[indent]Ответ Стайлз заставляет кинуть на него испепеляющий взгляд. – Ты издеваешься? – я замечаю его довольную ухмылку и откидываюсь на спинку стула, сложив руки на груди. – Да, ты издеваешься. Отлично, - недовольно качаю головой и отвожу от него взгляд, рассматривая новоприбывших посетителей, которые усаживались за соседний столик. Ладно. Он не хочет звонить. Не хочет договариваться. Черт с ним. В любом случае, Стайлз уже все равно был изрядно выпивший, чтобы пытаться его в чем-то убедить. Особенно, в таких серьезный вещах. На сегодняшний день я сдалась, оставляя разговор на потом.
Рука Стайлза ложится на мою талию и я слышу его шепот, и едва сдерживаюсь, чтобы не засмеяться от мастерства соблазнения уровня «пьяного Стайлза» с определенной фишкой не с первого раза попадать правильными буквами в слова. – Спасибо, всего доброго, - я прощаюсь с барменом и иду к направлению выхода, чувствуя, как его рука аккуратно пытается меня подталкивать вперед. Это тоже забавно, учитывая, что я не могла с точностью сказать, что именно он делает. Подталкивает или же пытается ненароком держаться, делая вид, что вот, обнимает? В любом случае, я поворачиваюсь к нему и окидываю насмешливым взглядом. – Только если там будут кокосы, пойдем, - нахожу его ладонь своей и переплетаю пальцы, покидая бар и окунаясь под лучи вечернего солнца.

[indent]Попытка извиниться, которую я предприняла, сейчас явно была недостаточной. Стайлз обращается ко мне таким тоном, словно не просто не хочет говорить, но и видеть. Но, черт, я же объяснила… Я ведь не хотела, чтобы получилось все так, как получилось. Каждый человек имеет право на ошибку, разве нет? А потом он продолжает и у меня просто внутри все обрывается, пока я стою и молча слушаю все, что он говорит. Говорит много, говорит о потерянном доверии, спрашивает, как можно теперь мне верить и я поджимаю на это губы и опускаю взгляд. Ощущение было такое, словно меня облили ледяной водой, выставив где-то посреди улицы совсем голышом. Вина больно колола в груди, отчего вдруг защипало глаза. Стайлз забирает у меня свою руку и я медленно выдыхаю, прогоняя непрошенные, так сильно жаждущие выйти наружу, слезы. – Они не идиотские, не говори так, - импульсивно срывается с губ, потому что не надо. Не надо так говорить, пожалуйста. Обещания не были идиотскими. И кольцо не было идиотским. Ничего из того, что мы говорили друг другу никогда не было идиотским, черт возьми. Но большего я сказать не успеваю, потому что Стайлз заканчивает свой монолог и выходит из кухни, не забыв указать на пакет со льдом, который мне нужно приложить к ране. К черту рану. К черту лед. Господи, как все неправильно. Не так все должно было быть. Я ведь не хотела, не собиралась. Боже. Подхожу к столу и бесцельно смотрю на уже слегка подтаявший лед в пакете, а затем обреченно тянусь к нему, чтобы все же положить его поверх бинтов, усаживаясь назад на то место, где несколько минут назад Стайлз делал мне перевязку.
Хотелось верить, что он отойдет. Что остынет и мы поговорим. Я попробую еще раз. Да, виновата. Да, неправильно повела себя, глупо. Но не стоит обесценивать все обещания, не стоит говорить так, как он сказал. Не стоит даже так думать. Потому что я люблю его, он ведь обещал помнить, так? Ужасно хотелось пойти за ним прямо сейчас и все же еще раз сказать что-то, хоть что-нибудь. Но я упрямо сижу и жду. Потому что ему в самом деле, наверное, нужно немного времени, чтобы остыть. Нужно…
Дверь ванной с грохотом врезается в стену и я невольно вздрагиваю, поднимаясь со стула. Стайлз буквально влетает в кухню и я вижу по его лицу – это совсем не для того, чтобы меня вдруг простить и поцеловать. Нет… Таблетки рассыпаются по столешнице и со звонкими ударами об паркет, приземляются где-то на полу. Я нервно сглатываю. Все, что мне хочется в данный момент – это куда-нибудь просто испариться. Черт, почему все сразу и в один день? Гребанные таблетки! – Я… - но он продолжает резким тоном говорить, что хотел бы знать, почему я распорядилась его вещами. Вина, еще не отпустившая с разговора о Кэтрин, теперь буквально накрывала с головой, заставляя тонуть и захлебываться. Огромных усилий требовалось, чтобы не рассыпаться в извинениях еще и за это. – Я их выбросила, - ровным голосом произношу и смотрю ему прямо в глаза. Нет, вот за это извиняться я точно не стану. – Стайлз, они вызывают привыкание и ты сам об этом прекрасно знаешь, потому что успел уже плотно на них подсесть, – я пытаюсь говорить быстро, чтобы удалось выдать все то, что хочу ему сказать. – Разве ты сам этого не видишь? Ты уже не можешь без них, тебя ломает. Ты не можешь спать, потому что бессонница, наверняка, не можешь есть, так? Потому что тошнит. Тебе постоянно либо холодно, либо жарко, температура скачет. Тебя ломает. Это самый настоящий абстинентный синдром. Я должна была это сделать, иначе у тебя были все шансы стать наркоманом! – выпаливаю ему это и слушаю, как звонко начинает стучать в груди сердце. Пожалуйста, пусть он хотя бы этот мой поступок поймет. Пожалуйста.

