Просыпаясь, Патрисия Банди старалась удержать в памяти свой сон, но он ускользал, как туманная дымка за окном (их дом был построен во влажной низине, и туман в округе был частым гостем). Пат снилось что-то приятное, а что может быть приятно для семнадцатилетней девушки, живущей в пригороде Лос-Анжелеса?
       Оставив этот вопрос без ответа, Пат сбросила одеяло и спрыгнула с кровати, поспешив набросить на голое тело старую рубаху, утянутую ею когда-то у брата, потому, что она показалась ей комфортной.
        Для Пат Банди начинался новый день.
        Ее зовут Патрисия, но все называют её только Пат, и ей это нравится. Пат может быть сокращением от разных слов, например, от слова «патология». Патология – по сути, второе имя юной Банди, хотя полное имя, Патрисия, ей тоже нравится – она неплохо знает историю, и римские патриции с их невоздержанностью и распутством вызывают у нее уважение.
        Что касается патологии (об этом Пат думает, принимая душ) – ее жизнь сама по себе патология. Ее мать была зачата в тюремной комнатке для свиданий за холодильником с кока-колой и сэндвичами-уголками (в таком же месте, но не в тюрьме, а в школе сама Пат потеряла девственность, причем сама она это не планировала, хотя все произошло по ее инициативе). Об отце Пат не имела ни малейшего представления – кто-то из многочисленных любовников матери, слетавшихся к ней, как мотыльки к электрической лампе. Возможно, человек, зачатый за холодильником в комнате для свиданий (или, как вариант, на столе в тюремном дворе для прогулок) обладает каким-то повышенным секс-магнетизмом? Или это гены деда, к которому Пат относилась с особым трепетом? Не потому, что это был тот самый Тед Банди, великий и ужасный, а из-за того, что Пат чувствовала какую-то странную близость с человеком, которого, конечно же, знала только по видеозаписям?
        Чёрт… вода на секунду стала холодной, и как раз тогда, когда Пат намылила голову! Пришлось отстраниться и ждать с закрытыми глазами – холодная вода, прежде, чем вернуться к нормальной температуре, на короткое время становилась обжигающе – горячей, и Пат несколько раз ошпарилась, принимая по вечерам душ, по утрам она, как правило, была внимательнее.
        Сама Пат, несомненно, обладала тем же даром (или проклятием) своего деда – умением привлекать людей во всех смыслах этого слова. Это работало – и в школе, где откровенно ленивая до учебы Пат умудрялась иметь неплохую успеваемость, и в личной жизни, где у нее, при весьма заурядной (по ее мнению) внешности хватало и поклонников, и друзей…
       Но всё это было не то, что хотела Пат. Вообще, она еще толком не понимала, чего хочет, и только недавно у неё это понимание стало появляться.
       Принимая душ, Пат успела подумать о многом. О том, как хорошо, что сейчас лето, и не надо прогуливать школу, когда тебе совсем туда не хочется. О том, что сегодня должен быть хороший день. Почему? Потому, что сегодня к Пат должна будет прийти долгожданная гостья.
       Они познакомились полгода назад на одном из форумов Даркнета, посвященном маньякам. Пат тусовалась на этом форуме давно, притом под своим именем – на форуме у всех были ники в честь маньяков реальных или вымышленных, и от обилия Мэнсонов, Крюггеров, Гейси и прочих Бейтсов рябило в глазах. Пат Банди в этой среде смотрелась весьма органично, примерно как пиранья в городском пруду.
        Девочка с ником Луна Рамирес сразу привлекла внимание Пат – видимо, сработало чутьё, выделяющее кого-то по-настоящему интересного среди толп очарованных серийными убийцами девиц обоего пола. Пат даже не помнила, в какой теме они пересеклись впервые – просто потому, что с тех пор их общение кипело, как чайник, который Пат регулярно забывала снять с плиты по вечерам, за что в дополнение к кофе получала порцию ворчания Теда.
        Брат Пат носил имя деда, но только и того… хотя нет. Пат видела в нем что-то живое, но иногда ей казалось, что это – не более, чем её фантазии, что она выдаёт желаемое за действительное. Патриции очень хотелось бы увидеть в Теде образ обожаемого ею деда, но лишь лёгкая тень его, порой мелькала, чтобы скрыться, как остатки сна поутру…
       А девочка с форума заинтересовала Пат как раз тем, что в ней было что-то от Ночного Сталкера. И не только в чертах лица – в конце концов, Рамиресов в Калифорнии не так уж мало. Что-то такое в поведении, что заставляло верить, что крошка как-то связана с тем самым Рамиресом, что бесследно исчез сорок лет назад из тюрьмы Сан-Квентин…
      Но даже не будь этого, Луна была интересна, а Пат всегда тянулась к интересным людям. К тем, кого не хочется зарезать, с кем интересно поговорить.
Выйдя из ванной, Пат прошла по коридору до своей спальни. Здесь она вышла на балкон, постояла, нежась в лучах летнего солнышка. Потом вернулась в комнату, посмотрела на часы… блин, четыре часа дня! А Луна обещала прийти в шесть! А до этого еще столько надо сделать!
      Пат быстро оделась, пересчитала наличность в кошельке (норм, должно хватить) и выбежала из дому. Машину (у нее с Тедом был старый «Форд – Мустанг») она брать не стала, пешком добралась до соседнего квартала депрессивных многоэтажек, где жил Коффманн – толстый, как бочка немецкий еврей, у которого всегда была хорошая трава – Коффманн выращивал её на крыше у водяного бака.
    - Я на мели, - сообщила она с порога, - надеюсь, у тебя можно разжиться парой напасов для старой боевой подруги?
       Номер был гнилой, но иногда прокатывало – деньги на два косяка у Пат нашлись бы, но нет ничего приятнее шары, так что попробовать стоило.
     - Если ты старая, то я древний, - фыркнул Коффманн, протягивая ей корабль. – Бери, я сегодня добрый.
     «Ага, это значит: я сегодня пыхнул», - мысленно улыбнулась Пат, забирая коробок с травкой. Поблагодарив Коффманна, и даже чмокнув его на прощанье в желтушную, заросшую седой щетиной щеку, Пат упорхнула прочь и понеслась в супермаркет неподалёку.
      Она бросила в тележку две бутылки «Смирновки», большую колу – и задумалась. Патриция никогда раньше не принимала гостей, и вообще – закупками в их семействе занимались мать и Тед, хотя Пат иногда и пополняла семейный бюджет, когда удавалось подработать или просто срубить бабла. Теперь, если честно, Пат была растеряна.
Впрочем, растерянной она была недолго. Нагрузив в тележку готовой еды вроде сэндвичей-треугольников, пудинга и тому подобного, добавив две упаковки пива по шесть бутылок, взяв пару пачек «Кэмэла» на кассе, Пат гордо расплатилась, сунула в карман толстовки оставшиеся баксы, уколовшись при этом о лезвие своего ножа-выкидухи (нож был старым, и в кармане постоянно раскрывался), и пошла к выходу. На выходе Пат слизнула кровь с пальца (вкус крови ей всегда нравился), закурила, еще пару раз лизнула ранку, пока не остановилась кровь, выбросила сигарету и поплелась с пакетами к дому.
     По дороге она наткнулась на часы на автобусной остановке. Часы показывали полшестого. Пат поспешила, и была дома уже через десять минут. Заходя, она заметила брата, поднимающегося на второй этаж. На брате была черная пижама и мохнатые тапочки.
     - Тед, блин, ты переоделся бы? – крикнула она вслед ему. – Ко мне вот-вот гости придут, не хватало, чтобы увидели Теда Банди-младшего в таком виде!
       Услышал он, или нет, Пат так и не поняла. Пожав плечами, Патриция потащила пакеты в большую комнату их дома. Без пятнадцати шесть, кажись, успела.

