Такие ситуации назывались по хлёсткому народному слову: "И смех и грех". С одной стороны Алекс злился. Нет. Алекс очень сильно злился. С другой стороны — Лерочка с её непосредственностью сейчас выглядела более чем забавно. Если бы не эта отвратительная история на катке, в которой Тарасов, безусловно, был более чем виноват, он скорее бы получил определённого рода удовольствие от разворачивающейся перед его глазами сцены. Сцены, которая у многих других вызвала бы отвращение. Только не у него. На его губах лишь заиграла кривая, лисья улыбка, когда он обхватывая Белову и так, и эдак, вёл её к машине. Она висела на нём, хохотала, несла откровенную чушь, но она была рядом — не с хорошим мальчиком Стасом, который, вероятно, сейчас хромал на все три ноги — две по бокам, одна — посередине, а с ним. Сие обстоятельство давало ему определённые козыри в руки. Если правильно их разыграть, можно получить определенный куш. Главное, что Алекс знал — он хотел этот куш получить. И это в корне меняло дело.

Они сели в машину, где Лера продолжила концерт. Даже песню запела, на что Тарасов лишь криво усмехался, выруливая на главную дорогу. Он никогда не парковал машину у "Регаты", предпочитая делать это за квартал. Значит придется Лерочке пошевелить ножками. Если, конечно, она в состоянии будет это сделать.

— Не сомневаюсь, — отзывается он, когда Валерия говорит о том, что умеет драться. Её вопрос о Марго Алекс проигнорировал. Она как-нибудь обойдётся без этой информации, — Эй, полегче!

На пол машины летит бутылка воды, а сама Лера требует, чтобы Алексей остановился. Он тормозит и какое-то время безучастно наблюдает за тем, как её рвёт, как затем она жадно пьёт воду. Определённо — если раньше он злился, то теперь от этой злости мало что осталось.

— Доедем и разберемся, — неопределённо отвечает он на вопрос о том, есть ли у него ещё выпить. Отчитывать сейчас Белову — глупое занятие, в котором нет смысла. К тому же, по своему опыту, Алекс знает — лучше иногда перепить, чем недопить. Правда в случае с Валерией первое чревато. Уж больно она громогласная.

Под конец пути Лера и вовсе отключается. Без лишних слов Тарасов берет её на руки и несёт. Переулок, кривая линия ночной улицы, "Регата". Он устраивает её в своей постели, аккуратно раздевая и кладя рядом бутылку воды, а сам устраивается в кресле. Утро обещает много сюрпризов. Но пока он усмехается, сам не зная чему, наблюдая за тем, как женщина бормочет что-то во сне. Она позвонила. Всё таки позвонила. И это стоило гораздо больше, чем  слова, сказанные только за тем, чтобы забить пустоту. Обещать — не значит жениться. Так говорят. Тарасов никогда и ничего не обещал просто так.

Подпись автора

— Видел ли вас кто-нибудь во время убийства?
— Слава Богу, нет. (c)

Алекс всегда просыпался одинаково — вскинув в воздух руку, резко вздрогнув, будто бы от грубого толчка под рёбра. Какое-то время ему сложно прийти в себя и осознать, где он находится. Но это наваждение проходит очень быстро, едва ли не за одно мгновение. Тарасов кидает встревоженный взгляд туда, где только что спала Лера, и не обнаружив её на месте, поднимается на ноги. Уйти далеко девушка не могла, однако уже одного этого было достаточно для того, чтобы натворить дел. Почему-то Алекс не сомневался в том, что рядом с Валерией не может проходить ни одной спокойной минуты.

Проведя рукой по лицу он спустился в кают-компанию, откуда слышались отчетливые голоса и … Чёрт возьми, музыка? Он что, слышит музыку? Нахмурившись Алекс толкнул дверь.

Чингиз с комично потрясенным выражением лица следил за тем, как Лерочка, одетая во всего лишь одну футболку, восседала на стуле и играла на гитаре. Муха и Граф тоже были прикованы к своим местам удивлением, однако Алекс с первого взгляда понял, что Муха крайне взвинчен. На некрасивом, грубом лице подельника читалось явное раздражение.

— Ты это того … Охладись малец, — обратился он к Лере, — Что ты тут вообще делаешь и откуда упала такая красивая?

— Кажется это новая тёлка шефа, — отозвался Граф, с подобием улыбки на губах, — Я же говорю, она на катке была.

— Телка из мусарни?

— Да гонит она.

Но на лице Мухи всё ещё читалось подозрение. Он наклонился ближе к Валерии, почти силой забрал из её рук гитару. Парень хотел было что-то сказать, но в этот момент интимную обстановку прервало деликатное покашливание Алекса.

— Ты, дорогая, я вижу, решила развлечь нашу чисто мужскую компанию, да? — обратился Тарасов к Лерочке с тихой угрозой в голосе. А что он мог сказать ей ещё? При других обстоятельствах, с другими мужчинами, её бы уже давно поставили на хор. Просто поразительно насколько у неё был не развито чувство самосохранения.

— Она правду говорит, шеф? — тут же обратился к Алексу Муха, но тут жестом руки велел тому замолчать. Парень злобно зыркнул на Тарасова, но спорить с ним не стал. Алексей знал, что он обязательно подойдёт к нему снова, и уже не отстанет, пока не получит свой ответ. Но это будет позже. А пока …

Пальцы Алексея плотным кольцом сжали руку Валерии. У него уже вошло в привычку делать это. Он слегка улыбнулся, подтянул её к себе и потащил прочь.

— Я прошу прощения господа, но у нас есть дела, — пафосно обратился Алекс к сбившимся в кучку мужчинам, — Давай же, Лерочка... Скажи мальчикам: “Спокойной ночи, мальчики!”.

Но договорить он ей и не дал. Едва только они вернулись в каюту, он толкнул Леру на койку и прижал рукой.

— Есть такая книжка, — издалека начал он, едва ли не безумным взором впиваясь в её лицо, — “Толковый словарь русского языка” называется. Там, под буквой “о”, есть слово “осторожность”. Ты, когда в школе училась, до этой буквы не дочитала, нет?

Тарасова никогда не отличала излишняя жестокость. Да, в гневе он иной раз был не управляем, он был хладнокровен по отношению к своим соперникам и всегда, чего бы ему это не стоило, шёл вперёд. Однако, встретившись с Валерий, он уже дважды совершил опрометчивый поступок. Что же будет дальше?

