Над Акасимой вились дымки в лучах яркого утреннего солнца. Но это был не дым пожара и не развеивающиеся клубы смешанных с порохом благовоний. Это были следы мирной жизни. Где-то невдалеке, среди деревьев, заливались трелями птицы, провожая уходящее лето. Тем не менее из одного дома, мимо которого прошёл конь на пути к главным строениям поселения, доносился тихий плач. Он не призывал на помощь и не был отчаянным. Был только следствием глубокой глухой тоски, той, что сейчас доминировала над всем островом, несмотря на робкие ростки надежды. Эта боль - именно то, что Сакай желал остановить. По крайней мере то, что он говорил себе в моменты особо неприятных внутренних диалогов по поводу последних событий.
Плач затих позади, но остался звучать в голове Дзина, даже когда копыта Соры застучали по каменным мосткам, ведущим к Акасиме.
Привели сюда Дзина достаточно тривиальные цели. Он желал убедиться, что монголы не вернулись мстить за свой позорный проигрыш, нужно было пополнить некоторые запасы трав, которые ему пришлось передать крестьянам, оставшимся без дома, а ещё нужно было расспросить местных жителей о том, что происходит в окрестностях. Было даже удивительно с какой скоростью слухи и новости обегали поселения и даже отдельные лагеря. Не всегда разведка справлялась столь же хорошо, как деревенский рыбак или одинокий лесоруб, натыкающиеся на монгольские лагеря или патрули. Слухи давали неплохие зацепки, пусть иногда и искажались до невероятности. Призрак, значит? Сакай ещё не полностью свыкся с новым статусом, к тому же он немного сбивал с толка. Но если эта легенда и созданные ею слухи могут помочь - он готов смириться. Примечательным было иное - отнюдь не все связывали Дзина Сакая и Призрака. А иногда и вовсе бывали разочарованы, узнавая, что это одна личность. Дзин подумал, что в иной ситуации счёл бы это забавным и даже постыдным. Но сейчас это было частью борьбы.
Самое главное, что сам Сакай не связывал себя настоящего с Призраком. Призрак был ему чужд, но при этом позволял… делать больше. Дзин Сакай был самураем и не убивал врагов в тишине ночи. Призрак не гнушался ничем. Дзин Сакай вызывал противников на дуэль. Призрак знал баланс каждого своего куная чтобы метнуть его точно в цель. Хотя иногда Дзину казалось, что он начинает лгать самому себе. Кто испытывает радость победы или упоение битвой? Дзин Сакай или Призрак? Но кому кланяются с бОльшим уважением - самураю или Призраку?
В угоду этой войне пришлось поступиться уже многим, а что-то и вовсе пожертвовать. И иногда, обычно бессонными ночами, случавшимися несмотря на усталость, предчувствия шептали Дзину что это только начало. Он очень опасался разочаровать своего дядю, но и отступиться уже не мог. Отсутствие тихого безнадёжного плача стоило некоторых осколков истаивающей чести. Дзин уже сам не был уверен насколько остался самураем. Даже внешне это сказалось - ему пришлось отказаться от многих частей брони, оставив себе только элементарную защиту, от шлема, ограничивающего поле зрения, а яркие цвета в одежде сменили спасительные оттенки ночи. Потому что это просто было залогом продолжения жизни, а значит и продолжения борьбы.
За размышлениями Сакай не сразу осознал, что копыта коня начали отбивать дробь по древним камням центральной улицы Акасимы. Но ему была нужна эта минута рассуждений, на которую обычно не хватает возможности. Всегда приходится прислушиваться, внимательно следить за каждым неверным движением ветвей или травы, ловить любой крик или же неестественную тишину. А иногда всем нужна возможность просто побыть наедине с собой. И в последнее время Дзину всё меньше нравилось то, что он видел в себе.
Он спустился с коня, перехватил его поводья и пошел в сторону хижины, где жил один из местных лекарей, ведя Сору следом. Конь выразил тихий протест недовольным ржанием и попыткой задрать голову, но Сакай тут же призвал его к порядку. Сора хотел пить, но после столь  долгого пути, занявшего всё утро с самого рассвета, должен был для начала немного отдохнуть; его белоснежная шкура нуждалась в чистке, а ноги были до самых колен заляпаны особой липучей грязью, царящей вокруг Акасимы.
- Хороший мальчик, Сора...
Дзин уже всерьёз подумывал сменить планы и сначала привести в порядок собственного коня, когда его отвлекли сразу два человека. Один из них подскочил к Сакаю и с поклоном воскликнул:
- Господин! Вы помните меня? Я был тут неделю назад!
Сакай совершил некоторое насилие над своей памятью, но всё же вспомнил, хотя его взгляд был направлен в сторону.
- Горо. Ты помогал монахам собрать костёр для Хоти.
- Да, господин. Но если бы не вы с Норио, то жертвой тогда бы стал не только он. Примите мою благодарность ещё раз.
Дзин нахмурился. 
- Это то, что должно было быть сделано.
- Я могу что-то сделать для вас?
Если крестьянский парнишка и думал, что получит отказ, то он выбрал не тот момент и не того человека. Самураям вообще не следует задавать вежливые или риторические вопросы.
- Да, - Сакай протянул ему поводья, уже окончательно переводя сосредоточенный взгляд в сторону. - Напои и почисти моего коня. После оставь возле главного моста деревни.
Горо принял поводья с очередным поклоном, хотя и без демонстрации явного недоумения, а Дзин направился через площадь к другому человеку, с каждым шагом убеждаясь, что не обознался. Это был Така, который отправился вместе с Юной в Ярикаву. Сейчас он стоял спиной к Сакаю и о чем-то говорил с незнакомым человеком. Юны не было видно, но это ещё ничего не значило.
- Така! - окликнул он. - Что ты здесь делаешь? Где Юна?