Подпись автора

I'm not a butcher, I'm not a Yid
Nor yet a foreign skipper,
But I'm your own true loving friend,
Yours truly —  Jason Voorhees

Моей погибать без браслета руке, голове без царя,
И самого чёрного цвета мне будут встречаться моря.

Клавиши фортепиано на ощупь были прохладны. Тед провел пальцем по стройному черному и белому ряду — когда он нервничал, то всегда так делал. Чтобы привести свои мысли и чувства в порядок необходима музыка. И ничто иное. Можно до посинения говорить о том, что стресс снимает алкоголь, секс, наркотики — Банди-младший лишь посмеется. Музыка и только она способна была воскресить его сознание. Заставить поверить в то, что жизнь имеет смысл жить. Что она есть сосредоточение радости, а не сплошной лишь мерзости и уныния. Если его сестра находила свое упоение в том, что сходила с ума иными методами, Тед считал необходимым падать в совершенно иные терновые кусты.

Они были близнецами, но абсолютно непохожими друг на друга. Пат была маргинальна — самое подходящее для нее слово. Она тянула на дно одним лишь своим видом, не говоря уж о большем. Тед же тянулся к иной жизни и развлечениям, наивно полагая, что те или другие спасут его от проклятия крови. Их дед был тем самым маньяком — хуже не придумаешь. И если Патрисия, с упоением наслаждалась его славой, то Теодор испытывал смесь омерзения и горечи при мыслях о том, в честь кого его назвали.

Было кое-что еще. Кое-что ещё из-за чего Тед ощущал омерзение. Пролитая кровь. Он старался забыться, потому, что нет-нет, да и вспоминал о той ночи, в которой растворилось сразу несколько преступлений. Чаще всего у него это получалось. Но иногда ... Когда шёл дождь, например, или на город опускался туман, тёмные мысли смущали сознание Теодора, душили его в своих шелковистых, но крепких объятиях. Можно было покончить с этим одним махом. Однако вряд ли у Теда хватило бы на это сил. Он был труслив. Иначе бы в ту ночь настоял на своём и в последующие ночи — тоже. Желать собственную сестру — тяжкий грех и извращение. Но ещё более тяжкий грех — ненавидеть её из-за отсутствия желания к нему. В чём-то малышка Пат оказалась более адекватной, чем он. Ещё одна пощёчина самолюбию.

Теодор Банди-младший, невзирая на имя, не был изгоем в школе. Он умел себя вести и прекрасно понимал, что имя можно заставить работать на него. К тому же на том поприще, на котором подвязался Тед талант имел большее значение, чем имя. Профессиональный музыкант может взять псевдоним. Что, собственно, Банди и собирался сделать. Он мечтал поступить в Джульярдскую школу и обрести свое новое "я".  В этой, новой жизни, не будет Пат и её маргинальных замашек, маньяков, крови, вечно работающей матери. В ней будет только музыка и тишина. Покой. Вот о чём мечтал Теодор — о покое. Чтобы совесть в конце концов замолчала. И желание сошло на нет.

