Сакай развернулся к Таке даже слишком резко; пламя осталось за его спиной, но его отблески продолжали плясать в глазах.
-  Защитник… - едва слышно прошипел он, но мысль вслух развивать не стал.
Самураи издревле защищали Цусиму и всех её обитателей, но почему-то сейчас Дзин не был рад подобному статусу и не был готов принять его в такой ситуации. Не около пылающего дома, под которым горят его мёртвые жители, не среди трупов. Сколько жителей острова уже погибло?  Скольких ещё не удастся спасти? Самураи всегда защищали остров - и погибли почти все на пляже Комоды. Всего неделю назад Дзин признался Норио, что ощущает ответственность за их смерти и что должен попытаться прожить и их жизни - но он не справлялся с этим. О чём говорила полыхающая мельница и человек с распоротым крюком горлом.
Дзин усилием воли отодвинул все лишние мысли и досадливо вздохнул, переключаясь на текущий момент. Столб дыма мог привлечь нежелательное внимание, пламя пожирало траву и грозило перекинуться на деревья, создавая очередное выжженное пепелище. Лошади тоже разбежались, хотя, возможно, был ещё шанс найти какую из них в окрестных лесах. После Сакай посмотрел на Таку более внимательно. Тот выглядел несколько оглушённым, что и могло объяснить его странные и неловкие слова. И в даже такой момент он умудрялся думать не о себе и не о боли, а о других. Эта удивительная черта резко контрастировала с происходящим.
Позади с надрывным треском рухнула ещё одна балка, Дзин бросил быстрый взгляд назад и приблизился к кузнецу. Он сжал его плечо и легонько подтолкнул в сторону леса.
- Здесь нельзя оставаться, пойдём к Соре, - почти мягко, вопреки предыдущим действиям и реакциям, произнёс он. - Тебя не ранили?
На ходу он повёл плечом, в котором ощущал жжение после взрыва монгольской бомбы, отпустил плечо Таки и потянул ткань, которая уже напиталась кровью и прилипала к коже. В очередной раз сказалась необходимость как-то восполнить дефицит защиты из-за облегчения самурайской брони. Дзин помнил, как чуть не оторвал себе ухо наплечником при попытке воспользоваться крюком первый раз. Да и верёвка могла не выдержать такой вес. К тому же она иногда могла выдать его присутствие лязгом или скрипом, что имело бы вовсе нежелательные последствия. Но обычная ткань была плохой защитой. И особенно это сказывалось в такие моменты.
- Ничего такого, из-за чего следовало бы вернуться в Акасиму, - наконец резюмировал он собственную инспекцию. - На привале приведу себя в порядок.

Отредактировано Jin Sakai (2021-09-26 18:07:20)

Подпись автора

***

Солнце уже достигло зенита, когда конь подъехал к укромному месту возле реки. Небольшую проточную заводь, покрытую округлой галькой, смешанной с крупным песком, защищал заросший лесом откос, надёжно скрывая его от чужих глаз. Противоположный берег был вовсе высоким и обрывистым. Это одновременно давало дополнительную защиту, но и оставляло неприятную возможность для лучников подкрасться незамеченными. Тем не менее был веский аргумент в пользу безопасности ближайших окрестностей - им попалась охотящаяся лиса и небольшое стадо оленей, умчавшихся прочь при виде коня. Звери были спокойны, а значит люди в этих местах не проходили за последние сутки. Всё же, спустившись с коня, Сакай передал поводья Таке и предупредил:
- Не пускай Сору к воде сразу. Прогуляйтесь по берегу. Я быстро осмотрюсь.
На самом деле им руководило не желание избежать опасности, а жажда предотвратить повтор истории у мельницы. Дзин сам говорил, что всем не помочь. Но видят боги, желал бы он, чтобы эти слова не были наполнены такой горечью множества оборвавшихся слишком рано историй чужих жизней. Поэтому он очень внимательно осмотрел небольшой радиус вокруг точки привала и изучил небо вокруг, но только вспугнул золотую птицу, с мелодичными криками упорхнувшую прочь, и потревожил сонный покой ещё одной лисы. Сам воздух пах только по-летнему сочной зеленью, рекой и пряной осенней землёй. Утренние трели птиц поутихли, сменившись общим фоном деловитого щебетания и треском крыльев крупных стрекоз, проносящихся мимо как стрелы. Даже начинающая окрашиваться в цвета осени листва шелестела особенно тихо и мелодично, дополняя неумолчный шорох реки гармоничными звуками, словно трепетали тысячи вееров. Но почему-то это не приносило утешения.
Дзин вернулся назад, как раз чтобы увидеть, как Сора с довольным лошадиным фырканьем опускает свой тёмный нос в воду, жадно втягивая её в себя. Така сидел на поваленном дереве неподалёку. Сакай без особых церемоний кивнул ему, подошёл к воде и сел на прохладную гальку, скрестив ноги. Он опустил пальцы в воду, смывая с них грязь и пыль, после чего потянул разорванный осколками рукав. Но кровь уже высохла и не желала легко отставать от кожи. Он поморщился и зачерпнул воду ладонью, затем смочил ею рукав. Ледяная вода не умерила ноющую боль, а наоборот усилила её, но всё равно это была пустяковая травма. Тем не менее перевязать руку следовало. Впереди серьёзное нападение, точно много битв, а боль могла помешать силе или точности удара, что было попросту недопустимо. Он поднялся на ноги и зарылся в седельную сумку, откуда достал свёрток, взятый у лекаря в Акасиме, после чего опять вернулся к воде.
- Така, - позвал он, развязывая шнуры, крепящие броню, и откладывая её в сторону, подальше от воды, - у Соры в сумке справа есть фрукты и копчёное мясо. Если голоден - можешь перекусить пока я занят.