Отредактировано Jin Sakai (2021-08-30 04:18:08)

Подпись автора

Взгляд Сакая немного смягчился, когда он узнал, что нет плохих новостей и непосредственных угроз. Он ещё раз придирчиво оглядел Таку, убеждаясь, что тот не ранен и не выглядит слишком усталым или больным. Потому вернулся к насущным темам.
- Стрелы для хвачхи? Если их сложно сделать, можно захватить у монголов. Они нередко ставят их в крепости у побережья, - тон его был не столько предлагающий идею, сколько задумчиво ставящий галочку в личном списке дел. - А куда именно направилась Юна?
Дзин не недооценивал девушку, она очень часто бывала в разведке. Но остров сейчас был опасен, было бы неплохо знать, где она - чтобы при необходимости помочь. Тем более место вряд ли было безопасным, учитывая, что она не взяла Таку с собой. Но скорее всего она направилась по вопросам Ярикавы, а потому вмешательством ей можно было только помешать.

Подпись автора

Губы Дзина тронула едва заметная, не очень веселая улыбка с лёгким намеком на беспощадность.
- Да, выбор невелик, - подтвердил он и оглянулся в сторону, убеждаясь, что парнишка Горо достойно обращается с Сорой.
Сора, впрочем, рад чужим рукам не был, но сопротивлялся не слишком активно. Сакай вновь повернулся к Таке и задумчиво молчал, обдумывая его слова о Юне. Та говорила, что у неё есть ещё какие-то планы в Тоётаме, но не уточнила какие и когда. Это беспокоило, но заподозрить Юну в предательстве было невозможно. Потому беспокойство было совсем иного толка. К тому же он не был согласен с её отношением к брату. Защищать - да, опекать - может быть. Но ни в коем случае нельзя изолировать его от любых угроз или жизненных обстоятельств. Это было неверно и лишало Таку возможности полноценно жить собственной жизнью. И полностью раскрыть свой потенциал. Но чужая семья остаётся чужой, а потому всерьёз вмешиваться Сакай не собирался.
- Разведчики господина Симуры говорили, что неподалёку есть крепость. Я собирался в деревню Оми, но... - тут он всерьёз задумался и негромко, едва ли не осторожно добавил, - хвачхи могут быть нам полезны. Поэтому я туда, когда закончу здесь.

Отредактировано Jin Sakai (2021-09-01 22:42:52)

Подпись автора

Первой реакцией Дзина на слова Таки было желание ответить резким отказом. Но он одёрнул сам себя и посмотрел на Таку ещё раз, более внимательно, а не через призму восприятия Юны, которая рассказывала про брата очень много. Но всегда в одном ключе - защита. А ведь это был крепкий молодой мужчина, который мог постоять за себя и желал стать значимым не только для сестры. С чего бы Дзин должен был пресекать эти намерения? Така имеет на самостоятельность такое же право, как и любой иной человек, тем более он не глуп или слаб. Вот только без защиты Сакай его тоже не собирался оставлять.
- Хорошо, - медленно согласился он, продолжая оценивать своё решение со всех сторон, - я могу взять тебя с собой. Только с двумя условиями, - на этом Дзин нахмурился и для большей внушительности указал на кузнеца рукой, - ты не будешь вмешиваться пока я не окликну и, если что-то пойдёт не так, то ты при первой возможности вернёшься в Акасиму. Только тогда пойдёшь со мной.

