нет, девочка, ты не имеешь права показать свою слабость. Без зубов ты останешься в любом случае, вот только зато не потеряешь гордость.

И тогда Квинн обернулась к нему. К мужчине, которого когда-то так долго и упорно любила. Который стал ей чужим теперь.

Стал же?

Ее взгляд уперся в его. Тяжелый взгляд зеленых глаз. Теперь Харли смело выдерживала его, а ее губы растянулись в широкой улыбке. Было в ней что-то ломаное.

— Привет, пирожок.