***

Часы показывали полшестого, когда он закончил отрабатывать этюд. Отвратительно. Это никуда не годится. Нужно пробовать ещё и ещё, чтобы достичь совершенства. Но тут ему помешали. Пат.

— Во-первых, это твои гости, — весьма недружелюбно ответил он, — А во-вторых, я же говорил тебе — не приглашай в дом людей, пока я здесь. Знаешь ли, не очень приятно дышать рядом с ними.

От мысли, что Пат пригласила какого-нибудь парня, Теду стало противно. Он слегка нахмурился, поправил ноты на пюпитре, а затем встал на ноги и отправился переодеваться. Пару минут и он просто уйдет. Не хватало ещё, чтобы этот идиот ввязался с ним в разговор. Какой-нибудь очередной Джон или Питер. Некий безмозглый Том. Входи-ка, Том, в мой публичный дом! Банди устал вести разговоры с Пат о социально приемлемых знакомствах и абсолютно социально неприемлемых — это было совершенно бессмысленно. Сестра считала его занудой и паршивым жуликом, так как однажды Тед даже настучал матери о кое-каких встречах Патрисии. Так, что вреда не будет, если Тед уйдёт. Никто по нему скучать и не собирается.

Но вместо Джона, Питера и Тома к ним заявилась девушка. Коротышка с латиноамериканскими корнями. Теодор смерил её недовольным взглядом, который стал ещё более колючим, когда девушка засмеялась. Она чем-то напоминала саму Пат. Если не чертами лица, то общей маргинальностью.

— Меня зовут Тед Банди, юная леди, — ответил Тед, и мстительно добавил, глядя на Пат, — Младший. А вы, я полагаю, пришли к нам весело провести время?

Отвратительно. Никуда он не пойдёт. Он ещё раз взглянул на девушку. Она ещё больше напомнила ему Патрисию. В голове всплыл мерзкий голосок сестры, которая вела с ним разговор на следующую ночь. Некоторые слова до сих пор резали сердце, как ножом. Эта — ничем не лучше.

— И чем вы будете заниматься? Курить всякое дерьмо и слушать ту гнусь, от которой вянут уши? — последнее Теодор спросил с улыбкой, — Сомневаюсь, что Луна слушает Шуберта. Или я не прав?

Отредактировано Alex Tarasov (2022-02-22 21:12:17)

Подпись автора

Бѣлый генералъ
Откланялся на вокзалъ
И я пригублю бокалъ
За Маркса и «Капиталъ»!
Ѣшь ананасы и рябчиковъ жуй
День твой послѣдній приходитъ, буржуй!

…Мать говорила Патриции: не свисти в доме, чертей призовешь. И откуда она только взяла эту мерзкую поговорочку?
Пат присвистнула. Чертей она не боялась, иначе не трахалась бы на кладбище. Кстати, еще одно разочарование – ничего интересного, неудобно, непрактично, и похоронная процессия, которая сгрудилась вокруг свежей могилы в паре сотен ярдов, откровенно мешала. К счастью, между Пат с ее любовником и похоронами были густые кусты сирени. Иначе скорбящие родственники, наверняка, помешали бы и без того не особо увлекательному процессу.
Вообще говоря, в жизни Пат разочарований было куда больше, чем наоборот. Со стороны это не было заметно; ее бабушка Кэролл Эннн, которую Пат навещала в доме престарелых раз в месяц до тех пор, пока та не изволила съехать оттуда на ближайшее кладбище четыре года назад, говорила ей: когда тебе больно, улыбайся. Чем больнее – тем радостнее. Пусть они все подохнут, считая тебя неуязвимой, как «Абрамс»!
Пат улыбалась. По жизни улыбалась, и даже хохотала в лицо некоторым персонажам. Порой именно хохот скрывал тихий щелчок ее навахо. Надо уметь защищать себя – и физически, и психологически.
- Вау, вау, вау, а вот о второй половине твоей фамилии ты мне не говорила! – Пат выудила из-за спинки дивана одну из двух припасенных бутылок водки; кола и груда сэндвичей беспорядочно валялась на тумбе у подоконника, пиво стояло под столом нераспакованым. – Теперь я не засну до тех пор, пока не узнаю, как такое может быть. Но ты не то, что Теда, ты и меня за пояс заткнула. Хотя наша с ним маман тоже находилась в нашей милой бабушке в тот момент, когда её папочке вынесли приговор. Да и заделали ее родители за холодильником в комнате свиданий, если журналисты не гонят.
Она на минуту замолчала, открывая бутылку с водкой, и невольно дав возможность Теду высказаться. Тон брата был холоден, как лёд, который неплохо было бы добавить в водку, если бы он водился в родовом поместье потомков Теда Банди.
Как раз в этот момент у Пат появилась мысль столь же безумная, как и та, в чью голову она пришла. Да, Луна ей понравилась, и не просто понравилась – после покойной бабушки она стала первым человеком, к которому Пат отнеслась полностью бескорыстно, а это дорогого стоило.
С другой стороны, Теда, несмотря ни на что, она любила. Злилась на него иногда, как пантера на блоху, но любила, хотя любовь Пат по своему безумию была вполне сравнима даже не с ней, а с ее дедушкой.
Но, ради всех дьяволов окрестных пустырей, поддеть симпатичного тебе человека – это, мягко говоря, совсем не преступление. И потом – с Теда надо сбить спесь, а Луна… а Луне стоит немного оттаять и расслабиться.
- Правда или действие – моя любимая игра, - промурлыкала Пат. В этот момент она развила бурную деятельность – нашла два чистых и целых стакана, разлила водку, открыла три бутылки пива – пиво было тёплым, одна из бутылок вспенилась и наполовину разлилась. – Я всегда правдива, и постоянно готова к действию, не так ли, братец? И кто же из нас начинает?

