Ryuzo ¤ Рюдзо

Ghost of Tsushima ¤ Призрак Цусимы

Возраст:	27
Деятельность:	Ронин. лидер и предводитель “соломенных шляп”.

One minute of patience, ten years of peace

Твоя история

- Здравствуй, друг! Поведай-ка, как поступил бы, будь бы дорогие тебе люди в беде?

-  Стой, где стоишь. Пока можешь. Друг? Не припомню чтоб братался с такими любопытными! Таким любопытным монголы носы отсекают. И потом приторачивают к своим седельным сумкам. Не веришь? Сходи, проверь сам. Хха.. Ты, видно, мало знаешь о дружбе, раз первого встречного награждаешь таким званием… “друг”. Все равно что сёгун статусами и владениями. Вот только мне ни статуса, ни благ не досталось. Но мы не о том, верно? Друзья… Близкие… Ради тех, за кого я в ответе, кого я веду, я сделаю все, что угодно. Все, слышишь? Легко, когда жизнь как день и ночь. Черное и белое. Здесь друзья, а здесь враги. Вот только Цусима погрузилась в сумерки. И моя жизнь вместе с ней! Легко, когда все черное и белое… Сложнее, когда друзья становятся врагами… И враги… друзьями. Легко рассуждать о принципах и общем благе, когда на столе всегда ждет хотя бы плошка риса, над головой есть крыша и покровители.  А когда ноги подкашиваются от голода и усталости… Я не могу подвести своих людей в угоду призракам прошлого. Мир меняется. И мы вместе с ним. Так что? Хочешь, чтобы соломенные шляпы стали твоими друзьями? Сколько мешков риса ты готов отдать в пользу дружбы, “друг”?

-  А что из себя представляет твой характер?

- А ты забавный. Летописец что ли? Во мне много добродетелей. Я — воин. При том хороший. Храбрость, бесстрашие, сила воли. Находчивость — без этих качеств на поле боя неминуемо останешься без головы. А я, видишь ли, все еще тут. Болтаю с тобой почем зря. Еще я довольно харизматичный парень и лидер. Что косишься? Вполне-вполне. Достаточно, чтобы стоять во главе группы сильных воинов. Вот только какой в этом во всем толк? Мои люди голодают, Цусима задыхается в дыму монгольских костров. А я… я очень устал ошибаться. Лаять и кидаться на луну, до которой никогда не достану, словно шальной пес. Может быть… пора бы уже прекратить пытаться жить чужими обетами… Прекратить… ошибаться.

- Расскажи самую важную тебе историю из твоего прошлого.

- Важную. Как насчет той, что перечеркнула смысл всех последующих, а? Давай, “друг”, не стесняйся. Твое любопытство тебя уже и так далеко завело. Вот только, конечно, выслушивать ее должно не тебе.
Турнир господина Нагао. Это было… несколько лет назад. А такое ощущение, будто вчера. По крайней мере обидно и зло ни чуть не меньше. Досада, ярость, обида. Зависть. Все то, что самураю чуждо. Хорошо, что я не самурай, а то было бы совсем паршиво в таком признаваться. А вот ухмыляться не спеши. Титула у меня нет, господина — тоже. А вот меч запоет не хуже самурайского, если придется вскрыть тебе горло. Так что не смейся. Тогда на том турнире я вызвал на поединок Дзина Сакая. И не просто так. Я долго тренировался. Готовился, не покладая сил как проклятый крестьянский вол. Я не мог проиграть, понимаешь? Не мог. Не могло это быть моей судьбой. Уверенный в себе, я созвал многих лидеров кланов посмотреть этот бой. Ведь… если бы я одолел Дзина Сакая… Моего высокородного и благородного друга, меня могли бы сделать самураем. Кто-то из этих, собравшихся лидеров впечатлился бы моей победой. Признал бы мое мастерство…
И что случилось? Хха… Скажи, я похож на самурая? Я проиграл. На глазах у всех. Это был турнирный поединок. А Дзин решил сражаться за свою жизнь. пфхх… Он чуть не сломал мне руку. Не мог подвести своего дядю… Все бы про это забыли. Через день, месяц, год… Что бы с ним сталось? А я… А я лишился всего. Лишился своего единственного шанса стать человеком. Не пустым безродным местом… Самураем… Но этого не произошло. И не произойдет уже никогда.

- Какие планы на будущее?

- Выжить. Прорваться сквозь этот мрак и провести своих людей. И… суметь жить со всем тем, что уже пришлось сделать. И что еще только предстоит.

- Ладно, бывай, увидимся!

- Увидимся. Если повезет.

