Yagami Light ¤ Ягами Лайт

Death Note ¤ Тетрадь Смерти

Возраст:	17|23
Деятельность:	Школьник|студент, следователь, гений и бог нового мира

Нельзя выиграть, если ты только защищаешься. Чтобы выиграть, нужно идти в атаку.

Твоя история

Почти обычный, почти среднестатистический японский школьник. "Почти", потому что — лучший в Японии, потому что — сын шефа полиции, потому что — успешен и популярен в своей среде.

Владелец тетради смерти, брошенной на землю шинигами Рюком. С помощью тетради отправил на тот свет сотни людей, якобы руководствуясь чёткими понятиями о справедливости, а на самом деле — ведомый скукой и отсутствием совести, потерянной где-то при рождении. С размахом втянул мир в противостояние с собой, старательно лажая, а не потому что много истерит, чтобы миру было проще играть с ним в догонялки.

Легко играет, но не проживает, социально приемлемые роли. Безразличен к эмоциям и судьбам всех, кроме себя любимого. Железобетонно уверен в себе, в своём превосходстве над другими и в своей непогрешимости; сомнения и чувство вины — рудимент, не свойственный истинным гениям.

Сердечные приступы? Понятно. Значит, теперь всё сначала — по кругу, как на чёртовой карусели? Лайт, ты Кира, нет, Рюзаки, я не Кира — и так до бесконечности, пока не поймают очередного преступника, и мир снова не успокоится на пять-десять лет?

Лайт со вздохом отстраняется от дверного косяка и проходит в комнату. Снаружи всё ещё хлещет дождь, бьёт в окна так неистово, словно буря решила снести Токио с лица земли. Мрачная погода для мрачных новостей — у вселенной определённо есть чувство юмора.

— Либо это — подражатель, — говорит он, усаживаясь на другой конец дивана. Ему и в голову не приходит сесть ближе — не привык, несмотря на время, прожитое под одной крышей. Они всегда держатся на расстоянии друг от друга, и Лайта это устраивает. Он не терпит вторжения в своё личное пространство, не терпит этого и Рюзаки. Лайт мог бы, если бы потребовалось, сыграть по уши влюблённого дурака, но Рюзаки ни к чему вешать лапшу на уши — он, в отличие от женщин, окружающих Лайта, этого не ждёт и не требует. Люди жаждут быть обманутыми — все, кроме Рюзаки. Он же скрупулёзно докапывается до истины, даже если в попытках её поиска давно сошёл с рельсов. И этим раздражает, и этим же — вызывает восхищение. — Но ты, конечно, об этом не подумал, потому что, — он насмешливо хмыкает, — я — Кира. Других вариантов ты не видишь.

Это не упрёк, констатация факта. Лайт распутывает узел болтающегося на шее галстука, стаскивает с шеи и аккуратно вешает на подлокотник дивана, расстёгивает верхнюю пуговицу рубашки, чтобы, наконец, свободно вздохнуть. Удивительно, конечно, что «свободно» вздыхать он может здесь, в доме, где также живёт Рюзаки, который чихать хотел на свободу кого угодно, кроме себя самого.

— Впрочем, — он закидывает руки за голову, устраивается удобнее, добавляя в голос больше нейтральной расслабленности, будто бы они разговаривают о погоде, и ему всё равно, — может, это и к лучшему. У тебя аж глаза загорелись. Видимо, со мной-не-Кирой тебе окончательно стало скучно.

Подумает ли Рюзаки сейчас о том, что раз Лайт не ужаснулся новым убийствам, а нашёл в них какой-то плюс для себя, значит, он всё-таки Кира? Да подумает, конечно. Это же Рюзаки. Удивительно, что он не пытался анализировать то, как Лайт держит в руках зубную щётку или в какой позе засыпает ночью. Если щётка в правой руке, значит, Кира. Если в левой — тоже. Снова придётся быть осторожным, хотя Лайт представить не может, что в его жизни способно натолкнуть Рюзаки на новый виток подозрений. Рюзаки видел буквально всё. И знает о нём — всё. Что ему, не задерживаться после работы? Лайт не задерживается, ему это просто не нужно, не считая социально необходимых мероприятий, без которых не получится поддерживать образ души компании. Парадоксально, но дома, с совершенно не компанейским, не способным поддержать обычную скучную беседу Рюзаки ему интереснее, чем с людьми на работе. Считается, что у Лайта много друзей, но ни один из этих друзей не знает о нём и части того, что знает Рюзаки.

— Стоит ли мне начать ревновать к Кире? — всё тем же будничным тоном продолжает он, глядя в телевизор. Новости закончились, диктор прощается и сообщает, что скоро покажут какой-то детективный сериал. — Между мной и Кирой ты определённо выбрал бы последнего.

Он прекрасно знает, что все эти шутки — игра в одни ворота. У Рюзаки нет чувства юмора. Даже понимая, когда с ним говорят несерьёзно, он попросту это игнорирует и продолжает что-то говорить на полном серьёзе. Это бесит — ещё одна черта в копилку того, что Ягами Лайт не выносит в жизни с L, он же Рю Рюзаки. Вообще-то, Лайт не понимает, почему Рюзаки до сих пор не уехал — из этого дома, из Токио, из Японии. Он ведь не мог на полном серьёзе до сих пор держаться за мысль о Лайте-Кире. Это ненормально. Что Лайт должен сделать, чтобы ему поверили? Убить кого-нибудь своими собственными руками — смотри, Рюзаки, я убиваю совсем не как Кира? Вот только Лайт в жизни бы не опустился до такой примитивности, чем, конечно же, лишь подкрепил бы подозрения.

Кубики сахара-рафинада. Башни из них. Сколько Лайт его помнит, Рюзаки всегда чем-то занимал руки. Тоже раздражает — дался ему этот сахар, возьми бумагу и порисуй, если совсем делать нечего. И не раздражает — тоже, потому что Лайт мог часами заниматься своими делами, пока Рюзаки страдает ерундой и играет с едой, сидя в той же комнате, иногда — прямо под боком, или и вовсе наблюдать за ним, обдумывая учебные, а теперь и рабочие вопросы. Смотреть на Рюзаки — всё равно что смотреть на воду. Он и есть вода — так же утекает сквозь пальцы.

Связь:	тг: @Sandro_Corleone дискорд: Prince_Lestat#0056
Что сыграл бы?	Фандом.