— Значит так. Пока ты здесь — ты никуда больше не пойдешь. Сиди! — он тяжело опустился рядом с ней, всё же придерживая Леру рукой за плечо, — Если у тебя прямо энергия хлещет через край — займись чем-нибудь полезным.

Он вновь начал сердиться.

— Зачем ты мне позвонила? — наконец спросил Алекс, и в тоне его голоса, за холодностью, проскользнуло волнение.

Отредактировано Henry Winter (2021-09-04 19:51:18)

Подпись автора

— Видел ли вас кто-нибудь во время убийства?
— Слава Богу, нет. (c)

В конце концов, в его возрасте просто смешно ввязываться в такие сомнительные вещи. Алекс, который, из детского дома, куда его сдала мать, после отправился в колонию для несовершеннолетних, невзирая на свои двадцать восемь лет, иной раз, чувствовал себя стариком. Ему ещё повезло, что судьба, пару лет назад, преподнесла ему подарок в виде встречи с приятелем из детского дома — Сергей Разумовский, сам того не ожидая, поучаствовал в удачной карьере Алекса Тарасова, сделав большое денежное вложение. Не по своей воле — Алексу до сих пор было за это стыдно, но это решение оказалось судьбоносным. Жаль, что всё потом завертелось так. Отношения или, вернее, их отсутствие, с Разумовским были для Тарасова чем-то из ряда вон выходящим. Ожившей детской мечтой, тайной, которую он держал при себе, и не собирался никому рассказывать. У него, если так подумать, накопилось очень много разных тайн. И Лерочка грозила стать одной из них.

Тарасов перевёл на Валерию тяжелый взгляд.

— Дело не в этом. Дело в том, что ты слишком много болтаешь лишнего. Кто тебя тянул за язык? Зачем ты им сказала, что из полиции?

Шило в мешке, как говорится, не утаишь. То, что у Алекса завелась баба из ментов скоро станет известно. И что тогда? С одной стороны — может быть даже и ничего. Мог же, например, Вова Бармалей, а в миру Владимир Голубев трахать старшего лейтенанта милиции, которая, потом, стала Мисс Мира. Но с другой стороны — дай Бог Алексу иметь такие связи. Впрочем, ступив на скользкую дорожку раз, смешно оглядываться назад. Главное правило, которое ты узнаешь, когда становишься на коньки — не смотри под ноги. Смотри только вперёд. Вот Алекс и смотрел вперёд, стараясь не оглядываться и не сомневаться. И будь, что будет.

Она вела себя вызывающе. Подначивала его, увивалась вокруг него, как змея. И Тарасов откликался на эти призывы уколами злости, которая, впрочем, причудливо мешалась с возбуждением и волнением. Валерия что-то надламывала в нём. Некий наст, под которым крылось нечто, чего Алексей даже в себе не подозревал. Это было ... Жестоко? Похоже, что так. И на эту жестокость он мог ответить лишь тем же. Но пока ещё молчаливо сидел на койке, сжимая левую руку в кулак. Никак не отреагировал на Стаса, промолчал вновь про свою девушку, которая Беловой явно покоя не давала. Лишь лукаво протянул:

— Девушка ... А у тебя друзья менты. Не может же быть человек совсем без недостатков, а?

Алекс мог бы сказать, что отношения с Марго у них больше рабочие, что они просто спят вместе и ничего друг к другу не испытывают. Но не стал. Времени прошло всего ничего, а он уже перед ней должен отчитываться? Ещё чего не хватало. Когда Валерия поднялась на ноги и подошла к иллюминатору, Тарасов, слегка откинувшись на спину, оперевшись локтями о койку, проводил её взглядом.

— Захотел? Устраивает такой ответ?

Нет, конечно же нет. Поэтому, чуть помолчав, Тарасов добавил.

— Ты как магнит. Притягиваешь к себе всяких конченных и отморозков. Кто бы мне дал гарантию, что с тобой ничего бы не случилось? Я может быть это ... Беспокоюсь за тебя. Где я ещё найду такую дурочку, готовую якшаться со всякими отбитыми мудаками, да ещё с такими связями.

Он шутил, скалился, подвижной мимикой лица изображал манерного шута — всё как обычно, привычно. Так Тарасов вел себя всегда. Так, скрывал потаенную часть своей натуры, которая диктовала ему никому и никогда не демонстрировать собственных слабостей. Иначе сожрут. И женщины на такое способны быстрее всего.

Белова выбросила окурок, повернулась к нему. Алекс скользнул по ней взглядом.

— А ты любишь игры, как я погляжу.

На чужих нервах в том числе. Всё в нём сейчас болезненно отзывалось на присутствие этой женщины. Он желал, чтобы она убралась от него как можно дальше, и, одновременно хотел, чтобы она никуда не уходила. Заткнулась и не умолкала. Перестала пялиться на него и смотрела бесконечно долго. Глупые мысли.

Он сел, стянул через голову водолазку, затем протянул к Беловой обе руки.

— Как будто тебе — с твоим положением в обществе, с работкой, с друзьями, со Стасами и прочим, нужны отношения с таким, как я, — оскалился Алекс, — Тебе всё это кажется приятным приключением, да? Я для тебя — кто? Или лучше даже — что? Развлечение для скучающей дамочки?

Тарасов не хотел этого говорить, но слова лились и лились, а останавливаться он не хотел. Опустил руки, поднялся на ноги, прошёлся туда-сюда по каюте, в раздражении проводя ладонью по лицу. Проходя мимо Леры он задел её плечом, а затем, потянувшись, как в тот, первый раз, сжал её шею в грубом порыве.

— Мне кажется, что пора решить этот вопрос сейчас, нет? — его лицо было так близко от её, глаза блестели неприятным, металлическим блеском. Он никогда не жаловался на психику, но чего у Тарасова было не отнять, так это подавленной, годами сжимаемой и контролируемой агрессии. Которая, в соседстве с Лерой, по каким-то причинам, стала высвобождаться наружу. Как змея, выползающая из своего убежища.

Подпись автора

— Видел ли вас кто-нибудь во время убийства?
— Слава Богу, нет. (c)

Он не привык к тому, что его захватывает подобный вихрь эмоций. Все это время — занятого работой, налаживанием того, что Алекс буквально выгрызал зубами, он привык думать, что подобные чувства не для него. Тогда, несколько лет назад, стоя в шикарной квартире Разумовского, Тарасов решил, что выгода важнее всех чувств вместе взятых. Позже Алексей настолько свыкся с этой мыслью, что поверил в неё так, как кто-то другой верует в Бога.