В небо упирались заостренные колья, образовавшие кривой частокол оборонительных сооружений лагеря. Деревянные колья вгрызались в землю на расстоянии, едва не делавших все заграждение бесполезным. Казалось, что еще немного и можно было бы легко протиснуться. Но то было впечатлением обманчивым. Монголы экономили древесину. Но не в ущерб себе и своим целям. Расстояние они отмеряли с холодной, удивительной расчетливостью. С ней они подходили ко всему. Кроме, пожалуй, жестокости. Та, словно пламя земли, выплескивалось наружу, стоило жителям Цусимы проявить непокорность. Тогда начинали гореть деревни, храмы и те, кто их называл раньше домом. Отвратительный запах паленой плоти становился чем-то обыденным, постоянным и навязчивым, подобно звону в голове после хорошего удара.
И у хваленых защитников Цусимы не было сил это остановить. Так было у побережья Комода. Так было везде после. Рюдзо видел все собственными глазами. Песок длинного серпа пляжа был пропитан не только кровью самураев. Но и ронинов отряда соломенных шляп. Продолжая сражаться — все, чего они добьются — это смерти. И навряд ли благородной.
Рюдзо изучал сухую землю под ногами, не в состоянии отстраниться от грызущих его мыслей. Они были неутомимы и настойчивы, словно монгольские псы, и не давали покоя.  Мужчина вскинул голову, стараясь стряхнуть леденящее оцепенение. Чуть поодаль вокруг добротного костра сидели “соломенные шляпы”. Они были сыты, при деле и с крышей над головой лучшей, чем рваные палатки. Их лица не были ни счастливыми, ни беззаботными. Но по крайней мере теперь им не грозила смерть от голода или ран, которым не было возможности оказать должный уход. Монголы содержали его и их людей не хуже, чем самураи. Даже лучше. Но монголы были чужаками. Их порядки были чуждыми, нравы — жестокими и дикими. Не все ли равно?
Не после того, что произошло у ворот замка Симуры.
Он до сих пор помнил крики того крестьянина. И то как его синие одежды становятся черными. Лица он не видел. Слава богам, что не видел. Ронин убивал людей. Жителей острова. Но в бою. Или же за дело. Но ему никогда, никогда раньше не приходилось жечь людей заживо.
Рюдзо поднялся с войлочного тюка, ощутив, как болью отдалась рана, пришедшаяся на ребра. У Сакая был острый меч. И Дзин умел им пользоваться. Но никакие навыки мечника ему не помогут. Не в этом противостоянии. Дзин глупец. В своем упрямстве он погубит много жизней. Но ему не привыкать. Как и другим самураям. Глупец!
Ронин прошел мимо своих людей, направляясь к воротам лагеря. Его мысли метались как стая дезориентированных птиц. И тесное гнездо монголов не помогало их упорядочить. Из глухих войлочных кибиток несло специфичным запахом хозяев, кислого молока и горького дыма. В свете костров чернели угловатые спины лошадей,  несло застарелым конским потом, железом и кровью. Где-то по левую руку лаяли собаки. Их тяжелый лай напоминал рокот камней. Лагерь жил и жизнь эта была монгольской. Сытной, но омерзительно чуждой. Но он не ошибся. Не мог ошибиться. Сквозь заграждения, собранные наспех, виднелась серебристая полоса поля, поросшего веерником.
Ронин беспрепятственно покинул лагерь своих новых господ, оставляя позади шум, запахи и людей, заставлявших  и без того нестройные мысли бурлить в смятении, словно воды весеннего паводка.
Изумрудный полог примятой, истоптанной лошадьми и людьми травы обрывался, стоило спуститься с холма. А за разбитой дорогой до самого горизонта стелился веерник. Большие седые кисти на кончиках гибких стеблей, доходивших до пояса, стелились по ветру, словно гривы лошадей. Поле очерчивало линию молочного горизонта, где веерник встречался с небом, в котором закипали тяжелые тучи. Темнота, застилавшая горизонт, клубилась, отсвечивая пока еще безумно далекими вспышками беззвучных молний.
Шаг Рюдзо был неспешен. Но ронин четко знал, куда идет. В диком поле возвышалось одинокое дерево. Еще зеленое. Но обозлившийся ветер срывал с него листву, бросая в ту сторону, в которую ему заблагорассудится.
Ронин не желал вспоминать о лагере, который остался позади. Он вернется туда. Скоро. Но не сейчас. Ему было необходимо побыть наедине с собой. Со своими мыслями и деяниями.
Изогнутый ствол раскидистого дерева будто бы обнимал плоский камень. Огромный валун, часть которого была спрятана в земле. Будто поле веерника было молочным озером и какой-то отпрыск великана решил сыграть в камешки, запуская их по воде из веерника. Природа даже в своей нарастающей ярости была прекрасна. Чего нельзя было сказать о людях. Ветер шумел, бросая листву и ветки. Но одна из них надломилась с характерным хрустом. И ветер в этом винить не следовало. Рюдзо отпрыгнул в сторону, хватаясь за рукоять меча и устремляя взгляд в беспокойную крону.

Связь:	Начнем с ЛС, а дальше как кривая общения вывезет.
Что сыграл бы?	Только Цусима, только кошмар +