Отредактировано Jason Voorhees (2022-02-22 23:23:22)

Подпись автора

I'm not a butcher, I'm not a Yid
Nor yet a foreign skipper,
But I'm your own true loving friend,
Yours truly —  Jason Voorhees

Моей погибать без браслета руке, голове без царя,
И самого чёрного цвета мне будут встречаться моря.

Правда или действие?
Пат казалась воплощённым хаосом, но внутри неё жила система – своя собственная, странная, порой изменяющаяся на ходу, как Лоргус из книг старика Желязны, которые им с Тедом вместо сказок почитывала матушка перед сном. (Интересно, а Тед это помнит?)
С другой стороны, Пат сильно подозревала, что внутри строгой и стройной системы Теда живет пламя чистого хаоса, унаследованное от деда. Она видела намеки на это, а в тот самый день – день ее самой большой радости и самого большого разочарования – она увидела даже не намек. На миг Тед стал совершенно другим, оставаясь при этом собой на все сто процентов. Он, как будто, сменил знак.
И это её напугало. Не Тед – она испугалась саму себя.
Правда или действие? В её системе был ответ – она всегда начинала с правды, а правда предваряет действие.
Луна задала свой вопрос – и Пат вспомнила всё то, что говорили о её деде. Что тот – гипнотизер, медиум, едва ли не дьявол во плоти. Такое впечатление, что Луна читала её мысли. А может, это от того, что они так похожи? Луна более замкнута в себе, чем Пат, но она похожа на вулкан, над которым вьется лёгкий дымок…
(Пат достала из лежащей на столе пачки сигарету и подкурила, потом, спохватившись, пододвинула пачку к Луне; мельком взглянула на Теда – тот выглядел расслабленным, но Пат-то знала, когда он действительно был расслаблен, а сейчас Тед был напряжен. Не так, как натянутая струна, но заметно)
- Самое яркое впечатление… я бы соврала, если бы сказала, что не переживала ничего такого. Знаешь, читая биографии деда, я чувствовала нечто неуловимое. Как будто я касалась тайны, будоражащей меня. Я долго чувствовала себя какой-то незаконченной. Я радовалась вполсилы, я плакала вполсилы – одна половина меня всегда была… нет, не спокойна. Наоборот – она была голодна.
Мне не хватало чего-то. Я пробовала многое – секс, алкоголь, наркоту, нарушение правил общества, иногда даже демонстративное. Но голод не проходил. А однажды… однажды мы с Тедом…
Она беспомощно оглянулась на брата. Тот сидел, подавшись вперед, с интересом глядя на Пат. Блин… Мысль Патриции лихорадочно работала. Ответь она на вопрос правдиво, и она выдаст самую страшную тайну, добро бы только свою. Скажи она половину правды – она может задеть чувства Теда, не так, как обычно, а всерьез.
И это не говоря за юридические последствия! В конце концов, в их штате то, что они тогда совершили, считалось убийством первой степени. Правда, в то, что Луна как-то выдаст их или будет шантажировать, Пат не верила от слова совсем. По всему выходит, что два поколения ее семьи провели в бегах. Подозревать в Луну, что она с такой историей выдаст их с Тедом – просто глупо.
Конечно, всегда можно соврать, но Пат предпочитала играть честно.
Ну, или хотя бы отчасти.
- Мы совершили акт насилия над человеком. Просто потому, что так захотелось нам. Мне захотелось. В этот момент я, наконец, поняла то, о чём читала – что такое власть над чужой жизнью и смертью. Власть, которую никто тебе не давал. Которая тебе не положена, но которую ты берёшь силой.
Это и стало самым ярким впечатлением в моей жизни, - и Пат, затянувшись, опрокинула в себя тёплую водку.
На Теда она старалась не смотреть. Чёртово колесо вращалось не только в их душах – оно крутилось между ними, и обод колеса был усеян лезвиями. Она видела, как Тед порой на неё смотрит (особенно, когда она разгуливала по их чердаку в неглиже, что порой случалось довольно часто). Она чувствовала его желание, которое как наждак, царапало её. Он подарил ей второе самое яркое впечатление в её жизни – и самое страшное, между прочим. Он сумел напугать её. От этого страха Пат не спасла бы наваха. Не спасло бы ничего.
Но эту тайну она не могла рассказать никому. Никому! Потому, что она знала, что такое власть. Потому, что она понимала, почему её дед убивал женщин. Потому, что…
Да просто потому.
- …и если все удовлетворены, - сказала она, - то я спрашиваю у тебя, Тед – правда или действие?

Отредактировано Jason Voorhees (2022-02-23 00:24:25)

Подпись автора

I'm not a butcher, I'm not a Yid
Nor yet a foreign skipper,
But I'm your own true loving friend,
Yours truly —  Jason Voorhees

Моей погибать без браслета руке, голове без царя,
И самого чёрного цвета мне будут встречаться моря.