Подпись автора

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

[indent]- Что? – поворачиваюсь к нему и замечаю весьма выразительный взгляд на мою грудь. – О, нет, ты ведь не хочешь…, - звонкий поцелуй в щеку и Стайлз со словами «я сейчас вернусь» скрывается снова за дверью бара. Я не иду за ним, с улыбкой качая головой. Как-то вот было хорошо. Легко. Несмотря на наш разговор ранее, несмотря на происходившее параллельно. Сейчас было легко и весело. Ненароком опускаю взгляд на свою грудь и приподнимаю брови – кокосы, значит. А он, видимо, вернулся за сливками. Закатывая глаза и тихо посмеиваюсь, кинув взгляд в сторону двери бара. Солнце припекало, появилось желание зайти внутрь, только бы не стоять тут на жаре, но Стайлз вернулся быстрее, чем я решилась вернуться в бар. И да, в его руках был баллон со сливками. – Учти, - поднимаю указательный палец вверх, не в силах спрятать улыбку. – Если ты решил испачкать меня в сливках, тебя ждет та же участь, - почти с угрозой в голосе предупреждаю Стайлза, а потом прыскаю от смеха. Мы в самом деле сейчас об этом договаривались, да?

[indent]По мере моего длинного монолога, который я пыталась выдать, максимально сокращая паузы между предложениями, Стайлз все равно вставил пару комментариев. Первый – больно резанул по сердцу, добавляясь уже к ранее сказанным им словам. Почему меня это касается? А кого еще, если не меня? Разве мы не вместе? Разве меня не должно это касаться? Все эти вопросы за секунду прокручиваются в моей голове, но я не соскальзываю с темы, продолжая говорить то, что пыталась донести до него. Стайлз должен понять весь масштаб данной проблемы. И подменила я таблетки не потому, что просто решила сделать ему хуже, чего я в, принципе, никогда не хотела, а чтобы помочь. Он должен понять. Зачем бы мне специально вредить ему, если я его люблю? Это максимально тупой вопрос, который он только мог задать.
Примерно, как и следующий его комментарий про простуду. Нет, Стайлз, бесполезно отрицать. Пожалуйста, услышь меня. Я замолкаю, заканчивая, и не замечаю, как импульсивно сжимаю травмированную ладонь, из-за чего на белом бинте выступает небольшое пятно крови. Быстро смещаю взгляд с ладони и смотрю на лицо Стайлза, который теперь сидел на стуле, прикрыв глаза. Он молчал. Я тоже больше не сказала ни слова, только ждала, внимательно рассматривая его лицо, чтобы попытаться понять следующую реакцию. Что он сделает? Обвинит меня еще раз в распоряжении его имуществом? Накричит из-за этого? Уйдет? Я читала про абстинентный синдром и подобные срывы – закономерный симптом синдрома отмены. Отрицание, гнев. Все это входит в список, как и то другое, что я уже успела перечислить. Честно, ждала чего угодно, но вот тот вопрос, который срывается в итоге с его губ, приводит в замешательство. – Я пыталась поговорить, но… - ладно, это неважно. Я не стану говорить ему сейчас, что он, возможно, успел забыть, но когда я попыталась, слушать меня не стал, восприняв мои слова чересчур негативно и резко пресек попытку. Именно поэтому пришлось действовать вот так, а не иначе. Но зачем все это объяснять сейчас, если он, думаю, сам прекрасно сможет это понять. Если уже отреагировал спокойнее, чем я могла себе представить. – И что мне теперь делать? – еще один неожиданный вопрос и я пододвигаю стул ближе к нему, чтобы сесть рядом. А затем беру за руку здоровой рукой, слегка сжимая ее. – Ты доверяешь мне? – заглядываю ему в глаза. Несколько минут назад он ясно дал понять, что доверие подорвано, но я все-таки должна была спросить. К тому же, ситуация сейчас совсем о другом. – Твоя зависимость от кодеина длится месяц – это немало, чтобы вызвать привыкание, но и недостаточно, чтобы значительно осложнить возможность отказаться от него. Сегодня третий день, как ты перестал принимать таблетки. Всего абстинентный синдром с подобной периодичностью приема длится около недели, - выдаю общую информацию ему, которую сама успела выяснить, а затем кладу вторую руку поверх его ладони. – Я знаю, что тебе плохо, Стайлз, но нужно потерпеть. Осталось недолго. Ты ведь сможешь это сделать, да? – спрашиваю, с надеждой в голосе. У него в любом случае, выбора не так много. – Тайленол, который ты выбросил, облегчал симптомы, которые выражаются болью. У меня они еще остались. Плюс, аспирин в качестве жаропонижающего. И вода – много жидкости нужно, чтобы легче переносить, - это все, что я могла ему предложить, чтобы избежать обращения в больницу. – Я буду рядом с тобой и помогу, чем смогу, если ты позволишь, - замолкаю на некоторое время, вглядываясь в его лицо, а потом добавляю тихо. – Пожалуйста.

