How do you do dear sadness
Feels good to have you around again
To love is to suffer, to love is to let go
To love is to lose control
It’s been a while since we shared our thoughts
I’m pleased you came back to remind me not to forget
I’m glad you came over to talk to me
I’m glad you remember me so come and dismember me
Here I am
Смех Вергилия пробирает до нутра и заставляет нахмуриться больше. Он так никогда не смеялся. Даже странно, как Данте до сих пор подсознательно старается найти в нём хоть какие-то знакомые черты, привычки, эмоции. Обычно именно он из них двоих был склонен к фамильярности, ироничным комментариям и злым шуткам, но Вергилий словно перенял эту черту и довёл до совершенства за то время, что они не виделись. И это тоже бесит, потому что ощущается непробиваемым щитом, которым брат от него отгородился, только в этот раз Данте не чувствует, что за бронёй есть хоть что-то, кроме удушливой безграничной пустоты, такой же бесцветной, как пелена, закрывающая когда-то небесно-синюю радужку и скрывающая его взгляд.

- Ради бога, избавь от этих зазубренных фраз, мне это дерьмо в уши ещё Мундус заливал. Человечество слабое, оно не справится, их удел – войны, они ничего не умеют. Что там ещё было? Чёрт, я даже не вслушивался в этот маразм. Но ты, видимо, задрот чёртов, прослушал всё, законспектировал и сделал поправки, - «вы не поймёте», о, как же это блядски высокомерно! То есть, теперь и Данте вдруг оказался для него слишком недоразвитым, чтобы понять его чудесные высокие целы, несущие мир во всем мире, где все будут равномерно счастливы, ничего не делая и не решая. Кайф, - «вы»? Братец, хочу тебя разочаровать, но мы с тобой всё ещё одной породы, и тебе до боженьки как раком до Эвереста.

Данте хорош в словесных перебранках, и это его немного успокаивает, заставляя действовать чуть более расслабленно. Например, склонить голову в бок, ухмыльнутся, прищуриться. И тут же все эти крупицы спокойствия потерять от одного лишь упоминания Кэт.

Он взволнованно озирается назад, будто сможет найти хоть какие-то признаки… чего угодно. Но она выглядит так обманчиво-спокойно, разве что небольшая складка наметилась между её бровей. Он вряд ли бы понял сам, что с ней что-то не так, пока не стало бы совсем поздно. Никаких телесных повреждений нет, а что происходит с её душой он может лишь догадываться. Ему не стоило её отпускать… да плевать, чего она хотела! Она просто должна была оставаться здесь, в безопасности. И плевать, что «безопасного места» больше не существует, потому что Вергилий всё равно так же легко заявился бы сюда, но Данте смог бы хотя бы взять её за руку и загородить собой, спрятать, заслонить, что-нибудь. Он смог бы её защитить, будь она здесь. Она не должна была попадаться Вергилию… Она вообще не должна страдать только из-за их разборок.

Данте сжимает руку в кулак, и его спину прожигает символ, призывающий Мятежника. Но он едва успевает схватиться за рукоять, когда Вергилий сбивает его с ног. Пальцы нехотя соскальзывают, разжимаясь, и меч пропадает. Они проносятся вверх, пробивая крышу и застывая в безвременном вязком пространстве воздуха. Данте скалится оттого, что снова чувствует, как по боку течет кровь, там, где чужие пальцы бередят не успевшую срастись до конца рану. Но вместо того, чтобы оттолкнуть от себя брата, он зеркально цепляется за его бок, не позволяя ему ускользнуть, если тот вдруг пожелает вновь провернуть трюк с телепортацией. Данте, как обычно, не слушает. Он не понимает, что хочет сделать брат, не понимает всех этих теорий о том, чтобы повернуть время вспять, о разрушении материи. Единственное, что он знает – это, черт побери, их личное дело. Вергилий не должен отыгрываться за это на всём мире, на людях, на Кэт. И уверен Данте лишь в том, что чувствует, как в сжавшемся кулаке, покрывшимся застывшей лавой, расходящейся по предплечью вздувшимися кроваво-алыми венами, концентрируется энергия за пределами земных ограничений. Сродни той, которая заставляет звёзды взрываться и формироваться – новые. Та, которая превышает по массе даже само застывшее время и способна обрушить на землю и их, и всё, что находится рядом, впечатать в кратер.

И вся эта космическая энергия суперновой рассыпается осколками, расползаясь по пространству. Лавовая броня крошится кусками грязи, оседая под пальцами и сжигаясь собственным жаром, пока не гаснет с последней вспышкой. Остаётся лишь красная радужка в его глазах и такая же растерянность, с которой он впервые осознал себя после того, как вонзил в грудь брата меч.

- Отпусти её… это только наше дело.

Они так близко друг к другу, что, казалось бы, надо всего лишь закрыть глаза и наклонить голову вперёд, чтобы коснуться лбом лба брата и сказать, что тот дурак. Если бы они могли забыть случившееся, отмотать время назад…

Данте запинается в собственных мыслях и ощущениях. По его загривку бежит холодок, потому что он знает, что Вергилий задумал что-то страшное и непоправимое. Его ум слишком гениален, а его амбиции слишком непомерны, чтобы перебиваться малым. Данте не уверен, что хочет знать об этом.

И то ли злость, то ли страх, заставляют сильнее впиться пальцами в бок брата, а другую руку – всё так же сжать в кулак, но на этот раз за долю секунды они обрушиваются вниз, чуть ли не полностью разнося их скромное убежище и оказываясь на дне небольшого кратера. Данте упирается кулаком в разрушенный пол и нависает над братом, не позволяя тому исчезнуть.

- Отпусти Кэт. Она здесь ни при чём, - повторяет он, потому что не знает, на что готов обменять… у него нет ничего. Он не умеет торговаться, и он не представляет, как её спасти, кроме как грубой силой заставить Вергилия вернуть её.

[icon]https://i.imgur.com/5JKLCIS.png[/icon][lz]Unsheathe my sword, grab my pants
Fuck this shit, I wanna do my dance
I'm so clean, you know me
Slayed the dragon, now I fuck the queen[/lz][sign][/sign]

Отредактировано Dante (2021-07-14 21:34:41)

Подпись автора

---

Famine | Ravus Nox Fleuret
«Ebony, Ivory. Missed you, girls.»