Подпись автора

Дзин ещё раз осмотрел Таку, надеясь, что не совершил ошибку - не из-за недоверия к способностям кузнеца, а из-за обилия угроз, которые сейчас можно найти на острове. Но после согласно кивнул в ответ на собственные мысли. А затем ощутимо расслабился и едва заметно улыбнулся.
- Спасибо тебе, Така.
Он решил не тратить ни своё время, ни время кузнеца на тривиальные слова о необходимости взаимовыручки и о том, насколько Така уже помог, что бы сам ни думал на этот счёт. А потому только протянул руку и поддерживающе сжал его плечо.
- У меня есть ещё дела в Акасиме. Можешь обождать здесь и отдохнуть перед дорогой. Или же, - Дзин опять в явной задумчивости склонил голову набок, - не видел, кто недавно приходил в деревню? У них можно узнать новости с дорог.

Подпись автора

Мысль о еде вызвала у Дзина явный отклик, но он покачал головой.
- Поедим на привале за городом. Времени не очень много.
На самом деле он покривил душой. Просто припасов с собой было недостаточно, чтобы делить их с местными, а брать то немногое, что осталось у жителей деревни, совершенно нельзя. И без того еды не хватает. Стрел зато было достаточно, а в озёрах - немало рыбы и перелётных птиц. Иногда удавалось даже найти дикий лук или имбирь - тогда ужин становился едва ли не праздничным. Дзин иногда очень скучал по возможности просто спокойно поесть. И предложение Таки потому было особенно искушающим - расслабиться и поесть нормальной еды с крышей над головой, а не на земле возле походного костра было чем-то едва ли не порочно манящим. Но на это будет время после победы.
- Пошли сразу к местному кузнецу, возьмём наконечники для стрел или сами стрелы, если есть, - Сакай опять улыбнулся и покачал головой, предвосхищая возможные возражения Таки, а потом направился к Соре, уткнувшемуся мордой в пук свежей травы, чтобы взять из седельных сумок материалы для обмена. - Ты бы сделал их лучше, но твой талант не надо тратить на расходные материалы.

Подпись автора

Дзин кивнул и задержался на минуту возле Соры, который отвлёкся от травы и едва слышно пролепетал своё лошадиное приветствие. Сакай его проигнорировал и только достал из седельной сумки пару мешочков для натурального обмена. Деньги сейчас вряд ли кому-то могли пригодиться, да и вообще не были в особом ходу на Цусиме. Островитяне придерживались на удивление практичных взглядов. Зачем нужны железки, которые нельзя съесть, носить или в крайнем случае воскурить во славу богов? Потому, если кто-на начинал требовать в торге монеты, это было явным свидетельством того, что он готовится либо к свадьбе, либо к затяжному визиту на большую землю.
Хотя, на самом деле, практически все мастера и торговцы были бы рады предоставить свои услуги бесплатно. И, как к своему неудовольствию был вынужден признать, что скорее всего только ему, а не всем самураям. Наверняка потому что многие самураи это могли принять, не задумываясь, и это тоже было одним из странных открытий последних недель.
- Нет, господин, ничего не надо! - в подтверждение мыслям Сакая воскликнул кузнец, с поклоном протягивая связку стрел. - Лучше прогоните монголов окончательно!
- Не годится, - возразил Дзин кузнецу и протянул холщовый мешочек, явно потертый и разорванный изнутри железными и стальными обломками. - Мне будут нужны ещё, я не могу оставить тебя без материалов.
Кузнец едва не выронил стрелы, пытаясь принять металлический лом двумя руками, как настоящий дар, и поклониться ещё ниже.
- Благодарю вас господин.
Дзин забрал свои стрелы и тоже легко склонил голову в ответ.
- Тебе спасибо, мастер.
Он поманил Таку за собой и вышел из кузницы.
- Теперь травник, - пояснил он для Таки, рассматривая довольно увесистую связку стрел в руках, после чего посетовал. - Такие стрелы ломаются и теряют оперение. До войны мастера каждый делал своё дело… Сейчас кузнец вынужден работать даже с деревом.