Отредактировано Lydia Martin (2022-04-10 13:34:22)

Подпись автора

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

[indent]Стайлз сжимает мою руку в ответ и я с облегчением выдыхаю, перед этим напряженно ожидая, что он ее отдернет из-за всего, что произошло ранее. Хоть и жалеть приходилось только из-за тайной встречи с Кэтрин – этого было достаточно для подобного. Особенно, учитывая его ранее сказанные слова о несдержанных обещаниях. А еще и эти чертовы таблетки, которые, к счастью, автоматически перетянули внимание на себя. Точнее, на их отсутствие. Мне было больно смотреть на его бледное лицо, покрывающийся испариной лоб и осознавать, что причина недомогания из-за моих ранее принятых решений. Но иначе было нельзя, как ни крути. Я честно меньше всего хотела, чтобы Стайлзу было плохо, чтобы он мучился, но другого варианта все равно не было. По крайней мере того, который в последствии бы не навредил. Он кивает в ответ на мой вопрос и легкая улыбка трогает мои губы. Конечно, попытается. Конечно, сможет. Я верю в него. Подумаешь, какой-то абстинентный синдром, который даже рядом не стоял с его одержимостью и борьбой с Ногицунэ когда-то. И там Стайлз превосходно справился. Разве в данном случае может быть как-то иначе?
- Хорошо, можешь оставить только воду, - мягко отвечаю ему, вглядываясь в его лицо. Главное, что не пришлось больше убеждать в благих намерениях и конфликт исчерпал себя сам. А по поводу Кэтрин… В любом случае, со мной ничего не случилось непоправимого, а порез заживет. Все наладится. Мы справимся со всеми проблемами, образовавшимися недавно. Главное ведь, что мы рядом, так? Разве не это важно? Какой-то внезапный поток теплого умиротворения накрывал с головой, неся за собой сотню мурашек по коже. Стало вдруг как-то хорошо. Все трудности вмиг начали казаться ничтожными и тяжесть в груди из-за слов Стайлза немногим ранее, растворилась.
Когда следует очередной вопрос о снотворном, я непонимающе пару секунд смотрю на него, не в состоянии определить, что именно он хочет. Снотворное? Зачем? Зачем спать, если мы так замечательно сидим, взявшись за руки, что даже не хочется шевелиться. А потом эйфория резко отпускает и я словно падаю на пол, хорошенько ударившись затылком, потому что в нем мгновенно вспыхивает ноющая боль. Неосознанно морщусь, слегка качнув головой. – Да. Конечно. Снотворное, - будто бы впервые пробую эти слова на вкус, рассеянно окинув взглядом кухню перед собой. А затем боль тоже отступает, возвращая на место все то, что было до странного ощущения. Вновь нахожу лицо Стайлза глазами и не получается поймать его взгляд, пока он говорит дальше, поэтому просто смотрю на его губы, произносящие определенное условие, на которое рвется с языка «обещаю», но прикусываю его, прекрасно понимая, какова цена сейчас моим обещаниям. – Я никуда не выйду и тут же тебя разбужу, если что-то произойдет, - повторяю практически слово в слово прозвучавшее условие и сжимаю его ладонь, опуская голову немного ниже, чтобы все же поймать взгляд. Хочу сказать что-то еще, но приходится помолчать, потому что Стайлз все же смотрит на меня, даже пододвигается чуть ближе, а я замечаю в его глазах какую-то нездоровую искорку и полный голос не прикрытой надежды. С беспокойством взглянув на него, медленно мотаю головой. – Нет, Стайлз, ничего не осталось, - даже если бы и осталось, я бы все равно не пошла на его искренние аргументы «потом разобраться с этим» и теперь уже точно пустые обещания. Еще одну таблетку и придется начинать сначала. Пройденные три дня окажутся бесполезными. С тяжелым вздохом забираю свою здоровую руку и прислоняю ладонь к его щеке. – Не бойся, я никуда не уйду и ничего со мной не случится. Больше не совершу подобную глупость, - так же мягко заверяю его, пытаясь вложить в голос максимально возможное количество уверенности без слова «обещаю». – Прости, что заставила так волноваться. Ты дашь мне шанс исправиться? – ласково задаю вопрос, совершенно искренне сожалея о своем поступке и глупой уверенности, что не говорить Стайлзу – это хорошая идея. Идиотская, как оказалось. Повезло, что все закончилось хорошо и кроме порезанной ладони, никаких травм. – Сейчас принесу таблетки, - помедлив еще пару секунд, я все же тянусь к нему и оставляю короткий поцелуй на щеке, а затем поднимаюсь и выхожу из кухни, направляясь в сторону спальни, где в верхнем ящике тумбы до сих пор лежало снотворное.