Но.

Всегда было это но. В лице Валерии Беловой, например. Которая ответила ему сейчас весьма искренне, хотя Алекс в глубине души боялся, что та посмеется над ним, оттолкнет его. Боялся не её — себя. Того, что благоприобретенная агрессия возобладает над ним и тогда случится непоправимое. Но Лера — с ее странным, болезненным чутьём, явно что-то ощутила. Потому, что даже отбросила свой шутливый тон, когда отвечала ему. И тем самым усмирила зверя.

Она отстраняется от него, чтобы сесть в кресло. Буквально забиться в него, как ребенок. Задает ему вновь вопрос про Марго, и наконец Алекс находит в себе силы ответить.

— Да, — все просто и понятно, но требует уточнения, — Мы работаем вместе и спим, но это не отношения в полном смысле этого слова.

С другой стороны — у такого как он отношений в принципе быть не может. Но эти мысли улетучиваются из головы Алекса, когда Лера начинает говорить. И пока она говорит, то по коже Тарасова проходит волна тока. Его не задевает имя Грома — известного всему Питеру борца с преступностью, но он откликается на слова Беловой о Чумном докторе. Алекса не трогает подоплёка этого дела, но имя мстителя с огнеметом слишком многое для него значит — Сергей Разумовский. Сереженька из «Радуги». Тот, кого Алекс увидел первым, когда приехал в детдом. Тот, кто его очаровал тем, что Валерия нарекла тьмой — ещё тогда когда до истинной тьмы было далеко. Рука на тонкой, изящной талии, рыжая прядь волос на щеке, мягкий голос зовущий его: «Леша». Тарасов только ему разрешал себя так называть. Почему-то в исполнении Разумовского это не бесило.

Алекс моргнул, чтобы прогнать наваждение. Покачал головой. Нет. Он не готов к такого роду откровенностям сейчас. Даже с ней. Особенно с ней. Тарасов хмурится, подходит к креслу, садится перед ним на корточки. За годы лжи он научился управлять своим лицом не хуже любого актёра. Вот и сейчас старается сделать вид, что его не потрясло откровение сидящей перед ним женщины.

— Я же говорил тебе — ты сделала хорошее дело. А Доктор… Ему нужна была помощь.

Он уверен в этом.

Злость уходит, но Алексей все еще обеспокоен. Но пусть думает, что всего лишь злится по прежнему, чем сказать правду. Потом. Не сейчас.

Леша, ты знаешь…

— Значит, — медленно продолжает он, — Мы есть друг у друга?

Звучит возможно сопливо и глупо в его исполнении. Возможно. Но ему нужно это знать, перед тем, как взять Леру за руки и потянуть на себя. Ковер, что лежит на полу Алекс украл в квартире какой-то мелкой певички, и от него долгое время несло духами и табаком. Он держит Белову за талию, смеясь над собой, и не решаясь сократить расстояние. Ему нужно, чтобы решение приняла она.

Отредактировано Henry Winter (2021-09-05 03:05:34)

Подпись автора

— Видел ли вас кто-нибудь во время убийства?
— Слава Богу, нет. (c)

Ему нет нужды врать ей сейчас. Выдумывать того, чего нет, лишь бы произвести правильное впечатление — как, нередко, делают мужчины, когда хотят удержать возле себя женщину. Алекс живёт сегодняшним днем — завтра может не быть. Планов долгосрочных он не строит, а потому желает получить все здесь и сейчас —Когда ты живёшь стремительно, то и решения принимаешь быстро. Да, Алексей думал о своём будущем, когда верно рассчитывал тот или иной исход дела, но его собственная жизнь и судьба билась о берег бытия без должного контроля. Он мог умереть завтра, попасть в тюрьму —  всё, что угодно, и стоило ли не наслаждаться теперь, запрещать себе то, что можно было с легкостью разрешить.

Потому Тарасов и решил сказать Лере о том, что она ему понравилась. Да, прошло слишком мало времени, и это влечение вполне могло столь же быстро сойти на нет. Но в данную минуту Алексей думал и чувствовал именно так, и потому счёл, что молчать он не будет — зачем? Нужно использовать шанс, пока есть желание получить то, что ты действительно хочешь.

А он хотел. Не отдавая отчёта  в своих действиях, не слушая голос разума. Просто хотел и всё — разве позволительно было себе что-либо запрещать, когда ты находишься на пороге смерти?

— Бывает и так, — забавно, если бы речь шла не о Разумовском, принял бы Тарасов так легко это признание? Скорее всего нет, но и у него были свои счёты к этому человеку, которые, впрочем, он озвучивать перед Валерией не собирался. Пока. — Но разве это плохо? Некоторые и одного мужчину полюбить искренне не могут, а ты ради двух расстаралась.

Алексей позволил себе усмехнуться, хотя на самом деле из этой истории, при неудачном раскладе, могла получиться трагедия. Сколько их случается на свете … Но отчего-то конкретно эта попахивала авантюрой, риском, и Алекс вовсе не жалел, что ввязывается в нечто подобное. Когда ему жалеть, когда перед его глазами происходит столько возмутительно скорых, и волнительных событий.

Она целует его, выдыхая в его губы признание, а он, все так же слегка улыбаясь, обнимает её все крепче, и крепче.

Перманентно. Целиком.

— Хорошо же, — это звучит как угроза. Могло бы и быть угрозой, но не для неё и не сейчас.

В каюте приглушён свет, и когда Лера стащила через голову футболку, то на её обнажённые плечи легли мягкие тени. Наверное так хотелось жить вечно. Как в этот самый миг, но увы, вечность это всего лишь самообман, и смертному даже думать об этом нелепо. Алекс погладил Белову по шее, словно прося прощения за то, что так больно схватил её некоторое время назад.

— Видишь, как мы удобно устроились, — оскалился он. — Это ж талант самый настоящий.

Он привлёк её к себе, утащил на койку, в мягкость и теплоту шерстяного одеяла. Спать … Иногда, когда ты охвачен упоением, ты можешь забыть и про еду, и про сон. Вот и Тарасов забыл об этом, завладевая и овладевая хрупким телом блондинки, которая в своей цветочной свежести была обманчиво хрупкой и непостижимой.

***

— Ну и, — Алексей поставил перед собой тарелку с чебуреками и стакан морса, — Какие у тебя планы на выходные?