Подпись автора

Дзин издал глухой звук, выражавший то ли протест, то ли удручённость, обошёл повозку с сеном для крыши, которую тащил какой-то из жителей деревни. И тему решил перевести, потому что у него не было желания говорить о чём-то очень личном посреди наполненного людьми поселения. Тем более, что почти все победы не были по-настоящему… заслуженными, а в ушах ещё звенели слова господина Симуры, призывающие действовать как самурай, а не как разбойник.
Он был прав, но… вот вокруг Акасима. Она живёт, она не захвачена и всё ещё может помогать больным или нуждающимся в укрытии. И добиться этого удалось очень грязным способом. Но разве это того не стоило?
- Я просто хочу, чтобы эта война скорее кончилась, Така, - очень тихо ответил Сакай после долгой паузы.
Он зашёл к травнику, который сосредоточенно толок что-то в ступе. Тот тут же оглянулся на визитеров и расплылся в улыбке.
- Приветствую вас! - заявил он едва ли не по-панибратски, что свойственно лекарям, знающим, что у людей любых сословий внутри мало что отличается. - Чем я могу помочь?
Сакай опустил второй мешочек рядом с ним и пожал плечами.
- Травы и смеси для лечения ран. Немного той микстуры для желудка - в деревнях нередко проблемы с этим. Свежие бинты и, наверное, успокаивающая настойка для детей. Тоже многие просят.
Лекарь сосредоточенно посмотрел в лица обоих, а потом указал рукой на Таку.
- Судя по всему, вас обоих снедают демоны! Когда нет времени на правильные ритуалы почитания богов, они могут портить здоровье! Я ещё добавлю специальных благовоний.
Дзин неприкрыто фыркнул, но лекарь перевел указующий перст на него и возмущённо добавил.
- И это неправильно, молодой господин! Боги куда могущественнее, чем может вам казаться!
На этих словах он притих и начал рыться в шкафу со множеством ящичков, отбирая названные ингредиенты и глиняные пузырьки. Дзин взглянул на Таку и едва заметно приподнял брови, призывая насладиться этой сценкой, свойственной скорее Цусиме до войны. Но сказать что-либо не успел, лекарь опять заговорил, куда более сдержанно и с уколом печали.
- У меня осталось мало трав, сейчас сложно их собирать за городом, а нуждаются в них многие… Но я дам всё, что могу. Вам это нужнее.
- Спасибо, лекарь, - произнёс Сакай после короткой паузы, в ходе которой боролся с собой чтобы вовсе не отказаться от медикаментов. - Я это ценю. А это, - он указал на мешочек, - пригодится вам.
- Мне ничего не надо, - ещё тише ответил лекарь. - Только у меня есть просьба…
Он запустил руку в свои одеяния и извлёк потёртый простенький амулет на шнурке. Он протянул его Дзину.
- Вы бываете за городом и можете постоять за себя. Моя дочь была ранена монгольским клинком, ей всё хуже. Пожалуйста, отнесите это на алтарь в полях цветов Равноденствия, если будете там. Боги куда могущественнее, чем может вам казаться…
Сакай взял амулет и хмуро кивнул.
- Я сделаю это, лекарь. И не отказывайтесь от моего дара. Это просто еда. Она может понадобиться вашей дочери.
Лекарь кивнул и протянул ему свёрток с затребованными лекарствами. Дзин принял его двумя руками и с куда более низким поклоном, чем того требовала учтивость.
- Спасибо, лекарь. И пусть боги помогут вашей дочери поправиться.

Отредактировано Jin Sakai (2021-09-06 13:26:05)

Подпись автора

Объект измышлений Таки даже не догадывался о мыслях кузнеца, слишком погружённый в свои собственные. Эти ощущения невозможности помочь всем и сразу сливались в тяжёлое ощущение мрачности. Самое жуткое, что на самом деле всем действительно не помочь, а какие-то из смертей словно даже предрешены. В принципе что изменится, если лекарь не спасёт свою дочь? Люди умирали и раньше. Но разница была…
Дзин нахмурился и подошёл к Соре, который явно обрадовался хозяину, но затаил лёгкую обиду на игнорирование. Потому попытался цапнуть его зубами за плечо, хотя и не сильно. Сакай увернулся от зубов коня и призвал его к порядку лёгким шлепком по носу, но взаимодействие с искренним и отзывчивым зверем немного исправило ему настроение. Сора, правда, обиделся ещё сильнее, но позволил поместить приобретения в седельную сумку. После Дзин почесал его шею, добиваясь снисхождения, и повернулся к Таке.
- Я свои дела закончил. А ты готов? - он оглянулся по сторонам и нахмурился, после чего осторожнее уточнил. - У тебя конь есть?