Подпись автора

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Стайлз никак не отвечает на сказанное мною, и я разочарованно вздыхаю, мысленно одергивая себя. Не то чтобы он был сейчас в состоянии комментировать и, наверное, учитывая произошедшее, я ждала от него слишком многого. Его действительно стоит просто оставить в покое на некоторое время. Принести снотворное и… дать отдохнуть. Восстановиться. Сегодня – только третий день, как он обходится без Викодина, а впереди еще столько же. Вероятно, через пару дней ему станет лучше, но это время нужно еще как-то потерпеть и пережить. И я очень сильно сомневаюсь, что можно их просто проспать. Сегодня – да, хорошо. Но не на протяжении оставшегося времени.
В любом случае, крепко сжимая упаковку с таблетками, возвращаюсь на кухню и кладу их перед Стайлзом, обеспокоенно взглянув на него. Ощущение, будто он стал выглядеть еще хуже, чем пару минут назад, когда я уходила в спальню, чтобы принести снотворное. Но я знаю, что это обман – он изначально выглядел плохо. И тогда, когда я сегодня утром уезжала на практику и тогда, когда он приехал за мной на утонувшее в палящем солнце шоссе. Мысли о Кэтрин и Нике были насильно вытеснены из моей головы и на время забыты. По крайней мере, до тех пор, пока Стайлз сидит передо мной в таком состоянии.
— И сколько надо выпить?  - он задает вопрос, но его актуальность тут же тонет в щелчках блистера и несколько таблеток моментально оказываются у него в дрожащей руке, а затем быстро закидывает их в рот, проглатывая. Я успеваю лишь шире распахнуть глаза и сопроводить это действие обеспокоенным взглядом. – Стайлз… - начинаю говорить, но он перебивает. Резко появившееся возбуждение слышится в его голосе, и мои брови хмурятся уже сильнее. Я совсем не уверена, сколько для него сейчас было нужно их принять, но что-то мне подсказывало, что пять или шесть, а уж тем-более десять - явно будет перебор. Поэтому, не разделяю его тягу к экспериментам и забираю остаток таблеток, накрывая блистер здоровой рукой. – Если не перестанешь вспоминать, сколько таблеток подсыпал тогда в тот кофе, чтобы усыпить меня, я начну вспоминать момент, когда проснулась привязанная к кровати и обеспечу тебе то же самое к твоему пробуждению, - слова прозвучали резче, чем изначально планировались. Небольшой комок раздражения толкнулся где-то в груди и тут же исчез, заставляя недоуменно поразиться собственным словам. Все-таки это был Стайлз. Стайлз, который периодически мог выдать нечто подобное и кому, как не мне это известно? К тому же, в данную минуту он был далеко не в лучшей форме и… разве стоило вообще реагировать на его слова как-то иначе, нежели обычной усмешкой? Я нервно облизнула губы и сглотнула, надеясь, что Стайлз ничего не заметил из-за своего состояния. Но дальше он поднимается и проговаривает сожаление, которое непонятно к чему именно стоило относить.
К тому, что решил принять снотворное и теперь не очень твердо стоит на собственных ногах? Я поднимаюсь вслед за ним и быстро подхватываю его под руку, позволяя держаться. Вряд ли кто-то из нас хотел, чтобы он рухнул прямо тут, не добравшись до кровати. Да и поднимать его с пола было бы гораздо сложнее, нежели помочь сейчас.
Или он услышал в моем голосе те резкие нотки, которые удивили даже меня, и решил таким образом извиниться? Вряд ли. Мы ведь еще тогда обсудили тот момент. И очень хотелось думать, что Стайлз просто не обратил внимания на внезапно сменившийся тон.
А может он имел в виду Викодин и свое пристрастие к нему? Тогда да, сложно было не согласиться. Он определенно точно зря это сделал.
Но я никак не комментирую, аккуратно поддерживая его и помогая двигаться к выходу из кухни, после озвученного предложения пройтись. – И под «пройтись» ты имеешь в виду путь до спальни, верно? – с надеждой в голосе спрашиваю, аккуратно переставляя ноги и придерживая его одной рукой. – Потому что я думаю, что после приема снотворного лучшее решение – это лежать, - быстро улыбнувшись, помогаю ему добраться до кровати и отпускаю, чтобы Стайлз рухнул поверх мягкого одеяла. Сдув с лица упавшую прядь волос, я с облегчением выдыхаю и стаскиваю с его ног обувь, а затем нахожу взглядом плед, чтобы накинуть сверху и тихонько выхожу из спальни, прикрывая за собой дверь.
Что ж, разговор о подмене таблеток получился гораздо спокойнее, чем я могла себе представить. Возможно, сказалось состояние Стайлза и у него просто не хватило сил злиться сильнее, либо весь свой гнев он потратил, когда узнал о моей встрече с Кэтрин. Кстати, об этом.