Они проснулись на удивление рано и решили позавтракать в чебуречной, которая располагалась рядом с "Регатой". Закос под советскую столовую был выполнен достаточно неплохо, но только не каждая советская столовая могла похвастаться таким ассортиментом блюд. Развлечение для иностранцев и любителей утонуть в приступе ностальгии, но кормили здесь и правда неплохо.

— Потому, что у меня на тебя есть кое-какие виды.

Тарасов усмехнулся и протянул Лере аджику в крошечной металлической чашечке.

Подпись автора

— Видел ли вас кто-нибудь во время убийства?
— Слава Богу, нет. (c)

Алекс неопределенно улыбается, берясь за нож и вилку. Мимо них проходит официантка в черном, форменном платье и белой наколке на волосах. Она подходит к музыкальному автомату и ставит какую-то старую песенку — репертуар здесь причудливо соединяет в себе песни из советского прошлого и лихих 90-ых.

— Да, есть кое-какие ... Идейки.

Волею судеб у Тарасова в Петербурге было множество знакомых. И не только среди тех, кто занимался воровством и иными, противоправными, делами. Актеры, журналисты, работники кафе, казино, отелей, ресторанов, прокатов авто, сотрудники магазинов и банков. Без подобных знакомств и половины дел не удалось бы обтяпать со всем комфортом и удобством. Многие из них даже не знали, чем Тарасов занимается на самом деле. Благодаря этим знакомствам он мог не только получить нужную информацию, но и бывать там, куда не мог попасть с улицы. Сейчас у него в кабинете лежало два пригласительных на вечеринку, которую организовывал питерский бомонд — нечто светское, под видом благотворительного вечера. И вот туда-то Алекс и собирался. С Марго. Но планы изменились, как и спутница.

— Какие насыщенные планы, — оскалился Тарасов и в глазах его заплясали игривые огоньки, — Будет очень жаль их разрушить, но ….

Он слегка наклонился ближе к Лере, словно желал поделиться с ней каким-то секретом. Отвел со лба светлую прядь волос.

— Нужно будет быть красивой и время от времени поглядывать по сторонам, — ответил он и подмигнул ей. В конце концов, действительно ничего сложного. Как говорится — красивая женщина уже отвлекает на себя внимание. Валерии не пришлось бы особенно стараться с тем, чем и так владела в полной мере. — Значит да? Отлично! Я думаю ... У тебя же найдется прикид и все дела?

Выпрямившись, Тарасов приложил салфетку к губам и сложил приборы на тарелке. Учитывая его занятия и прошлое, эти старорежимные манеры выглядели даже забавно, однако со стороны он производил весьма определённое впечатление — интеллигентный молодой человек с приятными манерами. Таких обожают пожилые дамы, которые видят в них отголоски своей молодости, когда все молодые люди их круга носили длинные пальто и целовали ручки. Иной раз лучше не придумаешь.

Алекс снова проводил Белову до работы. Это уже стало почти приятной традицией для них, и на этот раз Тарасов изрядно потешался над тем, что находится всего в паре шагов от места, где его ждали, но никак не могли пригласить. Пусть подождут, если дождутся.

— Уж я постараюсь, — в ответ на страстный поцелуй, Алексей ответил тем же, слегка прикусив её нижнюю губу и на мгновение прижав к себе в скором объятии.

***

Вот только телефон он Лере не вернул. Алекс понял это днём субботы, когда, проснувшись, стал приводить себя в порядок, выбирая костюм для сегодняшнего вечера. Фыркнув, он сел за ноутбук. У него был номер мобильного Беловой, её адрес, который он запомнил, когда был у неё, имя и фамилия ... Было бы совсем глупо не заполучить номер домашнего телефона за считанные минуты. Набрав нужные цифры и выждав гудки, Тарасов, как ни в чём не бывало, отозвался на её голос:

— Ну как ... У нас всё в силе? — вместе приветствия спросил он, покручивая в пальцах ручку. Чей-то "Паркер" с золотым пером. Ничего особенного. У него таких ручек — завались. — Хочешь, я приеду за тобой?

Подпись автора

Бѣлый генералъ
Откланялся на вокзалъ
И я пригублю бокалъ
За Маркса и «Капиталъ»!
Ѣшь ананасы и рябчиковъ жуй
День твой послѣдній приходитъ, буржуй!

Уже давно Алекс понял одну простую вещь — не обязательно иметь много денег, чтобы изображать из себя состоятельную персону. Главное выглядеть так, чтобы другие думали — деньги у тебя есть. Поэтому, когда у него появилась возможность, он старался придать своему внешнему виду известного рода утонченность. Ему пригодились уроки бабушки — та самая знаменитая питерская интеллигентность не выветрилась из неё даже под гнётом лишений и безденежья. Поэтому Тарасову, проще всех в банде, удавалось выглядеть подобающе там, где то требовалось.

И потому, сегодня, нажимая на кнопку дверного звонка, Алексей чувствовал себя спокойно и уверенно. Никто из тех, кто сегодня будет приглашен на эту вечеринку, не увидит в нём вора. Всего лишь скучающего молодого человека со средствами — идеально выглаженный костюм, дорогие ботинки, чёрное кашемировое пальто, Rolex на запястье. Собственно говоря — если бы не другие такие же Rolex-сы, то вряд ли Тарасов имел то, что имел сейчас. Одни часы он всё же оставил — на память. И потому, что во внутренней стороны было выгравирована фамилия владельца — Разумовский. Это была особенная история. Впрочем …

…. Сегодня Алекс решил поменьше вспоминать и побольше действовать. И потому, когда Лера открыла ему дверь, он почти сразу же завладел всем её вниманием. Она была очаровательна в своём алом наряде и выглядела просто потрясающе — лучше не придумаешь.

— Ты восхитительно выглядишь, — сказал он ей, осторожно прикасаясь губами к её щеке. Женщины, по его опыту, столько тратили времени на наведение марафета, что в моменты выхода редко терпели более крепкие объятия или поцелуи.

Кто сказал, что за работой нельзя получить удовольствие? Наверное какой-то идиот. Тарасов сегодня собирался оторваться по полной программе — благо случай предоставился, так к чему же время терять?

И даже откровение Беловой в машине не вызвало у Алексея возможной реакции. Он лишь на секунду замер, когда Лера упомянула Грома и его собственную фамилию. Усмехнулся и пожал плечами.