Отредактировано Jin Sakai (2021-09-08 12:36:54)

Подпись автора

Дзин немного отступил от коня и даже склонил голову набок, встав перед неожиданной проблемой. С одной стороны Сора без проблем вытянет двух людей, с другой - это хорошо только для мирного путешествия. Если они встретят врагов, то Така попросту лишит коня части управляемости, что подвергнет риску всех. С другой стороны было бы очень хорошо получить стрелы для хвачхи при мастере подобного уровня. Если Така сумеет их воспроизвести и понять все механизмы действия, это даст потрясающее оружие в руки если не самураям, то защищающимся мирным жителям.
Даже несмотря на неодобрение господина Симуры.
Поэтому Сакай медленно кивнул и забрался на коня. Он развернулся в седле и протянул руку Таке, второй крепко натягивая поводья чтобы Сора не устроил внезапных сюрпризов, свойственных коням любого воспитания.
- Тогда поедем вдвоём. Постараемся забрать коня у монголов. Приручишь, объездишь, наречёшь - станет твоим собственным. Во время войны автономность очень важна.

Подпись автора

Сакай тоже взглянул на птиц, но тут же перевёл взгляд на те заросли, откуда они взлетели. То, что потревожило птиц, могло быть угрозой. Но кусты и травы только едва заметно ритмично покачивались на ветру, в них не мелькала тёмная шкура хищника, свет не выдавал блеском наличие там брони или оружия в чьих-то руках. Всегда оставался шанс нарваться на неожиданность, но сейчас угроза была мала. Точнее, мысленно поправил себя Дзин не без мрачноватой иронии, не большей, чем обычно.
К тому же утки напомнили ему об ещё одном обещании, потому он затормозил коня и прижал палец к губам, полуобернувшись к Таке. Утки скорее всего сейчас срывались с места без особой причины или из-за любого раздражителя, начиная поддаваться тоскливому зову подступающей осени. Поэтому даже тихие голоса могут стать провокацией.
Дзин спешился и, снимая пристёгнутый к седлу лук, прошептал:
- Разведи костёр вон там, - он указал на пару камней, дающих неплохое укрытие и находящихся в противоположном направлении от намеченного маршрута. - Я скоро.
Не дожидаясь ответа, он прислушался к направлению ветра и ускользнул в сторону болотистых берегов, откуда изредка доносилось глухое кряканье.
Место действительно было достаточно безопасным. То, что осталось от войска Цусимы, постепенно отвоёвывало территории вокруг замка Канэда и всё больше углублялось в Тоётаму, возвращая её исконным обитателям. Монголов здесь быть не должно, максимум парочка дезертиров. Единственная угроза - разбойники или Соломенные Шляпы. Но ни те, ни другие не рискуют действовать слишком открыто, а выпускать Таку из поля зрения полностью Сакай не намеревался.
Об успешности охоты сообщила взметнувшаяся стайка уток и парочка надрывных кряков. Вернулся он примерно через полчаса с парой уток, уже ощипанных, пусть и не очень качественно, выпотрошенных и нанизанных на бамбуковые стебли. Он оценивающе посмотрел на костёр, подготовленный Такой, и одобрительно кивнул. Костёр был очень верным для скрытного быстрого лагеря; Така умудрился выкопать в сухом месте у камня небольшую ямку и использовал только совсем сухие обломки плавника, обильно разбросанные по берегу приливом и прокалённые солнцем. Сакай прислонил уток к крестовине, оставляя их на волю пламени.
На самом деле было куда вернее закопать уток в уголья, чтобы те не распространяли ароматы. Но на открытом пламени они зажарятся куда быстрее, что важная часть экономии времени. И, к сожалению, запах жарящегося мяса сейчас на острове не ассоциировался с едой.
- Ты развёл хороший костёр, - похвалил он кузнеца, присаживаясь на землю недалеко от пламени.
Он хмыкнул и полузадумчиво-полувесело заявил, даже не подумав о возможной бестактности своих слов:
- Даже не знаю, благодаря чему - твоей работе в кузнице или подсказкам Юны в прошлом.