Я кидаю быстрый взгляд на забинтованную руку, где на белоснежной повязке выступало небольшое пятно крови, а затем смотрю на босые ноги, подошвы которых сейчас были в пыли и царапинах. Разумно было бы отправиться сейчас в ванную и помыть хотя бы ноги, чтобы не мочить пока повязку, но я принимаю решение сначала найти свой телефон и набрать номер Кэтрин. О нет, об этом звонке я обязательно скажу Стайлзу, как только он проснется. Хватит хранить секреты. С самого начала не стоило начинать.
Мобильный нахожу в сумочке, куда его и кинула сразу после звонка Стайлза. Взгляд выхватывает на ярком чехле засохшие багровые отпечатки, но и это я оставляю на потом. Нажимаю кнопку разблокировки экрана и нахожу номер Кэтрин, чтобы тут же нажать на вызов. И к моему удивлению вместо ехидного тонкого голоска девушки, в трубке раздается женский голос робота, оповещавший о том, что номер недоступен. Я набираю еще пару раз, а затем открываю активный с ней диалог.
«Что это, черт возьми, было?!» - отправляю и печатаю следующее. «Что ты сделала? Чем ты меня заразила???» - нажимаю отправить, но сообщение, в точности, как и предыдущее, остается висеть с красным восклицательным знаком рядом, оповещая о том, что текст не был отправлен. Потрясающе. Она отключила телефон или избавилась от сим-карты или… черт знает что! Ладно. Все в порядке. Завтра я снова приеду в лабораторию и смогу провести анализ, как и планировала. Внутри от страха завязывался узел. Я прекрасно понимала, что она сделала это не просто так. Была цель, которая благополучно достигнута. И эта цель – не моя смерть. Что-то другое. И я сомневалась, что это может быть нечто безобидное… А варианты, вроде того же ВИЧ, уже поднимали внутри меня панику. Не говоря уже о том, что это может оказаться нечто хуже…
Я откладываю телефон на стол и с обреченным вздохом еще раз смотрю на забинтованную руку, будто бы если внимательнее смотреть, можно увидеть, что там не так. Но замечаю лишь все то же подсохшее пятно крови на белой ткани. Вряд ли в ее крови мог оказаться яд, иначе она была бы мертва, ведь так? Нервно усмехнувшись, мотаю головой. Ник тоже должен быть мертв, да?
Новая волна страха заставляет внутренне сжаться. А потом отступает так же быстро, позволяя вновь свободно дышать. Я стискиваю зубы, сваливая все на пережитый сегодня стресс и чрезмерное беспокойство, и все-таки направляюсь в ванную, чтобы помыть ноги и смыть засохшую кровь с лица. А затем… затем стоило бы приготовить поесть и, наверное, чем-то еще себя занять, пока Стайлз спит? Но вместо этого, я нахожу давно забытые таблетки успокоительного и выпиваю одну из них. А спустя несколько минут бесцельного сидения на кухне и блуждания по квартире, обнаруживаю себя в спальне и укладываюсь рядом со Стайлзом, предварительно пощупав его лоб на предмет жара, который в данный момент отсутствовал.
Откидываюсь на подушку и тихо выдыхаю, уставившись в потолок, который почему-то из белого превратился в мелкую точечку... Я нахмуриваюсь, а затем привстаю на локтях и вглядываюсь. Красные точки, будто это... это... зажмуриваюсь сильнее и пару минут дышу, чтобы потом открыть глаза. Чисто. Он такой же белый, каким был всегда. С шумом выдыхаю и вытираю влажные ладони об платье и только потом вспоминаю, что одна из них не может быть влажной по определению. Она перевязана и там бинт и... подношу ее к глазам, пискнув от ужаса. Весь бинт был темно-красный. Но порез не казался настолько глубоким, кровь остановилась. Он не мог так намокнуть. К горлу подступила тошнота и через пару секунд я уже склонялась над белоснежным унитазом, содрогаясь от рвотных позывов.
Спустя целую вечность, когда силы почему-то были на исходе, это закончилось. Мне удалось выпрямиться и откинуться спиной на прохладный бортик ванны. Внутри все дрожало и единственное, чего сейчас хотелось больше всего на свете - это свернуться прямо тут - на полу ванной - калачиком и лежать так, пока не пройдет. Что бы это ни было. Отравление, инфекция, простуда, переутомление, солнечный удар... да, точно. Это определенно солнечный удар. И галлюцинации, тошнота... лихорадка. Все соответствует. Опускаю взгляд на бинт и с облегчением обнаруживаю, что бинт по-прежнему белый, за исключением небольшого пятнышка. А затем аккуратно, на трясущихся ногах поднимаюсь к раковине и умываю лицо. Лицо, которое не узнаю в зеркале и резко отшатываюсь, осознавая, как горло стягивает жгутом. А затем это резко заканчивается и я в ужасе вновь поднимаюсь к зеркалу, где с облегчением обнаруживаю себя.
Тепловой удар.
- Все в порядке, - шепотом проговариваю и некоторое время еще просто дышу, а затем тянусь за щеткой и зубной пастой, чтобы привести себя в тот самый порядок.