Луна говорит с ним быстро. Чересчур быстро для того, чтобы понять истинную природу ее намерений. Из маленькой бутылочки выплёскивается пиво и на рубашке Теодора расползается противно пахнущее пятно. Он вздрагивает всем телом и ошеломлённо смотрит на него, словно загипнотизированный.  Отвратительно. Ещё один отвратительный, маргинальный поступок. И сколько ещё их будет за вечер, который начался более чем ужасно. Тед не знал. Он знал только то, что ему нужно подняться к себе, сменить рубашку и вымыть руки. Ровно пять раз. Если он этого не сделает, то рано или поздно пожалеет об этом.

В комнате у Банди-младшего порядок. Но любой, кто хоть что-нибудь смыслит в человеческих душах, сразу же поймёт, что этот порядок указывает на то, что у хозяина комнаты обсессивно-компульсивное расстройство. Здесь все было слишком. Слишком красиво, вылизано, ровно. Тед мог проводить часы за тем, чтобы выравнивать книги или нотные тетради. Это было важно. Важнее всего на свете. В некоторые моменты — важнее жизни и гарант спокойствия.

Проделав все маневры, Тед спустился в гостиную. Ему было тревожно от мысли, что девчонки остались наедине друг с другом. Он всё-таки протянул руку и взял пиво из рук сестры. С таким видом, будто она ему подавала чашу с ядом. Хотя может быть так оно и было? Банди не удивился бы. Он сделал глоток. Затем еще один. На вкус напиток был не самым приятным, но в конце концов, у него даже приятно закружилась голова. Он вернулся на свое кресло, чувствуя, как все перед глазами "замыливается". Даже забавно.

— Мы играем? — спрашивает он Луну. Та кивает, выбирая действие.

Теодор хмурится, попивая пиво и раздумывая над тем — чтобы такое придумать. Отчего-то в голову приходят только одни мерзости. Те, которыми можно раз и навсегда отвадить от дома восторженную дурочку. Но так уж ему хочется, чтобы Луна исчезла из его жизни навсегда? В затуманенном мозгу Теда, что-то упорно твердит: "Нет". Нет, не хочет. Он хочет, чтобы она осталась.

— Передай мне нотные тетради, будь добра. Они не коврик для ног.

Наверное нужно было сказать и придумать что-то более или менее дружелюбное. Но Тед был слишком охвачен нервозностью и тем странным состоянием, в кое его ввергло опьянение.

Подпись автора

Бѣлый генералъ
Откланялся на вокзалъ
И я пригублю бокалъ
За Маркса и «Капиталъ»!
Ѣшь ананасы и рябчиковъ жуй
День твой послѣдній приходитъ, буржуй!

Та же бабушка Кэрол Энн учила Пат, что свою заинтересованность надо скрывать, занимая чем-то руки. Пока длилась возня с нотными тетрадями, Пат опустошила две сигареты, и наполнила их из коробка травой. Коффманн, возможно, тоже страдал ОКР – в его «корабле» трава лежала так, что ее легко было сразу забивать в косяк. Закрутив бумагу на концах сигарет в «поросячий хвостик», Пат передала один косяк Луне, а второй оставила себе:
- А Тед, пожалуй, обойдется, - добавила она. – А то под травкой он начнет придумывать еще более веселые задания. Обхохочемся, гляди.
«Подай мне тетради» - Пат ни на мгновение не поверила в то, что Теду не могла бы прийти в голову более интересная мысль. Хорошо, что у них обмен заданиями идет по кругу! Ей бы Тед, возможно, приказал принести эти тетради в зубах. Или еще что-то, с него станется. М-да… на втором кругу придётся загадать действие. Интересно, что придумает Луна?
И все-таки, почему так просто? Неужели Тед… это неуклюжее и простенькое задание – просто какая-то игра в поддавки с Луной! А Тед не из тех, кто поддается. Увы, это не решает главную проблему Пат, но о том, что Тед не поддается, она знает хорошо.
Или он не поддается никому, кроме Луны?
Первое четверостишье сложилось само собой:
Унылых правил пленник
Чистюля и зануда
Не любит наслажденья
От пьянки или блуда…
Со вторым пришлось повозиться:
Когда ты хочешь власти
Над чьей-нибудь любовью
Не бойся рук испачкать
Насильем или кровью.
Стихи получились откровенно слабые, но Пат и не считала себя поэтом. Поэты прошлого, которые могли зацепить за живое своими стихами, передохли, а новых как-то не видать, и Патриция не стремилась в их число попасть – из курса литературы в школе она твердо уяснила одно – те, кто карябают стихи, заканчивают плохо – либо убьются, либо загнутся от синьки или наркоты, либо съедут с катушек и сами себя угондошат. А Пат досрочно отправляться в гости к покойной бабушке не собиралась, по крайней мере, в ближайшее время.
- Хотя в плане насилья – это не к Теду, - заметила Пат, затягиваясь. – Иногда мне кажется, что он реально собирается в Рай или, на крайняк, в Беверли Хиллз. Хотя для Рая он сегодня выпил слишком много, а для Беверли-Хиллз – слишком мало. Если бы у мамочки не было в прошлом привычки фоткать каждый наш чих и пук, я бы поверила, что нам его подбросили. Как тебе травка, кстати?
Не дожидаясь ответа, Пат сказала:
- Ну что, братец, правда? Или действие? Мой тебе совет, выбирай правду. Ты и трезвый-то в плане действия не особо, а уж наклюкавшись – тем более. Как тебе пиво, кстати? Судя по тому, как ты присосался к бутылке, напиток маргиналов пришелся тебе по вкусу.  Может, водочки? Или косячок тебе набить? Травы, правда, мало, но для родного братца ничего не жалко, как сказала Пат, замахнувшись палкой.
«Интересно, он выберет правду? Или действие?» - подумала Пат. Она злилась на Теда – своими подколками она все время пыталась вызвать у Теда сильные эмоции. Пусть даже гнев, что-то такое, что могло бы заставить его двигаться – как тогда, той ночью. И плевать на последствия.
А пока Пат думала, какой вопрос ему задать, если он выберет правду, и что ему загадать, если это будет действие.
Хотя насчет второго у нее уже был план. Немного подлючий, не без этого, но хороший план всегда бывает слегка подлючим.
И Тед не подвел - выбрал действие. Мысленно потирая ручки, Пат покосилась на Луну. Не то, чтобы она хотела и её спровоцировать, но реакция Луны её интересовала не меньше. Пока они понимали друг друга без слов, и новая подружка с радостью разделяла невинные шалости Пат. Насколько далеко она может зайти?
-Милый Тед, мне кажется, что тебе хотелось бы поцеловать нашу гостью, - проворковала Пат. - Только прошу тебя, покажи, как хорошо ты умеешь целоваться. То есть, вариант "чмокнуть в щечку" не канает - я не буду считать задание выполненым, пока ты не добьешься от нашей Луны настоящего, французского поцелуя. Должен же ты быть хоть в чем-то хорош...