Подпись автора

Сакай даже неловко прочистил горло и отвёл глаза, живо заинтересовавшись начинающими шипеть утками. Ему стало немного стыдно за то, что этот добродушный, иногда кажущийся беспомощным человек сейчас сочувствует ему за лишения. Возможно за то, что надо самому разводить костёр и периодически спать на листьях. Он фыркнул в резонанс со своими мыслями и очень честно признался, мгновенно вернув сосредоточенную серьёзность:
- Единственное испытание, которое я хотел бы стереть из всех жизней - это Комода.
Едва произнеся эти слова, Сакай понял, что разбил едва наметившуюся лёгкость беседы и что опять продемонстрировал сугубо самурайскую точку зрения. Наверняка в жизнях жителей острова были ситуации не менее страшные, чем битва на пляже Комоды. Пусть менее разрушительные и более личные, но для отдельно взятого мира в душе человека столь же катастрофические. Просто это было ещё слишком свежей болью для него самого. Поэтому он нахмурился и решил перевести тему, попутно вытащив свой танто и клок ткани и решив привести лезвие в надлежащее состояние.
- Монголы нередко привозят с собой сталь и железо. Если хочешь, я могу привозить тебе лучшие куски металла. Интересует?

Подпись автора

- Можно, - после краткого колебания ответил Сакай и вытянул из-за пояса ножны с мечом.
Он протянул клинок на двух ладонях, доверяя их Таке. Тот точно знал, что значит меч для самурая, но вполне имел право на подобную просьбу. Когда кузнец взял его, Сакай перевернул уток в очередной раз, всё же краем глаза поглядывая на то, как Така обращается с клинком.
- Его имя - Шторм, - сообщил он после нескольких минут молчания. - Этот клинок принадлежит моему клану уже почти два столетия. Он стал моим когда мне было двенадцать, - Дзин едва заметно усмехнулся. - Тогда я не мог размахивать им больше пяти минут кряду. Именно поэтому в основном тренировался с ним, привыкая к балансу, изгибу, весу, длине, - он помолчал ещё немного и после задумчиво процитировал слова отца, которые тот сказал перед последним своим боем на острове Ики. - “Мы - молнии в буре, лавина, сходящая с гор - это и есть клан Сакай”. Либо этот меч влияет так на владеющих им, либо он оказался в подходящем ему клане. В любом случае он превосходен.
Утки тем временем уже покрылись корочкой, местами даже немного темноватой, и сочились стекающими прямо в костёр каплями жира. Запах они всё же распространяли, но ветер днём прогонял его в сторону моря, хотя и не мог развеять полностью.