Подпись автора

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Ночь была слишком долгой и беспокойной. Я несколько раз просыпалась от кошмаров, которые не имели ничего общего с предчувствием банши. Сны не отпускали, сменяясь один другим и окончательно вырваться получилось только около трех часов ночи. Было явно что-то не так. Или может, действительно, до сих пор сказывался полученный накануне тепловой удар, который как-то странно воздействовал на организм, как-то не так.
Я проснулась, резко подскочив на кровати и моментально потерялась в пространстве. Не сразу получилось определить, где нахожусь и что происходит. На лбу выступила испарина, волосы прилипли к шее, дыхание сбилось. Когда, наконец, глаза привыкли к темноте, я с облегчением выдохнула и откинулась на подушку, тяжело дыша. Моя комната, моя кровать и рядом мирно спит Стайлз. Все в порядке. Со мной все в порядке. Я дома, ничего плохого не произошло. Только почему-то ощущение, будто стою на краю пропасти и вот-вот должна сорваться, говорило об обратном. Что-то явно было не так, но никак не получалось понять, что именно.
Я переворачиваюсь на бок и закрываю глаза, чтобы снова погрузиться в сон. В сон, который спустя некоторое время так и не приходит, а сердцебиение продолжает отзвучивать в ушах гулким стуком. Еще через несколько минут приходится все-таки сдаться и подняться с кровати, чтобы пройти в ванную и умыть лицо холодной водой. Случайно забываю про бинт на ладони и с досадой осматриваю, как ткань полностью пропиталась и теперь с нее стекала тонкой струйкой едва подкрашенная розовым цветом вода. Черт, теперь придется менять, причем самостоятельно. Тяжело вздохнув, отключаю воду и прохожу на кухню, где на столе так и осталось все необходимое для самолечения. С усердием стягиваю мокрый бинт и внимательно осматриваю рану. Кровь уже не сочилась, но боль пока еще не ушла, слишком рано, чтобы успеть порезу затянуться.
И чего она хотела этим добиться?
Если это и вписывалось в какой-то извращенный план Кэтрин, то у меня никак не получалось его разгадать. И, к сожалению, обсудить это более детально тоже было не с кем. Стайлз не в лучшем состоянии и, учитывая, что я без его ведома поехала на стройку, обсуждать с ним этот момент не было желания. Кроме того, в приоритете сейчас его состояние и то, как он справится с отсутствием Викодина в крови, а мои… проблемы могут и подождать. Наверное. Да и были ли эти проблемы?
Внутренний голос подсказывал, что да,  здесь явно что-то не так. Что-то… случилось. Но я быстро отмахиваюсь от него и решаю, что все же это может подождать. Завтра станет легче. Вот только сейчас перевяжу снова руку и лягу спать, сон лечит. А завтра снова станет хорошо и не будет больше этого внутреннего беспричинного ужаса, сковывающего внутренности. 
Усевшись на стул, я начинаю аккуратно, насколько это возможно одной рукой, перематывать порез, предварительно еще раз его обработав. Завтра все будет иначе. Все станет как прежде. Закусываю губу, когда дело доходит до фиксации бинта и приходится помогать зубами, чтобы крепче перевязать. Что ж, довольно неплохо. Не так, конечно, как получилось у Стайлза, но рана закрыта, значит, необходимый результат все-таки достигнут.
- Теперь можно снова лечь спать, - тихонько проговариваю себе под нос, но так и продолжаю сидеть на стуле. В голове резко образовывается внезапная пустота, а затем в груди разливается долгожданное спокойствие. Боль от пореза утихает и мир будто растворяется в одной точке, от которой никак не получается отвести взгляд. Казалось, что я могу остаться здесь навсегда. Прямо на этом стуле и за этим столом, сидеть, не думать, не говорить, не дышать.
Не дышать должна не я. Не дышать должен он.
Запоздало ощущаю шевеление своих губ. Оказывается, это только что прозвучало вслух.
Да, я права.
Медленно поднимаюсь со стула и подхожу к стойке с ножами, вытаскивая один. Он такой острый, что едва удается сдержать непреодолимую тягу провести по лезвию пальцем, чтобы ощутить насколько. Достаточно ли? Хватит ли его остроты, чтобы разрезать сначала кожу, затем каждый из ее защитных слоев и добраться, скажем, до грудной клетки? Меня охватывает внезапное неудержимое желание проверить. Настолько сильное, что ощущаю покалывание в кончиках пальцев. Облизываю губы и поворачиваюсь к выходу из кухни, сжимая нож в перемотанной руке. Боль ушла, ее больше не было, но теперь во мне кипела разрушительная злость.
Стайлз мирно спит. Все так, как было несколько минут назад, он даже не перевернулся. Спит и не знает, что совсем скоро все его мучения могут закончиться. И мои тоже. Я, наконец, могу стать свободной и не решать больше никакие проблемы, которые постоянно создавал Стайлз. Он же все только портит. Он родился, чтобы портить жизнь тем, кто рядом с ним. Всем, кто встречается на его пути.
Это пора прекращать.
Я подхожу ближе к кровати и склоняю голову набок, внимательно всматриваясь в его безмятежное лицо.
«Я люблю тебя, Лидия.»
Отчетливый голос прорезается сквозь дымку, окутавшую сознание и я нервно сглатываю, делая пару шагов назад. Взгляд цепляется за нож, который все еще зажат в моей ладони и паника накрывает с головой. Злость ушла и теперь я не могла поверить в то, что собиралась сделать секунду назад. Что со мной такое? Быстро преодолеваю комнату и приваливаюсь спиной к двери. Ужас снова возвращается и ему я даже, можно сказать, была рада.
- Боже. Боже мой, что происходит? – мой шепот раздается по пустому коридору квартиры и я опускаюсь на пол, обхватывая колени. Нож звонко выпадает из руки.
Стоило бы подумать прежде, чем устраиваться около закрытой двери в спальню, что Стайлз может подняться и нужно будет как-то ему объяснять мое нахождение здесь рядом с ножом. Но, я не знаю, сколько точно прошло времени, когда в окнах задребезжал рассвет, а никому ничего не прошлось объяснять. Стайлз по-прежнему спал, когда я устало поднялась на ноги, убрала на место нож и быстро оделась, чтобы поехать в лабораторию. Не уверена, что результат крови что-то покажет, но проверить все же стоило. Эта рана… Она была больше, чем порез и следовало с этим разобраться, как можно скорее.
Из-за моего раннего приезда в корпус удалось не попасться никому на глаза, что в определенной степени облегчало задачу проверить собственную кровь и не попасться на этом преподавателю. На практике сегодня я решила не оставаться, как минимум, потому что должна быть дома, когда проснется Стайлз, как максимум, это сейчас было последним, чем мне стоило заниматься. Придется что-то придумать, взять отгулы, сослаться на необходимость уехать из-за проблем в семь или… не знаю, что-нибудь. Я очень сомневалась, что должна, в принципе, взаимодействовать с людьми после того, что сегодня произошло.
Анализ был готов уже через час и к моему счастью или же сожалению, кровь оказалась чиста. В ней не было ничего, что могло бы хоть как-то что-то объяснить. В целом, я, наверное, и не рассчитывала на иной результат, но понадеяться стоило.
Ладно.
Я приеду домой и обязательно расскажу Стайлзу об этом. Мы придумаем как решить. Он ведь никогда не сдается, всегда находит какой-то выход, правда? Если что, если вдруг не получится, можем обратиться за помощью к тому же Дитону. Он ведь помог ему, почему мне не сможет?
Убедить себя в этом получается с трудом, но все же получается. Поэтому, полная надежды, через каких-то двадцать минут подхожу к двери собственной квартиры и вхожу внутрь. Стайлз поможет. Мы все обсудим. Он не бросит меня одну с этим.
— Где ты была? – закрываю за собой дверь и поворачиваюсь к нему лицом. Круги под глазами и чуть посеревшее лицо говорило о том, что ему по-прежнему плохо. Захотелось тут же его обнять, но я останавливаюсь в нескольких шагах от Стайлза и слегка пожимаю плечами. – Я… - уже было хотела пуститься в объяснения, но он говорит дальше. Недоволен или даже злится. Упрекает, что не сдержала обещание. В который раз говорит об этом. Неужели это так важно, когда со мной происходит что-то, возможно, непоправимое и опасное? Какие к черту обещания?
Мое лицо застывает, когда он произносит последний свой вопрос. Вопрос, который моментально разжигает обиду и уже знакомую злость.
- Наперекор? – повторяю, пробуя это слово на вкус. Наперекор. Конечно, все именно так. – Да, Стайлз, я создана для того, чтобы все делать наперекор тебе, - слова ложаться ровно, отчетливо, друг за дружкой, подгоняемые злостью на него. – Вообще-то, если ты не помнишь, у меня практика и я тебе не нянька, чтобы сидеть рядом каждую минуту. Стоило подумать дважды прежде, чем закидываться таблетками, делающими из тебя наркомана, - прохожу мимо него на кухню и наливаю в стакан холодной воды, чтобы осушить тут же половину. Взгляд падает на подставку для ножей и то самое чувство вины, которое ощущала совсем недавно, даже в малой степени не дает о себе знать. – Извини, а теперь я хочу побыть одна. Развлеки себя… чем-нибудь. – твердым шагом иду в спальню и захлопываю за собой дверь.
Наперекор. Да, Стайлз, мир ведь только вокруг тебя и вертится, да?

