Старое радио чуть похлирпывало, когда из него лился расслабленный, почти лениво звучащий джаз. Дождливый вечер в Новом Орлеане мог бы показаться чем-то до одури романтичным кому угодно, но только не Латрише Тернер. Она-то приехала сюда совсем не на отдых, совсем не ради веселья или даже успокоения — очень даже наоборот. Два дня назад умерла ее бабушка. Скорбела ли Триш? Нет. Она всегда знала Шейлу Сандо как властную, жесткую и холодную женщину с хлесткими и обидными выражениями в сторону ее родителей. Все потому, что ее мать посмела выйти замуж за белого. Ещё и родить от него.

Но какая теперь разница, верно? Ведь все они мертвы. И мама с папой, и бабушка. Эндрю и Чалисса разбились на машине почти год назад, в декабре. А Шейленда Сандо, крепкая и здоровая в свои шестьдесят семь, скончалась от внезапной остановки сердца. Хотя откуда Триш знать, не скрывала ли та проблемы со здоровьем? Вряд ли бы она стала делиться с теми, кого так ненавидела. С собственными потомками.

И теперь на плечах Латриши лежала обязанность организации похорон и продажи квартиры и магазина вуду. Да, именно — Шейла была мамбо Нового Орлеана. Очень могущественной. По словам ее окружения. Тернер же все эти ожерелья с костями и прочая атрибутика были до дрожи в ребрах чужды. Все это казалось молодой девушке из Санта-Моники почти что жутким. Симпатии точно не вызывало.

Латриша как раз разбиралась с какой-то непонятной документацией за прилавком магазинчика под звуки джаза и грозы с улицы, когда на входе зазвенел колокольчик. Хмурясь и не поднимая глаз, Тернер объявила:

— Мы закрыты!

Она ожидала вновь услышать колокольчик и хлопок двери, но по тени перед собой поняла, что пришедший человек и не думал уходить. Тогда девушка с тяжестью выдохнула, положила распечатанный лист с какой-то лабудой о новых поставках камней для амулетов на прилавок и подняла взгляд на посетителя.

На мгновение она даже перепугалась — перед ней стоял парень, целиком расписанный тату. Прямо целиком. Вместо лица у него был череп. Ага, конечно, кто ещё мог быть клиентурой ее бабки? Именно такие ребята. Так что Латриша быстро взяла себя в руки и повторила:

— Простите, молодой человек, я же сказала, мы закрыты.

В этот момент за его спиной на улице сверкнула молния и прогремел такой силы гром, что стекла витрин затряслись. Радио захрипело с особенным остервенением — вместо плавного джаза теперь слышались лишь помехи. Впрочем, спустя пару мгновений тихая музыка вернулась в этот богом забытый магазинчик ужасов.

— Не тут то было, — отозвалась Латриша, уперевшись обеими руками в прилавок и смотря на скелетообразного в упор. — Мне жаль, но Шейла Сандо умерла.

Нет, ей не было жаль.

В конце концов, Тернер здесь лишь из-за того, что ей на голову свалилось наследство, от которого она теперь желала поскорее избавиться. Не хотелось иметь ничего общего с той жестокой женщиной, что поносила ее родителей всю ее жизнь. Не даром мама старалась держаться подальше от Нового Орлеана.

В Санта-Монике жилось хорошо и хотелось лишь скорее туда вернуться. Там были поддерживающие друзья, яркий Лос-Анджелес, Тихий океан. Все, что так любила Латриша. Она взяла академический отпуск в колледже после смерти родителей, и в следующем семестре он истекал. Нужно скорее разобраться с проклятым наследством черствой и явно безумной бабки и возвращаться домой.

Вновь раздался гром, и сразу после этого в магазинчике вырубилось электричество. Все вокруг погрузилось во тьму, Латрише еле могла разобрать очертания предметов.

— Твою мать, — в сердцах выругалась она. — Скорее бы продать эта рухлядь.

Скорее бы.

Парень явно негодовал, услышав новость о кончине Шейлы Сандо, но Латриша на это могла лишь пожать плечами — она ничем ему помочь не может.

— Слушай, забирай тут что хочешь. Я все равно продаю это место.

А когда электричество дало сбой, и странный бабкин клиент предложил свою помощь, спросив о фонарике, Тернер вытащила из кармана телефон.

Глаза уже немного привыкли к темноте, и теперь Латриша могла разглядеть очертания его тату. В таком мраке они смотрелись действительно жутко.

— Только так, — сказала девушка, включая фонарик на телефоне. — Я пойду с тобой, а потом поищешь тут то.. что тебе там должна бабка. Услуга за услугу. Идет?

Латриша уже двинулась в сторону двери к лестнице, ведущей с подвал, кивнув парню, чтобы он следовал за ней. Если, конечно, он мог разглядеть этот жест в темноте.

В подвале несло сыростью и звук дождя с улицы казался более приглушенным. Признаться, Латриша совершенно не мыслила в электронике. Тем более — такой старой. Вряд ли бы она решилась чинить свет сама. Все здесь проржавело. И зачем быть Верховной мамбо Нового Орлеана, если живешь так небогато?

— А что она тебе должна, если не секрет? — Тернер заодно завела разговор. Когда черепоголовый говорил, он казался менее жутким и больше походил на простого человека, а не на демоническую тень из фильма ужасов. — Может быть, я видела и подскажу.

Главное, чтобы не деньги.