Подпись автора

Сакай забрал клинок с едва заметным поклоном, уважительным и благодарящим за оценку клинка, а в обмен протянул утку, которую счёл готовой.
Перекус не занял много времени, тем более дикие утки являлись довольно тощими, хотя и успели нагулять жира для осеннего перелёта, к тому же около костей они были скорее прогретыми, чем прожаренными. Но это никого не остановило, потому обед прошёл в сосредоточенном молчании, довольно скоро последние кости полетели в догорающий костёр. Вскоре и сам костёр был забросан песком и илистой почвой, Сора получил пару поощрительных лакомств, а Дзин и Така, обменявшись только несколькими касавшимися пустяковых вопросов репликами, были готовы отправиться в путь.
Единственное, что настораживало Дзина - костёр погас, но в воздухе оставался запах гари. Поэтому, когда Така занял позицию на крупе Соры у него за спиной, он относился к окружению и всем звукам куда более внимательно. Они тронулись в путь.
Запах дыма не исчезал, напротив, ветер приносил свежий чад, густой, не похожий на запах походного костра и тем более очага. Хотя монголов удалось оттеснить от близлежащих территорий замка Канэда, всё равно сдерживать их было сложно. Практически десяток солдат против многотысячной армии. Даже если учитывать помощь крестьян, а иногда и разбойников.
Дзин натянул поводья и поднял голову, ища следы дыма среди пухлых кучевых облаков, периодически заслоняющих солнце. И дым действительно был. Полупрозрачные клубы терялись на фоне облаков и путались в желтеющей листве леса. Сакай качнул головой, не сводя глаз с густеющих клубов, и через плечо сказал Таке:
- Я должен проверить. Если это враги - нельзя их пускать так близко к замку и Акасиме.
Дзин ощутил, как пальцы Таки крепче вцепились в его броню, но ответил тот спокойно и тихо:
- Мне остаться здесь, господин?
Сакай секунду подумал, а потом тронул пятками бока Соры.
- Нет, лучше не разделяться. Но если будет бой - не вмешивайся.
Он ещё немного ускорил коня, перешедшего на быструю рысь. Ещё быстрее двигаться было нельзя - в лесу всегда можно найти неудачную корягу или засыпанную листвой нору, которая слишком опасна для коня, и не успеть заметить противника. Сакай уже пару раз попадался на подобном, когда случайно вылетал на Соре к крупным отрядам монголов и с трудом уходил целым из тех битв. Сейчас... альтернативные пути... были важнее, чем опрометчивые, но благородные схватки, как бы, увы, это не осуждал господин Симура.
Запах дыма стал отчётливее, Дзин притормозил недовольно тихо заржавшего Сору и спустился с его спины. Впереди уже виднелось строение, судя по всему - мельница. Неподалёку слышался тихий плеск реки, шелестел ветер в листве. Дзин обернулся и хотел было сказать Таке оставаться здесь, но оборвал ещё не родившиеся слова. Несмотря на тревожную ситуацию, Сакай всё же обдумал краткую мысль: ведь тогда он уподобится Юне, которая не даёт Таке права на своё мнение и собственные поступки. Он мог её понять, но это всё равно было неверно по отношению к Таке. Поэтому он только указал на него рукой и повторил едва слышным шёпотом:
- В бой не вмешивайся.
Тот молча кивнул в ответ. Сакай развернулся и беззвучно скользнул в сторону мельницы. Совсем скоро он услышал рокот пламени, набирающий силу, а после и едва слышные голоса, говорящие на чуждом гортанном языке. Здесь действительно были монголы. Но не было слышно криков крестьян. Дзин не оглядываясь и не следя, идёт ли Така следом, подошёл ещё ближе. Перед мельницей действительно были несколько монголов. Их кони приплясывали в стороне, они сами стояли и что-то обсуждали на удивление праздными голосами. В стороне была навалена куча вытащенного из мельницы добра - мешки, одежда, какие-то корзины, вероятно с едой. Но тут Сакай заметил кое-что ещё.
На дереве рядом с мельницей висели четыре трупа - мужской, женский и два детских, один из которых был совсем крошечным. Никто из них уже не подавал признаков жизни, хотя ещё не застывшая кровь капала с ног женщины на землю. Их силуэты едва заметно колебались в мареве горячего воздуха, идущего от разгоравшейся мельницы, но, возможно, то было искажение зрения от волны ярости, поднявшейся с самого дна души, того, что обычно все скрывают даже от себя. Дзин не заметил, как окаменело его лицо, он забыл о том, что Така находится где-то позади, не вспомнил о намерении просто выяснить происходящее. Что-то, недавно рождённое, опять начинало вытеснять в нём Дзина Сакая. Или всё же не вытеснять.
Дополнять.
Он в пару беззвучных стремительных движений взобрался на растущее рядом дерево, затерявшись в листве, после перепрыгнул на соседнее, выбрав целью ветку понадёжнее. За гулом пламени и шелестом реки монголы не заметили короткого хруста и шелеста над головами. Сакай замер на ветви, изучающе глядя на отряд внизу. Всего четверо, скорее всего разведка. Нет тяжеловооружённых воинов, двое вооружены луками. Следы в пыли были видны отчётливо, но вокруг мельницы их было слишком много, чтобы точно убедиться в количестве. Но лошадей было шесть, все с сёдлами. На луке одного из сёдел сидел беркут, ещё две птицы причудливыми украшениями возвышались на руках разведчиков. Один из беркутов зло заклокотал, заставив Дзина пригнуться ниже и замереть, опасаясь преждевременного обнаружения. Но птица скорее выражала свои эмоции, чем предупреждала владельца. Это могло оставить возможность выбора наиболее удачного момента для атаки, но в этот миг один из монголов рассмеялся, а второй достал лук, наложил на него стрелу и прицелился в одно из тел, висящих на дереве у мельницы.