Подпись автора

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Злость, казалось, разъедала внутренности, но я с огромным усилием все-таки остановила себя, чтобы не выйти из спальни и не высказать что-нибудь еще Стайлзу. А хотелось. Особенно на ту часть про таблетки. Вот это упоминание о моей вине в его зависимости от Викодина. Как бы говоря, что если бы я не вонзила ему нож в живот и он чуть из-за этого не умер, то и не пришлось бы принимать настолько сильные обезболивающие, да? Неужели он действительно это сказал? Неужели Стайлз винит меня в этом? Ему ли не знать, что в тот момент иного выбора не было?
О, воспоминания были такими свежими, что в какой-то момент показалось, будто все происходило вчера. То, как сжимались его пальцы на моем горле, эта ухмылка, в которой кривились знакомые губы, решимость и ненависть в темных глазах, когда он пристегивал меня на переднем сидении разбитой машины, а затем запахло гарью. Кожа плавилась от огня и я чувствовала, как опаляются мои волосы, ресницы, как жар становится невыносимым, пожирая мое тело медленно и мучительно. И в этом был виноват Стайлз. Как он вообще мог винить меня в том, что я пыталась просто защититься от него?
Резко качнув головой, я нахожу себя в спальне на кровати, выныривая из воспоминаний. Злость никуда не делась, но немного все же притупилась. Это было похоже на купание в воде, когда задерживаешь надолго дыхание, а затем выныриваешь, чтобы вдохнуть долгожданный кислород, без которого легкие постепенно начинали умирать. Память успокоилась и больше не подкидывала мне страшные картинки прошлого, в голове образовалась долгожданная пустота, только реальность, только то, что было здесь и сейчас. А здесь и сейчас я ответила что-то резкое Стайлзу и хлопнула дверью, оставляя его без каких-либо объяснений.
Он сказал, что я виновата в его зависимости.
Нет, он не говорил такого.
Сказал. Пусть не прямо, но имел это в виду.
Обида колыхнулась в груди и я непроизвольно сжала одеяло здоровой ладонью. Наверное, стоит выйти и поговорить. Сказать, что ездила в лабораторию проверить кровь, потому что все еще не понимаю зачем Кэтрин устроила подобный спектакль. А потом решение резко меняется и мне уже не хочется никуда выходить и что-то кому-то объяснять.
Стайлз сказал, что я не должна была уходить.
Но я ведь не его личная собачонка, чтобы послушно сидеть рядом и ждать разрешения на любое действие, так? Почему вообще он считает, будто мнее необходимо отчитываться перед ним?
Я обещала, что не уйду.
И я не ушла, а просто ненадолго отлучилась в лабораторию, ничего страшного не произошло. Кроме того, разве не Стайлз буквально вчера назвал все мои обещания идиотскими? Они не нужны ему. Как и все остальное ему тоже не нужно.
Я ложусь на кровать, откидываясь на подушку и закрываю глаза.
Ничего не происходит. Кэтрин просто решила меня напугать таким образом, заставить сконцентрироваться на этой ране, чтобы отвлечь от чего-то другого. А может это была просто месть за Ника и больше я ее никогда не увижу.
Почему-то уверенность в этом возрастала, укрепляясь. Все в порядке. Просто обиженная девица мстит за смерть своего парня, друга или кем он там ей приходился? Почему не попыталась убить? А потому что зачем? Можно ведь напугать и смотреть, как человек самостоятельно себя доведет. Да, в этот определенно была логика.
Подношу травмированную руку к лицу, сосредоточиваясь на бинте в районе раны. Чистый, крови больше не было. Все в порядке, порез заживает, инфекция не попала. Я, можно сказать, отделалась легким испугом и ссорой со Стайлзом. Это определённо лучше, если предположить, чем еще могла закончиться эта встреча. А в данном случае действительно ничего не произошло, из-за чего стоило бы переживать или обсуждать.
Стук в дверь вызывает первую реакцию - напряжение. Разве я не сказала, что хочу побыть одна? Или по мнению Стайлза на это достаточно того времени, которое прошло? Может в следующий раз нужно еще и количество минут уточнять? Раздраженно сжимаю зубы, услышав, как дверь открывается и он входит в комнату. Приходится принять сидячее положение, когда Стайлз усаживается на край кровати. Молча принимаю кофе из его рук и отставляю чашку на тумбу, смотря перед собой. — Извини, если сказал что-то не то,  - я продолжаю молчать, лишь раз кинув взгляд на лицо Стайлза. Он по-прежнему выглядел не лучшим образом, но понимание, что все это для его же блага немного помогало не сожалеть о том, что вообще вмешалась. Внезапно захотелось придвинуться к нему ближе и просто обнять. Осознать, что есть человек рядом, который всегда поддержит и поможет. Он же любит меня, разве нет? Говорил много раз об этом и сегодня просто волновался из-за того, что меня не оказалось дома, когда проснулся. — Это ведь нормально – волноваться за кого-то, - и Стайлз озвучивает то, о чем думала только что. Я шумно вздыхаю и протягиваю здоровую руку, чтобы сжать его ладонь. Остатки раздражения улетучиваются, когда чувствую тепло его руки. Мои брови слегка сдвигаются и вопрос Стайлза остается без ответа, потому что я задаю встречный: - Ты правда считаешь, что ситуация с таблетками - это моя вина? - вопрос, который мучает и заставляет чувствовать вину. Наверное, он прав. Если бы я тогда нашла другой способ, чтобы не доводить его до реанимации... Сделала бы что-то другое, не взяла бы нож в руки, который так удачно оказался рядом. Возможно, все было бы иначе и Стайлз сейчас бы не был в таком состоянии... - Прости меня... - извинения произнести казалось слишком сложно, они царапали горло, цеплялись за язык. - И за сегодня тоже. Я хотела попасть в лабораторию, чтобы сделать анализ крови и исключить заражение. А ты спал, поэтому не стала тебя будить и поехала одна. Думала успею вернуться к твоему пробуждению, - виновато объясняю ему, опуская взгляд. Чувство вины вернулось окончательно. Как из-за таблеток, так и из-за не сдержанных обещаний, которые я все еще не считала идиотскими.