— Будем знать, — он задумчиво взглянул на сидящую рядом женщину, а потом, наклонившись к ней, осторожно поцеловал в шею, — Спасибо. Я этого не забуду.

Так — прямо и просто. Без лишних слов. Он ведь действительно не забудет, потому, что Белова, этими маленькими откровениями, нет-нет, да и гасила то пламя, которое могло уничтожить Алекса. Постепенно, но враг ослабевал, сам того не замечая.

— Не нервничай, — прошептал он Лере на ухо, когда они вошли в зал, — Просто улыбайся.

И Алекс улыбался, махал рукой совершенно незнакомым людям, обменивался рукопожатиями с теми, кого видел впервые в жизни. Впрочем — нет. Кое-какие лица он узнавал потому, что часто гуглил имена тех, кто крутится на такого рода тусовках. Подмечал детали. Ведь добрая половина бомонда не обладала теми средствами, о которых вовсю трубила. Зато ими обладали другие — те, кто редко светился на снимках. И вот за ними Тарасов наблюдал особенно внимательно.

— Я могу тебя попросить? — они стояли у барной стойки и Алекс подал Лерочке бокал шампанского, — Вон там стоит генеральный директор банка БТБ, — Тарасов кивнул в сторону тучного мужчины, который пил свою порцию в одиночестве, и смотрел на гостей с тоскливым ожиданием, — Через полчаса начнут толкать речи и проводить лотерею. Мне нужно, чтобы ты его отвлекла в этот момент. Справишься? Да!

Он подмигнул Лере, пригубляя свою порцию шампанского. Когда гости начнут толпиться, то будет гораздо проще.

— Не желаете? — к Алексею и его спутнице подошёл официант с тарелкой канапе. Лукавая физиономия Графа расплылась в улыбке при виде Валерии.

— Мы желаем? — обратился Тарасов к ней и оскалился, указывая девушке взглядом на ещё двух подельников.

Подпись автора

Бѣлый генералъ
Откланялся на вокзалъ
И я пригублю бокалъ
За Маркса и «Капиталъ»!
Ѣшь ананасы и рябчиковъ жуй
День твой послѣдній приходитъ, буржуй!

Он никогда не считал это воровством. Нельзя взять то, что не принадлежит человеку — а все те, кто жил нетрудовыми доходами лишь держали у себя богатство во временном хранении. Алекс имел полное право забрать ту или иную сумму или вещь — все равно, что снять со счета или залезть в собственную тумбочку. Ненавидел ли Тарасов тех у кого крал? Скорее сетовал на случай, на усмешку Фортуны. Ему не посчастливилось попасть на место тех, кто также как и он, когда-то, поднялся с низов. Тех, кто убивал, крал, предавал, но сейчас, надев на себя дорогой костюм, изображал из себя добродетель. Никто из этих людей, по своей воле, бедному человеку рубля не подал. И сейчас они ели и пили под знаменем благотворительности. Поразительное лицемерие! Тарасов знал лишь одного, кто занимался благотворительностью от чистого сердца — но и его не миновала чаша сия. Кое-что Алекс все же от него получил. Возможно даже большее, чем мог бы мечтать.

Он сделал незаметный знак своим товарищам, и те растворились в толпе гостей, умело лавируя между ними. В таких местах можно было собрать неплохой улов ещё и потому, что многие теряли бдительность. Оставляли клатчи на столе, снимали тяжелые украшения, кладя рядом с собой на стол, не особенно следили за содержимым карманов — бумажников здесь не водилось, в то время, как дорогих часов и брюликов можно было нащипать на приличную сумму.

— А как ты думаешь? — плотоядно улыбнулся Тарасов на вопрос Валерии, и отсалютовал бокалом какому-то типу, которого видел первый раз за всю жизнь. Кто бы это не был, но мужику явно было не до бесед. Он ответил кивком и отвернулся.

Когда на сцену поднялся хозяин торжества, Алекс, наконец, скользнул в самую гущу. Ему не нужно было смотреть ни на сцену, ни куда бы то ни было ещё — иногда ему казалось, что ценности сами липнут к его рукам. Так, словно кончики пальцев его были намагничены. Каким-то чудесным образом, он снял с одной дамочки браслет, с другой — инкрустированную бриллиантами заколку. Часы, на этот раз, принадлежат генеральному директору банка БТБ — и за это спасибо Лерочке, которая сделала своё дело блестяще.

Когда началась лотерея, Тарасов снова оказался рядом с Беловой.

— Уходить сейчас не стоит. Но лучше продвигаться к выходу, — он наклонился к ней, делая вид, что крайне заинтересован их беседой. Глаза его лихорадочно блестели, в то время, как улыбка оставалась по светски холодной, — Если всё пойдёт как надо, то выйдем так же, как вошли. Если нет … Уходишь через подсобку. Ты же умная девочка, не будешь в случае чего попадаться нехорошим дядям в форме?

Ему бы самому этого чертовски сегодня не хотелось.

— Предлагаю обмыть наше … Знакомство в более подходящем для этого месте. Что скажешь?

Теперь он говорил чуть громче, изображая из себя нагловатого типа, который не стесняясь снимает пр … приму балерину на благотворительном вечере, и в полном своём праве поступить именно так, и никак иначе.
— В прошлом году, в Ницце, я был на одном благотворительном ужине… И представьте себе, было так же чертовски скучно.

Брезгливо поджатые губы, взгляд свысока. Алексей искоса наблюдал за Графом и Мухой, подметил даже то, что один из них оставил бутылку шампанского у выхода. Если что, то Тарасову пригодится.

Подпись автора

Бѣлый генералъ
Откланялся на вокзалъ
И я пригублю бокалъ
За Маркса и «Капиталъ»!
Ѣшь ананасы и рябчиковъ жуй
День твой послѣдній приходитъ, буржуй!

Алекс никогда много не пил на работе. Это было известным образом чревато. Но сейчас, рядом с этой женщиной, он ощущал себя пьяным. Потому, что его привычные занятия, вдруг, по непонятной причине, вдруг приобрели особую суть и, так скажем, вкус. То, что приелось, казалось обычным, вдруг приобрело новые грани и оттенки. И это было замечательно.

Музыка, присутствие рядом красивой женщины — скажем прямо, было из-за чего чувствовать себя пьяным. И Тарасов, в кои-то веки дал себе забыться, когда Лерочка утащила его на танцпол. Просто отдаться приятным звукам музыки, жару женского тела, близкому присутствию той, кто со всем наслаждением подначивала его на безумства. От таких женщин или сходишь с ума, или погибаешь из-за них. Третьего, как говорится, не дано.