Отредактировано Jin Sakai (2021-10-09 15:26:10)

Подпись автора

Голос Таки прошелестел едва ли громче хрустального плеска ручья, на берегу которого был устроен привал. Дзин оглянулся, немного более резко, чем стоило - он едва не спугнул кузнеца, а еще отозвались неприятной болью царапины и ссадины. Он поджал губы из-за собственных ощущений, но затем сфокусировался на Таке более внимательно и затем кивнул, хотя улыбка получилась немного кривоватой.
- Я буду благодарен за помощь, Така. Опасаюсь, что пара осколков могла застрять в коже, сам не дотянусь.
О возвращении в Акасиму даже речи не шло - Сакай не считал собственные раны достойными подобного внимания. Просто еще одна помеха на пути. Но сейчас, вполне возможно, Таке нужно было отвлечься. Кузнец всегда и во всем пытался быть полезным. Это была не услужливость или желание лебезить, в основном вызывавшие у Дзина омерзение даже в крестьянах. И не расчетливый поиск защиты. Така просто пытался помочь всегда и везде, словно доказывал свое право на существование. Отказывать ему в этом было бы очень неверно, тем более что привычная для кузнеца мерная работа помогла бы ему очистить сознание и вернуть крепость духа. Така держался потрясающе после произошедшего, но в нем чувствовался надрыв. У бедняги так и не было возможности прийти в себя по-настоящему. Возможно никогда в жизни.
Дзин задумчиво стащил с плеч одежду, осторожно положил рядом с броней и покачал головой. Кратко мелькнула горьковато-насмешливая мысль о том, что война беспощадна еще и к предметам быта, слишком уж часто приходится выбрасывать совершенно негодную одежду. Сакай осторожно провел рукой по плечу и боку, посмотрел на ладонь в крови и решил, что не так уж все плохо, смывая ее в ручей. Голова не кружилась, боль была относительно терпимой, а сильно разошедшихся краев кожи не ощущалось. Касания Таки же к коже были вовсе необычно легкими, словно он давно занимался лекарством, а не кузнечеством, хотя пальцы были жесткими и грубыми. Это тоже говорило многое о его предыдущей жизни - наверняка ему не раз приходилось перевязывать раны Юне и себе самому. И это же породило вопрос, который мог быть бестактным, но мог и отвлечь Таку от тяжелых нынешних мыслей.
- Скажи, Така, - негромко спросил Сакай, глядя на воду ручья и старательно расслабляя мышцы на лице чтобы ненароком не поморщиться от позорной человеческой слабости перед физической болью, - ты когда-нибудь был счастлив?

Подпись автора

Встречный вопрос едва не застал Сакая врасплох. Он опять забыл о том, что нередко, когда ты за кем-то наблюдаешь, он может наблюдать и за тобой. Дзин помолчал, едва слышно хмыкнул, потом качнул головой, но все еще не произнес ни слова.
Така был либо святым, либо испуганным зверенышем. То, что он упомянул, не было настоящим счастьем. Так, сиюминутные радости. Или все же было? Кто прав - ищущий счастья в глобальном и всеобъемлющем качестве или тот, кто видит его в мелочах? С отцом Сакай никогда не был достаточно близок чтобы хотя бы раз искренне поговорить по душам, а вот дядя несколько раз указывал на то, что юному Дзину свойственно некоторое томление духа и поиски большего, чем ему предначертано. И это учитывая и без того достойное положение в обществе, которое даровали ему боги.
Каждый год Сакай провожал глазами лебедей, осенью и весной останавливающихся на отдых в озере Оми во время своего перелета из одних стран в другие. Ему всегда было интересно что им удается увидеть на своем пути. Иногда хотелось отправиться с ними, но все же Сакай слишком сильно принадлежал своей земле и своему острову. Хотя, если верить китайским и теперь ещё монгольским картам, то Цусима - крохотный осколок, тонущий в бескрайнем море. Знают ли это лебеди? А люди? Дзин опустил глаза к гальке, составляющей берег ручья потому что бег воды начал его раздражать.
И он задал вопрос сам себе - а был ли он счастлив? Да, считал, что был. Когда господин Симура хвалил его за какие-то особые успехи. Когда они с Рюдзо с успехом совершали какие-либо мелкие и безобидные злодеяния. Еще был месяц, полный эйфории, когда остров почтил визитом господин Ватанабэ со своей доверью Айяме. Насколько Дзину было известно, сейчас она носит фамилию клана Ода, а значит всем юношеским стремлениям не суждено исполниться, но даже долгую боль расставания он вспоминал как что-то истинное и настоящее. Но почему-то сейчас все это казалось блеклым и едва ли могло стать стимулом. Сейчас во главе всего стояла ненависть. Она разрасталась и вытесняла все остальное, делая подобием образов в тумане.
- Я не помню, - наконец почти честно ответил Сакай, решив не делиться всеми остальными рассуждениями. - Но вернуть счастье смогу только когда мы освободим остров.
Последнее было произнесено глухо и твердо, словно Дзин говорил не о каких-либо светлых чувствах, а мысленно сжигал корабли врагов. Он единственный раз едва заметно поморщился, когда пальцы Таки при перевязке надавили на ребра слишком сильно, а потом уточнил уже почти будничным тоном:
- Осколков в ранах нет? Я не вижу, но кажется там ничего страшного.

Подпись автора