Отредактировано Jason Voorhees (2022-02-23 03:52:24)

Подпись автора

I'm not a butcher, I'm not a Yid
Nor yet a foreign skipper,
But I'm your own true loving friend,
Yours truly —  Jason Voorhees

Моей погибать без браслета руке, голове без царя,
И самого чёрного цвета мне будут встречаться моря.

В хаосе, царившем в жизни Пат, были свои железные правила – тот самый островок порядка и незыблемых принципов, на который она отступала в чрезвычайных ситуациях. И этот островок она готова была оборонять с яростью пантеры, защищающей щенят… или как там они у пантер называются?
Пат не стала подниматься к себе в комнату. Проводив мутным взглядом Теда, несшего спящую Луну, она допила открытую бутылку пива, выкурила сигарету, выбросив окурок в пустую бутылку, и заснула в гостиной, прямо на диванчике.
Проснулась она рано – обычно ей хватало трех-четырех часов сна. Сначала поползла в кухню, где, в основном, благодаря Теду, царил идеальный порядок, выпила пару таблеток от головной боли, порошок от симптомов похмелья и полбутылки холодного молока из холодильника. Затем, когда мир вокруг перестал дёргаться, как изображение на древнем ламповом телевизоре (такие Пат видела в хосписе у бабули), она восползла по лестнице наверх, где чуть не столкнулась с братом. Вид у Теда был озадаченный.  Тед прошмыгнул в свою ванную – у каждого из Банди ванная была своя, и Пат, кажется, даже не заметил.
Пат последовала примеру Теда, но не нежилась в пенно-водяном раю часами, как он, а, быстро ополоснувшись, вернулась в гостиную, где занялась уборкой вчерашнего бардака. За этим занятием её застала Луна. Быстро попрощавшись, и напомнив о планах на вечер, девушка упорхнула, но Пат успела почувствовать исходящий от неё запах, на две трети совпадающий с ароматом той парфюмерии, которую использовал Тед.
Интересно… они вместе спали, что ли? Ну, Теодор… Пат такого от братца не ожидала… точнее, не то, что не ожидала вообще, но…
Чёрт. Пат почувствовала лёгкий укол ревности. У них ведь всё произошло так же быстро. Невероятно быстро, как для подростков. Невероятно быстро и невероятно успешно.
Они стали друг у друга первыми. Как правило, первый секс бывает неудачным, а чтобы новоявленная женщина могла получить при этом оргазм – это вообще редчайший случай, но у Пат с Тедом все прошло, как по маслу. Точнее, по крови. Они все были в крови того самого фраера, которого Пат близко познакомила с чертями при помощи Теда. Все было просто – стареющий, но отчаянно молодящийся педофил, гордящийся должностью сопродюсера и строящий из себя Харви Вайнштейна, критически ёбнулся, когда Пат пришла к нему на прослушивание. Пат очередной раз надоело считать центы на сигареты, и она решила посниматься в рекламе. Старый урод показал ей «обучающий ролик» от компании «Браззерс», после чего, рассыпаясь в комплиментах, предложил «отыграть представленный в видео сюжет. Получив пепельницей по лысой черепушке, он принялся угрожать Патриции всеми возможными карами, но Пат только криво ухмыльнулась, случайно опрокинула на его эппловский ноут графин с водой, вызвав прямо-таки голливудские спецэффекты в виде искр и дыма, повалившего изнутри агрегата, и гордо ушла. На пороге, правда, она приспустила брюки, продемонстрировав охуевшему старперу крепкие девичьи ягодицы, и заявила, что он может поцеловать ее вот как раз туда.
Голливуд, и без того нереальный, окончательно превратился в фантом, и все бы ничего, но в приемной Пат дожидался Тед, который зачем-то поперся за ней следом – втайне от неё самой…
* * *
Время пролетело незаметно – в уборке, головной боли, кое-как утихомирившейся от таблеток и пары шотов водки, и под грохот «Papa Roach» в наушниках. К назначенному времени Пат все закончила, вернулась в свою комнату, переоделась в «боевое» - она надела широкие черные шорты-юбку, черную футболку с винрароным принтом группы «Iron Maiden», по которой, должно быть, упарывался ее дедушка, а уж дедушка Пат (который Рамирес) – наверняка. Музыка у «девушки-утюга» была годная, хотя и замшелая – минимум электроники, никаких вставок рэпа… - но футболку Патриция любила не за это, а за милого скелета в смирительной рубашке, прикованного посреди мягкой палаты дурдома.
(Когда мать все-таки злилась на Пат, она говорила, что та кончит свои дни в дурке; Пат, половина знакомых которой имели подтвержденный психиатрический диагноз, и в дурке успели побывать, а вторая половина диагнозов пока не имела, потому, что не попадалась к психиатрам, в принципе, ничего против не имела, чем мать невероятно бесила. А потом она в каком-то блошатнике увидела эту самую футболку, и не могла не отстегнуть за нее пару баксов скучающему азиату – футболка в тему была).