Наконец Алексей всё-таки взялся за голову. Осторожно направил Валерию прочь из группы танцующих, провел вдоль сцены, делая вид, что они лениво беседуют о чём-то. Бутылка шампанского ждала Алекса по прежнему. Взяв ту за прохладное горлышко, он положил другую руку Лере на талию и впился губами в её шею. Так они и покинули зал — обнимая друг друга, слегка навеселе. Тем не менее Тарасов зорко следил за тем, кто им попадался на пути, и лишь тогда немного выдохнул, когда они сели в машину.

Но, как оказалось, расслаблялся он рано. Валерия, вся во власти сладкого азарта, забралась к нему на колени и принялась целовать, а затем достала из декольте мужские часы. Тарасов чуть не поперхнулся от возмущения.

— Ты, что вообще творишь …? — начал было он, но потом, передумав ответил на её поцелуй весьма грубо, сжал запястье до боли, когда ссаживал со своих колен на пассажирское сидение. О чём она думает? Просто поразительно насколько эта женщина любила нарываться.

— Это ещё кто кого изнасилует, — с неприятной улыбкой ответил Алекс, искоса поглядывая на Белову, которая была сейчас и пьяна, и прекрасна одновременно. Нельзя быть такой пьяной и такой красивой, когда человек ведет машину. Противозаконно. Злость и страх за Леру плескался в Тарасове вместе с возбуждением. Он терял над собой контроль — паршивый признак, если знать о том, какие последствия могут их ожидать. Обоих.

Он повез Леру к ней. Отчего-то сегодня ему не хотелось, чтобы за дверью у него маячили ребята и надзирали за парочкой. Помимо всех прочих радостей жизни, Алекс намеревался поговорить с Валерией серьёзно, и откладывать это не хотел. Они вошли в прихожую, Белова закрыла за собой дверь. И почти сразу же оказалась прижатой к стене — как в прошлый раз, к её шее было приставлено острие ножа, но в этот раз Тарасов не спешил превращать это в сексуальную игру.

— Знаешь такую поговорку: “Новичкам везёт”? А ещё говорят, что дуракам везёт не меньше, — серьёзно начал он, не сводя с ней пристального взгляда, — Эти часы, которые ты сегодня захапала …. Ты понимаешь, что могло случиться? Нас могли бы всех повязать. Как ты думаешь, что мне с тобой за это следует сделать?

Подпись автора

Бѣлый генералъ
Откланялся на вокзалъ
И я пригублю бокалъ
За Маркса и «Капиталъ»!
Ѣшь ананасы и рябчиковъ жуй
День твой послѣдній приходитъ, буржуй!

Тарасову было не до шуток. Он был уверен, что Лера была на волосок от того, чтобы попасться и только чудом избежала краха. И он вместе с ней. Однако, по правде сказать, беспокоился сейчас Алекс больше из-за Валерии, нежели чем из-за себя. От одной мысли, что ей могли причинить вред, или же иным образом сделать больно он приходил в бешенство. Однако, по какой-то непонятной причине, отчего-то в первую очередь испытывал раздражение в адрес самой Беловой. С другой стороны она ведь и вправду повела себя чертовски глупо.

Она набрасывалась на него, подобно кошке, которая готова была истерзать его зубами и когтями. Не боялась ни строгого взгляда, ни ножа — ничего не боялась, будто бы страх вселял в неё ещё больше желания и бесстыдства. В итоге, в конце концов, наконец — чёрт подери, но Тарасов потерял контроль. Он выронил проклятый нож на пол, обхватил женщину за талию обеими руками, припадая губами к её шее, к острым ключицам, пробуя кожу кончиком языка, силой крепких мышц сжимая любовницу в грубых объятиях. Она что-то там говорит о наказании? Напрашивается. Сама не зная на что.

Они оказались в спальне, Алекс принялся стаскивать рубашку, но ему помешали часы, которые он недовольно снял с запястья, перед тем, как расстегнуть пуговицу манжета. Он уже было хотел вернуться к начатому, затребовать у Леры подтверждение того, что она хочет искупить свою вину незамедлительно, когда вдруг тишину, что прорезали шепот и вздохи разрезала фамилия. Разумовский. Алекс на мгновение прикрыл глаза. Выдохнул.

— Это? Часы. Ты сама не видишь, что ли? — скривясь в ухмылке поинтересовался он, отбирая у Леры Ролекс и кладя его назад на тумбочку. Затем он снова повернулся к Беловой, откинулся назад, наблюдая за её реакцией. Определённо девушка сейчас выглядела более чем потрясённой.

— А что тебя удивляет? Город у нас не такой большой.

Сказать ей или нет? Может быть лучше соврать, чтобы Леру не накрыл приступ целиком? Смешно, но Алекс не любил врать. Поэтому он постарался обойтись полуправдой.

— Мы были знакомы. Раньше. Провели детство в одном детдоме. Вот и всё. Чего ты боишься?

Он потянулся к ней, положил руку на плечо и стал осторожно поглаживать.

— Для той, кто ворует часы, а потом требует от мужчины наказания — ты слишком сильно дрожишь. Честное слово — оно того не стоит.

А может быть стоит. Но не к чему ей об этом говорить сейчас.

Подпись автора

Бѣлый генералъ
Откланялся на вокзалъ
И я пригублю бокалъ
За Маркса и «Капиталъ»!
Ѣшь ананасы и рябчиковъ жуй
День твой послѣдній приходитъ, буржуй!

Он обхватывает её обеими руками, ласково прижимает к себе, словно и не было всех этих страстных угроз всего пару минут назад. У Тарасова появляется не самое понятное ему ощущение, в котором он воспринимает Леру в таком состоянии, как своего ребенка. У Алекса не было детей (а даже если и были, то он не знал о них), поэтому ему было сложно постичь эту странную оцепенелую нежность, с которой он вдруг взялся обнимать её, гладить по волосам и плечам, шепча какие-то бессвязные слова успокоения. Она ведь должна успокоиться, чтобы принять правду. С другой стороны — всю правду Алекс не собирался ей говорить. Зачем? Или может быть стоило?

Он прикусил губу, коснулся её виска в быстром поцелуе.

— Мы познакомились, когда мою мать лишили родительских прав. Я попал в детский дом "Радуга". И первым, кого я увидел, когда приехал туда был Сережа.