Этого Дзин уже не мог терпеть. Он удобнее упёрся ступнями в ветвь и поспешно раскрутил крюк, а после метнул его, перебрасывая через параллельную ветку. Лучник не успел отпустить тетиву прицельно, стрела улетела куда-то в кроны деревьев, когда крюк ударил его по лицу, а после вонзился в горло снизу вверх. Сакай дёрнул к себе, не скупясь на усилие. Монгол издал сдавленный хрип и заскулил, а когда Дзин рванул ещё раз, повис в воздухе, дёргая ногами в агонии. Остриё крюка вошло ему в челюсть снизу, не давая сорваться. Остальные в ужасе отпрянули назад, выхватывая оружие и вглядываясь в крону, сквозь золотистую листву которой можно было различить тёмный силуэт. Монгол дёрнулся ещё разу раз и повис, словно в петле, только кровь продолжала хлестать из разорванного горла.
- За каждого убитого я убью десять, - прорычал Дзин.
Второй лучник вскинул лук, но Сакай уже метнул ему под ноги дымовую шашку. Та оставила за собой дымный след, разгораясь в полёте, и с глухим хлопком ударилась об землю, застилая восприятие и едким запахом пороха и благовоний на секунду дезориентируя монголов. Обе птицы сорвались и взлетели, издавая резкие улюлюкающие крики, что заглушило стук тела подвешенного монгола, упавшего на землю и едва не скрыло хрип следующего врага, на которого Сакай приземлился сверху, сбивая с ног. Он быстро вонзил в него меч, выводя из боя, а стоящему рядом пронзил горло клинком танто, который сжимал в левой руке. Но после был вынужден сильно пригнуться, потому что один из монголов, рыча от ярости и, вероятно, ужаса, начал вслепую размахивать мечом, пытаясь создать заграждающий заслон и не подпустить врага к себе. Сакай поднырнул под его руку и ударил секущим ударом по рёбрам, располосовав кожаную броню и всё, что находится под ней. Только какая-то заклёпка мерзко скрипнула, столкнувшись со сталью.
Дым уже достаточно рассеялся, чтобы враги попытались перейти в более осмысленное наступление, но стремительность атаки уже лишила их преимущества и заложила главное оружие поражения в их души - страх.
Одна из птиц попыталась атаковать, но Дзин наотмашь ударил её мечом, отбрасывая на землю. Монгол зажал распоротые рёбра, но всё же не выпустил свой изогнутый клинок из руки, а на его крик ответили другие голоса из-за мельницы. Сакай с ледяной враждебностью посмотрел в перекошенное болью, ужасом, ненавистью лицо врага и легко спарировал его неловкую атаку, отбрасывая сжимающую клинок руку в сторону и напрочь разбивая любые попытки обороны. Следующим ударом он забрал и эту жизнь, как раз своевременно, чтобы успеть повернуться к подоспевшей двойке. Врагов осталось трое, но эти уже успели собраться и явно собиались пользоваться своим главным преимуществом - количеством, градом ударов стараясь вымотать и достать одиночку. Его левая рука, уже свободная от танто, стремительно метнулась вперёд, тут же один из монголов вскрикнул и схватился за правое плечо, куда вонзился остро заточенный металлический клинок.
Но ему тут же пришлось отпрыгнуть в сторону, избегая синхронной атаки с двух сторон. Оба целых монгола были очень неплохи, видимо не раз работали в паре и знали, как теснить врага. Следующие несколько секунд были заполнены вспышками мелькающего металла, иногда лязгающего от столкновения. Затем один из монголов выронил клинок и схватился за распоротое запястье, но второй тут же заступил перед ним, давая соратнику время опомниться. Сакай фыркнул и сместился по левую руку от врага, ограничивая его возможности блокирования. Он допустил вынужденную расстановкой сил ошибку, совсем ненадолго упустив из поля зрения раненого кунаем, но вполне ещё держащегося на ногах противника. И потому тут же сделал ещё один шаг, но монгол успел воспользоваться ситуацией. Позади зашипела и почти тут же взорвалась небольшая бомба, вспыхнув ярко и грохнув, как рушащиеся скалы - видимо, монгола всё же подвела рука, он бросил снаряд не туда и больше помешал союзникам. Дзин был готов вспышке и на миг прикрыл глаза, но ощутил, как сквозь ткань руку, плечо и бок обожгли уколы разлетевшихся от взрыва керамических осколков. Зато единственный целый монгол вскрикнул и явно пытался проморгаться, хотя и начал размахивать клинком, пытаясь в мареве образов угадать атаку - вспышка ослепила именно его. Спустя секунду он захрипел и попытался схватиться за вонзившийся в сердце клинок, но Дзин уже вырвал его и, пользуясь инерцией, развернулся и ударил сверху вниз пытающегося атаковать сбоку. Ещё спустя миг он вспорол горло последнему из врагов, держащемуся на ногах. Только после этого замер и оглянулся, убеждаясь, что больше угроз не будет, но в этот момент ещё один беркут попытался напасть сверху, вынудив его пригнуться и ещё раз взмахнуть клинком. После этого остался только гул пламени, истерические крики коней, почуявших кровь, и тихие стоны умирающего монгола, которые тоже затихли.
Сакай стряхнул кровь с клинка и, переступая мёртвые тела, обошёл место боя, убеждаясь, что нет больше никаких звуков и признаков присутствия монголов. Затем он тряхнул головой, словно прогоняя наваждение, и окликнул:
- Така, можешь выходить, - он подошёл ближе к телам семьи, жившей на мельнице, и добавил тише и куда более человечно. - Мы должны их похоронить.

Отредактировано Jin Sakai (2021-09-24 13:30:54)

Подпись автора