Отредактировано Lydia Martin (2023-11-07 03:44:10)

Подпись автора

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Я молча поднимаю на него взгляд, когда слышу вопрос о причине, собственно, моего уточнения насчет таблеток. Считает ли Стайлз виноватой меня в его зависимости? Действительно так думает? Неопределенно дергаю плечами в ответ, показывая, что да, именно те слова и побудили спросить еще раз. Я и без того чувствовала вину за это, но в последнее время... Точнее, после того дня, когда Стайлз все же попытался меня убедить в обратном, в том, что иного выбора, кроме как схватиться за нож, не было, меня чуть отпустило. И вот опять.
Его прикосновения успокаивали, а мягкий голос, в котором больше не было и тени упрека, заставлял поверить. Мои переживания улетучивались, пока он продолжал говорить. Мне всегда нравился голос Стайлза, интересно, я когда-нибудь говорила ему об этом? Стоило бы сказать. Захотелось немедленно об этом сообщить, но он задает вопрос про анализы и мысль утекает. - Мм, нет. Анализы ничего не показали. Кэтрин не заразила меня спидом или гепатитом или... - я нахмуриваюсь, вновь сосредоточенно размышляя над этой темой, немного сбитая с толку. А разве несколько минут назад мои мысли не сошлись на том, что больше не о чем беспокоиться? И обсуждать тоже нечего. Точно. Тогда почему вспыхнул вновь этот пожирающий интерес и беспокойство? - В общем, анализы чистые, - прочищаю горло и как раз в эту секунду Стайлз меняет свое положение, чтобы улечься головой мне на ноги. Я инстинктивно забираю свою здоровую ладонь и зарываюсь в его волосы. Тактильный контакт. Это определенно успокаивало и помогало сосредоточиться. Не помню, чтобы раньше была острая потребность в этом для того, чтобы думать. Но я не против. Мне нравится касаться Стайлза. На самом деле, вовсе не хотелось больше что-то обсуждать, единственное желание, которое появилось внезапно - обнять его и не шевелиться. Провести так как можно больше времени, потому что его осталось немного. Осознание этого факта заставляет удивиться. Почему? Почему его осталось немного? Что именно побудило такие мысли? Не понимаю.
- Это... - я опускаю взгляд на лицо Стайлза, приняв решение рассказать ему обо всем, что происходило со мной с момента встречи с Кэтрин. О странных мыслях... Я бы даже сказала - опасных. Ненормальных. Неадекватных. Приводящих меня в ужас. - Я хочу тебе кое-что рассказать..., - пусть немного напряженно, полностью игнорируя выдвинутые только что Стайлзом предположения вслух, но начало положено. Вот только, - Я хочу сказать, что... - не получалось. Почему не получалось? Буквы не складывались в слова, а зык напрочь отказывался произносить все то, что было в моей голове. - Я звонила и писала Кэтрин вчера, чтобы узнать, что именно она со мной сделала, но ее телефон оказался выключен, - предложение формируется слаженно и гладко, но не о том. Совсем не то.
Я стояла над тобой с ножом в руках! Стайлз, то, что сделала со мной Кэтрин, делает меня опасной!
- Мы же разберемся с этим, да? Вместе, - господи! Вслух остается произнесена только та часть про звонки и смс, больше ничего. Что происходит? Я быстро вытаскиваю ноги из под головы Стайлза и вскакиваю с кровати. Приходится сделать несколько быстрых шагов по комнате туда и назад, чтобы попытаться успокоиться, но не получалось. Страх сжимал все внутренности и я понятия не имела, что с этим делать. А через секунду я почувствовала, как воздух активно начал заканчиваться, а сердце колотилось, словно вот-вот выпрыгнет из груди. - Стайлз, - перед глазами поплыла комната. - Дышать, задержать... дыхание, - я понятия не имела, прозвучало ли это вслух или осталось только в мыслях. Но и неважно, потому что формировалась стойкая уверенность, что я сейчас отключусь. Еще секунда и мир померкнет. Делаю пару неуверенных шагов, а потом накрывает темнота.

Подпись автора

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~