Алекс как сейчас помнил тот день. Солнце палило нещадно и волосы Разумовского пылали всеми оттенками меди. Из Тарасова был хреновый поэт. Он не понял, что произошло тогда. Его просто потряс вид этих волос и внимательный взгляд, которым Сергей окинул его. Они тогда разговаривали очень долго, а потом ещё и ещё. Наверное, если бы не дружба с Сережей, то Алексею было ужасно трудно в детдоме. Не из-за условий — он привык к худшему. А от одиночества, которое его грызло, после разлуки с дедушкой и бабушкой. Потом, спустя пару лет, они вместе сидели на берегу реки. Вдруг у Тарасова появилось странное, непонятное желание обнять Сережу и поцеловать. Он не стал бороться с этим желанием, однако в итоге оба пришли к тому, что лучше обойтись без этого. Тем не менее, Разумовский стал для Алекса особенным человеком.

И это не помешало ему этого особенного человека обокрасть. Алексей сам не знал, что на него нашло, когда он взял коробку подарочных часов. Просто подумал, что они всё равно не нужны тому человеку, которым стал Сергей. А Алексей тогда забашлял этими часами за свою фактическую свободу. И наладил свою жизнь.

Поглаживая Леру по плечам, Алекс тихим голосом начал свой рассказ. Не упоминал того, что было той ночью, перед тем, как он забрал часы, но рассказал про "Радугу" и поцелуй на берегу. Сам не зная зачем. В тех кругах, где он общался, подобные привязанности были не в чести. Но Тарасов не боялся. Он ничего сейчас не боялся.

— Он очень мне помог. Очень помог. И я очень ему благодарен.

Это было действительно так. И потому, когда Валерия упомянула о том, что Сергея держат под контролем, сердце Алексея сжалось.

— Так, подожди. Кто? Где? Я предполагал, что он сбежал. Разве не так? И почему же ты раньше молчала?

Он всё ещё испытывал стыд за то, что сделал. Может быть пришло время искупить свою вину?

— Если я чем-то могу помочь, то я готов.

Что можно сделать? Приехать с ребятами и разнести эту богадельню ко всем чертям? Оружие, люди, даже "крыша" не проблема. В конце концов, зря он что ли столько лет впахивал на других людей, чтобы, когда потребуется, не воспользоваться их поддержкой.

Подпись автора

Бѣлый генералъ
Откланялся на вокзалъ
И я пригублю бокалъ
За Маркса и «Капиталъ»!
Ѣшь ананасы и рябчиковъ жуй
День твой послѣдній приходитъ, буржуй!

Прошлое возвращается. Оно или повторяется в виде трагедии, или спешит превратиться в комедию. Но в случае Тарасова драма оставалась драмой, как её не поверни. Встав на скользкую дорожку, которая привела его в трудам далеким от законности он уже поставил на себе крест. Теперь же, можно сказать, делал это во второй раз, ввязываясь в отношения, которые ничего, кроме страданий, всем сторонам, принести не могли. Алекс как-то сомневался в том, что все трое — он, Лера и Сережа, смогут сосуществовать вместе и распивать уютно чаи на кухне. Для таких, как Тарасов не существовало ни семейного счастья, ни покоя — такие, как он жили сегодняшним днём и могли надеяться лишь на то, что судьба — со всей её капризностью и вероломством, будет к ним милостива.

— Не слышал о таком, — Господь был милостив к Алексею и подарил ему достаточно светлую голову, так что тет-а-тет с психиатрами он особых встреч не имел. Но всегда можно узнать. Тем более, что говорящая фамилия Рубинштейна указывала на то, что где-то где-то есть тот самый Израиль Моисеевич, или Абрам Борисовч, которые наверняка его знают. — Но ведь можно узнать. Это не так трудно в самом деле.

Ему хотелось хоть немного успокоить её, сказать, что всё будет хорошо, и он постарается сделать так, чтобы стало ещё лучше. Однако Алексей не хотел лгать или же понапрасну сотрясать воздух пустыми обещаниями. То, что ему (или им) предстояло сделать, было крайне сложно. Но нет на свете ничего невозможного.

Он касается большим пальцем правой руки её запястье. Проводит вдоль шрама, гладя его со всей возможной осторожностью.Любил ли Алекс Леру сейчас? Несомненно. Думал ли он о том, что эта любовь останется вечной? На свете нет ничего вечного, а уж тем более вечной любви. Но пока он не собирался думать об этом. Пока он наслаждался сегодняшним днём, а вместе с ним — стремился изо всех сил искупить грех прошлого, который, всё ещё довлел над ним. Пусть Сережа и простил его, однако легче Тарасову от этого не становилось. Он крал тысячу раз, но эта кража была самой низкой. Как скорпион, он ужалил того человека, которого меньше всего хотел бы поранить.

По щекам Валерии потекли слёзы. Она потянулась к нему, поцеловала. Её ладони были холодны как лёд. Алексу было удивительно наблюдать за тем, как эта девушка страдает. Удивительно потому, что он уже давно не наблюдал столько эмоций по отношению к другому человеку. Обычно, в его мире, всё было достаточно скудно.

— Хватит, ну не плачь, — Алекс мягко поцеловал её в щеку, — Я тебе помогу. Ты знаешь ... Вот, послушай. У меня приятель из колонии строго режима сбежал. И удачно! Сейчас в Испании живёт. А из психушки ... Туда все очень хотят, чтобы было проще потом смотаться. Ты знаешь где он конкретно?

Нужно подумать. Не так-то просто выкрасть заключённого из-под надзора, особенно когда все силы положены на то, чтобы это предотвратить. Но вслух Тарасов говорил, конечно же другое. Не к чему было лишний раз пугать женщину.

— Давай что ли ... Давай выпьем, мм? У тебя есть что-нибудь?

Подпись автора

Бѣлый генералъ
Откланялся на вокзалъ
И я пригублю бокалъ
За Маркса и «Капиталъ»!
Ѣшь ананасы и рябчиковъ жуй
День твой послѣдній приходитъ, буржуй!