Потом Пат натянула гольфы цвета крюггеровского свитера; обула кроссы от любимой «Пумы», старые, но крепкие и удобные; подпоясалась металлическим поясом, к которому прикрепила цепи, на поясе закрепила портупею, куда запихала все необходимое, включая оставшуюся наличность, кредитки, наваху, небольшой пистолет-дерринджер, сигнальный, но заряженный патронами 22-го калибра с крохотной свинцовой пулей – таким можно было убить крысу, если не особо издалека, сигареты, зажигалку, презервативы, таблетки…
Уф.
Время прибытия Луны приближалось, и Пат молилась, чтобы та опоздала. На запястья – пару тяжелых браслетов, на пальцы – суставные кольца с черепами, в нос – пирсинг, на уши – серьги в виде скелетов, подвешенных за ноги… Много туши, чуть подводки, помада по контуру губ – как будто она только что отхлебнула из бутылки с кровью. Волосы Пат зачесала еще раньше. Вот теперь точно все.
Выбегая во двор, Пат столкнулась с неспешно двигающимся к выходу Тедом:
- Решил поехать? – ответов брата она не дожидалась. – Мне интересно, ты специально постоянно выглядишь, как мормонский проповедник, или твоего стилиста зовут Бригам Янг?
Ответить Тед не успел – на улице раздался звук тормозов. Приехала Луна.
* * *
Луна приехала с пареньком по имени… хм, Элиот, точно. Пат осторожно рассмотрела Элиота, и поняла, что Луна, скорее всего, не загоняла про то, что они просто друзья. Элиот был из тех парней, которые родились не там, где надо. Если бы его родители были, скажем, крутые перцы из Даунтауна или кто-то из голливудской челяди, Элиот, как пить дать, без труда учился бы в каком-нибудь эмти, и состоял бы в каком-то братстве. Но родители Элиота, с вероятностью в единицу, были из депрессивных районов. При этом, чувак обзавелся своей тачкой – тоётовским джипом, которую затюнинговал до пупа, чтобы скрыть следы износа и перепродаж. Да и хрен бы с ним, но парень, определенно, умел вертеть жопой в нужном направлении, и это заставило Пат проникнуться к нему чем-то вроде смеси сочувствия и уважения под толстым слоем иронии.
Клубешник оказался средней руки – не отстой, но и не улёт. Пат видала хуже, видала лучше, хотя сама по клубам не шарилась. Теду это место, наверно, казалось адом кромешным, особенно из-за уровня децибел. Пат сочувственно достала из портупеи беруши. Тед покривился, но взял.
Все было нормально до того момента, пока Элиот не достал свои кристаллы. В это время Пат, уже подумывавшая над тем, как бы оседлать паренька где-нибудь… хм, скажем, за холодильником с продуктами (такие в клубе были, и, как минимум, за одним из них кто-то, кажется, две девочки, неумело подражали деду и бабке Патрисии) с разбегу налетела башкой на столб одного из своих принципов.
Пат никогда не употребляла синтетику. Кроме шмали, она пару раз употребила пейотль, словила пару глюков, но на третий приход отпиздила двоих мексов, с которыми принимала, и больше ей пейотля никто не предлагал.
Зато Патрисия в своей жизни видела очень много дохуя сторчавшихся парней и девочек. Видела, как тихий, скромный мальчик, подсев, был убит в перестрелке с охраной банка, который решил ограбить; как в школе в паре кварталов упоровшийся спидами ботан расписал класс из дробовика и снес башку себе. Видела, как домашняя девочка подцепила одновременно спид и гепатит, отдаваясь за деньги каждому встречному-поперечному. Видела, как умирают от передоза те, с кем не так давно хорошенько тусили…
Пат вытащила из кармана выкидуху. Открыла её, положила на стол пятерню и несколько раз стукнула лезвием между пальцами, едва не задев безымянный. Потом вогнала нож в столешницу, и сказала:
- Я пас, и тебе, подруга, не советую. Элиот, конечно, миляга, но такому, как он, могут вполне безпонтово сунуть какую-то такую дрянь, от которой можно родить свою матку. Лично я предпочитаю шмаль, и ты, Луна, можешь угощаться. А порошок можно толкнуть, тут есть кому обдалбываться, кроме нас.

Отредактировано Jason Voorhees (2022-02-23 22:10:38)

Подпись автора

I'm not a butcher, I'm not a Yid
Nor yet a foreign skipper,
But I'm your own true loving friend,
Yours truly —  Jason Voorhees

Моей погибать без браслета руке, голове без царя,
И самого чёрного цвета мне будут встречаться моря.