Она соскальзывает с кровати, чтобы принести алкоголь, и когда приносит Алекс смешливо морщится:

— Здесь 30 градусов, если не меньше. Боже мой ..., — последний раз он пил эту сладкую бурду, когда работал в маленьком магазинчике у какого-то армяшки. Кажется на Садовой, а может быть и нет. Это был ночной магазин и нужно было, чтобы по ночам его охраняли крепкие ребята. Тогдашний босс Алекса, Михалыч, и отправил туда Тарасова, чтобы тот опыта набирался. Опыта набирался Алексей в компании ночного продавца. Вернее продавщицы. У неё были светло-голубые глаза и кудрявые волосы. Она говорила, что непременно найдёт себе богатого мужа и уедет жить в Америку. Сидела прямо на прилавке, пила амаретто и закусывала шоколадным батончиком. К сожалению, кудрявая так и не вышла замуж за богача и не уехала в штаты. Её подстрелили конкуренты Михалыча, которым не понравилось, что армяшка решил переметнуться к нему. А Алекс запомнил из этой истории только  — амаретто не стоит закусывать шоколадом и не всегда более влиятельная "крыша" самая безопасная.

Но тем не менее стакан из рук Леры он взял и даже выпил его содержимое.

— Напомни мне, чтобы я тебе что-то покрепче занес. Это конечно не дело потакать твоим дурным привычкам, но если уж пить, то не такое ...., — почему-то, в первую очередь, когда-то Тарасов за кем-то принимался ухаживать, он забивал холодильник этому кому-то до отказа. Возможно сказывалось голодное детство. Возможно — так он проявлял свою заботу, которую иным образом, за неимением социальных навыков, не знал как продемонстрировать. Но со стороны это выглядело даже забавно.

Она произносит тост. Он допивает свою порцию. За нас. К сожалению никакого "мы" в этой истории, возможно, и не будет. Потому, что странно и нелепо что-либо планировать в такой ситуации. С другой стороны — человек тем и отличается от животного, что у него присутствует тяга к мечте. Мечта — с её невесомым, почти неосуществимым весом бабочки, что садится на плечо в летнем саду может быть у всех. Даже у таких, как Тарасов.

—Научить? — тянет он задумчиво, понимая и не понимая, что Лера имеет ввиду. Он может многому её научить, но проблема в том, что это будет означать так же и то, что это толкнет Белову в ещё одну яму, из которой она может не выбраться. С другой стороны  — от лишних знаний ещё никто не умирал. По-крайней мере сразу.

Алекс ставит свой стакан на стол. Задумчиво смотрит на Валерию. Ему ещё сложно осознать, что происходит, и почему одна эта встреча столько всего поменяла. Всё началось с банального кошелька, а закончилось ... Но закончилось ли? Он очень сильно в этом сомневался.

— Да, — просто отвечает Алекс, затем тянется к своим брюкам, достает оттуда ключи с брелком в виде серебристых коньков. Сбоку позвякивает серебряная же снежинка.

— Раз уж ты так неплохо справилась с кражей часов, то давай попробуй ... Возьми у меня ключи.

Тарасов снова спрятал их в карман, лёгким движением руки убрав с глаз долой.

— Давай же, ну, — он потянулся к Лере, поцеловал её в шею, чтобы быстро отстраниться и шлёпнуть её ладонью по пальцам, — Нет, не так. Пробуй ещё.

С лукавой смешинкой в глубине зрачков Алекс принялся дразнить Белову, не давая её сосредоточиться, касаясь её тела легко, но весьма красноречиво.

— Нет, пробуй ещё. Нет, — он смеялся, уворачивался, то и дело снова шлёпал её по пальцам. И, одновременно, ласкал.

Подпись автора

Бѣлый генералъ
Откланялся на вокзалъ
И я пригублю бокалъ
За Маркса и «Капиталъ»!
Ѣшь ананасы и рябчиковъ жуй
День твой послѣдній приходитъ, буржуй!

Есть множество разных способов научиться воровать. Есть множество способов научиться это делать с легкостью. Алексей Тарасов знал много штук, которые помогали ему в его ремесле. Кое-какие он любил больше, кое-какие меньше. Но сути дела не меняло лишь то, что овладев техникой, он, с годами, довел её до совершенства.

— Ты пальцы держишь не так. Сложи указательный и средний, и не тяни, а резко выхватывай, — шептал он Лере, хотя и продолжал уворачиваться от неё, дразнить и вести себя самым непотребным образом.

Смешно, но он соскучился по женскому вниманию. Марго никогда не была кокетливой или же нежной. С ней все было иначе, и под финал отношений начало изрядно надоедать. Лера же, с её темнотой в свете, была другой — губительно-притягательной. Той, кого не мешает послать ко всем чертям сразу же, или же сжать в своих объятиях.

Ни того, ни другого Алекс сейчас не делал. Когда Валерия уселась на него сверху, поцеловала, Тарасов не отбросил бдительность в сторону. Знал, что это всего лишь игра, призванная его отвлечь. Но как тягуче сладко кружилась голова! Впрочем ударить её по руке это не мешает.

— О нет. Это именно, что честно. Кто хорошо не трудится — не получает награду.

Ложь. Но сейчас она была очень кстати.

— Мерзавец. Я знаю, — фыркает он, — Но ты же таких любишь. Или я не прав?

Теперь она обижена. Даже губы надевает, как ребенок, которому не дали конфету. Алекс хочет что-то сказать, но вдруг звук пришедшего на телефон сообщения отвлекает его. И этого оказывается достаточно Валерии, чтобы одержать над ним победу.

— Один один! — смеется Тарасов, откинувшись на спину. Вторжение в его ночь Стаса порождает на его губах неприятную ухмылку. Алекс садится на кровати, тянется к Беловой. — Верни ключи. Нет? А может быть хочешь, чтобы я написал твоему другу, чтобы он приехал?

Он протягивает руку к телефону. Берёт его, вглядываясь в экран, а затем поднимает на Леру тяжкий взгляд.

— Ты можешь получить что-то с этого дурака?

Документы, пропуска — что угодно. Все, что может им помочь позже. А пока…

… Пока Алекс одним прыжком оказывается возле Леры. Скользит кончиками пальцев по её щеке.

— Раз выиграла… Хочешь забрать свой выигрыш? — это и вопрос, и утверждение. Он склоняется к ней, чтобы поцеловать — дразняще покусывая нижнюю губу, — Давай, не стесняйся.

Ещё одно сообщение на телефоне скорбно звякнуло.

Подпись автора

Бѣлый генералъ
Откланялся на вокзалъ
И я пригублю бокалъ
За Маркса и «Капиталъ»!
Ѣшь ананасы и рябчиковъ жуй
День твой послѣдній приходитъ, буржуй!