Пат наблюдала за тем, как Луна вдыхает порошок, и, помимо воли, чуть заметно постукивала пальцами по столешнице.
Это может быть проблемой. Не то, что девочка имеет на все свое мнение, это как раз нормально, а то, что она не понимает ту степень опасности, которая исходит от веществ. Вещества, да, расширяют сознание. Делают мир ярче. Поначалу, но дело даже не в этом. Под веществами человек не способен увидеть угрозу. Вещества заставляют терять над собой контроль.
Контроль, извечный фетиш Пат. Во всем – в безумии, опьянении, сексе… Потеря контроля – самый большой ее страх. Тот страх, что уже сделал её несчастной. Пат невыносимо видеть, что кто-то, кто ей симпатичен, сам, добровольно выпускает бразды правления собой. Их ведь могут подхватить другие!
…Когда она рассказала Теду о том, что случилось на прослушивании… рассказала со смехом, как забавную шутку – а, действительно, в чём проблема? Ничего фатального не произошло! – Тед впервые на её памяти вышел из себя. Он даже пару раз ударил кулаком в стену, на что Пат резонно заявила, что стена её не пыталась трахнуть, потому, по-хорошему, бить надо не её. От этого Тед воодушевился, и пообещал, что оторвет голову этому старому пердуну.
От этих слов Пат кровь прилила к лицу, она почувствовала дикое, ни с чем не сравнимое возбуждение. Была ранняя осень, ничем не отличающаяся от лета; Пат ходила в одних шортиках с босой грудью – в этом смысле она Теда с детства не стеснялась. На Теде были лёгкие брюки, и он тоже щеголял обнажённым торсом.
Незадолго до этого Пат обзавелась навахой – купила у индейца на заправке. Наваху Патриция всё время носила с собой, порой сжимая в руке удобную костяную рукоять. Она уже давно изучала жизнь их деда, знала мельчайшие подробности дела Теда Банди – старшего, читала и смотрела его интервью…
И уже несколько лет пыталась понять, как это – убить человека. Лишить его жизни. Дед говорил, что это дает ни с чем не сравнимую власть. Пат с детства это… нет, не понимала – чувствовала.
Ей захотелось убить.
Она подошла к Теду, и обняла его, прижавшись грудью к его груди. Чуть склонив голову, она тихо шепнула ему на ухо:
- А давай его убьем?
- Что? – переспросил Тед. Она чувствовала через ткань его брюк и своих шортиков, что он возбудился. Раньше Пат не прижималась к нему так...
- Ты ведь хочешь меня, Тед Банди? – спросила она так же тихо. Он медлил с ответом, и она продолжила: - я знаю, что хочешь. Я видела, как ты подсматривал за мной, когда я специально ложилась голой на кровать, делая вид, что не знаю о твоём присутствии. Однажды я ласкала себя для тебя, и знаю, что мы кончили вместе. Так ты меня хочешь? Или ты побоишься признаться себе в этом?
- Хочу, - неожиданно твердо сказал Тед. При этом он кивнул, задев ее щеку своим подбородком. Пат хищно улыбнулась, чуть отстраняясь; ее рука легла на грудь Теда и поползла ниже:
- А я хочу тебя. А еще я хочу убить старого извращенца. Поможешь мне? Или испугаешься?
Она легко оттянула резинку его брюк и скользнула рукой внутрь. Тед издал хриплый звук. Пат остановилась, не касаясь еще там, где он ожидал:
- Поможешь? Или…
- Да, - сказал он. – Да, да, да…
Рука Пат опустилась ниже…
* * *
- Мне кажется, Тед, - проворковала Пат, - что этот Элиот для малышки Луны представляет угрозу.
Тед молчал, но Пат видела, что глаза брата потемнели.
- Он хороший парень, - продолжила она. – Правда, хороший. Кэтчеры* всегда хорошие парни. Они сами верят в то, что «один раз – не пидарас», и от одного приема ничего не случится. В Элиоте нет подлости. Но, если Луна продолжит в том же духе – она сторчится. А мне бы этого не хотелось, она для этого слишком хороша.
Тед продолжал молчать.
- Какого хуя ты молчишь?! – взорвалась Пат. – Я же вижу, что она тебе нравится! Больше меня! Ты просто цепляешься за тот раз, как чертополох за штанину! Ты, блядь, не понимаешь, что у нас нет будущего? Я специально стала последней шлюхой, я готова ебаться с гориллой, просто для того, чтобы ты перестал надрачивать на меня по ночам! Ну что во мне такого? Она моложе, чище, лучше; она просто ангел с крохотными и милыми рожками! Почему ты не встанешь и не дашь в рыло этому хорошему мальчику. Или…
И тут Луна, возможно, привлечённая их ссорой, направилась к ним, и Пат предпочла заткнуться.

*Кэтчер – первая из трех групп наркодилеров. Предлагают начинающим попробовать наркоту даром или за скромную цену. Впоследствии, направляют «пойманных» к «своим друзьям» - холдерам, дилерам основной группы.

Отредактировано Jason Voorhees (2022-02-23 23:35:04)

Подпись автора

I'm not a butcher, I'm not a Yid
Nor yet a foreign skipper,
But I'm your own true loving friend,
Yours truly —  Jason Voorhees

Моей погибать без браслета руке, голове без царя,
И самого чёрного цвета мне будут встречаться моря.